Девушка с зелеными глазами

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

В ту ночь я провалилась в сон без сновидений, настолько тяжелый, что никак не могла проснуться и прийти в себя. В конце концов около десяти утра меня разбудил свет, просачивающийся через тонкие занавески. Я еще немного полежала под теплым одеялом, обдумывая последние события. Теперь я знала о Женевьеве гораздо больше, у нее появились происхождение и своя история, как и у всех обычных людей, и это означало, что теперь у меня есть больше способов бороться с ней и, возможно, даже победить. При свете дня я уже не была так уверена в том, что она способна на убийство, но мы с Люком все же решили, что она слегка не в себе и ей требуется помощь.

— Ты очень хорошо выглядишь, — весело сказала мама, когда я спустилась вниз. Она придирчиво оглядела меня. — Но сильно похудела… Тебе все же стоит побольше есть.

Она настояла на том, чтобы сделать мне сытный завтрак, и я расслабилась и наслаждалась заботой и вниманием. После нашего последнего разговора о ее недуге мама, кажется, действительно стала поправляться. Она уже не так часто жаловалась на недомогание и успела сходить к врачу, чтобы попробовать новую терапию. Я надеялась, что все окончательно наладится.

— Вчера тебя все искали, — улыбнулась она, поставив передо мной большую тарелку с омлетом, помидорами, грибами и тостами.

— Все?

— Нэт, Ханна и… Мерлин. Они не могли дозвониться на твой мобильный и звучали слегка… взволнованно.

Я схватилась за голову, потому что вспомнила о свидании с Мерлином. Я даже не сообщила ему, что оно отменяется, но… он ведь наверняка все поймет, и у меня впереди достаточно времени, чтобы исправить положение на вечеринке у Нэт.

— Мам, за городом был очень слабый сигнал, потом связь вообще пропала, и я выключила телефон. Я волновалась, что не могу сообщить тебе, когда мы вернемся.

— Когда ты уезжаешь с Люком, я не так сильно беспокоюсь, — лукаво ответила она. — Как прошла ваша поездка?

Я нетерпеливо помахала рукой.

— Замечательно, но что было нужно ребятам?

— А, что-то насчет вечеринки.

Я порадовалась, что это не что-то другое.

— Вечеринка у Нэт сегодня, возможно, они поменяли время или что-нибудь в этом роде. Я позвоню ей попозже.

Когда я включила мобильный, на нем было около восьми или девяти пропущенных звонков и столько же эсэмэс. Ханна звонила из какого-то шумного места и оставила сообщение у меня на автоответчике пронзительным, взволнованным голосом: «Кэти, просто не могу поверить, что ты не здесь, срочно перезвони мне». Она всегда была склонна драматизировать ситуацию. Я позвонила ей, но телефон был отключен. Мерлин и Нэт тоже были недоступны, поэтому лучше всего было придерживаться прежнего плана и пройтись до дома Нэт в середине дня. Я увидела, как мама за окном сжигает опавшую листву в специальной печке, и подумала, что мне представилась отличная возможность раз и навсегда избавиться от кулона. Когда она отвлеклась на что-то, я закинула его через дымовую трубу и оставила обращаться в пыль. Сегодня я решила, что начну все заново.

Небо было ослепительно-голубым, облака напоминали взбитые сливки, а первый мороз делал все окружающее только красивее. Я решила не торопиться и прошлась по парку, остановилась понаблюдать за утками, кормящимися в озере, и улыбнулась маленькой девочке, которая бросала им хлеб. Из-за Женевьевы я перестала носить пальто и засунула его в самую дальнюю часть шкафа. Я надела толстый вязаный джемпер поверх заправленной в джинсы футболки. У меня был не такой обширный гардероб, как у Ханны, но с тех пор как я похудела, все вещи стали сидеть на мне по-разному, и я стала более плавно двигаться, хотя раньше неприглядно загребала ногами при ходьбе. Я была в полной гармонии с собой, и это чувство опьяняло. По дороге к Нэт я стала выискивать лица в облаках, это было одним из моих экзотических хобби, о которых я никогда никому не рассказывала.

Дом Нэт был странно тихим, и занавески на первом этаже были все еще задернуты. Мне пришлось долго ждать на пороге, пока ее мама откроет дверь.

— Боже мой, Кэти? Нэт все еще в постели, без сил. Ты, наверное, тоже пока не пришла в себя. Даже странно, что ты на ногах так рано.

Я глупо уставилась на нее. Было уже далеко за полдень. Я стояла с подушкой для Нэт, завернутой в фольгу, в одной руке, и гигантским клубничным чизкейком — в другой.

Мама Нэт, кажется, поняла, что я чего-то не знаю, смутилась и втолкнула меня в дом, говоря, что сейчас разбудит дочь и та все объяснит, после чего скрылась наверху.

Что она мне объяснит? Я уже опоздала. Мерлин и Ханна должны быть здесь, но в доме стояла полная тишина, никаких шариков, разбросанных подарков и вкусных запахов из кухни. Меня позвали сверху.

— Кэти, иди сюда.

Я поднялась по лестнице и медленно открыла дверь. Спальня Нэт выглядела как обычно: теплая, красочная и с неизменным бардаком. Множество разнообразных стилей, по идее не подходящих друг к другу, в ее комнате смотрелись отлично. Занавеска была опущена, и я могла только различить тело Нэт на кровати. Внезапно я догадалась, что она заболела и никто не смог дозвониться до меня, чтобы рассказать об этом. Я подошла поближе и наконец заметила, как она бледна и что она с трудом может сосредоточить на мне взгляд глаз с темными кругами.

— Ты кошмарно выглядишь, — сказала я с сочувствием. — Это что, грипп?

Она страдальчески приложила руку ко лбу и прокаркала что-то нечленораздельное.

Я аккуратно положила подарок на кровать.

— Мне, наверное, лучше дать тебе поспать. Очень жаль, что так получилось с вечеринкой. Мы всегда сможем провести ее в другой день.

— Кэти, не уходи.

Нэт попыталась сесть на кровати, и я смогла получше разглядеть ее. И поняла, что темные круги под глазами — это не что иное, как размазанная тушь, а бледность была вызвана толстым слоем тонального крема, который грязным пятном остался и на подушке. На голове у нее было что-то вроде вороньего гнезда с застрявшими кусочками разноцветной мишуры.

— Мне так жаль, — пробубнила она, делая большой глоток из стакана, стоявшего на прикроватной тумбочке. — Мы все пытались дозвониться до тебя. Я ничего не знала. Вечеринка была абсолютным сюрпризом, и к тому же Мерлин сказал, что ты обещала вернуться к вечеру.

— Вечеринка? Здесь?

— Нет, у Мерлина дома.

— У Мерлина? — повторила я, чуть не свалившись с кровати.

Нэт обрушила на меня поток слов.

— У его мамы был большой шатер в саду для какого-то студенческого собрания, и Женевьева уговорила ее устроить для меня вечеринку. Все решилось в последний момент, и большая часть еды осталась, но…

Она смолкла, по-видимому, увидев мою реакцию. Мне стало физически плохо от разочарования, зависти, боли, злости и всего спектра негативных эмоций, которые я вообще была способна испытать за всю свою жизнь. Дом Мерлина был потрясающий и больше напоминал загородное графское поместье, особенно в сочетании с ним самим. Когда я подумала, что там все веселились без меня, то ощутила невыносимую боль, будто меня ударили прямо в живот.

— Куда ты пропала, Кэти? Мы целую вечность пытались тебе дозвониться.

С моим лицом стало происходить что-то странное. Оно онемело, будто я сделала маску из лечебной глины и не могла хмуриться или улыбаться, чтобы она не растрескалась. Я едва открывала рот, когда заговорила.

— Мне надо было задержаться. Других вариантов не было. Нам с Люком пришлось сидеть и ждать, чтобы переговорить кое с кем. — Нэт внимательно смотрела на меня, и я отчаянно пыталась выглядеть непринужденно и сохранить хоть немного гордости. — Ну, и как прошла вечеринка?

Она потерла глаза и потянулась, мечтательно улыбаясь.

— Просто потрясающе. Мама Мерлина разрешила позвать кого угодно, и как только это стало известно, пришли почти все.

Ночью было холодно, но у нас были уличные обогреватели, рождественские гирлянды и даже музыкальная группа, которая играла все, от классики до рока. Как было здорово праздновать под открытым небом с луной и звездами и танцевать на траве до четырех утра. А когда я свалилась от усталости, меня отнес домой… Адам.

— У меня просто дух захватывает, — пробормотала я, разрываясь между желанием искренне порадоваться за нее и погрязнуть в собственном горе.

В ее глазах промелькнуло что-то, когда она увидела мой плохо завернутый подарок, и лицо грустно вытянулось.

— Кэти, мне правда так жаль. Я ничего не знала про вечеринку, пока не попала к Мерлину, и мы звонили тебе до последнего…

— Все в порядке, — неубедительно заявила я. — Это был отличный сюрприз, и ты его заслужила.

— Он был бы еще лучше, если бы там оказалась ты.

Я пыталась хмыкнуть что-то благодарное, но у меня получился писк сдавленной кошки.

— Тебе следует знать, что Мерлину пришлось очень нелегко, и он всю ночь ходил совершенно несчастный.

— Правда? — Мне стало немного легче, когда я представила одинокого Мерлина, который пытается развлекать сам себя. Это было даже печальнее, чем мое нынешнее положение.

Пропищал телефон Нэт, и она стала читать сообщение.

— Извини, я не слышала, что ты звонила. Тут сообщение от Жен.

Я скривилась, но она была слишком увлечена, чтобы обратить на меня внимание.

— Хм… пишет, что уже выложила фото с вечеринки на фэйсбук.

Наверное, я мазохистка, потому что когда Нэт вывалилась из кровати и села за ноутбук, я не ушла, а встала рядом с приклеенной улыбкой. Мне неохотно пришлось признать, что фотографии были отличные. На них не было деланных дурацких поз, когда все улыбаются на камеру или кривляются. Женевьева, должно быть, стала невидимкой и перемещалась с камерой везде, запечатляя атмосферу и дух вечеринки. Одними из лучших были фотография Нэт, когда она, закрыв глаза, задувала свечи на торте, и еще одна, изображавшая шатер, подсвеченный чудесными огоньками и окруженный огромными, покачивающимися на ветру дубами.

С некоторым облегчением я поняла, что Женевьевы не было ни на одной из них, потому что она неизменно оставалась по другую сторону объектива.

— Ух ты, они просто отличные, — выдохнула Нэт.

— Да, они ничего, — признала я, обняв ее. — Я очень рада, что тебе понравилась вечеринка, честное слово, и не вини себя ни в чем. Следующую я ни за что не пропущу.

Нэт только собиралась закрыть страницу, когда загрузилась новая партия фотографий. Она заколебалась, а затем словно окаменела. Я посмотрела туда же, куда и она, в самый центр, и уже не смогла отвести взгляд, хотя мне очень хотелось. «Я твой самый страшный ночной кошмар». Она сказала мне это, когда мы виделись в первый раз, и теперь кошмар воплотился прямо перед моими глазами и уже навсегда останется в моей голове. Женевьева и Мерлин танцевали медленный танец, она обвила руками его шею, а он глядел на нее сверху вниз глазами, полными обожания. И самым худшим было то, что я знала этот взгляд. Раньше так он смотрел на меня.