Девочка Стёпа

НО ВЕДЬ ЭТО — НА ДРУГОМ ПОЛУШАРИИ!

Несколько дверей выходит на лестничную площадку. Которая же Петелиных? Номера-то он не знает. Не звонить же во все двери по очереди.

Лёшка постоял в раздумье. Завтра, что ли, в школе спросить у Петелиной, где она живёт? И вообще чего он попёрся? Ей надо отдать кота, пусть сама и принесёт.

Он уже хотел уйти, как вдруг услышал звонкие трели. Лёшке показалось, что не на лестнице он стоит, а в чаще леса. Странно это было и очень приятно, Лёшка невольно заулыбался.

Да ведь у Петелиных птицы, что-то там девчонки говорили… За какой это дверью щебет и свист?

Лёшка прислушался и уверенно позвонил в одну из дверей. Щёлкнул замок. В дверном проёме стояла Петелина. За её спиной было много света: широко открыты двери в залитую солнцем комнату. Лица Петелиной — против света — было не разглядеть. А птичьи голоса так и звенели.

— Мы согласны! — сказал Лёшка. — Давай котёнка!

Молча Петелина встала боком: проходи, мол. Лёшка прошёл. Потом повернулся к своей однокласснице и вытаращил глаза: лицо Петелиной распухло от слёз, нос был красный, губы кривились.

— Ты что? — растерянно спросил Лёшка. — Случилось чего? Так я лучше в другой раз… Ты сама принеси!

Петелина подтолкнула его в спину. Поневоле он шагнул в комнату. Так же молча Петелина толкнула его на диван. Сама села рядом, глядя в пол и вздыхая.

— Чего ты ревела? — спросил Лёшка. — А где… это самое… родители твои?

Он огляделся. На подоконнике большая клетка. В ней стоймя ветки. По веткам прыгают и распевают две птицы. А на ковре валяется, играет своим хвостом маленький серый котёнок.

«А говорила: весь чёрный, — подумал Лёшка. — И зачем соврала?»

Будто возразив Лёшке, откуда-то из угла выскочил второй котёнок, побольше ростом. Этот был чернущий, как тушью облитый, зеленоглазый, гибкий. Он скакнул к маленькому, тронул его лапой. Маленький подпрыгнул. И завертелись оба в весёлой игре.

«Этот, значит, Чёртик, — подумал Лёшка. — Игручий какой». И спросил:

— Ты, что ли, одна дома?

— Папа… с мамой, — хрипло проговорила Петелина, — в кино… ушли…

— А с тобой чего случилось?

— Жалко очень, — прошептала Стёпа.

— Кого жалко?

— Ну, этих… которые при наводнении утонули…

— При на-вод-нении?! При каком наводнении? Где?

— Я забыла, как называется это место… Кажется, где-то в Южной Америке…

Лёшка присвистнул.

— В Южной Америке? Так чего же ты ревёшь? Ведь это даже на другом полушарии!

— Ну и что? — тихо сказала Стёпа. — По радио рассказывали, я слышала. Огромное очень наводнение, океан на сушу… бросился. Людей много погибло. Как им страшно было… тем детям! Когда их волны в океан уносили… — Она всхлипнула и кулаком вытерла нос.

Лёшка смотрел на Петелину в полном недоумении.

Всё-таки эта девчонка — чудачка. За сотни тысяч километров, на другом конце света, погибли от наводнения дети, которых она никогда в жизни не видела. А она ревёт, будто это её близкие друзья потонули. Чудачка, просто чудачка!

Лёшка встал с дивана, поймал чёрного котёнка и стал его гладить.

— Этот Чёртик? Я за ним пришёл.

Петелина сказала строго:

— Только обращайся хорошо, слышишь?

Лёшка засунул Чёртика под куртку, одна чёрная голова торчит. Котёнок не вырывался — молодец.

— Ну, я пошёл. Птицы у тебя здорово поют.

Петелина проводила Лёшку в переднюю. Пощекотала Чёртика между ушами.

— Он очень любит свежую рыбу. И чтобы с ним играли. Понял?

— Да ладно тебе. Указчица.

— А я приду — проверю, как ему живётся! — пообещала Петелина всё ещё сиплым голосом.

Дома Лёшка спустил котёнка на пол.

— Вот! Чёртик! Прошу любить и жаловать.

— Ишь ты! — подивился дед. — Хоть бы одна белая отметинка! Иди, Чёртушка, попей молока на новом месте.

В кухне, глядя, как исправно лакает Чёртик, Лёшка спросил задумчиво:

— Дед… тебе жалко… вот которые в океане потонули? Во время наводнения.

Дед глянул с удивлением, но тут же сообразил:

— А, это ты про большое наводнение, о котором в газетах писали? Конечно, жалко людей, очень даже жалко. А ты что, по радио услышал? Или в школе вам об этом бедствии толковали?

— Не в школе. Стёпка Петелина там… Обревелась. Унесённых в океан детей жалеет.

— Вот оно как! — промолвил дед. — Чувствует, значит, девчушка чужое горе, понимает…

— Уж очень это далеко… — сказал Лёшка.

Дед пожал плечами:

— Однако на одной планете живём, на одном земном шарике. И тем более, далеко — близко, это в наше время особого значения не имеет. Сегодня я дома, в Питере, а сел на самолёт — и, смотришь, я уже там, где это самое наводнение. Так-то, внучек!