Дженнифер и Ники

22

Уже много солнечно-влажных дней провели они на борту яхты «Серебряный орел», легкого судна в восемьдесят футов длиной, созданного для приключений, следуя вдоль зеленых берегов Тобаго. Они ночевали в пещере на берегу, готовили там рыбу, которую поймали за день, и занимались любовью. Они занимались любовью ночью и дней, и карибское солнце покрывало их тела бронзовым загаром.

Они скользили по волнам, гонимые легким бризом, на фоне синего неба. Дженнифер лежала на палубе, загорая и предаваясь мечтам. Ее выгоревшие на солнце волосы, рассыпанные по смуглому разгоряченному телу, делали ее похожей на прекрасное белокурое видение. На ней был лишь крохотный черный бикини, скорее соблазнявший, чем прикрывавший ее тело. Он подчеркивал округлые ягодицы и стройные ноги, хотя это было необязательно.

Много раз она пыталась вести дневник, но о счастье трудно писать. По крайней мере, ей не удавалось описать ту разновидность счастья, которая выпала на их с Алэном долю. Вместо этого она записывала те впечатления, что проплывали иди проносились в ее мозгу, как дельфины, резвящиеся в изумрудной глубине. Она писала крупным размашистым почерком.

Это небо, но небо не бывает таким влажным, таким ровным и гладким. И все же это правда: я могу ущипнуть себя, и все равно я здесь, все равно я загораю посреди древнего моря. Судно несется вперед, подпрыгивая, точно камешек в воде.

Алэн совсем другой, когда он один. Без своей сестры он спокойный и невозмутимый. В сексе он неутомим. Иногда мне приходится просить его остановиться. Он теперь кажется скорее не высокомерным молодым человеком, а удовлетворенным сластолюбцем, который обрел гармонию с миром.

Ники и Юрий в Европе. Мы получили открытку из Нидерландов, но это было неделю назад, когда мы заходили в порт, чтобы забрать почту и провиант. Она все еще влюблена до безумия, и Алэн говорит, что это ее характер и что все так и останется. Он, кажется, не думает о ней, хотя я не знаю, что он вспоминает, когда вот так смотрит в даль.

Теперь, когда я получила серебряную булавку, он стал по-новому уважать меня. Я думаю, он не верил, что его отец даст мне булавку. Иногда он так смотрит на меня, точно старается понять, что за чары во мне сокрыты.

Я пригласила Марину на остров в следующем месяце. Ей нужен повод на время отделаться от Джека Августа, и я чувствую себя в долгу перед ней, потому что ей приходится вести с ним борьбу за меня. Джек расстроился, что я решила не фотографировать последователей Пэра Мити. Я пыталась объяснить ему, что общество не поймет учение Пэра Мити, но он не стал слушать. Я отдала ему снимки Пэра Мити, и это его только отчасти смягчило.

Боюсь, что моя бедная сестренка пала жертвой этого недовольства Джека мной. Мне кажется, ей пора с ним проститься.

Она кончила писать и взглянула вверх на полуденное солнце. Она ждала, что Алэн, который в это время обычно обсуждал с капитаном «Серебряного орла» дальнейший маршрут плавания, с минуты на минуту присоединится к ней. Кроме великолепного повара-китайца на судне находилось три человека экипажа, которые умело правили им.

Услышав его шаги, она подняла голову и улыбнулась.

— Как ты смотришь на то, чтобы заняться подводным плаванием, дорогая? — спросил он. — Капитан говорит, что мы приближаемся к удобному месту. Он указал рукой на синюю толщу воды. Там внизу кораллы.

— Против кораллов не возражаю. Иди-ка сюда.

— Что? — Он сделал шаг по направлению к ней.

— Подойди поближе, дурачок.

Он нагнулся над ней, опираясь на растопыренные пальцы, и обнял ее за шею.

— Сюда, на палубу, — продолжала она звать.

Он огляделся:

— А как же экипаж?

— А что экипаж?

— Они все здесь. Они заметят.

— Мне все равно. Они знают, чем мы занимаемся в каюте каждое утро и каждый вечер, а еще иногда днем в душе. Они должны были давно привыкнуть. Если я и научилась чему-то, зарабатывая серебряную булавку, так это не стесняться наблюдателей.

Она провела кончиками пальцев по бугорку, виднеющемуся сквозь голубые французские шорты. Оттянула резинку, и член тут же встал.

— Господи! Ты только посмотри. Я хочу ощутить его внутри себя. Я хочу этого сию же секунду. Он такой большой и твердый, посмотри, как он становится красным, это не загар.

Он усмехнулся над ее словами, но он знал, что она не шутит.

— Давай, заходи со спины, это интереснее. И удобнее. Смотри, я подниму задницу вверх, чтоб тебе было легче войти.

Он помог ей стянуть черные трусики с упругих, крутых бедер и, спустив, оставить их болтаться на ладыжке. Он смотрел сверху вниз на соблазнительно круглую задницу неожиданно белую на фоне загорелого тела и на два отверстия, открытые его вниманию. Они зазывно блестели и подмигивали ему.

Он взял свой член у основания рукой и, опустившись на колени, вогнал ей во влагалище. Он вводил его медленно, чувствуя, как тугая плоть, точно крохотные губки, всасывает его член в себя. Когда он весь утонул в ее щелке, волна нестерпимого наслаждения захлестнула его и он принялся двигаться взад и вперед так быстро, как только мог, стараясь удержаться на вершине блаженства.

— Вот оно, Алэн. Только не прекращай, дорогой, делай это вечно. О, мой славный любовник, ты умеешь им пользоваться, ты умеешь им пользоваться…

Она извивалась под тяжестью его тела и вращала задницей, приветствуя его толчки. Они оба забыли о солнце над головой, и о море внизу, и об устремленных на них глазах.

Животом он касался ее выгнутой спины, она опиралась на палубу руками и коленями, а он обнимал ее сверху, тиская в руках полные тугие груди, горошинами сосков упирающиеся ему в ладони.

— Дженнифер, у меня такое чувство, что ты засасываешь меня в бездну, точно я попал в водоворот.

— Позволь себе утонуть, не противься этому. Трахай меня, трахай в задницу, делай, что хочешь.

Он вышел из влагалища, чтобы войти в трепещущее анальное отверстие и не встретить там прежнего сопротивления. Он начал с осторожностью, но уже внутри почувствовал себя вновь захваченным той же волной наслаждения, и вот он уже вновь врывался в нее со всей страстностью, на какую был способен. Он почти достиг высшей точки, когда она вдруг перестала двигать задницей и соскользнула с члена. Она села.

— Я хочу сыграть с тобой в одну игру, — в ее голосе зазвучало озорство, она знала, каким опустошенным чувствует он себя теперь. — Ладно?

— Все, что угодно, дорогая. Все, что ты захочешь. Только скажи.

Она изогнулась всем своим красивым загорелым телом, чтобы достать крохотный черный лифчик от купальника, сорванный с нее в порыве страсти.

— Подойди сюда, — приказала она.

Он подошел, ничего не понимая. Она быстро обвязала лифчик вокруг его глаз. Мгновенно исчез солнечный свет и море.

Пытаясь обнять ее, он только ловил руками воздух.

— Просто доверься мне, Алэн, — сказала она, — теперь моя очередь доводить тебя до безумия…