Джек и Джилл

Глава XXI Пеббл-Бич

— Не просите и не уговаривайте, мистер Джек. Ну как же мне вам объяснить? Все эти вещи просто невозможно запихнуть в один чемодан, — в полном отчаянии всплеснула руками миссис Пэк при виде груды сокровищ, которые братья намеревались взять с собой на море.

— Тогда оставьте одежду. На море она нам не нужна. Достаточно иметь по одному костюму для прогулок на лодке. Пусть мама положит в свой чемодан несколько сменных воротничков для нас — и порядок. А наш чемодан тогда будет свободен для действительно важных вещей, — ответил ей Джек, добавляя к бейсбольным битам, рыбацкому снаряжению, нескольким коробкам с настольными играми и коллекции потрепанных мячей духовой пистолет и мишень.

— То есть одежда вам с мистером Фрэнком там не понадобится, а это, по твоему мнению, предметы первой необходимости?! — усмехнулась миссис Пэк. — Почему бы тебе в таком случае не прихватить с собой еще велосипед, тачку и печатный станок?

Джилл ехидно посмотрела на собранный братьями арсенал и хихикнула. А Джек на полном серьезе продолжил:

— Не очень удивлюсь, если они нам тоже там пригодились бы. Женщины, собираясь в такие поездки, совершенно не учитывают потребностей мужчин. Заполнят весь чемодан рубашками, чистыми носовыми платками, щетками для одежды и банками с кремом, а все самое нужное остается из-за этого дома. Мы с Фрэнком собираемся жить на море по-простому. — И, набив драгоценными мячами внутренность резиновых сапог, он принялся связывать их с зонтиком, битами и удочками, поскольку даже ему уже стало ясно, что в чемодан все это никак не поместится.

— И вот их, пожалуйста, упакуйте куда-нибудь, — вошел в Птичью комнату Фрэнк с двумя толстыми книгами.

— Не нужны тебе словари. Ты должен хорошенько отдохнуть от занятий! — воскликнула Джилл, поглощенная заполнением своей новой корзины для путешествий аккуратными свертками и коробочками с собственными сокровищами.

— Это не словари, а моя энциклопедия. Нам предстоит увидеть множество новых вещей и явлений. С энциклопедией и подзорной трубой я найду ответы на все вопросы. — И Фрэнк любовно погладил корешки обоих томов.

— Что за странные существа эти мальчики! Никакого терпения на них не хватает, — тихо пожаловалась миссис Пэк.

Все рассмеялись.

— Мистер Фрэнк, некуда мне положить ваши книги, — жалобно продолжала она. — Все коробки и чемоданы уже набиты под завязку. Места нет, ну совсем. Придется вам поехать на море без них.

— Исключено, — покачал головой Фрэнк. — Стало быть, повезу их в руках, — подхватил он под мышки по толстому тому.

— То есть, вместо того чтобы просто кататься на лодке, ты займешься моллюсковедением, во время игры в теннис будешь изучать головастиков, а остальное время посвятишь разглядыванию окрестностей в подзорную трубу? — насмешливо покосился на старшего брата Джек, крепко затягивая ремень на связке с удочками и прочим бесценным скарбом.

— Головастики не живут в соленой воде, сын мой. А если под моллюсковедением ты имеешь в виду конхиологию, [104] то так и скажи. Я буду играть и развлекаться, сколько захочу, а когда испытаю желание выяснить что-нибудь интересное, прибегну к энциклопедии, вместо того чтобы мучить вопросами окружающих или, как полный болван, оставаться в неведении, — бросил свысока Фрэнк и величественно удалился, предоставив Джилл возможность снова и снова то вынимать, то опять укладывать свои вещи обратно в корзинку, а Джеку — плясать на крышках чемоданов в надежде, что они закроются.

На другой день счастливая компания, состоявшая из четырех человек, двинулась в путь, оставив миссис Пэк махать фартуком вслед удаляющемуся экипажу со ступенек крыльца. Миссис Мино держала на коленях кастрюльки с обедом, Джек сжимал меж коленей свой драгоценный куль со спортивно-рыбацкими и прочими принадлежностями, которые при малейшей тряске так и норовили выскочить наружу. Фрэнк лелеял на руках, словно малое дитятко, два тома энциклопедии и подзорную трубу, заботливо закутанные в клетчатую шаль. А Джилл, чувствуя себя очень взрослой и элегантной, то и дело поглаживала ладонью свою красивую корзину. Время от времени кто-нибудь задавался вопросом о морских приливах и отливах, моряках, городах или кулинарных изделиях, которые готовят там, куда они направляются, и тогда Фрэнк с видом победителя, распеленав нужный том энциклопедии, зачитывал исчерпывающие сведения по поводу того или иного явления — если не к образованию, то к развлечению своих попутчиков.

Путешествие состояло из весьма краткой поездки по железной дороге, после чего они, к великому удовольствию Джилл, которой не нравилось замкнутое пространство вагона, сели на пароход. Вот здесь она насладилась сполна. С палубы ей открывался безбрежный простор. И пока Джек и Фрэнк носились по всему пароходу, изучая различные приспособления, она подставляла лицо бодрящему морскому ветру, радовалась возможности вновь соприкоснуться с внешним миром, и лицо ее на глазах расцветало, а во взгляде все явственнее проступал тот азартный блеск, имя которому — радость жизни.

Пансион «Ивы» оказался широким приземистым домом, стоявшим неподалеку от пляжа и наполненным большим количеством веселых людей, стремившихся как можно лучше провести здесь время. Детьми все просто кишело. В коридорах не умолкали шаги. Как ни устала Джилл от путешествия, но в первый вечер ей долго не удавалось заснуть, и, пока миссис Мино раскладывала привезенные пожитки и обустраивалась в снятых комнатах, девочка разглядывала со своей кровати все, что ей удавалось увидеть сквозь распахнутое окно.

Прямо напротив «Ив» находилась студия художника — прелестное здание в виде миниатюрного замка с башенками, галереями и множеством ступенек. Вел к нему мостик, который можно было поднять, если художнику не хотелось, чтобы его беспокоили посетители. Сейчас хозяин находился в отъезде, предоставив на это время возможность жителям пансиона пользоваться своим домом, и он был оккупирован ими для развлечений: дети носились верх и вниз по галереям замка; дамы располагались в башне, беседуя и озирая с высоты окрестности; некоторые мальчишки устраивали игры даже на крыше. Замок идеально подходил для ежедневно разыгрываемых в его стенах мальчишеских битв, одна из которых как раз разворачивалась на глазах у Джилл. «О, как же мне здесь будет весело!» — уже предвкушала она, размышляя о том, окажутся ли отдыхающие здесь девочки столь же приятными, как ее дорогие подруги Мэри и Молли.

Взгляд ее устремился туда, где тропа полого спускалась с зеленого пригорка к пляжу. Там, вспениваясь, ударялись о берег холодные волны, а на горизонте в сумерках виднелись очертания далекого паруса.

— Там так красиво! Хочется побыстрее пойти к морю. Просто нет сил больше ждать, — сказала она на другой день миссис Мино, чувствуя себя чайкой, которую заперли в клетке поблизости от родного безбрежного океана.

— Нужно, чтобы немного спала жара, — ответила ей женщина. — Я уже готовлюсь к нашему выходу, но не забывай: мы с тобой должны быть очень осторожными. Помни о нашем девизе: «Медленно, но верно».

И миссис Мино продолжила сбор вещей, которые могли бы понадобиться ей и ее подопечной на пляже: походные стульчики, шали, зонты от солнца и надувные подушки.

— Я буду очень послушной, только можно мне надеть матросскую шапочку и новый костюм? Я ни капельки не устала, и мне так хочется выглядеть как другие отдыхающие.

Состояние Джилл последнее время начало быстро улучшаться. Теперь она могла уже не только сидеть, но даже понемножечку ходить, не испытывая при этом сильной боли, отчего все внутри девочки ликовало. И естественно, Джилл не терпелось обновить сшитый перед поездкой на море новый костюмчик в матросском стиле из синей фланели с белой отделкой.

Вскоре костюм уже был надет, и миссис Мино застегивала пуговки на ботиночках Джилл. За дверью послышался громкий топот. В комнату влетел Джек, распираемый от разнообразных новостей.

— Выходите быстрее. На пляже бесподобно. Я нашел дивное местечко всего в шаге отсюда. Джилл там будет здорово. И ребята здесь что надо. У одного — новомодный велосипед. Он научит нас всех на нем ездить. И других развлечений в пансионе полно. Кстати, нам здесь все очень рады. Две леди расспрашивали меня про Джилл. А одна девочка уже приготовила для нее красивые ракушки. Ее зовут Герти, фамилию позабыл, но мама у нее такая веселая и красивая, мне понравилась. Они сидят за нашим столом. Уолли, брат Герти, немного младше меня, но хороший парень. Бейкон тоже отличный. Он был в Никербокерах, [105] и ноги у него, я скажу вам, накачаны первый класс! А больше всего мне понравился Кокс. Завтра мы отправимся с ним ловить рыбу. У него ужасно милые мама и сестра. По-моему, Джилл, ты с ней подружишься. Да идемте скорее! — подхватил он нетерпеливым жестом их пляжные принадлежности.

И все трое двинулись в путь. Джилл осторожно вышагивала, опираясь на руку миссис Мино, и короткая эта прогулка казалась ей восхитительной. Ведь ноги снова ей подчинялись. Джек, указывая им дорогу, гарцевал впереди с таким гордым видом, будто все это атлантическое побережье принадлежало ему одному и сейчас он демонстрировал вновь прибывшим великолепие своих владений. Пляж оказался запружен людьми, которые наслаждались послеобеденным променадом. Нашу маленькую компанию то и дело кто-то приветствовал. Джилл восторженно озиралась по сторонам. Оказавшись совсем рядом с морем, она выдохнула: «Охх!» — и, опустившись на стульчик, разложенный миссис Мино, надолго умолкла, не в силах какое-то время ни говорить, ни обращать внимание на что-либо вокруг, кроме восхитительно-голубого океана, сливавшегося на линии горизонта с небом. Вдалеке скользило несколько лодок с ослепительно-белыми парусами. Готовые в любой момент спикировать вниз за добычей, над океаном на своих белых крепких крыльях кружились чайки. Справа от пляжа темнела каменистая гряда, а слева — волны с шумом разбивались о длинный пирс.

Пока девочка любовалась океаном, Джек показал своей маме место, которое облюбовал для них с Джилл. Оно и впрямь оказалось очень уютным. Недалеко от ступеней, ведущих на пляж, стояла, надежно подпертая со всех сторон большими камнями, вместительная старая лодка. Над ней, образуя густую тень, склонялись ветви плакучей ивы. Из этого укрытия хорошо было наблюдать, как волны бьются о берег и, шурша галькой, откатываются назад.

— Правда славное гнездышко? — спросил Джек. — Мы с Беном и Коксом подготовили здесь все для Джилл. Осталось только разложить подушки на песке, удачно, что дети натаскали его сюда в таком количестве. Мягко и удобно. Сиденья в лодке Джилл может использовать как столы. А на корме я установлю вот этот ржавый котелок. Наполним его водой из моря, и можно собирать в него крабов, водоросли и другую местную живность, — стремился он как можно комфортнее обустроить маму и Джилл, прежде чем покинет их.

— Место прекрасное, — оценила его усилия миссис Мино. — Расстели-ка, пожалуйста, шали и помоги Джилл усесться. Больше можешь не тревожиться о нас. Вижу, тебя уже Фрэнк дожидается с подзорной трубой и вашей новой компанией, — улыбнулась она.

Красные подушки были разложены, клетчатые шерстяные шали расстелены, корзиночка Джилл с приспособлениями для рукоделий поставлена на лодочную скамью, и наша выздоравливающая самым удобным образом устроилась в своем новом обиталище, тут же дав ему название «Мое гнездышко» и поставив себе целью каждый день добавлять в нем все больше уюта.

В «гнездышке» ей понравилось абсолютно все. Даже старый ржавый котелок стал для нее предметом весьма увлекательным, потому что Джек, ненадолго забегая к ним с миссис Мино, всякий раз обязательно опускал в него какую-нибудь новую морскую диковинку, так что очень скоро он превратился в настоящий аквариум с крабами и рыбками. Рядом с Джилл на раскладных стульях устроились миссис Мино с ее подругой из Хармони-Виллидж, а чуть поодаль на песке резвились симпатичные малыши. Казалось, на свете не может быть ничего лучше, чем, лежа на пляже, прислушиваться к их звонким детским голосам и убаюкивающему шуму моря. Однако, когда они всей компанией отправились на пятичасовое чаепитие, Джилл вдруг осознала, что в силу новизны впечатлений оно понравилось ей даже больше, чем время, проведенное на море. В первый момент, очутившись в зале с шестью столами и увидев скользивших между ними официанток, Джилл несколько оробела. Раньше ей никогда не случалось оказываться в подобной обстановке. Но сидевшие за соседними столами отдыхающие тут же начали приветствовать ее кивками, демонстрируя таким образом девочке свое дружеское расположение. А когда Джилл заняла свое место за столом, с ней тут же заговорили Герти и Уолли, мама которых выглядела такой приятной и веселой, что все смущение девочки будто рукой сняло. Теперь она смело оглядывалась по сторонам в совершенной уверенности, что, куда бы она ни посмотрела, ее всюду окружают добрые лица и дружелюбные взгляды. Фрэнк с Джеком, и дома-то не страдавшие отсутствием аппетита, после разнообразных развлечений на пляже и на воде поглощали такое количество пищи, что Джилл оставалось только диву даваться, как они не лопнут. Со своей новой компанией мальчики сдружились очень быстро, и, когда принимались говорить что-нибудь за столом, к примеру о Бейконе или Коксе, казалось, что они знакомы с ними уже много-много лет. Не менее приятно проводила время за столом и миссис Мино, сидевшая рядом со своей подругой из Хармони-Виллидж. Жизнерадостная розовощекая миссис Хаммонд, врач по профессии, внимательно осмотрев Джилл, с уверенностью объявила, что та и впрямь идет на поправку и что не за горами то время, когда девочка снова станет бегать и танцевать.

Самым же замечательным Джилл показалось окончание этого дня. Вечером старшее поколение собралось в гостиной поиграть в «Двадцать вопросов», [106] а юное, пока ребят не отправили спать, с удовольствием наблюдало, как взрослые и солидные люди будто вновь возвращались в детство, столько лукавства и хитроумных уловок проявляли они, придумывая для своих соперников заковыристые вопросы, а порой и вступая в весьма эмоциональные перепалки. Джилл следила за игрой, лежа на софе, получая при этом не меньше удовольствия, чем если бы присутствовала на веселой комедии в театре. Никогда прежде ей не доводилось видеть такое количество взрослых в столь забавной ситуации. Располагающая наружность и живой ум Джилл привлекли к девочке многих людей. Так что в паузах между играми она не испытывала недостатка внимания к своей персоне со стороны тех, кто искренне сочувствовал ей из-за случившегося несчастья, в результате которого она лишь чудом не осталась навсегда прикованной к постели. За вечер к Джилл подошли несколько девочек, объявивших, что они хотели бы стать ее подругами; из уст нескольких мамочек ей довелось услышать не одну страшную историю о постигших их деток несчастьях, из которых те, к вящей радости родительниц, сумели выйти живыми и здоровыми; несколько джентльменов любезно предложили Джилл воспользоваться их лодками, а мальчики с самыми лучшими намерениями звали Джилл прогуляться в их компании мили две-три до местных достопримечательностей — Райфес-Часма или Норманс-Воу, сыграть сет-другой в теннис или пострелять из лука. Девочка поблагодарила всех с улыбкой и отправилась к себе отдыхать. Поднимаясь по ступенькам наверх, Джилл заявила мисс Мино, что ее новые друзья — самые чудесные люди из тех, кого она встречала в своей жизни, а «Ивы» — самое прекрасное место на всем белом свете.

Следующий день ознаменовал собой начало новой жизни для Джилл и всего семейства Мино — более здоровой и счастливой, — жизни, в которую они окунулись с такой радостью. А когда летние месяцы проходят удачно, природа и воздух самым чудесным образом оздоравливают не только наши тела, но и души.

Фрэнк завел дружбу с юным велосипедистом и, как только тот научил его кататься на своем новомодном скоростном двухколесном друге, взял напрокат такой же. С тех пор эту парочку можно было часто видеть широко шагающими на длинных ногах по ровным участкам местных дорог или тренирующими мышцы плеч и рук, пересекая залив на лодке. В результате оба сильно загорели, а речь их расцветилась забористыми словечками, отчего юноши стали очень похожи на рыбаков, ютившихся в хибарах вдоль побережья.

Компанию Джеку составили атлетический Бейкон и весельчак Кокс, к которому наш герой особенно привязался. Их дуэт прозвали «Бокс и Кокс», [107] что совершенно не обижало мальчиков. Ведь, подобно этим двум известным персонажам, ребята тоже почти ежедневно разыгрывали самые разнообразные фарсы, карабкаясь по камням, сражаясь в теннис или в волейбол, а в дождливые дни обороняя студию художника от других ребят, которые, сбившись в команду, устраивали «осаду замка» с зонтиками, используемыми вместо щитов, бейсбольными битами — вместо таранов и пучками репейника, которые с успехом заменяли им пушечные ядра. За «подвигами» обеих сторон с террасы и из окон наблюдали девочки, награждая аплодисментами особенно удачные маневры и трюки той или иной команды.

Но лучше всех в Пеббл-Бич проводила время Джилл. Каждый новый день увеличивал ее силы. На море состояние ее улучшалось куда быстрее, чем в Хармони-Виллидж. Теперь в Джилл лишь с большим трудом можно было узнать исхудавшую бледную девочку, прикованную к дивану Птичьей комнаты. Она была полна жизни, о чем миссис Пэк могла судить по подробным письмам дочери, в которых та рассказывала ей о своих новых друзьях, коротких прогулках пешком, катаниях на лодке и в экипажах, веселых вечерних часах и всем том, что окружающие люди делали для нее. И разумеется, о «своем гнездышке» у моря, в котором она так любила проводить дневное время.

Благодаря кропотливым усилиям девочки очень скоро ее «гнездышко» превратилось в маленький симпатичный грот, где она чувствовала себя русалкой, ненадолго покинувшей море, чтобы немного повеселиться с людьми. Когда же, заметив как-то, что в разгар дня в лодку попадает чересчур много солнца, мальчики соорудили над ней арочный каркас из согнутых ветвей ивы и покрыли его сверху зелеными лапами тсуги, укромный уголок Джилл стал и вовсе великолепным. Теперь яркий свет не мешал Джилл читать, рисовать, перебирать ракушки, сушить морские водоросли или попросту наблюдать за поведением крабов, медуз и морских анемон, [108] обитающих теперь в ее «аквариуме», который мальчики врыли в песок, обложив его по краям древесным мхом.

Никто не тревожил ее сокровищ. Наоборот, приходя утром в свое «гнездышко», она обнаруживала то новую книгу, то конфеты, то цветы, то фрукты. Все сочувствовали и восхищались маленькой, яркой, как звездочка, девочкой, которая не могла участвовать в шумных играх сверстников и веселых пеших прогулках по побережью, но с таким искренним удовольствием реагировала на малейшие признаки хорошего к ней отношения и сама по мере возможности старалась доставить окружающим удовольствие или чем-то помочь им. Тяжелые месяцы заточения не прошли для Джилл бесследно. Она обнаружила в себе огромный заряд позитива и благостности. И даже голос ее стал звучать сильнее и мелодичнее. Песни девочки привлекали к себе малышей, которые, отложив свои игры, заглядывали в «гнездышко» Джилл, чтобы послушать, как она поет за работой. Даже проходившие мимо по пляжу люди останавливались, чтобы насладиться волшебным голосом чудесной певуньи, прятавшейся в своей зеленой клетке.

Девочки, с которыми Джилл подружилась в пансионе, весьма отличались от ее подруг, оставшихся в Хармони-Виллидж. И если дома, обласканная заботами и вниманием, Джилл позволяла себе некоторую высокомерность в отношении своих приятельниц, то здесь, в Пеббл-Бич, находясь рядом с новыми знакомыми, имевшими более высокое положение в обществе и получившими более хорошее воспитание и образование, она чувствовала себя даже слегка приниженно, пока наконец не поняла всю ценность собственных достоинств и человеческих качеств, которыми она в действительности обладала. А осознать это ей помогло поведение самих девочек. Так, к ее удивлению, Мейми Кокс ничуть не гордилась ни роскошнейшим экипажем матери, в котором они часто катались вместе с Джилл, ни тем, что к ней была приставлена горничная. А Герти, носившая потрясающе красивые платья и очень подходящие к ним розовые и голубые ленточки в волосах, чему так завидовала Джилл, оказывается, считала все это сущей ерундой по сравнению с роскошными кудрями последней. Мама же Герти, «леди из Филадельфии», относилась к Джилл столь внимательно и к тому же сама по себе была такой веселой и доброй, что девочка не могла не восхищаться ею и всегда чувствовала, будто солнечный свет заливает комнату, когда та входила в нее. Обе младшие сестренки Герти, наперебой рассказывавшие об их замечательном доме там, где большая фабрика шелка и куда ей потом обязательно надо приехать к ним в гости, чтобы посмотреть на большие шелковые коконы, просто обожали Джилл. Они же научили ее обвязывать подушки серой шелковой бахромой, и это простое, но увлекательное занятие очень понравилось девочке. Она даже начала жалеть, что у нее самой нет младших сестер. А ведь поначалу она опасалась, что эти богатые девочки не примут ее, что им не будет до нее дела, и вот она уже стала королевой их компании — это открытие до глубины души тронуло и порадовало Джилл, жизнь которой с этого момента сделалась еще более приятной и насыщенной.

Утром подруги располагались на камнях вокруг лодки с книгами и рукоделием. Читали, болтали, разглядывали новые сувениры, выловленные мальчиками из моря. Затем наступал час купания. Пляж словно оживал. Девочек очень забавляло наблюдение за купальщиками. Трудно было поверить, что леди в кургузых юбочках и старых шляпках и мужчины в мешковатых купальных костюмах, босые и с непокрытой головой, — это те самые элегантно одетые женщины и респектабельно выглядевшие мужчины, которых они несколько минут назад видели входившими в небольшие светлые домики на колесах. [109] Тут же, рядом со взрослыми, кругами носились мальчишки, более походившие на циркачей, а совсем маленькие малыши, так напоминавшие купидончиков, играли в догонялки с волнами, пытавшимися поцеловать их голые ножки.

Некоторые девочки и девушки постарше по-настоящему хорошо плавали и выглядели очень элегантно в своих ярко-красных или синих купальных костюмах. Пританцовывая, они заходили в воду и бесстрашно, словно настоящие русалки, уплывали чуть ли не к самому горизонту. Джилл с тоской провожала их взглядами. Ей пока разрешалось лишь окунуться, да и то в самые погожие дни, после чего миссис Мино немедленно растирала ее полотенцем, укутывала в шаль, и она должна была полежать на теплом песке.

Попав в окружение здоровых и очень подвижных людей, Джилл стала гораздо менее терпеливой, чем прежде. Тем более что состояние ее здоровья улучшилось: боль практически не напоминала о себе. Как тут удержаться, сидя на месте, когда душа ее рвалась бегать и прыгать вместе с подругами? Если бы не бдительная забота миссис Мино, постоянно напоминавшей Джилл о необходимости осторожного отношения к ее еще не до конца выздоровевшей спине, она наверняка предприняла бы уже не одну и не две попытки сбежать от недреманного ока своей покровительницы, чтобы снова «стать такой же, как другие девочки».

Беспокойные ноги ее так и норовили взвиться с красных подушек, и однажды, не выдержав, Джилл поддалась искушению, которое могло стать для нее последним. Хороши оказались тут как она сама, так и те, кто подвиг ее на этот опасный и совершенно бессмысленный подвиг.

В тот день миссис Мино, устроив Джилл в ее «гнездышке», где они с Герти и Мейми занялись плетением кружев, уехала в Глостер.

— Не пытайся много ходить, а тем более бегать, моя дорогая. Если тебе здесь наскучит, переберись на террасу и жди меня там. Про пряжу и холст я помню и обязательно тебе их привезу, — напутствовала ее напоследок миледи и направилась к ступенькам, ведущим с пляжа на набережную.

— Ой, не забудьте про Гибралтара! — выглянула из-под зеленой крыши Джилл.

— И про бананы, пожалуйста! — показалась с другой стороны той же крыши Герти.

— И про зеленые и голубые ленточки, чтобы обвязать ими наши корзинки из ракушек! — Выкрикивая эту просьбу, Мейми так резко подалась вперед, что едва не упала в аквариум.

Тут как раз подошел омнибус, и миссис Мино, обещав исполнить все просьбы, уехала.

С полчаса после ее отъезда три подруги сосредоточенно трудились над кружевами. Затем за Герти и Мейми прибежали мальчики, чтобы взять девочек вместе с их уезжавшими завтра из «Ив» друзьями в Райфес-Часм — красивое местечко со скалистым берегом, глубокие расщелины которого во время прилива наполняла морская вода. Девочки убежали. Джилл осталась одна. Голоса веселой компании смолкли вдали. На пляже никого не осталось, кроме малыша Гарри Хаммонда, его гувернантки да нескольких куликов, [110] прыгающих по прибрежной гальке. Позавидовав их проворным лапкам, девушка встала и немного прошлась. Пробежаться по пляжу? Вновь ощутить радость стремительного движения? С трудом поборов порыв тут же осуществить свое желание, Джилл медленным шагом возвратилась к своему «гнездышку» и постояла там, держась одной рукой за шест зонтика, а в другой — сжимая книжку.

— Джилл, не хочешь прокатиться? — окликнули ее с моря.

В лодке сидели Джек, Фрэнк и его друг-велосипедист. Вид одиноко стоявшей на берегу девушки растрогал их, и им искренне захотелось ее развлечь.

— С удовольствием! — оживилась она. — Только я ведь не смогу грести. Лишний груз не испортит вам удовольствия?

— Нисколечко. Выбирайся к большим камням. Мы тебя там подхватим, — скомандовал Фрэнк, выгребая туда, где ей было легче всего сесть в лодку.

— Все остальные ребята отправились в Часм, — устраиваясь на скамье, сообщила мальчикам Джилл. — Мне тоже туда так хочется! Говорят, там очень красиво. Но ведь я пока не могу так далеко ходить.

— В чем же дело? Сейчас мы тебя туда отвезем. На землю сойти ты, конечно, не сможешь, но из лодки тебе все будет видно. И подружек своих повстречаешь, если они будут еще там, — сказал Фрэнк, когда лодка, отчалив от берега, огибала пирс.

— Ой, как прекрасно! — воскликнула Джилл, с улыбкой глядя на Джека, который сидел на руле, подставляя лицо свежему морскому бризу. От тоски ее не осталось и следа. Рядом сидели трое чудесных юношей, готовых исполнить любое ее желание.

Чудесно проводя время за разговорами, они доплыли до места под названием Гудвинс-Рокс, где толпилось необычно много людей. Уже начался отлив, и вода отхлынула из береговых расщелин, так что на ее поверхности больше не кипела белая, взлетающая хлопьями в воздух пена, — а именно это зрелище притягивало сюда туристов. И все же народ почему-то по-прежнему не расходился.

— Странно, обычно к этому времени здесь всегда пусто, — произнес друг Фрэнка. — Может, произошел несчастный случай? Давайте-ка я сбегаю посмотреть. Высадите меня скорее.

— Я с тобой, — заразился его любопытством Фрэнк. — Полминуты туда, полминуты обратно — и все дела. А выяснить надо. Вдруг это каким-нибудь образом и нас касается?

Мальчики завели лодку туда, где скалистый берег был менее крут, двое старших вскарабкались по камням на берег и исчезли из вида. Прошло пять минут, десять, пятнадцать, а они так и не возвращались. Джилл недоумевала. Джек ерзал от нетерпения.

— Может, сбегаешь и узнаешь, куда они запропастились? — сама предложила она ему.

Уговаривать Джека не пришлось. В один миг он забрался на берег и тоже исчез. Какое-то время Джилл разглядывала собравшуюся толпу, но так и не смогла различить в ней ни одного знакомого лица. В конце концов ей это надоело. Она улеглась на пиджаки мальчиков и стала читать. Но книжка оказалась скучной, волны, покачивающие лодку, убаюкивали девочку, и скоро Джилл уже погрузилась в сон.

Догадайся мальчики перед уходом привязать лодку — и постепенно подкатывающий к берегу прилив не потянул бы ее в открытое море, но, так как они забыли об этой предосторожности, девочка пробудилась от их громких криков, когда уже оказалась достаточно далеко от своих друзей. Безалаберные юноши попросту потеряли счет времени, до того увлекла их причина, по которой на вершине утеса образовалась толпа, а дело, собственно, было в том, что некий предприимчивый фотограф установил там на штативе камеру и за деньги снимал всех желающих, группу за группой.

В панике Джилл резко вскочила на ноги, отчего солнечный зонтик ее свалился за борт и канул в морской пучине. Весел в лодке не оказалось: мальчики оставили их на берегу; а с парусом она управляться не умела. На несколько минут Джилл объял такой страх, что она лишь растерянно озиралась по сторонам, размышляя, очень ли страшно тонуть. Затем она снова посмотрела на мальчиков, продолжавших кричать ей что-то с берега. Джек хотел было пуститься за ней вплавь, но друг Фрэнка сгреб его в охапку, не давая двинуться с места. И тут до нее донесся призыв Фрэнка:

— Держись! Плыви обратно!

Несмотря на весь свой страх, Джилл рассмеялась, настолько комично прозвучали его слова. Видно было, что он напуган происходящим даже сильнее, чем она.

— Мне нечем грести! И держаться мне не за что! Вы не привязали лодку, и теперь я не знаю, куда плыву! — прокричала девочка в ответ, глядя в сторону открытого моря, куда ее медленно уносило от берега.

— Без паники! Сейчас мы раздобудем лодку и приплывем за тобой! — проорал ей Фрэнк, устремляясь вслед за Джеком, который уже освободился от жесткой хватки приятеля Фрэнка и карабкался вверх по каменистому склону, словно охотник на горных серн. [111]

В отличие от двух братьев их друг-велосипедист спокойно уселся на землю и бодрым голосом начал выкрикивать в сторону удаляющейся от него Джилл шутливые фразы:

— Взять курс на Ливерпуль! [112] Пламенный привет от меня королеве Виктории! [113] Бери правее Галифакса! [114] Если кончится провиант, пошарь у меня в пиджаке! Там есть яблоко и немного наживки для рыбы! Распоряжайся ими по своему усмотрению! Желаю хорошо провести время в Англии!

Пока его голос был слышен, Джилл это даже развлекало. Когда же влекомая течением лодка повернула за скалу и бухта, в которой остались ее друзья, скрылась из виду, девочка в полной мере ощутила свое одиночество и, тихонько опустившись на скамью, погрузилась в размышления о том, что с нею станется. Она повернулась спиной к морю и не отрываясь смотрела на зеленый берег, где высоко на склоне холма шумел лес. Где-то там направлялась к Часму веселая компания ее друзей. Какой желанной и безопасной казалась Джилл в этот миг суша, и как страшно ей было здесь, среди разгулявшихся волн, несущих невесть куда ее лодку! Джилл все еще могла различить толпу на вершине скалы и людей, мирно занятых какими-то своими делами возле воды, совершенно безразличных к ее несчастью. Тут и там у самого берега писали этюды художники. Пожилой джентльмен сидел с удочкой. Окликнув его, Джилл помахала платочком в надежде, что он обратит на нее внимание, но тщетно. Мужчина даже глаз не поднял от воды, зато на нее залаяла его собака, и довольно свирепо, надо сказать.

— Никто меня не видит, не слышит, а этим ужасным мальчишкам уже меня не догнать, — заплакала она в отчаянии.

С каждой минутой лодку раскачивало все сильней. Шум волн, разбивающихся о скалы Райфес-Часма, становился все громче и громче. Схватившись теперь уже обеими руками за борта лодки, Джилл повернулась лицом в сторону утесов. Может быть, хоть оттуда ее заметят? Но там, как назло, сейчас не было ни души. Джилл нервно прикусила губу, стараясь не расплакаться снова. Кровь отлила от ее лица. «Интересно, сильно ли расстроятся Герти с Мейми, когда узнают, что я погибла?» — пронеслось у нее в голове, и ей тут же припомнилась история о несчастной молодой девушке, которая прошлым летом утонула неподалеку. Воображение Джилл разыгралось, и она весьма живо представила себе, как оплакивают ее мама, миссис Мино, Джек, Фрэнк. Долго ли ей еще мучиться? Возможно, лодку разобьет в щепы о камни, а может быть, захлестнет вода… Наверное, кто-то потом напишет об этом стихи. Джилл любила читать подобные, исполненные глубокой трагедии произведения, но погибать ей все-таки совсем не хотелось, пусть даже историю ее несчастий увековечил бы самый великий поэт.

«Ох, и зачем я только согласилась плыть сюда. — Ее охватило запоздалое раскаяние. — Сидела бы сейчас лучше в своем „гнездышке“». При мысли о покинутом пристанище к горлу девочки подкатил ком и на глаза навернулись слезы. А лодку тем временем неумолимо тащило к острым скалам Норманс-Воу.

Помощи ждать было неоткуда. Добраться до спасительного берега вплавь не представлялось девочке возможным. Смирившись со своей участью, она опустила голову, надеясь, что хоть конец ее будет быстрым и не слишком мучительным, когда вдруг колени ее, словно сами по себе, подогнулись и, опустившись на дно лодки, она зашептала молитву Тому, на Кого все мы уповаем в минуту скорби. Так ребенок, обиженный сверстниками, спешит прижаться к отцу, совершенно уверенный, что будет понят и защищен. Позже Джилл сама не могла объяснить, почему смертельный ужас в одно мгновение отпустил ее. Девочка подняла голову, сердце ее часто-часто забилось, и, смахнув слезы, которые застилали ей глаза, она принялась внимательно озираться по сторонам.

Парус! Откуда он появился, Джилл не знала, но он двигался по направлению к ней, и скоро девочка уже во всех подробностях разглядела приближавшийся к ней парусник и крепкого загорелого рыбака на его борту. Мог ли подумать этот видавший виды ловец лобстеров, [115] занимавшийся своим делом и не сразу заметивший неподалеку от себя неуправляемую лодку, что явился маленькой беспомощной девочке, оказавшейся так далеко от берега, самим ангелом небесным?!

— Эй! Пожалуйста! Остановитесь! Возьмите меня с собой! — размахивая шляпой, закричала она что было мочи. — О, пожалуйста! Помогите!

Услышав чей-то голос, рыбак, возившийся со своими ловушками, поднял голову и уставился на девочку с таким ошалелым видом, словно взору его предстала русалка с рыбьим хвостом.

— Сиди смирно! — громко скомандовал он в ответ. — Сейчас развернусь и приплыву за тобой.

И Джилл замерла в смиреннейшем ожидании, боясь даже шелохнуться, пока ее спаситель, поднимая брызги, пену и хлопая парусом, разворачивался, а затем, подойдя поближе, притянул лодку девочки к своей так, чтобы спасенная им леди могла перебраться на его судно; ее же лодку он взял на буксир.

Какое же это было блаженство сидеть в рыбацком паруснике уютно укутанной в какую-то грубую дерюгу, рассказывать своему спасителю о том, что с ней приключилось, и видеть, как они подходят все ближе к такому желанному берегу, на котором уже можно было рассмотреть ее «гнездышко». У ног Джилл копошилось множество страшноватых лобстеров, но и они в тот момент представлялись ей едва ли не самыми милыми существами на свете.

Чуть позже их нагнали две лодки, отряженные для спасения девочки, в которых Джилл увидела несколько мужчин со взволнованными лицами и троих мальчиков. Джек был на себя не похож от снедавших его тревоги и угрызений совести. Фрэнк выглядел не многим лучше младшего брата. А вот их приятель-велосипедист по-прежнему веселился от души.

— Ну как, удалось пообщаться в Англии со своими друзьями? — жизнерадостно прокричал он Джилл, за что немедленно удостоился столь увесистого тумака от Фрэнка, что едва не ухнул за борт.

Девочку пересадили в одну из лодок, и уже та доставила ее на пляж, ставший начальной точкой столь долгого и опасного приключения Джилл.

Люди на берегу ликовали. Весть о происшествии распространилась среди отдыхающих мгновенно, так что у воды спасенную девочку встречала целая толпа народу. И как часто водится в подобных случаях, несколько добровольцев не преминули сообщить в пансионате «Ивы», где остановилось семейство Мино, о «трагически утонувшей девушке», а потому все обитатели пансиона стояли тут же, на берегу, в полном составе.

Сама Джилл к моменту, когда ступила на сушу, была уже до того измотана, что почти ничего не замечала и не чувствовала. Фрэнк и Джек, подхватив ее на руки, отнесли прямиком в кровать, где миссис Хаммонд вскоре привела ее в чувство сладкими пилюлями и ласковыми словами.

История эта, столь взбудоражившая умы отдыхающих, на следующий же день оказалась всеми позабыта — всеми, за исключением самой Джилл, которая до конца своей жизни помнила час, проведенный ею в море в полном одиночестве. Он всплывал в ее памяти и наяву, и в тревожных снах. Помнила она и момент, когда, совершенно отчаявшись, воззвала к помощи Всевышнего и эта помощь подоспела так быстро, что ей оставалось лишь диву даваться, как ее мольба могла быть услышана Господом нашим среди рева волн. Но чудо есть чудо. И именно с этого дня Джилл научилась верить и принимать Создателя в сердце своем без тени сомнений.