Дженнифер и Ники

12

Был последний день старого года, и снег укутал белым одеялом три четверти земли. Неделями колебавшийся вокруг нулевой отметки, столбик термометра упал в северо-восточных штатах до ужасной цифры —23 °C и замер, вероятно, застыв от мороза.

В штате Вермонт было холоднее, чем в морозилке, а узкая дорожка, которая, петляя, вела через национальный парк «Green Mountain» от степных холмов в глубокую низину, была занесена снегом, порой таким глубоким, что сугробы по обе стороны дороги скрывали желтый, уже порядком потрепанный, но любимый «Porsche-68» Марины Сорел.

Вместе с сестрой Дженнифер решила оставить на время Манхэттен и провести Рождество в загородном доме Джека Августа, который, помимо других экзотических ролей, которые доводилось видеть Дженнифер, играл роль идейного вдохновителя, редактора и издателя журнала «New Man».

Дорога была темная и зловещая, крупные мокрые снежинки, бросаемые порывом ветра на лобовое стекло, на миг вспыхивали, освещенные светом фар, точно алмазный дождь. В машине было тепло и уютно. Марина бесстрашно вела автомобиль, ни на секунду не переставая болтать. Они явственно чувствовали, как преодолевают пространство.

Уже несколько часов, пока жемчужный полдень медленно клонился к вечеру, сестры делились новостями. Дженнифер рассказала про Алэна и Ники Армитаж, и про Джона Гамильтона, и даже про сцену в ванной с Юрием Московым, а Марина предоставила сестре полный перечень выбранных бакалавров и краткий отчет о своих любовных похождениях с их теперешним хозяином, Джеком Августом. Приближаясь к цели своего путешествия, затерянной где-то близ Братлеборо, сестры чувствовали потребность делиться самым сокровенным, изливая в беседе отягченную душу.

— Джек Август не желает ни на йоту поступиться своей драгоценной свободой, — пожаловалась Марина.

— Но почему он должен это делать? — недоумевала Дженнифер. — Почему надо поступаться свободой?

— Не знаю, Дженнифер. Ты иногда такая идеалистка, что у меня просто нет слов.

— Я просто очарована Ники и Алэном именно потому, что они не теряют ни капли своей независимости. Они делают то, к чему в данный момент их влечет.

— Это нетрудно делать, когда есть деньги… Знаешь, большие деньги рождают иллюзии. Нет, я не хотела бы быть столь импульсивной.

— Мне кажется, что я больше наслаждалась собственной непредсказуемостью, чем ты, стараясь не отстать от Джека.

Марина кивнула в темноте.

— Знаешь, что он сказал, когда я по невинности предложила ему помощь в организации нашей сегодняшней пижамной вечеринки? Он сказал, что предпочитает поручить все приготовления секретарю и не хотел бы видеться со мной до выходных. Ну скажи — ублюдок.

Боль, звучавшая в Маринином голосе, напомнила Дженнифер о собственных непростых отношениях с Джеком Августом. В течение одного восхитительного месяца она делила любовь Джека с сестрой-близняшкой, пока не поняла, что самым разумным выходом из положения будет разрыв.

— Думаю, больше всего в этой истории мне не дает покоя то, что для Джека власть над нами всегда была важнее нас самих. Или любовь. Или секс.

— Погляди, сестренка, мы почти приехали. Расскажи о себе. Я больше не хочу обсуждать Джека.

— По существу? Я, кажется, влюблена в Алэна. Но Ники никогда не отдаст его. Вот и все, вот и все дела.

— Порочный треугольник, немыслимо. Почему бы не выбросить их из головы. Хотя, по-моему, я это уже говорила.

— Почему ты не выбросишь из головы Джека?

— Гм, это скверно.

— В Алэне есть что-то интригующее, что не дает мне покоя.

— А Юрий?

— Он безумен еще больше, чем они.

— Но Юрий Московой, он же бог. Я бы не отпустила от себя такого мужчину.

— Ну что ж, я могу вас познакомить.

— Нет, с меня хватит и Джека.

Дженнифер подумала, что сейчас самое время сменить тему.

— За окном так холодно, бррр… Надеюсь, у него большой камин.

Они свернули с располагающей к разговорам главной магистрали на более извилистую дорогу. Теперь Марина сбавила скорость, миновала два каменных моста, а затем, прогромыхав по занесенному снегом деревянному мосту, повернула налево, заставляя свой старый добрый Porsche, буксуя, взбираться по горной дороге на небольшое плато, открывшееся после подъема. Наконец дорога вывела их к одинокому дому, нелепому каменному сооружению, построенному в 20-е годы в грузинском стиле. Они заметили еще две машины: «Мерседес» и «Вольво», их включенные фары освещали стоянку. Огромная черная собака выбежала из дому, чтобы поприветствовать их.

Дженнифер положила руку на массивную голову пса и взглянула в ночное небо, осыпавшее землю белыми, холодными хлопьями. Свет фар выхватывал из темноты ледяные искорки. Дженнифер почувствовала себя в ледяном замке на краешке Земли. Джек Август вышел из дома, чтобы помочь им справиться с чемоданами, которые они с трудом вытаскивали из «Porsche». Он схватил два самых тяжелых чемодана и потащил по глубокому снегу к дому, крича через плечо:

— Привет, Марина, привет, Дженнифер! Добро пожаловать на Северный полюс! Смотрите под ноги, здесь немного скользко.

Его сильный голос воскресил в ней прошлое, и Дженнифер вдруг почувствовала такую слабость в ногах, что подскользнулась и непременно упала бы, если бы Марина не поддержала ее:

— Осторожней, сестренка.

— Я знала, что ты не дашь мне упасть. Я была уверена.

В прихожей он помог им снять шубы и подчеркнуто держал их на некотором расстоянии, точно они напоминали ему о недавнем убийстве — он считал варварством, что такие прекрасные, элегантные женщины носят шкуры диких животных.

Насколько Дженнифер могла судить, он нисколько не утратил былой красоты. Те же волосы, цвета воронова крыла, спадающие на высокий лоб, тот же крупный нос властелина (небольшая горбинка только усиливала впечатление, что это лицо принадлежит лидеру, воину, завоевателю), те же резко очерченные чувственные губы. Выражение карих глаз молниеносно менялось, становясь то веселым, то презрительным. Этот человек был создан, чтобы повелевать, и высокий белый ворот свитера, видневшийся из-под твидового пиджака, почему-то напоминал Дженнифер рюш королевского наряда.

Он обнял обеих женщин за плечи и повел в гостиную, по дороге он поцеловал Дженнифер мягкими, чуть приоткрытыми губами, шепча:

— Ты как всегда ароматна.

Она оттаяла. Секрет его обаяния заключался в умении уделить все внимание женщине — пусть даже на одну минуту, ему требовалось всего несколько жестов, чтобы произвести неизгладимое впечатление.

Комната дышала неброским грубоватым уютом. Картины на стенах, старинные стулья, шелковые плафоны ламп, дубовый пол и, наконец, вязаный коврик перед камином, на котором лежал знакомый пес.

Перед камином в кресле-качалке сидела гостья, прибывшая раньше них. Красный спортивный костюм плотно облегал роскошную фигуру. У нее были голубые тени и медно-рыжие волосы, подстриженные по-мальчишески. Когда она встала, чтобы поприветствовать сестер, очки, лежавшие у нее на коленях, упали на пол. Она была немного близорука, и это только добавляло ей прелести.

— Это Мисти. Она участвует в моем новом проекте. Очень милая женщина, советую не забывать об этом, не то она сама это напомнит.

— Добрый вечер, Мисти, — сказала Дженнифер, протягивая руку. Марина мрачно взглянула на незнакомку и только кивнула.

— Добрый. Вы, должно быть, замерзли. Идите сюда, к камину, тут нам всем хватит места. — В голосе женщины прозвучала неподдельная забота.

Дженнифер подошла поближе к камину, с благодарностью чувствуя его тепло.

— Знаешь что? Как Джек и обещал, ты выглядишь превосходно — я должна это признать. Ты понимаешь, о чем я? — она говорила задумчиво, низким, хрипловатым голосом.

Дженнифер заинтриговал необычный образ мыслей этой женщины.

— Я понимаю. Откуда ты знаешь Джека? — она повернулась, подставляя ноги теплу камина. Ей хотелось побольше узнать о Мисти и согреть ноги.

— Слушай, я не знаю, смогу ли ответить тебе на этот вопрос. В общем, Джек вложил деньги в мой фильм, так? И часто приходил на съемки. Кстати, это был эротический фильм, к счастью для нас всех, включая Джека Августа, он принес огромные сборы. «Райские птицы». Может, слышала рекламу?

— Не знала, что Джек занимается кино.

— Между нами говоря, у него просто был романчик.

Дженнифер наклонилась поближе к Мисти, ей очень нравился этот разговор. Она видела, как Джек наклонился над каминной полкой и что-то говорил, а Марина, грея спину у огня, напряженно слушала, это можно было заметить по ее слегка выдвинутой вперед челюсти.

— Чем ты занимаешься, Дженнифер? — спросила Мисти.

— Я фотограф.

— Что же ты фотографируешь?

— Все что угодно. Честно говоря, этот вопрос всегда ставит меня в тупик. Я только что завершила серию фотографий Юрия Москового.

— Я не знаю, кто он такой. Ты когда-нибудь снимала мужчину и женщину за этим занятием. Я имею в виду снимки, которые не показывают детям.

— Я делала пару сфальцованных вклеек. По-моему, получалось довольно сексуально…

— Ты возбуждаешься, когда делаешь это? То есть когда фотографируешь?

Дженнифер кивнула:

— Иногда.

Мисти захлопала в ладоши, как пятилетний ребенок.

— Как я счастлива, что ты не сказала, — Мисти дергала свой вздернутый носик, — они все одинаковы. Ведь если что-то возбуждает тебя, ты можешь об этом поговорить. Так?

— Ты попала в самую точку, — ответила Дженнифер. Она чувствовала, что между ними рождается дружба. Ее завораживала невинная испорченность Мисти.

Она услышала шипение шампанского, и Марина объявила, что настало время проводить старый год.

— Он был таким удачным для меня, — сказала Мисти.

Джек принес всем по бокалу «Dom Perignon», и они встали в кружок вокруг камина, потягивая вино, слушая музыку Guy Lombardo по местному вермонтскому радио и думая об уходящем 1981-м. Джек принес Дженнифер еще шампанского и похвалил ее коричневое шерстяное платье:

— Это последний писк моды, если я что-нибудь понимаю, но самое замечательное, как оно тебе идет.

Дженнифер подарила ему нежный взгляд скорее сестры, чем любовницы.

— Твой прогноз для меня, Джек. Что ждет меня в 1982-м?

— Я отвечу тебе серьезно: работа. За шесть недель читатели завалили нас письмами по поводу твоей статьи в «New Мал» о мужской сексуальности. Не забывай о своей карьере. Давай подумаем, что еще ты могла бы предоставить в журнал.

— Я хотела бы кое-что с тобой обсудить.

Прежде чем она успела что-нибудь добавить, вмешалась сестра, обвив руками шею Джека и притянув его лицо к своему для страстного поцелуя, который благодаря его рукам, ласкающим тело Марины, стал еще более страстным. Покинутые Дженнифер и Мисти поцеловались в щечку.

Где-то часы били полночь.