Девушка с зелеными глазами

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Она была самым красивым ребенком, которого я когда-либо видела, — волосы, как золотые нити, фарфоровая кожа — она просто излучала невинность. Она взмыла вверх по винтовой лестнице, не касаясь ногами ступеней, и проскользила по коридору к комнате, полной зеркал. В первый раз я последовала за ней без малейшего опасения и страха. Это была Женевьева, еще неиспорченная и чистая. Она подозвала меня к себе и взяла за руку. Наши пальцы переплелись. Но что-то пошло не так, ее хорошенькие розовые ноготки впивались мне в ладонь, и хотя я пыталась ослабить хватку, я не могла, а боль становилась все сильнее. Я посмотрела вниз и увидела пожелтевшие когти, пронзающие мне руку, а пол усеяли капли алой крови. Она не отпустит меня, она никогда не отпускает. Мне не хотелось поднимать голову, но пришлось посмотреть в зеркало, и на месте Женевьевы отражалась сморщенная старуха с крючковатым носом, почерневшими зубами и пронзительным взглядом. Она с издевкой смотрела на меня, раскачиваясь взад и вперед, смеясь высоким визгливым тоном. Я проснулась, вся дрожа.

Как только кошмарное наваждение рассеялось, я первым делом подумала, что мне нужно увидеться с Нэт, и я не смогу дождаться завтрашних занятий в колледже. Мне нужно было посмотреть ей в глаза и узнать, верит ли она мне теперь, когда у нее появилось время подумать обо всем. Это могло оказаться болезненно, но было необходимо, чтобы сохранить здравый рассудок. Я откинула одеяло и кончиками пальцев завозила по полу в поисках тапочек, чувствуя, каким неожиданно холодным стал пол. Я сделала щелку между шторами и заметила маленькие лужицы конденсата на рейках окна. Кажется, уже вечность прошла с тех пор, как я видела подобное. Зимой в моей спальне обычно было так холодно, что у меня шел пар изо рта, а однажды между оконными рамами появился лед. Я потуже замоталась в свою тонкую ночную рубашку и подумала, не пора ли доставать мой любимый шерстяной полосатый халат и теплую пижаму.

Было всего лишь восемь утра, слишком рано, чтобы звонить Нэт, и я нервничала, понимая, что мне предстоит провести часы в догадках, остались ли у меня еще друзья, и я не знала, чем заполнить это время. Моя прежняя неуверенность в себе возвращалась. До того как встретить Ханну и Нэт, я всегда боялась, что девчонки на самом деле не очень-то хотят быть моими подругами, и слишком сильно старалась всем нравиться. Сейчас я опять стала чувствовать себя так же, потому что буду вынуждена доказывать все с самого начала.

Я спустилась в кухню и обнаружила, что у нас осталось всего несколько ложек кофе. Я сделала себе самый слабенький, поджидая, пока проснется мама. Окна нашей кухни выходили на север, поэтому до самого вечера в ней почти не было света и она казалась очень унылой. Я ушла в столовую, которая выходила застекленными дверьми в сад, и, глубоко задумавшись, стала пить кофе. Неожиданно пискнул мобильный, и мое сердце подскочило — вдруг это Нэт. Но это был всего-навсего Люк. Он, наверное, заметил, что шторы в моем окне открыты.

Иногда Люк вел себя, как невероятный всезнайка. Я злилась, потому что он отлично меня знал и предвидел, как на меня подействуют слова этой пожилой леди. Я посидела еще немного, снедаемая унылым предчувствием, что день будет тянуться очень медленно. Мерлин был занят курсовой работой, а мама все еще спала, и я вернулась к себе и включила компьютер. Люк, наверное, думал, что он единственный человек, способный вести успешные поиски, и мне очень хотелось доказать ему обратное. Для этого совсем не обязательно быть журналистом, сказала я себе с упрямым оптимизмом.

Разумнее всего казалось сразу полностью погрузиться в поиски, и мои пальцы сами собой стали набирать текст. Запрос «Ведьма из Нижнего Крокстона» не дал ничего особенного, как меня уже предупреждали, поэтому я ввела в строку поиска «Ведьмы», кратко и по делу. Выскочило множество сайтов, посвященных современным ведьмам и языческим культам, и я с некоторым облегчением выбрала часть из них, но затем уговорила себя не идти по ложному следу. Я снова сузила поиск до «Ведьмы в Средневековой Британии», и мне не удалось избежать ужасных подробностей про пытки, повешение, обезглавливание и сжигание на костре. Если ведьма признавалась в чем-то особенно злокозненном, кострище собирали из медленно горящих сортов дерева, чтобы заставить несчастную мучиться еще больше. Затем уже мертвой ведьме вбивали в колени и локти железные скобы, чтобы не дать ей подняться из могилы. Я осушила остатки кофе из чашки, борясь с неприятным ощущением в желудке.

Мама спустилась вниз, и я помчалась к ней, умирая от голода. Завтрак представлял собой два ломтика жесткого хлеба и омлет, но этого было более чем достаточно.

— Ты знаешь что-нибудь об охоте на ведьм? — как можно более непринужденно спросила я.

Она подняла брови в изумлении и неопределенно покачала головой.

— Кажется, я припоминаю, что охотники на ведьм обычно искали так называемые дьявольские метки, — медленно проговорила она. — Ими могло оказаться что угодно — веснушки, родимые пятна, бородавки и любые физические дефекты.

Я насыпала себе немного хлопьев. Прошлым вечером мы с Люком ничего не ели, и поэтому я никак не могла наесться. Я значительно кашлянула, собираясь поделиться своими новоприобретенными знаниями.

— Многие специалисты думают, что истерия вокруг ведьм была результатом боязни и ненависти к женщинам, которые испытывали мужчины.

Мама с энтузиазмом закивала.

— Большинство из приговоренных к смерти были простыми женщинами, но более независимыми и образованными, чем остальные.

— Угу, — согласилась я, — но многие женщины клеветали на других. Вероятность того, что тебя будут преследовать, повышалась, если ты была старой, уродливой, бедной или одинокой. Множество обвинений в колдовстве вырастало из обычных деревенских споров. Даже дети могли давать показания в суде и выступали в качестве полноправных свидетелей. — Тут я вспомнила о словах пожилой леди и поежилась.

— Кэти, а это очень интересно, — улыбнулась мама. — Это какое-то задание в колледже?

— Что-то вроде того, — соврала я.

— Если тебе понадобится помощь, только спроси. Меня заинтриговало твое исследование.

— Правда?

— Да, правда.

Я вернулась к себе в комнату приободренной и отправила Нэт эсэмэс, но она не ответила сразу, что показалось мне в некотором роде дурным знаком. Я вернулась к своим поискам и просмотрела все описанные суды над ведьмами, которые происходили в Йорке, но Люк оказался прав: ни одна из йоркширских ведьм не подходила под описание матери, обвиненной собственной дочерью в колдовстве. Когда я в следующий раз взглянула на часы, то поняла, что сижу за компьютером уже больше трех часов, и у меня стало все расплываться перед глазами.

Я встала, потянулась, зевнула, прошлась взад-вперед и стала напрягать мозги, все еще желая что-то доказать Люку. Пожилая леди загадочным образом посоветовала мне отыскать слабое место Женевьевы-Грейс, наверное, намекая на поиск способа держать ее на расстоянии. Я размяла пальцы, как будто собиралась сыграть фортепианный концерт и снова обратилась к гуглу.

«Как отпугнуть ведьму».

У меня загорелись глаза. Это было интересно, потому что существовало множество разнообразных методов. Они варьировались от использования остролиста, боярышника и падуба для оберегания внешней части дома до предложений захоронить кошку в фундаменте и положить через порог метлу или железный меч. Я услышала, как мама позвала меня вниз, но в это момент нечто другое отвлекло меня.

Это была короткая заметка об известном историке, который обнаружил множество странных артефактов в старинном здании, которое он спас от разрушения. Мое внимание привлекло то, что дом этот находился в Эпплби, деревне по соседству с Нижним Крокстоном. Мы с Люком проезжали ее на обратном пути. Она была такая же старомодная, как и Крокстон, только больше, с собственным пабом, старинной церковью и школой.

Мои пальцы почему-то задрожали, когда я мышкой стала прокручивать текст.

Когда я побрела вниз, в голове шумело. Мама выглядела очень элегантно. По-видимому, она успела сходить в ближайший магазин, пока я была поглощена поисками, и потратиться на настоящий, хороший кофе и сладкие шоколадные эклеры. Она нажала рычажок на кофемашине и налила мне целую чашку. Я посмаковала восхитительный аромат и сделала большой глоток, а затем задала вопрос, вертевшийся у меня в голове.

— Мам. Как ты думаешь, зачем известному историку придумывать, что дом, который он исследовал, посещают привидения и он нашел там какие-то зловещие предметы?

Она задумчиво провела пальцем по подбородку.

— Люди вообще способны на странные поступки, Кэти.

— Но все это как-то ненормально, — настаивала я. — Даже несмотря на то, что он потом опубликовал опровержение.

— Может, он просто хотел создать побольше шума вокруг своей персоны, — предположила мама, — или слишком увлекся и стремился выдать желаемое за действительное, разыскать вещи, которых там на самом деле не было. Или, может быть, он так же помешан на ведьмах, как мы с тобой. — Она рассмеялась. — Разве не странно, что мы одинаково этим интересуемся?

Я с ухмылкой посмотрела на нее.

— Вообще-то нет, мам. Это такая штука, называется гены.

— Ну, конечно, — беззаботно ответила она и стала дуть на свой кофе. — Так чего он там напридумывал?

— Не знаю, — я пожала плечами. — Это произошло несколько лет назад. Очевидно, он написал статью в местную газету в связи с интересом к этому дому, но в гугле больше ничего не нашлось.

— А ты не пробовала посмотреть в архивах? У большинства газет есть что-то подобное.

Я уселась поудобнее на стуле, испытывая новый прилив интереса и радуясь, что иду по горячим следам. День оказался не так уж плох. Мама была более оживленной, чем обычно, а я наслаждалась каждым моментом поиска. Только бы еще Нэт ответила мне, и я смогу совершенно успокоиться. Я умяла свежее пирожное, облизала пальцы и сказала маме, что иду искать статью в архивах. Было уже три часа дня, а я все еще была не одета и размахивала подолом ночнушки.

Я в нерешительности села за стол. Ладно. Нужно делать все по порядку. Заявление Томаса Уинтера было опубликовано в начале 2007 года, поэтому очевидно, что его заметку издали раньше. Я кликнула на архивный раздел, пораженная, насколько просто все оказалось. Там находился маленький календарь для каждого месяца. Газета издавалась только раз в неделю, что еще больше упрощало поиск. И затем я увидела ее, статью о путешествии Томаса Уинтера с целью восстановить Мартинвуд и о его открытиях, связанных с жизнью в XVII веке. Я пробежала глазами самые занудные фрагменты об имитировании средневековой строительной техники и остановилась на середине текста, как раз там, где начиналось самое интересное.

Я читала, затаив дыхание: ведь это означает, что на колоде было написано имя настоящей средневековой ведьмы, жившей в XVII столетии! Вот бы только это не оказалось газетной уткой. У меня буквально глаза на лоб полезли, настолько я прониклась этой историей, и я изо всех сил старалась не думать о том, что этот человек использовал свои знания, чтобы ввести окружающих в заблуждение. Вдобавок ко всему Томас Уинтер проверил местную приходскую книгу и установил, что вышеупомянутая девушка действительно существовала. Она родилась в 1675 году, умерла в 1691-м и была похоронена в церкви Святой Марии, построенной в XII веке.

Я стала смотреть в окно. Люк в рабочем комбинезоне, весь перепачканный какой-то белой пылью, что-то делал на крыше своего дома. Он говорил, что помогает папе с ремонтом, и в обычной ситуации я бы заинтересовалась, но только не сегодня. Я пригнулась к столу, чтобы он не заметил меня и не стал бросаться галькой в окно.

По запросу «Мартинвуд» нашлась только одна маленькая фотография черного с белым здания в стиле фахверк,[3] настолько старого, что оно, казалось, вот-вот вывалится из собственного фундамента. К ней прилагался короткий текст, но судя по всему, у дома была достаточно богатая история. С 60-х годов XX века им владел местный совет, а затем в 2007 году он через аукцион перешел к частному лицу. Я побарабанила пальцами по столешнице: похоже, настало время для следующего перерыва.

— Кэти, ты выглядишь так, будто увидела привидение… или ведьму! — Мама громко рассмеялась собственной шутке, увидев мое задумчивое лицо.

— Я только что об одной прочитала, — вздохнула я. — Но она не настоящая. То есть девушка волне реальна, но она никогда не была ведьмой.

— Этот историк все выдумал?

Я мрачно кивнула.

— Ну что ж, не бери в голову, — оптимистично ответила она. — Во всем этом все равно присутствует крупица правды, и множество исторических фактов перемешалось с легендами.

— Но здесь все выглядело совсем иначе, — проворчала я. — У него все вышло так аргументированно.

— Он просто хороший рассказчик, — хихикнула мама. — Может, ему следует оставить историческое поприще и заняться сочинением романов?

Я никак не хотела расставаться с этой идеей и желала того же от мамы.

— Это как будто ты смотришь хороший фильм и не узнаешь, чем же он в итоге закончился.

— Иногда, — предостерегающе заметила мама, — ты становишься слишком любознательной и зацикленной на какой-то идее, уже во вред себе.

— Разве?

— Когда ты была еще маленькой, — стала вспоминать она с умильной улыбкой на лице, — ты всегда говорила что-то смешное по поводу якобы уже знакомых мест, в которых до этого ты никак не могла быть… и еще эти ужасные ночные кошмары…

— Ты никогда не говорила мне об этом. О чем они были?

— Не знаю, Кэти, но ты плакала и билась в истерике… даже зимой ты отказывалась накрываться одеялом, будто у тебя были температура и жар, — она сглотнула. — Но к счастью, ты переросла это.

— Ух ты. А я ничего не помню. Наверное, у меня было слишком бурное воображение.

Я вернулась в свою комнату, переживая, что Нэт так и не позвонила. Когда я уже засыпала, в голове все еще звучали мамины слова. Я удивлялась, почему все эти странные ощущения узнавания и дежавю нежданным образом восстановились после долгих лет забвения.