Девушка с зелеными глазами

ГЛАВА ВТОРАЯ

В попытках ответить как можно скорее я случайно смахнула телефон с тумбочки. Последовал громкий стук от падения и за ним несколько звуков потише — в прошлом году, когда порвался ковер, я убрала его и перекрасила половицы в изумительный оттенок индиго, мой любимый цвет. Телефон мог расколоться от удара об пол, и мне было страшно даже смотреть на пол, а когда я все-таки пересилила себя, то обнаружила, что у меня дрожат руки. Приглашение Мерлина подразумевало то, о чем я боялась и подумать. Однако не могло быть и речи о том, чтобы отказаться.

Я собралась меньше чем за пятнадцать минут, но мне не хотелось казаться слишком уж доступной, поэтому прежде чем отправиться в гости, я в волнении обкусала все ногти и переоделась шесть раз. Мама наблюдала, как я собираюсь и ухожу, с выражением лица брошенного ребенка, но сегодня ничто не могло вызвать у меня чувства вины. Я прибавила шагу, не желая вступать в разговор с Люком, нашим соседом: он всегда дразнил меня, и сейчас я была не в состоянии терпеть его. Я была так вымотана ожиданием, что все мои чувства находились на пределе. Лето было дождливым и влажным, и окружающий пейзаж отличался настолько сочными зелеными оттенками, что причинял боль глазам. Я слышала шорох букашек в траве, шепот листьев на ветру и крики птиц вдалеке. Прямо за высоким домом Мерлина в викторианском стиле появилась неяркая радуга и заставила меня пойти быстрее. Мне не хотелось думать о том, что это просто оптический обман и радуга будет удаляться, даже если я побегу за ней.

— Здравствуй, Кэти… Я провожу тебя.

Мама Мерлина с улыбкой открыла мне дверь. Она была высокая и стройная, длинные блестящие волосы забраны наверх. В своем похожем на кимоно халате и без капли макияжа на лице она выглядела прекрасно. Я знала, что она — скульптор, получает заказы от знаменитостей, и это в некотором роде внушало мне благоговение. Я проследовала за ней наверх в комнату на чердаке, которая недавно была переделана в мастерскую для Мерлина. Его мама тихонько постучала в дверь.

— Мерлин, Кэти пришла.

Он был настолько поглощен рисованием, что не услышал нас — кончик языка слегка высунут, брови нахмурены, глубоко посаженные серые глаза как будто сосредоточены на чем-то далеком. Его лицо было привлекательным, но немного угловатым, скулы выбриты, глубокая ямочка на подбородке. Кожа Мерлина казалась необычайно светлой в сравнении с его темными спутанными волосами, спадавшими ему на глаза. Он то и дело нетерпеливо поправлял их рукой. Я могла бы молча смотреть на него весь день, но меня мягко подтолкнули в спину, и раздался шепот:

— Я оставлю вас наедине.

Мерлин был так сконцентрирован, что я боялась как-нибудь испортить момент. Но по прошествии минуты мне стало неудобно: получалось, что я словно подглядываю за ним.

— Мерлин… мне открыла твоя мама.

— Кэти? Ты пришла.

Он быстро встал и прикрыл картину тканью.

— Можно мне взглянуть?

— Нельзя до тех пор, пока она не будет закончена, — заупрямился он. — Ну… как тебе комната?

— Потрясающе, — ответила я, понимая, что даже если бы это был пропахший кошками сарай на задворках сада, я бы сказала то же самое. — Такие большие окна, и вид из них просто восхитительный.

Мы подошли к окну. Мои шаги гулко отдавались от заляпанного краской пола.

— Отличное освещение, — заметил Мерлин. — Я мог бы проводить здесь целые дни.

Мы первый раз находились так близко друг к другу. Наши руки соприкасались, и я боялась шелохнуться, чтобы не испортить момент. Иногда рядом с Мерлином у меня перехватывало дыхание. Мы молчали. Если бы подобное происходило в прошлом веке, я бы упала в обморок из-за того, что корсет слишком тугой, а Мерлин, обладавший внешностью задумчивого романтического героя, подхватил бы меня в свои объятия, как пушинку. Но теперь девушки больше не могут падать в обморок лишь оттого, что находятся близко к представителю противоположного пола.

К моей ладони прикоснулся один из его пальцев, затем еще один. Сердце стучало в груди, как сумасшедшее. Я вложила свою ладонь в его, но мы продолжали стоять и смотреть в окно, будто примерзли к месту.

«Почему всегда так получается?» Я больше не могла выдержать и должна была что-то сказать прямо сейчас.

— Почему ты не поцелуешь меня? — выпалила я.

Я не могла поверить, что сама сказала это, но кажется, лед тронулся. Он повернулся и медленно нагнул голову, склоняясь ко мне с высоты своего немалого роста, пока наши губы не соприкоснулись и пространство вокруг не превратилось в разноцветный калейдоскоп.

— Это стоило ожидания, Кэти. — Его прекрасное лицо на мгновение осветилось улыбкой, как будто солнце пробилось сквозь облака.

— Ты ждал этого?

Мерлин ответил одним восхитительным словом:

— Очень.

Мне все еще нужно было подтверждение.

— А когда ты впервые подумал обо мне как о своей девушке?

Он вздохнул.

— Когда ты прошла мимо меня в первый раз, я почувствовал, что происходит что-то странное. Меня потянуло к тебе, как магнитом.

Я постаралась не улыбаться, как идиотка, но мои жалкие попытки не увенчались успехом, и вдобавок Мерлин еще не покончил с комплиментами.

— От тебя как будто исходило сияние. Глупо звучит, да?

— Звучит потрясающе.

Надо заметить, это было очень сдержанным высказыванием. На самом деле я готова была умереть от счастья прямо на месте. Я напряженно изучала носы своих кроссовок.

— А означает ли это, что мы… ну, ты знаешь… вместе?

Он сжал мою ладонь и заглянул мне в глаза.

— Мы вместе.

Он пристально смотрел на меня, не сводя глаз, и я, зачарованная силой его взгляда, также не могла отвести глаз, отмечая про себя его идеальные брови и неправдоподобно густые ресницы.

— Мне нужно кое-что рассказать тебе.

— Что?

Он улыбнулся.

— Эта картина… это твой портрет.

Я в изумлении закрыла лицо руками.

— Когда мне можно будет увидеть ее?

— Только когда я закончу. Я рисую по памяти.

Мысль о том, что он знает мое лицо так, что может рисовать портрет по памяти, абсолютно лишала разума. Я хотела насладиться моментом, но тут он предложил, хотя это прозвучало скорее как приказ:

— Пойдем на улицу.

Мне хватило времени только на то, чтобы схватить сумку, когда меня потащили из студии.

— Куда мы? — выдохнула я.

— Куда угодно.

Перед глазами быстро промелькнули мама Мерлина, собирающаяся на занятия в консерваторию, гостиная с разнородной мебелью, яркими холстами и восточными коврами, столовая с огромным столом и кухня с необычной плитой, каменной плиткой и гигантским буфетом. Стоявшая в углу парочка гуманных мышеловок, оставляющих своих узников в живых, навела меня на странную мысль, что даже вредителям в доме Мерлина просто безнадежно повезло.

Наконец мы очутились на улице под последними летними солнечными лучами, и этот момент показался мне настолько особенным, словно это было прощание с солнцем перед тем, как зима все загубит. Мы прогулялись вдоль канала, затем прошли под железнодорожным мостом по направлению к центру города. Мерлин выделялся из толпы, и люди смотрели на него, а потом на меня, потому что я была с ним. Я рассмеялась и постаралась держаться как можно ближе к нему. Мы отправились в «Ля Тас», модную кофейню, заполненную бизнесменами с ноутбуками и обедающими леди, и сели за столик у окна. Кремовые кожаные сиденья были расположены, как в вагоне поезда.

Мы только начинали быть чем-то единым, и мне казалось, будто от нас исходит некая энергия. Даже официантка как будто почувствовала ее, когда увидела нас. Я держала руку на плече Мерлина, пока он делал заказ.

Вот как, оказывается, чувствуют себя все эти яркие девушки с целым миром у ног, которые могут быть просто счастливыми вместо того, чтобы извиняться за то, что впустую занимают место во вселенной. Однажды на вечеринке со мной приключилось что-то странное — я будто на самом деле засверкала. Все смеялись моим шуткам, девушки говорили со мной, как будто я что-то из себя представляла, а молодые люди хотели со мной танцевать. Я знаю, что в воздухе витало какое-то волшебство, и в тот вечер я перестала быть прежней Кэти, девушкой-невидимкой. Я по-прежнему ощущала эту новую Кэти в себе, но она больше никогда не выходила на свободу. Когда я была с Мерлином, я осмеливалась мечтать о том, что могу снова стать той, другой, лучшей.

Мерлин наблюдал, как я пью латте, и поцелуями снимал молочную пенку с моих губ. Сидя бок о бок, мы оживленно обсуждали планы на будущее. Мы мечтали о его первой художественной выставке и моем первом модном показе. Мы говорили о Риме, Венеции и Париже так, будто эти потрясающие города только и ждали, чтобы мы пришли и покорили их. Мерлин посмотрел на стол и рассеянно повозил ложкой в чашке.

— Есть кое-что еще, Кэти. — Он замешкался на некоторое время и в этот момент показался мне еще более обаятельным, с такими широко раскрытыми глазами и молящим взглядом. Его крупный рот слегка приоткрылся, и он хрипло сказал: — Я не силен в том, что касается отношений… девушки обычно ожидают, что я буду звонить, когда пишу картины, и ревнуют на пустом месте.

— Я не ревную, — прервала я его поспешно. — Я самая неревнивая из всех вокруг.

— Я ощутил это, — с облегчением ответил он. — Я чувствовал, что ты совсем не такая… а совершенно особенная.

Я задумчиво задерживалась на каждом сказанном им слове, счастливая оттого, что он понемногу расслабляется и доверяется мне, но тут меня что-то отвлекло. Вспышка зеленого цвета. Когда я пригляделась как следует, то поняла, что зеленый, видимо, был лишь плодом моего воображения. За окном по улице проходила девушка, одетая в синие джинсы. Она оглянулась и посмотрела на меня.

— Ты видел ее? — спросила я у Мерлина. — Ту зеленоглазую девушку?

Мерлин не сводил с меня глаз.

— Я и сейчас на нее смотрю. У тебя чудесные зеленые глаза.

— Но не такие, — возразила я. — У нее они как будто непроницаемые и жутковатые.

Он засмеялся, поцеловал мне руку и отправился к прилавку расплачиваться. Я поежилась, понимая, что она, должно быть, сидела в кафе в то же время, что и мы.

— Извините, — обратилась я к официантке. — Здесь была моя подруга, но мы, кажется, разминулись. У нее прямые темные волосы, она была одета в джинсы и…

— Она сидела вон там, — ответила официантка, указав на столик в конце зала. При этом она странно посмотрела на меня, и я закашлялась, чтобы как-то скрыть смущение.

Мне стало не по себе, когда я представила, что она находилась так близко от нас, хотя, к счастью, не настолько близко, чтобы услышать разговор. Мерлин проводил меня до дома, и я попыталась выкинуть мысли о девушке из головы. Это было не так уж сложно — рядом с Мерлином я практически парила в воздухе. Когда мы почти пришли, я потянула его в небольшой переулок на задворках дома, где входная дверь была отгорожена шестифутовой стеной — достаточно, чтобы скрыть нас от любопытных глаз. Понадобилось немало времени, чтобы мы смогли наконец распрощаться. Всякий раз, как я находила в себе силы уйти, Мерлин брал меня за руку и вновь притягивал к себе. Мои лицо и шея горели так, будто их жгли огнем. Я растерла щеки, чтобы прийти в себя, думая, чем можно было бы оправдать мой раскрасневшийся вид. Но когда я в конечном счете вошла домой, мама как будто и не заметила. Когда я спросила, как она провела день, она отважно улыбнулась, но я все же ощутила скрытый упрек.

Я крутилась по дому, мурлыкая песенки, вне себя от счастья, заново прокручивая каждую минуту проведенного дня и переписываясь с Ханной и Нэт. Мои эсэмэс-восторги были прерваны в самом разгаре: мама позвала меня. Я поспешила в гостиную и увидела, что она с угрожающим видом размахивает в воздухе пачкой сигарет.

— Я очень разочарована, Кэти, — сказала она, понизив голос до шепота, что было гораздо хуже, чем если бы она кричала. — Ты всегда обещала мне, что не обзаведешься такой отвратительной привычкой.

— Они не мои, — ответила я. — Курение — это ужасно.

— Они выпали из твоей сумки, — парировала она, сверля меня взглядом. — Я так думаю, что это Мерлин убедил тебя, что курить модно или что-то в этом духе и теперь ты пытаешься угодить ему.

— Мерлин ненавидит сигареты, — возразила я, негодуя все сильнее. — И все мои друзья. Понятия не имею, как они попали ко мне.

Мама резко махнула рукой:

— Довольно, Кэти. Если Мерлин действительно в этом участвует, я без колебаний сделаю так, чтобы ты не встречалась с ним. Даю слово.

Не было смысла препираться дальше — последнее слово всегда оставалось за мамой. Было лишь загадкой, как сигареты, отравившие окончание такого прекрасного дня, попали ко мне в сумку. Я была опечалена несправедливым обвинением, но мама ясно дала понять, что тема закрыта. У меня сложилось впечатление, что она была недовольна уже тем, что видела меня с Мерлином, а этот конфуз был для нее лишь поводом высказать свое неодобрение.

Я долго не могла заснуть и ворочалась в постели всю ночь. Тот самый сон всегда появлялся, когда я нервничала, и так было вплоть до сегодняшней ночи. В этот раз, когда я схватила девушку перед зеркалом и заставила ее повернуться к себе, у нее было не мое лицо, а лицо той девушки из автобуса. В этот раз ее зеленые глаза были просто бездонными. Я отступила назад, словно оглушенная исходящим от нее потоком ненависти.