Джек и Джилл

Глава XI «Нажми на тормоза!»

У всех, как известно, есть свои слабости. Включая и великих мира сего. И даже самые положительные мальчики не составляют исключения из этого правила. Они тоже нет-нет да и попадают под власть различных соблазнов, что влечет за собой иногда весьма серьезные неприятности. Фрэнк, бесспорно, принадлежал к числу юношей благовоспитанных и благонравных. Очень гордясь такой своей репутацией, он старался вести себя соответственно и, как правило, избегал передряг, в которые частенько попадали молодые люди из его окружения. Как правило, но не всегда. Ведь ничто человеческое ему не было чуждо, и, подобно любому обитателю подлунного мира, он время от времени подвергался искушениям, не каждому будучи в силах противостоять.

Уже несколько лет он испытывал настоящую страсть к паровым двигателям и паровозам, кои настолько владели разумом и душой Фрэнка, что здесь-то его хваленый самоконтроль иногда ему отказывал. Однажды он так увлекся экспериментами с паровозиком для детской железной дороги, снабженным маленьким паровым котлом и топкой, что не заметил, как искры упали на циновку и вспыхнул пожар. Чуть позже он пытался поднять давление пара, наглухо заткнув крышку и носик у стоящего на плите чайника. В итоге прогремел взрыв, от которого у нашего экспериментатора до сих пор на руках остались шрамы.

Теперь он, конечно, был уже слишком взрослым для подобных проделок, но страсть ко всему, что связано с давлением пара на поршень, в нем не угасла, и местом его почти ежедневных паломничеств стало паровозное депо на новой железной дороге. В наблюдениях за повадками своих любимых машин он мог проводить часы, а благодаря добрым отношениям, которые у него постепенно сложились с тормозными кондукторами, [51] кочегарами и машинистами, ему дозволялось здесь куда больше, чем остальным посторонним. Любого человека подкупают те, кто относится к его профессии с восхищением, а Фрэнка все связанное с паровозами приводило даже в больший восторг, чем любимая им античная литература вкупе с греческим и латынью, на которых она была создана.

Движение на этой недавно проложенной железной дороге, если не считать ветки для товарных вагонов, идущей от основного пути к фабрике, пока особенной оживленностью не отличалось: поезд, состоявший из двух пассажирских вагонов, часто курсировал по маршруту почти пустым, так что те, кто его обслуживал, могли позволить себе работать крайне неспешно, что, естественно, предоставляло Фрэнку немало возможностей для его любимого времяпрепровождения. Вскоре фаворитом мальчика стал паровоз № 11. Фрэнк уже несколько раз катался на нем вместе с Биллом, так звали машиниста поезда, в его кабине он чувствовал себя как дома и лелеял мечту, что когда станет взрослым и достаточно разбогатеет, то обзаведется собственной железной дорогой, по которой поезда будут курсировать так часто, как ему только захочется.

Друг Фрэнка, Гас, куда меньше его увлекался паровозами, зато его очень интересовали тормозные системы, и он часто составлял другу компанию при походах в паровозное депо, чтобы порасспросить тормозного кондуктора, не появилось ли в этой сфере каких-нибудь новшеств.

И вот, подойдя однажды к депо, они обнаружили № 11 на запасном пути стоящим под парами и в полной готовности к отправке в дорогу. Вагоны, однако, к нему еще прицеплены не были, и в кабине не наблюдалось машиниста. Биллу пришлось покинуть ее, чтобы вместе с другими работниками паровозной бригады помочь кучеру почтового экспресса, у которого, резко попятившись, лошадь перевернула карету.

— Неплохой шанс получше изучить нрав нашего славного старины, — любовно глянул на пыхтящий № 11 Фрэнк, и глаза его загорелись.

Недолго думая, он стал подниматься по ступенькам металлической лесенки в кабину машиниста. Гас последовал за ним.

— Десяти долларов не пожалел бы за возможность довести его до поворота и обратно, — с нежностью поглаживал латунные рычаги Фрэнк, одновременно поглядывая на гудящий в топке огонь.

— Один ты не сможешь, — откликнулся Гас, усаживаясь на порядком засаленную скамью скорее не для удовольствия, а потакая слабости друга.

— А если попробовать? — все сильнее захватывала эта идея Фрэнка. — Пары-то уже достаточно разведены. — И, словно дразня Гаса, он положил руку на рычаг дроссельного клапана.

— Ну, пусть он у нас запоет как следует, — со смехом произнес Гас, цитируя Билла, который всякий раз произносил эту фразу, перед тем как пуститься в путь, и совершенно не предполагая, что Фрэнк последует его совету.

— Сейчас поедем! — воскликнул тот. — Докачу его до стрелки — и задним ходом обратно. Я это часто делал вместе с Биллом.

Фрэнк медленно потянул на себя рычаг дросселя. Огромная махина вздрогнула, выплюнула клуб пара и тронулась с места.

— Эй, старина, не вздумай! Это плохо кончится! — высунувшись из кабины, проорал Гас неизвестно откуда возникшему возле стрелки Джо, который явно намеревался открыть паровозу выход на основной путь.

— Давай, давай, я не против, — подбодрил его Фрэнк. — Ни одного поезда в ближайшие двадцать минут не будет. Так что докатим спокойно до поворота.

Чувствуя, что махина покорно ему подчиняется, Фрэнк окончательно впал в эйфорию и решительно повел паровоз по направлению к основному пути.

— Святой Георгий! Остановись! Тормози! — продолжал орать Гас.

До Джо сквозь шум, производимый паровозом, слово «святой» послышалось как «открой». Он тут же отворил стрелку. И № 11, как послушное животное, выкатил на знакомую дорогу.

— Ну, я тебе врежу по первое число за то, что ты сделал! — проорал Гас застывшему у стрелки Джо, который таращился им вслед полуиспуганным-полудовольным взглядом, еще не сознавая до конца сути содеянного им.

Фрэнк постепенно увеличивал скорость.

— Ты и впрямь собираешься ехать дальше? — спросил Гас. Мало-помалу он заражался азартом друга, и теперь уже оба мальчика наслаждались все возрастающей остротой ощущений.

— Да, собираюсь, — сердито откликнулся Фрэнк, как делал всегда, когда был намерен следовать своему решению, пусть даже весь мир был против него. — Билл бы наверняка позволил нам это, так что давай получим от нашей поездки максимум удовольствия. Но если сдрейфил, я приторможу, а ты прыгай.

В этот миг Фрэнк испытывал двойное удовольствие, ибо ему удалось осуществить свою давнюю мечту и одновременно поразить друга умением мастеровито и четко управляться с гигантской махиной паровоза.

— Продолжай, — кивнул ему Гас. — Я покину кабину только вместе с тобой. — И он поудобнее устроился на скамье, хотя от самых паршивых предчувствий у него по-прежнему сосало под ложечкой.

— Потрясающе, да?! — упоенно выдохнул Фрэнк, когда, минуя мост, вел № 11 к повороту в миле от станции.

— Да, в общем недурно, — более сдержанно выразился Гас. От души наслаждаться поездкой ему мешали суета и крики людей, которых он наблюдал сквозь заднее стекло кабины. — Слушай, Фрэнк, они вопят там как сумасшедшие, нам стоит поскорее вернуться, — счел своим долгом предупредить он друга.

— Пусть себе вопят, — отмахнулся Фрэнк. — Поворот уже близко, и я доберусь до него, пусть мне это даже и обойдется в целых сто долларов. Опасности никакой ровным счетом нет. Говорил же я тебе: никаких поездов целых двадцать минут.

Для пущей верности он достал из кармана часы, однако по какой-то причине ему показалось, что они показывают куда меньше времени, чем было в действительности. № 11 как раз входил в поворот, когда пронзительный свисток поверг в дрожь не только Фрэнка и Гаса, но и оставшегося возле стрелки Джо.

— Заводской поезд! — вскочил на ноги со скамьи побелевший как полотно Гас.

— Нет, это поезд, прибывающий в пять сорок, он идет по другому пути, — не слишком уверенно откликнулся Фрэнк, по телу которого при мысли о том, что может произойти, если он ошибается, пробежал ледяной холодок.

Оба юноши пристально вглядывались в лобовое стекло, с ужасом ожидая, что откроется им впереди. Вот миновало последнее дерево, и они вывернули на прямой как стрела рельсовый путь, по которому на них медленно надвигался состав из товарных вагонов. При виде его оба юноши на мгновение впали в ступор, а затем Гас, одновременно прикидывая, что имеет смысл предпочесть для падения — высокую насыпь или реку, которая томно несла свои воды по другую сторону от путей, громко крикнул:

— Прыгай!

— Замри! — сквозь зубы скомандовал Фрэнк.

Дальнейшие его действия отличались необычайной оперативностью и четкостью. Дав предупредительный свисток приближающемуся поезду, он включил задний ход, и № 11 попятился к исходным позициям с куда большей скоростью, чем ехал до поворота.

У стрелки ребят ожидала совсем не дружеская встреча. Спустившись на дрожащих ногах из кабины, Фрэнк с Гасом оказались лицом к лицу с разъяренной толпой работников станции и до предела разгневанным Биллом. Что точно происходило с ними, память обоих авантюристов не зафиксировала. У них сохранились лишь смутные воспоминания. Вроде бы их какое-то время сильно трясли за плечи, сопровождая это весьма нелицеприятными и смачными характеристиками действий Фрэнка и Гаса и угрозами в адрес ребят. Отчетливо Фрэнк запомнил лишь слова Билла, который велел им с этого дня даже не приближаться к нему, а обозленный начальник депо добавил, что категорически запрещает им появляться на территории подведомственного ему заведения.

На этом обоих мальчиков с позором препроводили вон, и они поплелись восвояси, тщетно пытаясь шагать ровно, хотя ноги у них по-прежнему подкашивались, а голова кружилась. Джо нигде видно не было, да они особо и не искали его.

— Пойдем в лодочный сарай. Передохнем там хоть немного, — жалобно проговорил Фрэнк.

Раскрасневшиеся, тяжело дышащие и совершенно подавленные, ребята уселись на ступени под навесом лодочного сарая. Здесь, в этом безлюдном месте, они могли укрыться от посторонних взглядов. Гас принял благородное решение полностью разделить с Фрэнком ответственность за содеянное, хотя его собственная вина исчерпывалась лишь тем, что он залез следом за другом в кабину паровоза.

— Будь спокоен, старина, — хлопнул его по плечу растроганный Фрэнк. — Я оплачу все расходы. Джо, разумеется, увильнет, но не я. Вина-то целиком и полностью моя.

— Полагаю, нам это еще аукнется, — выдохнул Гас. Он испытывал облегчение оттого, что аварии все-таки не случилось и никто не пострадал, но одновременно тревожился, весьма живо себе представляя, какой разговор у него состоится с отцом.

— Надеюсь, слухи не долетят до мамы, прежде чем я успею рассказать ей все сам. Иначе она испугается. Ведь впопыхах ей могут описать сегодняшнее происшествие в таких красках, что она решит, будто я разбился.

Произнеся это, Фрэнк вздрогнул и побледнел. Только сейчас до него дошло, какой опасности он подверг себя.

— Когда перед нами возник поезд, я был уверен, что нам конец. Если бы ты не сработал так четко, уверен, мы бы сейчас здесь с тобой не сидели. Но ты же знаешь, я всегда считал, что ты надежный как скала, — хлопнул друга по спине Гас, ибо по-прежнему считал его поступок потрясающим, хоть и очень рискованным.

— Как тебе кажется, меня теперь ждет штраф или тюремное заключение? — после весьма длительной паузы подавленно произнес Фрэнк.

— Возможно, и то и другое сразу, — не стал его понапрасну обнадеживать Гас. — Угнать паровоз — это, знаешь, не шутка.

— О-о, что же я наделал! — в отчаянии обхватил руками голову Фрэнк. — Как я мог быть таким идиотом!

— Держись, старина, — принялся утешать его Гас. — Даже если случится самое худшее, ты один не останешься. Я буду навещать тебя так часто, как только позволит тюремное начальство.

И он крепко пожал руку друга, после чего ребята медленно побрели сдаваться на милость судьбы, объединенные общим чувством, что отныне они носят на себе особый отпечаток, который отличает их от всех остальных.

Тем временем Джо, крайне мало смысливший в паровозах, едва заслышав первые истошные гудки, донесшиеся из-за поворота, решил, что катастрофа неизбежна, и со всех ног понесся к дому Мино сообщить о скорбном событии.

Несколько громких звонков во входную дверь привели к ней миссис Пэк, так как миссис Мино в это время принимала гостей.

— Фрэнк угнал паровоз и теперь точно погиб! Я решил прибежать к вам, чтобы поскорее рассказать! — задыхаясь и как безумный вращая выпученными глазами, выпалил прямо с порога Джо.

На этом речь его прервалась, потому что мудрая миссис Пэк, крепко зажав мальчику рот ладонью, решительно втащила его в переднюю, где, кроме нее, их никто не мог услышать.

— Вот теперь рассказывай, только не ори, — шепотом приказала она, но так строго, что Джо, тоже немедленно перейдя на шепот, еще раз поведал ей о столкновении двух паровозов, которое, как ни прискорбно, унесло жизни несчастных Фрэнка и Гаса.

— Ты сам это видел? — пристально посмотрела ему в глаза миссис Пэк.

— Нет. Я ведь за поворотом стоял, — вынужден был признаться Джо.

— Тогда беги скорее обратно. Выясни, что там случилось. Потом возвращайся и расскажи мне. Но только мне. Я тебя здесь подожду. Не вздумай пугать его маму, — дала Джо четкие указания здравомыслящая женщина.

— Нет-нет, я не могу туда вернуться, — запаниковал Джо. — Иначе мистер Билл убьет меня. Ведь стрелку-то перевел я. Потому-то они и погибли.

— Тогда иди домой и держи рот на замке, а я подежурю у двери, чтобы никто из глупых мальчишек не потревожил миледи, пока все не выяснится наверняка.

Миссис Мино не носила никаких титулов, но миссис Пэк часто именовала свою замечательную соседку «миледи», [52] тем самым подчеркивая благородство ее натуры и безупречность манер, очень напоминавшие ей представителей одного достойнейшего аристократического семейства, у которых она работала у себя на родине в Англии.

Джо унесся прочь с такой скоростью, словно за ним гнались полицейские, а несколькими минутами позже миссис Пэк увидела медленно бредущих к дому Фрэнка и Гаса. Вид у обоих был крайне угрюмым. Лицо и руки почернели от грязи.

— Слава богу! С ними все в порядке! — облегченно выдохнула она, отворяя дверь и столь же решительно втаскивая юного хозяина дома в укромный закуток передней, как недавно проделала это с Джо. — Прошу прощения, — тихо сказала миссис Пэк, — но гостиная полна гостей, а этот безмозглый Джо примчался и стал орать про что-то совершенно безумное, чем страшно напугал меня. Что с вами стряслось, мистер Фрэнк? — с беспокойством осведомилась она.

Мальчик быстро поведал ей о своем приключении. Тревога наконец оставила миссис Пэк. Ребята отделались испугом, а все прочее, решила она, поправимо. На этом Фрэнк был отпущен умываться и готовиться к разговору с мамой.

Следующие четверть часа выдались для бедняги очень тяжелыми. В серьезных проступках всегда нелегко признаваться, к тому же Фрэнк так редко их совершал, что у него почти не было опыта. Тем не менее он был честен и мужествен, а при виде целого и невредимого сына миссис Мино захлестнула такая волна радости, что ей оказалось довольно трудно проявить достаточную суровость. Добрую леди хватило лишь на одно, а именно на категорический запрет каких-либо контактов Фрэнка с замечательным паровозом № 11.

— Мама, а как ты думаешь, что меня теперь ждет? — У Фрэнка не выходила из головы угроза тюремного заключения.

— Не знаю, дорогой, но сразу же после чая наведаюсь к мистеру Бартону, и он скажет, как мы с тобой должны поступить. В любом случае Гас не должен пострадать по твоей вине.

— Ну с ним-то, надеюсь, все обойдется. А вот Джо часть вины на себя взять обязан. Ведь не открой он мне эту проклятую стрелку, ничего бы вообще не произошло, — убежденно проговорил Фрэнк. — Я просто не смог удержаться, когда увидел, что путь свободен. — И, вспомнив, какой восторг испытал в то мгновение, он снова, несмотря ни на что, просиял.

К ним, запыхавшись, влетел Джек. На улице до него дошли слухи о происшествии, но он отказывался в них верить. Получив же дома подтверждение тому, что молва была права, он сперва посмотрел на старшего брата взглядом, исполненным восхищения, а затем, громко захлопав в ладоши, вдруг воскликнул:

— Да, он дал мне сто очков форы! Вот так сюрприз! Наш образцовый парень нынче сам влип в историю! Пусть больше не учит меня жить!

Слова его вызвали у присутствующих приступ нервного смеха, но Джек не стал добивать виновника происшествия новыми шуточками, а, наоборот, принялся от души ободрять его.

Джилл эта история показалась настолько забавной, что едва миссис Мино и Фрэнк отправились консультироваться с мистером Бартоном — юристом семьи Мино, как они с Джеком стали импровизировать на тему сегодняшнего события и в итоге разыграли в лицах целый спектакль с судебным процессом, «несчастным обвиняемым» и приговором, в результате которого подсудимый был приговорен не только к десяти годам тюремного заключения, но и к выплате такого огромного штрафа, что семья его неизбежно должна была бы пойти по миру и начать просить подаяние, не спаси ее солидные гонорары, которые Джилл заработала за свои рукоделия, и крупный денежный приз, полученный Джеком за образцовую ходьбу на сросшейся после перелома ноге. Вышло очень смешно. Даже самый строгий судья, окажись он зрителем, не смог бы сдержаться от хохота.

Под впечатлением от собственной импровизации два наших актера ожидали, что события и на самом деле непременно примут столь же драматический оборот, и поэтому их ожидало сильнейшее разочарование, когда, возвратившись домой, Фрэнк сообщил, что приговор ограничился всего лишь штрафом, хоть и солидным, но не грозящим миссис Мино разорением. Свою роль тут сыграла хорошая репутация Фрэнка и Гаса, а также и их семей, которые пользовались в городке большим уважением. Как обстояли дела у Джо, пока оставалось неясно, но Фрэнк сильно подозревал, что хорошей порки ему уж точно не избежать.

История эта, конечно же, впечатлила и взбудоражила всю молодежь Хармони-Виллидж. Фрэнк напрасно боялся за свою репутацию. Его появление на следующий день в школе вызвало настоящую бурю эмоций, и наш начинающий машинист стяжал не один венок славы, так что, не будь он натурой здравомыслящей, наверняка бы зазнался. Завидев его, девушки начинали взволнованно перешептываться, а мальчики, от малышни до самых старших, указывали на него и с придыханием говорили:

— Вот идет тот потрясающий парень, который угнал паровоз!

Впрочем, суровая отповедь, которую Фрэнку пришлось выслушать от судьи Кэмбла, и осуждение со стороны взрослых не позволили ему расценить свой поступок как нечто достойное. К тому же очень скоро он смог на личном опыте убедиться, сколь эфемерна слава. Те же самые юноши и девушки, которые совсем недавно превозносили его чуть ли не до небес, теперь принялись его дразнить. То и дело ему с усмешкой намекали на № 11: то, проходя мимо, громко свистели в ухо, изображая предупредительные сигналы, то вкрадчиво осведомлялись, верно ли идут у него часы, то изрисовывали классные доски изображениями паровозов. Мальчики донимали Фрэнка больше, чем девочки, те ограничивались в основном издевательскими улыбочками и хихиканьем, но следующие две недели стали для него самыми неприятными в жизни.

Фрэнк старался не реагировать на шутки в свой адрес, но однажды все же не выдержал. Виной этому стала Молли Лу, обожавшая дразнить старших мальчиков. Как-то, подойдя к дому, Фрэнк нашел на крыльце жестяной паровозик малыша Бу и записку: «Несравненному машинисту Мино от искренних почитателей». Кровь бросилась Фрэнку в голову, и он сокрушительным пинком отправил игрушку вместе с запиской в кусты. Оттуда в ответ послышался хохот жестокой Молли и Грифа, который, конечно же, с удовольствием принял участие в ее затее. Гневная реакция Фрэнка лишь распалила их, и на другой день он обнаружил на том же месте еще один покореженный паровозик, а с ним и два вагончика, из окон которых торчали две куклы с оторванными головами. В записке, лежащей рядом, крупными буквами значилось: «№ 11 после столкновения».

Этой художественной композиции больше никто никогда не видел; над Грифом Фрэнк учинил суровую расправу, Молли же, как человек воспитанный, он трогать не стал, но с этого дня неизменно делал вид, будто не замечает ее, даже в тех случаях, когда они сталкивались нос к носу. Помирить их, да и то далеко не с первой попытки, удалось лишь Аннет. К тому же близость двадцать второго числа побудила сплетников переключиться на новые темы для обсуждения, и Фрэнк наконец был оставлен в покое.

Сам он, однако, еще долго не мог позабыть о том, что с ним приключилось. И так как ему было свойственно из всего делать выводы, то отныне, когда его начинали одолевать соблазны, Фрэнк с улыбкой тихо себе говорил:

— Эй, приятель, нажми-ка на тормоза!

А с кем из нас, собственно, не случалось таких вот аварий? Мы следуем по пути жизни, и чем дальше уносимся от исходной точки, тем больше оставляем позади легких, а порой и тяжелых проступков и досадных просчетов. И если мы неспособны сделать из них правильные выводы и извлечь урок из своих ошибок, то нас неизбежно ждет катастрофа. Так давайте же научимся вовремя нажимать на тормоза.