Девушка, которая, якобы, не умела любить

ГЛАВА 6

Да, однако, интенсивные и беспощадные тренировки, особенно поначалу, давались мне с большим трудом! Ну что можно сказать о человеке, который раньше проходил в день не более ста или двухсот метров до магазина или кафе, поднимал в воздух предметы, которые были не тяжелее двух-трёх книг, кастрюли с борщом или пылесоса. Я даже в свою квартиру, расположенную на третьем этаже, всё время ездил на лифте! Вот такое жалкое зрелище представлял я собою в самом начале физического совершенствования. О, как же тяжко мне было на первом этапе, какие муки я испытывал, особенно психологического характера!

Но Путь Воина всё звал и звал меня вперёд, и был этот зов мощным, настойчивым и неумолимым. Для себя я выработал следующую тактику тренировок. Я усиленно работал с тяжестями по четыре раза в неделю, совмещая укрепление мышц с интенсивной их растяжкой. По вечерам, именно по вечерам, я пробегал, сначала задыхаясь, а потом вполне спокойно, по два-три километра. А кроме этого периодически плавал в бассейне, выполнял упражнения на задержку дыхания. Я также интенсивно боксировал почти каждый день, переходя от лёгких маленьких груш к более тяжёлым, плотным и объёмным.

У меня появился зверский аппетит, я не ел, а жрал, как тигр, голодавший до этого несколько недель. Мучное и жирное я из рациона почти исключил, но сладкое в умеренных количествах употреблял. Всё-таки надо же себя хоть чем-то баловать! Да и не стоит забывать, что глюкоза является главным источником энергии для организма, особенно для нервных клеток. Овощи и фрукты я потреблял тоннами, пил очень много воды. Ну, и что греха таить, устраивал по субботам разгрузочные дни лени и расслабления. Накануне, возвращаясь с очередной вечерней пробежки, я покупал в ближайшем магазине бутылку коньяка или водки, или пару бутылок красного вина, а потом на следующий день отрывался по полной программе: пил, с утра до вечера валялся в постели, смотрел телевизор или читал книги. Никто и ничто такому времяпровождению не мешало. Ну, значит, так и надо было! Ну, и славно! Любое скапливающееся напряжение требует выхода, иначе возможны самые печальные и необратимые последствия.

Через четыре недели я уже был не тем, кем являлся ранее. Чувствовал себя превосходно. Ощущал каждую мышцу тела. Дышал глубоко и размеренно. Крепко спал, забыв о снотворном. Был постоянно невозмутим и спокоен. Нервы мои превратились, как и мышцы и сухожилия, в прочные стальные канаты. Помимо физических упражнений я приохотился к занятиям по стрельбе из пистолета. Их у меня теперь было целых десять штук от самых разных производителей и самых разных калибров. Видимо, я являлся стрелком от рождения, так как быстро научился мастерски стрелять из любого положения и при любых условиях и обстоятельствах. Одним словом, по моему мнению, до получения волнующего и заветного звания Истинного Воина мне оставалось совсем немного. Вот-вот начнутся всяческие иные тренировки, в том числе и с мечом, а после этого флаг мне в руки!

В пятницу четвёртой недели утром я совершал интенсивный привычный заплыв в бассейне, когда рядом со мною в воде из ниоткуда возникла Милли. Она была обнажена, быстро плыла по параллельной дорожке. Волосы её были сокрыты под синей резиновой шапочкой, на лице отсутствовали какие-либо признаки макияжа, но всё равно девушка выглядела превосходно! Боже, какая красавица!

Я на некоторое время впал в ступор, обычный для меня в таких ситуациях, ушёл на дно, но быстро всплыл, откашливаясь.

— Да, что-то я не замечаю должной выдержки, силы духа и непоколебимого хладнокровия, подобающих истинному Герою и Воину! Где же они?! — насмешливо произнесла Милли и застыла напротив меня на месте, слегка подгребая под себя чудными стройными ногами и тонкими, нежными, но очень сильными руками.

— О, моя неразделённая любовь! — неожиданно для самого себя страстно и с волнительным придыханием воскликнул я. — Даже тогда, когда я стану настоящим Воином и трижды Героем, я не смогу сохранять выдержку при созерцании такой уникальной и завораживающей красоты! О, зачем ты, мой Ангел, моя любовь, спустилась с небес на эту скучную, несовершенную и грешную землю!?

— Дорогой, да ты становишься поэтом? — усмехнулась девушка.

— Я им стал давным-давно, как только увидел Вас в первый раз, моя обворожительная Госпожа!

— Ну, во-первых, давай всё-таки на «ты», а во-вторых, спасибо за комплименты. Мне очень приятно, — улыбнулась Милли. — Да, и ещё… Я отнюдь не Ангел. Не следует питать иллюзий по поводу меня.

Милли подплыла к бортику бассейна, легко запрыгнула на него, сняла шапочку, чуть наклонившись вперёд, в связи с чем я смог некоторое время любоваться идеальной, упругой и прелестной попкой моей нимфы во всей красе. В связи с нахлынувшими восторженными чувствами я чуть не потерял сознание от восторга и снова ушёл на дно. Когда я всплыл, Милли уже стояла ко мне лицом, встряхивая волосами, и заразительно смеялась. Когда я увидел её великолепную грудь, а потом взглянул на едва видимые и чисто выбритые холмики между ногами, то задохнулся и снова попытался утонуть, но девушка прервала эту мою очередную попытку.

— Да что же это такое! Хватит, сколько можно! Меня начинает очень сильно тревожить и напрягать твоё психологическое состояние, вернее, твоя необычная реакция на меня, — Милли небрежно накинула на себя белый махровый халат, а потом томно растянулась в просторном шезлонге. — Кстати, ты тоже обнажён, ну и что тут такого? Ну-ка выйди из воды, я хочу полюбоваться тобой во всей красе! Недели интенсивных тренировок должны были дать определённый результат.

Я, смущаясь, последовал этому совету, застыл в трёх шагах от Милли, застенчиво прикрывая руками свой член, внезапно и не вовремя подвергшийся мощнейшей эрекции. Боже, как неудобно, как стыдно! Я выгляжу, словно полный идиот!

— Что тут стыдного и неудобного? Всё вполне естественно и закономерно, — рассмеялась Милли. — Нормальная реакция здорового мужчины на красивую и сексуальную женщину. Ну-ка, убери руки!

— Что?

— Что слышал! Это не просьба, а приказ! — громко и безапелляционно произнесла девушка.

— Не уберу, — заявил я решительно. — Нечего здесь командовать и обращаться ко мне в таком тоне!

— Ну, извини, дорогой. Не обижайся. Просто я хотела обозреть тебя, так сказать, во всех ипостасях и во всей красе, всего лишь. Это необходимо для нашего дальнейшего совместного движения вперёд.

— Иди ты куда подальше, великая и всемогущая небожительница! Фригидная сука! Я тебе не хряк какой-нибудь на выставке. Устал я! Мне на всё наплевать! — неожиданно взъярился и заорал я. — Надоела вся эта двусмысленность, загадочность, таинственность и недосказанность! Всё, ухожу, возвращаюсь к себе домой. Спасибо за хлеб-соль, за милостивое покровительство и защиту, и даже за определённую ласку. Особенно благодарен тебе за то, что привела меня в форму, а, вернее, в очень хорошую физическую форму. Я сейчас чувствую себя великолепно, готов горы свернуть! Не страшны мне все эти твои Воины всевозможных Ступеней и даже неведомый мне и могущественный Серпент! Вот так! Всё, бесповоротно ухожу, но забираю с собой меч и все пистолеты. А этот длинный нож для харакири оставь себе. Он тебе ещё пригодится. Бай, бай, милая!

Я решительно развернулся, попытался сделать несколько шагов вперёд, но мне это не удалось. Всё тело моё налилось какой-то тяжестью, окружающие звуки застыли, ноги и руки утратили обретённую совсем недавно силу, мозг отказывался работать, и я понял, что вот-вот потеряю сознание.

— У, сука! Так вот в чём заключается твоя вторая способность влиять на меня!? Не так просто со мною, великим Воином и смертоносным сокрушителем Миров, совладать! Я покажу тебе кузькину мать! Вперёд, Гвардия! О, как грохочут башмаки по брусчатке покорённых городов! О, мрачная поступь славных железных батальонов! Походные шлюхи, беззаботные маркитантки! Вы готовы к ублажению оставшихся в живых Героев?! — я с превеликим трудом повернулся в сторону Милли, увидел её смеющиеся глаза.

— Ну что ты такое несёшь, дурачок!? Всё будет хорошо, успокойся. Я по поводу тебя со всеми договорилась, не волнуйся.

А потом я, как не сопротивлялся, всё-таки потерял сознание и очнулся уже дома на своём любимом диване. О, как уютно, привычно и хорошо! Какая невыносимая благодать!

Было раннее утро. За окном царствовало невыносимо синее небо, сквозь открытую настежь форточку доносилось весёлое чириканье воробьёв. Работал телевизор. Бодрый молодой диктор приторно печальным голосом сообщал о жестоких и кровавых боях в районе Сирии, Ливана и Ирака, и о громадных человеческих жертвах с той и другой стороны. Всё как всегда. Ничего нового. Когда же эти отморозки, наконец, успокоятся. Ну, любому здравомыслящему человеку понятно же, что никогда не будет создан этот мифический всемирный халифат! Слишком кишка тонка у этих занюханных, безграмотных и диких ортодоксальных и радикальных исламистов. Последнее слово всегда остаётся за западной цивилизацией, за передовыми технологиями, высоким уровнем промышленного развития, хорошим образованием и мощными армиями. Неужели не понятно!?

— Не скажи, не скажи, — услышал я голос Милли, доносящийся из кухни. — Кто знает, как всё повернётся и обернётся.

— Что?! — вздрогнул я и подскочил на диване.

— Дорогой, я приготовила тебе кофе и омлет, — проворковала моя красавица, выходя из кухни.

Милли была одета в тонкий хлопковый брючный костюм, который совсем не скрывал соблазнительных форм девушки, а только подчёркивал их. Трусиков и лифчика на ней, конечно же, как всегда не было. Я занервничал, покрылся потом, задрожал и приготовился снова погрузиться в небытие, но Милли подскочила ко мне и решительно стала хлестать меня по щекам тонкой, нежной, но очень сильной ручкой.

— Да что же это за напасть такая!? Сколько можно!? Да, я перестаралась с твоей последней нейтрализацией.

— Моя любовь к тебе, о, Ангел, обречённая на безответность, превыше меня и этого жалкого мира! — хрипло выдохнул я, почти теряя сознание.

— Так, понятно… Прошу тебя, милый, позавтракай, а потом мы спокойно поговорим, всё обсудим. И сколько можно повторять?! Я отнюдь не Ангел! — возмутилась Милли.

— Как я могу спокойно разговаривать с волшебным существом, спустившимся в наш бренный земной мир из эфира?

— Да, тяжёлый случай… Явная клиника. Ну, ничего, ничего, сейчас мы всё исправим и подкорректируем, — серьёзно занервничала Милли, а потом сделала лёгкий жест нежной ручкой вверх, и из пустоты возник какой-то толстый и бородатый мужик с пухлым саквояжем.

Он церемониально поклонился, не спеша, подошёл ко мне, некоторое время сосредоточенно и пристально изучал меня, тяжело и сипло дыша. А потом внезапно достал из саквояжа медицинский молоток и какой-то прибор неизвестного назначения и присел рядом со мною, намереваясь что-то сказать, но я перебил его.

— У вас астма? — вежливо и сочувственно поинтересовался я. — У меня есть очень эффективное лекарство, вон там, в аптечке. Но Бог с ней, с астмой. Суть не в ней. А вот с печенью у вас очень серьёзные проблемы. Жёлтые глазные яблоки, сомнительный цвет кожи, своеобразный запах изо рта… А ну-ка, покажите язык. А, а, а… Боже мой, вам следует немедленно лечь в клинику! Цирроз, — это очень опасная вещь! Что вам какая-то астма. Детский лепет. А вот с печенью шутить не следует. Увы, ничем вам помочь в данный момент не смогу, но готов порекомендовать вам одного моего однокашника. Он заведует соответствующим отделением в областной больнице. А пока примите Эссенциале Форте. Фосфолипиды, как никогда, вам сейчас кстати. И настойку календулы вам рекомендую. Это одно из самых мощных желчегонных средств! А если добавить в неё мяты, то эффект лишь усилится. Как известно, мята — неплохой спазмолитик. И ещё овёс! Он прекрасно очищает печень. И расторопша! Рекомендую!

— Что здесь происходит? — ещё сильнее засопел незнакомец, занервничал и вытаращил глаза на Милли.

— Не обращайте на этого типа внимания, прошу вас. Вернее, обратите. Меня очень сильно беспокоит его психическое состояние. Пожалуйста, обследуйте его и поставьте диагноз.

— А кто он такой, уважаемая Госпожа? В чём заключаются его главные психологические или психические проблемы?

— Это тот, о ком я рассказывала вам вчера. Помните?

— Ах, да…

— Ну, а кто он такой… Да так, весьма посредственный врач. Якобы, психолог, психиатр и невролог. Доктор, профессор. Но особыми успехами не блещет. В принципе, неудачник. Но вы же — фигура! Академик, Лауреат трёх премий, Почётный Член семи Университетов!

— Девяти, Госпожа.

— Ну, да. Тем более… Вам, гению, ничего не стоит раскусить все заскоки этого индивидуума и составить его психологический портрет, а потом вылечить его, — желчно произнесла Милли.

— Понятно… Вернее, ничего мне непонятно, — насупился Академик, а потом обратил свой мрачный взор на меня и почему-то спрятал свои инструменты обратно в саквояж. — И так, батенька…

— Коллега! Я вам не батенька, а почти Воин Первой Ступени! — гордо заявил я и попытался заглянуть под диван в поисках меча.

— Понятно, понятно, — сразу оживился и заинтересовался Академик, и у него почему-то изменился в лучшую сторону цвет лица. — А что мешает вам достичь долгожданной Ступени?

— Эта сука мешает и очень сильно напрягает!

— Да как ты смеешь! — вскинулась Милли.

— Смею! Ещё как смею! Уважаемый коллега, посмотрите на неё и на меня, и всё поймёте, — тяжело вздохнул я.

— Ну, да…

— Что означает это «ну, да»?! — снова взорвалась Милли.

— То и означает… — скорбно произнёс светило медицины.

— Что!?

— Госпожа Милли, этого индивидуума я, увы, вылечить не смогу.

— Как так?!

— Скажите, господин Академик, а у вас была когда-нибудь по-настоящему любимая женщина? — поспешно встрял я в перепалку.

— Конечно же, была, — вздохнул Академик и достал из саквояжа бутылочку с какой-то бесцветной жидкостью. — Госпожа, не будет ли Вам в тягость принести нам какого-нибудь сока и два стакана?

— Что!?

— Любовь моя, ну принеси, не психуй! Пожалуйста, — сурово улыбнулся я.

— Ладно…

Академик размешал апельсиновый сок с неизвестной жидкостью в пропорции один к одному, поднял свой стакан и строго посмотрел на меня. — За вечную любовь!

— За вечную и бесконечную любовь!

Жидкость оказался весьма крепкой, хотя и была разведена. Да, спирт есть спирт. Особенно, если он медицинский. Напиток Богов!

— Так вот, — скорбно произнёс Академик. — Любил я когда-то страстно и до умопомрачения одну прекрасную женщину.

— И где она, и что с нею случилось? — осторожно поинтересовался я.

— Это со мною кое-что случилось! Эх! Идиотом я был, полным, — задумался и опечалился Академик.

— И всё-таки?

— Потерял её по глупости. Знаете же, как молодость бывает неправа. Эгоизм, ложные идеалы, гонор, завышенная самооценка, зазнайство, холодный снобизм, равнодушие к чувствам других и отсутствие верных ориентиров… Короче, та, первая и настоящая любовь, умирающий родник моего счастья, живёт в глубине моей исстрадавшейся и тоскующей души и поныне!

— О, Боже! Уважаемый господин Академик! — глухо, но крайне решительно произнесла Милли. — Вы помните о своей миссии?

— Да, я весь во внимании, Великая Госпожа! Всё я помню.

— Я предлагаю вернуться к выполнению той задачи, которая была перед вами поставлена. Симптомы, характерные для психической болезни вашего пациента, я вам накануне подробно описала.

— Эх, девочка моя! — хрипло произнёс наш гость и одним залпом выпил жидкость, оставшуюся в сосуде. — Всё я прекрасно понимаю, и уже давным-давно поставил этому человеку единственный верный диагноз.

— И каков же он? — оживилась девушка.

— А то вы не знаете… Зря вы, милочка, ломаете передо мной эту дешёвую комедию? Зачем, к чему? Не вижу смысла! А, понимаю! Комедию вы ломаете отнюдь не передо мной, а перед самой собою!

— Я вам не милочка! — возмутилась Милли.

— Да полноте… — Академик улыбнулся и встал — Хотя Вы и являетесь Великой Госпожой Первого Мира, но при этом всё равно остаётесь самой обычной земной женщиной. А болезнь вашего друга и мне и Вам абсолютно понятна. Но, увы, она совершенно не излечима.

— Я понимаю, к чему вы клоните! — зло прищурилась Милли.

— Да, к тому самому, — скептически усмехнулся Академик. — Эта болезнь называется любовью, основанной на необыкновенной и всё испепеляющей страсти. Первый мой совет, — отдайтесь чувствам без остатка и без лишней боязни. Жизнь проходит. Для кого-то в буквальном смысле этого слова, а для кого-то в переносном. Но всё равно дни утекают сквозь пальцы. Цените их и радуйтесь каждому мгновению бытия.

— А второй совет? — несмело вклинился я в разговор.

Академик, кряхтя, пыхтя и, чуть хромая, тяжело направился к выходу, оглянулся и вдруг светло улыбнулся.

— Уважаемая Госпожа Милли, да не ходите Вы без трусиков и лифчика, а тем более, — обнажённой! Это ни к чему хорошему не приведёт. В женщине всегда должен присутствовать секрет, пусть и маленький. Нужна недосказанность, недоговорённость, тайна, загадка, полу обнажённость! Понимаете?

— Может быть, может быть, — фыркнула Милли.

— Да не может быть, а так оно и есть! Вот мой Вам главный совет, — досадливо поморщился Академик. — Прощайте, друзья мои! Мне, увы, осталось совсем немного. Не растрачивайте время впустую и по всяким суетным мелочам. Вам только кажется, что жизнь вечна. Это лишь иллюзия, обман. Хоть Вы, милочка, и Великая Госпожа, которая бессмертна, но всякое может случиться и внезапно произойти даже с Вами. Прощайте!