Девушка, которая, якобы, не умела любить

ГЛАВА 29

Великий Господин Серпент появился передо мною тогда, когда я после лекции задумчиво сидел в центре опустевшей и тихой университетской аудитории, и с ненавистью созерцал тусклое небо за окном.

— Вы знаете… Владимиром Ивановичем Далем по праву гордятся филологи. Но его имя хорошо известно и в медицине. Военный врач В.И. Даль был вызван друзьями к смертельно раненому Пушкину, — тихий и учтивый голос Серпента взломал тишину.

— Это вы к чему?

— Да так… По поводу меня в гробу.

— А вообще, полными идиотами были и Дантес и Пушкин, — буркнул я.

— Это почему? — изумился Серпент. — Ну, чёрт с ним, с Дантесом. С ним всё понятно! Но Пушкин!?

— Стреляться из-за какой-то глупой, хотя и красивой, бабы! Ну, спокойно бы выяснили отношения, да разошлись бы. Эх, столько мог ещё всего написать Александр Сергеевич.

— Честь превыше всего!

— Даже превыше жизни?

— Да! Кстати. Спасибо за жизнь, Величайший Господин.

— Не за что… Приходите ещё.

— Ну, в том моём состоянии куда уж мне было идти… Это Вы пришли ко мне, за что и благодарю. И рад буду, если Вы, в случае чего, ещё ни раз придёте.

— Ну что вы такое несёте! Сплюньте!

— Тьфу, тьфу, тьфу…

— Как, вообще, обстоят дела в Мирах?

— А что, Вы не в курсе, так сказать, геополитической обстановки? — удивился Серпент.

— А вот и не в курсе! — вскочил я со стула, напрягся и оказался на стуле, стоявшим перед столиком небольшого и уютного кафе.

Серпент сидел напротив меня и потрясённо оглядывался по сторонам.

— Я ничего не пойму! Я способен перемещаться во времени и пространстве, я бессмертен, я решаю судьбы Миров, я — самый великий Воин Первой, а может быть и Высшей Ступени, но я абсолютно ничего не понимаю!

— Извините, а что Вы не понимаете?

— Всё!

— Да не волнуйтесь Вы так! — угрюмо усмехнулся Серпент. — Энергия живёт своей особой жизнью. Она действует по тайным законам, которые подчас загадочны и недоступны нам. В конце концов, кто-то стоит над нами, и что-то планирует и осуществляет, и диктует свои условия, которые не дано нам осознать! Пути Господни неисповедимы!

— О, как просто всё свести к Господу Богу!

— А иного пути и выхода нет.

— Да, вы правы, — опустился я на стул. — Что будем пить?

— Я предпочёл бы виски.

— Почему?

— Хочется именно виски и ничего более.

— А я предпочёл бы текилу. Гулять, так гулять!

— Мы можем гулять до бесконечности. Бессмертны мы или нет?! Богаты мы или бедны?! — беспечно рассмеялся Серпент.

— Ну, ваше бессмертие очень спорно и поставлено недавно под сомнение. Эта простая мысль пришла в мою голову тогда, когда вы лежали в гробу, — усмехнулся я.

— Ну, зачем напоминать мне об этом?! — возмутился Серпент. — На душе и так противно!

— У вас есть душа? — усмехнулся я.

— Да, хватит же!

— Хорошо, хорошо! Молчу, молчу…

— За надежду!

— За неё!

— За любовь!

— За неё!

— За дружбу!

— За неё!

— Расскажите какую-нибудь историю, — попросил я Серпента.

— Какую?

— Ну, такую, чтобы было смешно и интересно.

— Да ради Бога! Целых две истории!

— Великолепно!

— Когда моряки Джеймса Кука высадились в Австралии, они увидели странное животное, которое имело длинный хвост и передвигалось большими прыжками. «Как оно называется?», — спросили моряки у аборигена. «Кенгуру», — ответил тот. Так и стали называть это животное, хотя ответ туземца означал — «не понимаю».

— Превосходно! — рассмеялся я. — Это байка, или правда?

— В каждой байке есть доля правды, в каждой правде есть доля байки, — усмехнулся Серпент.

— А ещё?

— Что ещё?

— Ну, вы же обещали мне две истории.

— Ах, да. Извольте… Во время Африканской компании, высаживаясь с корабля, Цезарь оступился и упал, что у римлян считалось скверным предзнаменованием. Но Цезарь сумел этот незначительный инцидент обратить себе на пользу. Обхватив руками землю, на которую он упал, Цезарь воскликнул: «Ты в моих руках, Африка!».

— Великолепно! — снова рассмеялся я. — А откуда вы всё это знаете?

— Ну, я же, якобы, бессмертен. Где я только не бывал за прошедшие века и с кем я только не общался! А вообще-то я иногда читаю книги.

— А, ну да…

— За вечность!

— За неё!

— Уважаемые господа! — раздался голос из-за моей спины.

Я оглянулся и увидел перед собою Прокла. Он был явно навеселе, о чём свидетельствовали шапка, сдвинутая набок, и галстук, небрежно и криво сидевший на шее.

— Разрешите присоединиться к вашей компании, господа? — спросил Прокл и без соответствующего разрешения упал на свободный стул.

— Ради чего гуляем? — улыбнулся я.

— А что, обязательно необходим повод?

— Да нет…

— Эх, были бы настрой, да деньги!

— Всё обычно упирается именно в эти факторы, — грустно заметил Серпент. — Деньги — это не проблема. А вот настроение…

— Вы миллионер?

— Да, — скромно ответил Серпент.

— Ничего себе?! А самого лучшего коньяка слабо?

— Да нет, — ухмыльнулся Серпент. — А чем будем закусывать?

— Хороший коньяк не закусывают, — ухмыльнулся Прокл. — Закусывают следующей рюмкой с ним. А вторую рюмку закусывают третьей, и так до тех пор, пока сил хватит.

— Ну, вы и завернули! — расхохотался Серпент, а потом, посмотрев в сторону входной двери заведения, вдруг побледнел и замолчал.

Я, не торопясь, оглянулся и увидел… Риту. Руки мои задрожали, кровь прилила к голове.

— «Убью, мерзавец!», — раздался щёлчок в мозгу.

— «Госпожа Милли, ну хватит же!», — возмутился я. — «И, вообще, кого ты собираешься убить? Меня или Серпента?».

— «Обоих!».

— «Силёнок-то хватит?».

— «На такое правое дело хватит!».

— «Исчезни, дура!».

Между тем Рита радостно подошла к нам и светло и открыто улыбнулась:

— Мальчики, привет!

— Прекрасно выглядишь, — я вскочил и распахнул перед женщиной объятия, с наслаждением вдыхая чуть терпкий и свежий запах её духов.

— Вы великолепны и очаровательны, о, Рита! — вскочил вслед за мною побледневший Серпент и приложился к ручке женщины, несмотря на то, что она была в перчатке.

— Присоединяюсь ко всем произнесённым комплиментам, — улыбнулся Прокл, встал и поклонился. — Вы, — само совершенство!

— Так, я сейчас, пожалуй, буду пылать, а потом окончательно сгорю от целого букета изысканных комплиментов! — звонко рассмеялась Рита.

— Этот букет далеко не последний, — радостно произнёс Серпент, пожирая Риту глазами. — Все цветы мира только для вас!

— О, спасибо! Для меня честь удостоиться внимания такого изысканного джентльмена!

— О чём вы?! — возмутился Первый Господин. — Для меня честь смотреть на вас и наслаждаться вашей волшебной улыбкой, и слышать ваш голос, который, как в раю!

— Спасибо ещё раз за комплименты, — Рита внимательно и оценивающе посмотрела на Серпента.

— Это не комплименты. Это пока всего лишь их жалкое подобие!

— Господа и дамы, — решительно прервал я изысканную беседу, возвращая парочку с небес на землю. — Что будем пить и есть?

— Я была бы не против шампанского! — подняла ручку Рита.

— Я за коньяк! — усмехнулся Прокл.

— Я тоже за него! — воскликнул Серпент, находясь в эйфории, и не спуская глаз с женщины.

— А вот мне хочется водки и селёдки, — решительно заявил я.

— Фи, как грубо и банально! — рассмеялась Рита.

— Подчас именно что-то банальное бывает очень своевременным и важным, — сказал я.

— Может быть, — сморщился Серпент. — Я предлагаю не погрязать в словоблудии, а выпить. У меня есть тост. Но, предупреждаю, он отнюдь не краток.

— И хорошо! Слушаем вас! — весело захлопала женщина в ладошки.

— Но перед тостом нашего уважаемого Серпента я хочу почитать одно стихотворение, если позволите, — сказал я, вглядываясь во влажный и серый воздух за тусклым окном.

— Мы не против, — усмехнувшись, произнёс Прокл.

— Так вот… Жила когда-то, то ли в пятом, то ли в шестом веке, одна женщина. И была она поэтессой. И звали её Оно Комати. И написала она как-то после неудачного любовного свидания, теряя мужчину и надежду:

— И в чём заключается тост? — после долгого и затяжного молчания произнесла Рита.

— Он заключается в том, что главное в нашей жизни, — любовь! Неужели не понятно!? — вспыхнул Прокл. — Потеряешь её, потеряешь всё!

— Вообще-то, стихи о краткости бытия, — горько усмехнулся я.

— Вы не правы! Стихи об уходящей и ушедшей любви! — возмутилась женщина.

— Спокойно, не горячитесь, — усмехнулся Серпент. — Женский ум очень сложная штука.

— Да уж! Если он есть! — поморщился Прокл.

— Ну, а каков будет ваш тост, господин Серпент? — нахмурилась Рита и не стала вступать в полемику.

— Я не намерен далее рассуждать пространно. Увы, мой тост будет сравнительно кратким.

— Слава Богу! — вздохнул я.

— Если ты потерял деньги, то не потерял ничего. Если ты потерял друга, то потерял половину. Если ты потерял надежду, то ты потерял всё! Так выпьем за надежду, за эту загадочную и весьма капризную даму!

— За надежду!!!

— За здоровье! За вечную жизнь! — воскликнул Прокл.

— Что?! — насторожились мы с Серпентом одновременно.

— За вечность! — беззаботно рассмеялся Прокл.

— Вы знаете, мне почему-то пришла на ум одна история, — ухмыльнулся я.

— Просим, просим!

— Академик Александр Александрович Богомолец занимался вопросами геронтологии. Он утверждал, что человек может и должен жить до 150 лет. Сталин очень внимательно следил за его работой, и ему не отказывали ни в каких средствах. В 1929 году он стал академиком АН УССР, в 19832 — АН СССР, в 1941 году — Лауреатом Сталинской премии, в 1944 году — академиком Академии медицинских наук и Героем Социалистического Труда. Когда в 1946 году Богомолец умер 65 лет от роду, Сталин сказал: «Вот жулик! Всех обманул!».

Компания дружно и искренне захохотала, разбудив толстого и небритого мужика, который дремал за соседним столиком. Он мутно и с ненависть посмотрел на нас и выдал воистину сакраментальную, глубоко философскую и весьма своевременную фразу: «От старости лекарства нет и зелье от неё — могила!».

После этого мужик уткнулся лицом в недоеденный салат и то ли захрапел, то ли захрипел.

Мы все скорбно помолчали. Настроение было испорчено.

— А у меня жена умерла, — печально произнёс Прокл.

— Что! — ахнули мы.

— Да, иду с поминок.

— Сочувствуем…

Зазвонил мой телефон. Раздался дрожащий голос Стеллы.

— Милый, я хочу с тобой встретиться. Ты где?

— Я пока занят, но через пол часа освобожусь. А ты где?

— Около твоего дома. Замёрзла.

— Так! Я буду через десять минут. Жди.

— Хорошо.

— Извините, друзья мои, но мне предстоит важная деловая встреча. Я вас вынужден покинуть. Надеюсь, господин Серпент проводит Риту до её гостиницы?

— Конечно, конечно! — оживился Великий Господин. — С удовольствием и непременно! Смогу ли я рассчитывать на чашку чая?

— Сможете. И не только на неё, — Рита загадочно, тягуче и оценивающе посмотрела на Великого Господина.

— Солнце, извини, что так получилось, но дела есть дела! — поморщился я.

— Я понимаю, — сухо сказала женщина.

— Ну и славно. За мною последний тост!

— Просим, просим!!!

— Только недолго, — поморщилась Рита.

— Нет, что ты. И так… Лермонтов как-то написал:

— За счастье, за веру, за любовь!

— И ещё за надежду!

— За них!!!

— Всё, я вас покидаю, уважаемые господа и прекрасная дама. Надеюсь, что мы скоро непременно встретимся.