Девушка с зелеными глазами

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Женевьева была просто каким-то хамелеоном. Она опять изменила свою внешность. Теперь ее лицо было обрамлено кудрями, но не такими жесткими и своевольными, как у меня, а мягкими ниспадающими локонами, танцующими под октябрьским солнцем, золотыми, словно осенняя листва. Черты ее лица стали еще нежнее, а одета она была в винтажную тунику с оборками поверх леггинсов, которая делала ее похожей на прекрасную беспризорницу. Когда я пыталась сделать что-то подобное с собственным имиджем, мне удавалось походить только на корову в седле. Я постаралась не обращать на нее внимания, полная решимости наконец встретиться с Нэт, которая сейчас стояла ко мне спиной. Я дернула ее за рукав, и в этот момент мое сердце перестало биться, настолько я боялась увидеть враждебность в ее взгляде. Но она повернулась и посмотрела на меня так же доброжелательно и лучисто, как и всегда.

— Все в порядке? — нервно спросила я.

Она печально кивнула и прошептала.

— Прости за вчерашнее. У меня был идиллический семейный выходной… даже эсэмэс писать не разрешали. Это была пытка.

— А что со всеми этими… любовными заклятиями?

— Я решила, что выкручусь из этого, — храбро ответила она. — Скоро они найдут кого-нибудь еще, и я стану вчерашним днем.

Когда я поняла, что она настолько хладнокровно отнеслась ко всему этому, я успокоилась и почувствовала, что на глаза у меня наворачиваются слезы облегчения. Это было просто освобождением, хотя меня все еще приводила в ярость Женевьева, которая просто не желала оставаться незамеченной. Она подошла прямо ко мне, демонстративно приглаживая свои роскошные кудряшки руками. Ханна и Нэт, похоже, почувствовали что-то, потому что я успела заметить, как они обмениваются напряженными косыми взглядами.

— Мне нравится твоя прическа, — прочирикала я, пытаясь рассеять их беспокойство.

— Ой, правда? — непринужденно ответила Женевьева. — У меня сломался утюжок для волос, и вот результат.

Я потянулась к ней и намотала одну из ее кудряшек себе на палец, чувствуя, как внутренне она вся сжимается от отвращения.

— Как прошли выходные? — многозначительно спросила она, и от ее коварной улыбки у меня кровь застыла в жилах. Наверное, она надеялась, что Нэт теперь станет меня игнорировать, и я была ужасно рада, что между нами все же ничего не изменилось.

— Замечательно, спасибо.

Мы бок о бок вошли в аудиторию.

— Ты много уже сделала по своему проекту, Кэти?

Так вот почему она была при таком параде. Это было последнее собрание перед тем, как нужно будет сдать курсовой проект по первому семестру, и выступление Женевьевы обещало быть фантастическим. Несмотря на то что она пришла в колледж позже всех, она все еще оставляла всех нас далеко позади. Я была не в состоянии соревноваться с ней, и она это знала.

— Я ничего не делала на выходных, — призналась я. — Но я уже все и так закончила.

— Ну, тогда удачи тебе, — ухмыльнулась она. — Я надеюсь, ты справишься.

Ее настроение было абсолютной загадкой для меня, и я рада была убраться за свой стол, подальше от нее. Когда мы находились рядом, эта битва сил воли изматывала меня и высасывала из меня энергию. Я медленно расстегнула свою папку для работ. И в недоумении уставилась на содержимое. Время будто остановилось. В каком-то полубессознательном состоянии я выуживала фрагмент за фрагментом и тщательно рассматривала каждый, думая, что, возможно, я нахожусь в бреду или это не мое.

В ушах раздался рев, будто меня накрыло волной и засосало в пучину липкого, теплого чувства ужаса. Мои рисунки были залиты синими чернилами, а образцы тканей изуродованы до неузнаваемости. Недели работы пошли псу под хвост. Мисс Клегг заметила ужас на моем лице и подошла ко мне. Заглянув мне через плечо, она глубоко вздохнула.

— Мне жаль, Кэти. Не надо было использовать цветной растворитель. Такое иногда случается. Какая досада, что и другие рисунки испорчены.

Мой отчаянный голос был взвинчен до предела.

— Но ничего этого не было в пятницу. Все было сухим и четким. Я не способна на такую глупость…

Она с сочувствием улыбнулась.

— Такое могло произойти с каждым. У тебя еще есть неделя, чтобы переделать их.

— Я работала над ними полтора месяца. — Мои глаза наполнились слезами. — Мне не удастся закончить в срок, а если я поспешу, то сделаю какой-то мусор и завалю проект, и…

Она подняла руку, останавливая меня на полуслове. Ее голос звучал доброжелательно, но до ужаса твердо.

— Посмотрим, как ты справишься. Если не успеешь к сроку, мы что-нибудь придумаем. Я знаю, что ты приложишь все усилия. — Она повернулась и ушла от меня настолько быстро, насколько возможно.

Я пыталась закусить губы, чтобы они не дрожали, боясь окончательно расклеиться. Мисс Клегг, моя любимая преподавательница, застала меня в образе какой-то истерички и поставила на место. Это было почти так же плохо, как то, что моя работа была уничтожена. Придется последовать ее совету и сохранить хотя бы чувство собственного достоинства. Когда я подняла глаза, казалось, что все смотрели в мою сторону. Это напоминало мой кошмарный сон, в котором я вынуждена идти по улицам без одежды, пытаясь попасть домой. Я почувствовала себя настолько голой, что даже обхватила себя руками и сжалась, пытаясь исчезнуть.

Через несколько мгновений я собрала остатки мужества и снова взглянула по сторонам. В мою сторону все еще смотрели и уничижительно улыбались. Все, кроме одного человека — Женевьевы.

Она была абсолютно сосредоточена на своей работе, игнорируя весь окружающий мир. Когда ко мне в голову просочились первые намеки на подозрение, то встали дыбом даже волоски на шее. Она точно не могла добраться до моей папки — или могла? Я всегда держала ее при себе, однако в пятницу я на несколько минут выходила из аудитории, чтобы передать листок с моими контактными номерами в канцелярию. Вокруг царил бедлам из всяческих материалов, и если она повела себя достаточно осторожно, никто и не мог заметить. И почему я так удивляюсь? Это было так похоже на нее, такая мстительность и действия у меня за спиной. Она уже объявила войну, и ясно выразила свое намерение разрушить мою жизнь. Но Люк был прав. Мне нужно сопротивляться желанию отомстить ей, потому что оно только сделает меня уязвимой.

Это было непросто. Я была так разгневана этой несправедливостью, что у меня тряслись руки и я с трудом могла удержать карандаш. Я пыталась работать, но сколько я себя ни заставляла оставаться спокойной, ярость клокотала внутри меня, пока не дошла до точки кипения. Мои волосы слипались, и я стряхивала их с лица, используя учебник, как веер. Я как будто задыхалась изнутри, мое дыхание становилось все чаще и поверхностнее, а в горле пересохло. Я больше не могла этого выносить. Я встала и, как лунатик, пошла вперед, зрение затуманилось, я не узнавала ничего вокруг. Женевьева знала, что со мной творится, и подпитывалась моей злостью. Она как будто раздувала пламя внутри меня, подстрекая закатить сцену. Внезапно я нашла в себе силы сопротивляться, но не могла полностью подавить своего гнева. С тихим стоном я выбежала в коридор и стала биться головой о бело-голубую плиточную стену.

Во время обеда у меня так пересохло во рту, что я не могла глотать. Сэндвич с тунцом и плавленым сыром превратился в опилки, и даже сладкий кекс встал поперек горла. Я пила обжигающий кофе огромными глотками, и от него сердце начинало биться еще быстрее. Женевьева пришла в кафетерий с Ханной и Нэт.

— Мы уже знаем, что случилось, — начала Нэт. — Это ужасно.

— Мы можем помочь тебе чем-нибудь? — спросила Ханна.

Я сморщила нос и заморгала, боясь разрыдаться.

— Нет, но все равно спасибо. Я закончу все как-нибудь.

— Я могу помочь тебе сделать все вовремя, — заявила Женевьева, и мне пришлось посмотреть прямо на нее. В ее холодных глазах не отражалось никаких эмоций.

— Тогда меня обвинят в плагиате, — напрямик заявила я, раздумывая, не было ли это ее очередной ловушкой. — Это будет даже хуже, чем если я не сдам вообще ничего.

Она печально пожала плечами.

— Ну, что ж.

— Большое спасибо за такое предложение, Женевьева, — я специально процедила через сжатые зубы. — Это так заботливо с твоей стороны, и я очень это ценю.

Когда уроки закончились, я пошла домой длинным путем, подальше от главных дорог, хотя маме это не понравилось бы. Погода была со мной заодно — непрекращающийся мелкий дождь лился из низких серо-черных туч. Я даже не пыталась поднимать ноги повыше, когда шла по лужам, и в ботинках у меня отвратительно хлюпало. Я брела по узкой дорожке вдоль ряда георгианских террас с длинными садами, каждая была раскрашена в свой цвет, от бледно-розового до серого. Здесь, вдалеке от шума машин и бензиновых выхлопов, я чувствовала себя спокойно и уединенно. На дорожке даже не было специального покрытия, и она представляла собой простую тропинку для экипажей и лошадей.

Я снова и снова прокручивала случившееся у себя в голове. Я даже заговорила сама с собой, потому что вокруг не было никого, кроме надоедливого ворона, который полетел за мной, громко закаркал и стал раскачиваться на ветке из стороны в сторону. Я подозрительно уставилась на него, пытаясь разглядеть, все ли его хвостовые перья на месте, а затем рассмеялась, потому что это было совершенной нелепостью.

Я не услышала шагов, но смутное чувство беспокойства заставило меня быстро развернуться и перевести дух. Передо мной стояла неизвестно откуда взявшаяся Женевьева, которая, должно быть, передвигается мягко, как пантера. Она даже не утруждалась придать себе виноватый вид в связи с тем, что так беззастенчиво меня преследовала.

— Твой дом в другой стороне, — грубо сказала я.

— Да, но мне захотелось выразить тебе свои соболезнования.

— Ах, как мило. Почему же?

— Я знаю это ощущение, когда твоя жизнь разрушена. — Она шагнула ближе и встала нос к носу со мной. — Даже не надейся, что ваши с Люком игрушки сработают. Вы оба думаете, что такие хитрые…

Я задрожала.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Мы с Люком старые друзья.

— Я на шаг впереди тебя. Помни об этом, Кэти.

Она исчезла так же незаметно, как появилась, оставив после себя только кружащееся облачко пыли.

Я пришла домой и стала мерить шагами свою комнату, не в состоянии отдохнуть, пока не поговорю с Люком. Как только я увидела его машину, я выбежала прямо на тротуар и стала кричать ему в открытое окно.

— Похоже, Женевьева расставила жучки по моему дому, она сказала, что все знает про нас, знает, что мы замышляем.

Люк невозмутимо закрыл окно и вылез из машины.

— И как она могла организовать что-то подобное? Она что, еще и эксперт по электронике?

Он пустил меня в дом и усадил на кухне. Его совершенно не смутил мой истерический тон.

— Этому должно быть логичное объяснение. Она не следила за нами, и у нее нет способностей ясновидящей. Подумай, Кэти?

— Я не могу думать, у меня в голове все спуталось.

— Кто знал, что мы уезжали в субботу?

— Никто, — быстро ответила я.

— А твоя мама?

— Ну, она, конечно, знала.

— Позвони ей, — велел Люк со всей серьезностью.

Я сделала, как он сказал, и менее чем через две минуты отложила в сторону мобильный, пристыженная. Я не могла смотреть ему в глаза.

— Ни Нэт, ни Ханна мне не звонили, но звонила девочка по имени Женевьева, и они с мамой поболтали обо всем, в том числе о тебе, просто мама забыла мне об этом рассказать.

Голос Люка прозвучал мягко.

— Я же говорил тебе, что этому есть объяснение. Скучное и простое объяснение.

Он присел рядом со мной и взъерошил мне волосы, хотя знал, что меня это раздражает.

— Ты наделяешь ее сверхъестественными способностями и превращаешь в нечто, что не сможешь победить. А она совершенно обычная, и все, что она делает, обычно. Не делай из нее пришелицу из иного мира.

Я положила голову ему на плечо на несколько секунд, задумавшись, что бы я делала, если бы рядом не оказалось Люка, который не дает мне сойти с ума.