Джеймс Хэрриот. Биография

Глава 12

Помимо желания служить своей стране в то время, когда Британия противостояла всей мощи нацистской Германии, у Альфа была еще одна веская причина записаться на службу. В марте 1941 года немецкие «люфтваффе» совершили жестокий воздушный налет на город Глазго. Главной целью был Клайдбэнк и крупные верфи на реке Клайд. Погибли сотни людей. Альф страшно волновался, потому что его родители жили недалеко от Клайдбэнка. Они остались живы, но их дом на Эннисленд-Роуд, 694, куда они переехали совсем недавно, серьезно пострадал. Дональд отпустил Альфа в Глазго повидать родителей. В письме Джоан он описывает ужасное состояние города.

Нападение на любимый город привело Альфа в ярость, и он записался в Военно-воздушные силы. Разве мог он знать, что пройдет целых двадцать месяцев, прежде чем он приступит к подготовке? В стране не было недостатка в молодых мужчинах, желающих стать летчиками-истребителями; ВВС испытывали острую потребность в самолетах, а не в тех, кто мог бы летать на них. К тому же человек с профессией, предоставляющей бронь, стоял далеко не во главе списка призывников. Ветеринары нужны были дома: они вносили свой вклад в развитие британского сельского хозяйства и увеличение объемов производства продовольствия. Пытаясь исполнить свой гражданский долг, Альф, помимо всего прочего, столкнулся со своим старым недругом — математикой.

Для поступления на службу в ВВС ему пришлось снова сдавать экзамены по основам математики, и он ходил на занятия в вечерней школе Тирска, чтобы освежить свои скудные знания по предмету. После череды неудач Альф все-таки набрал необходимое количество баллов, и когда пришла повестка, мог с чистой совестью отправляться на службу.

Тот день в ноябре 1942 года, когда Альф отправился на курсы подготовки военных летчиков, стал, по его описанию, «самым черным днем в его жизни». Сцена отъезда из дома 23 по Киркгейт и лицо беременной жены, со слезами на глазах машущей ему из окна, навсегда врезались в его память.

Дни, проведенные на службе в Военно-воздушных силах, мало отличались один от другого. Альф прослужил чуть больше года, но, по иронии судьбы, информации об этом печальном периоде его жизни — великое множество. Они с Джоан писали друг другу почти каждый день, и она сохранила в буквальном смысле сотни писем.

В первый день разлуки Альф написал Джоан:

Он, конечно, упал духом, — но и Джоан была в ужасном состоянии. Как большинство других жен, она боялась, что ее мужа убьют, — жуткая мысль для молодой женщины, носящей своего первого ребенка. Она знала, что будет видеть его очень редко, кроме того, ситуация осложнялась еще и тем, что ему платили жалкие три шиллинга в день, — заметное понижение после четырех-пяти фунтов в неделю, которые он зарабатывал в клинике. Альф посылал жене сколько мог, но это были сущие крохи. У родителей денег не было, и муж остался без гроша за душой, поэтому Джоан жила на военное пособие и пособие по беременности, получая примерно 2 фунта 10 шиллингов в неделю.

Огромное количество писем Альфа и Джоан посвящены одной теме: Альф, несмотря на боль от разлуки с женой, твердо решил добиться хороших результатов на службе в ВВС, а Джоан отчаянно мечтала, чтобы муж вернулся домой. Каждое утро печальная молодая женщина с надеждой ждала письма от мужа, которое поднимало ей настроение.

Первый месяц Альф провел в Риджентс-Парке в Лондоне, где его обследовали, сделали ему необходимые прививки, и там же он прошел строевую подготовку перед переводом в начальное учебное авиакрыло. Альф часами тренировался и ходил строем в любую погоду. Потом, когда его перевели в Скарборо, он с удивлением наблюдал, как все это действует на других курсантов. Молодые мужчины падали без сил, некоторые почти не спали, а перед экзаменами выстраивались длинные очереди в туалеты.

Альф был старше большинства курсантов, имел за плечами богатый опыт сдачи экзаменов, и поскольку достиг «преклонного» возраста двадцати шести лет, многие его товарищи видели в нем скорее отца, чем друга, и часто обращались к нему за советами.

В одном письме домой Альф дает понять, каким был интеллектуальный уровень некоторых новобранцев. Во время экскурсии по Вестминстерскому аббатству один молодой пилот, увидев на полу табличку со словами: «Здесь покоится офицер и джентльмен», — заметил: «Странная идея — похоронить двух людей в одной могиле!»

Однако было много и образованных людей — врачей, учителей и бухгалтеров, входивших в круг общения Альфа.

В Риджентс-Парке ему удалили один зуб; в ВВС большое внимание уделяли здоровью зубов, так как зубная боль в полете могла помешать летчикам сконцентрироваться. Стоматолог, однако, оказал Альфу сомнительную услугу. Он выдернул не тот зуб огромными щипцами, которые сильно смахивали на щипцы для рабочих лошадей. До армии у Альфа почти не было проблем с зубами; после службы все изменилось.

Не зная, куда его отправят для прохождения начальной подготовки, Альф подал рапорт о переводе в Скарборо на йоркширском побережье. Его просьбу удовлетворили, и 19 декабря 1942 года он переехал туда. Альфа прикомандировали к начальному учебному авиакрылу № 10 второго звена четвертой эскадрильи. Он воспрянул духом: теперь он будет в каких-нибудь шестидесяти километрах от Джоан в Тирске.

Альф провел в Скарборо пять месяцев, и это было его самое счастливое время в ВВС. Он много тренировался и вскоре обрел прекрасную форму, долгие пробежки по пляжу и приморским скалам, бесконечные марш-броски, строевая подготовка и упражнения превратили его в жилистую выносливую машину весом шестьдесят три килограмма. Курсантов разместили в «Гранд-отеле», где через раскрытые окна в спальни пробирался ледяной северо-восточный ветер. Несмотря на столь суровый режим, Альф не подхватил воспаление легких, лишь несколько раз переболел простудой и чувствовал себя лучше, чем когда-либо.

Помимо физической подготовки, он изучал навигацию, азбуку Морзе, оружие, гигиену и право, вдобавок он научился разбираться в двигателях и приобрел основные технические навыки. Альф с легкостью сдал экзамены и чувствовал, что у него все получается. Он с нетерпением ждал следующего этапа обучения — мечтал сесть за штурвал самолета и подняться в воздух.

Однако самое чудесное время в Скарборо Альф провел, когда ездил к Джоан в Тирск, и этот отрывок жизни отца кажется мне особенно интригующим. Он всегда строго придерживался правил, любое нарушение закона было для него немыслимым. За все годы работы ветеринаром он не утаил ни одного пенни от налогового управления, не провез и глотка вина через таможню во время отпусков за границей. Что касается закона, Альф был настоящим конформистом, тем не менее, в январе и феврале 1943 года он несколько раз самовольно ездил к жене.

Должно быть, он отчаянно хотел ее увидеть, так как последствия, если бы он попался, были бы очень серьезными. Потребность увидеть Джоан усиливал необычный факт: отец испытывал странные боли в животе по мере приближения дня рождения его первого ребенка. В письмах Джоан того времени он упоминает об этих загадочных болях.

В третий раз Альф «сбежал» 13 февраля 1943 года, в тот день, когда родился я. Как он потом писал в «Жаль, ветеринары не летают», он испытал сильнейшее потрясение, впервые увидев сына. Отец привык к виду новорожденных животных — как правило, очаровательных и милых маленьких созданий, — но человеческое существо, только что появившееся на свет, являло собой совершенно иную картину. Акушерка, сестра Белл, отнеслась к его изумлению с ядовитым возмущением и тотчас отвела его в соседнюю комнату, где показала еще один столь же нелепый маленький комочек. Только тогда отец немного успокоился.

Вскоре после рождения сына Джоан вернулась к родителям в Соуэрби, деревню неподалеку от Тирска. Альф навещал ее, как только появлялась возможность. Впоследствии он вспоминал о восхитительных блюдах, которые жена для него готовила. Его любимым были яйца с жареной картошкой.

В военное время остро чувствовалась нехватка еды. Продукты распределялись по карточкам, яиц и масла не хватало, но Джоан договаривалась с местными фермерами, да и Дональд иногда подбрасывал ей немного масла и яиц.

Альф всегда любил поесть — и в далеком будущем побывает в лучших ресторанах мира, — но ни одно блюдо не смогло затмить в его памяти свежие яйца с жареной картошкой.

В окрестностях Тирска нашлись предприимчивые личности, извлекавшие выгоду из дефицита продуктов, и здесь появились процветающие предприятия, особенно среди фермерских хозяйств. Яиц, масла, бекона и ветчины было предостаточно, если знаешь, где искать, и готов платить. Позже Альф заметил: «Да, для некоторых ферм настал черный день, когда объявили мир в 1945-м!»

После рождения сына Альф чувствовал себя счастливым, но скоро ему предстояла новая разлука с Джоан. Его переводили в другую эскадрилью, где должны были начаться учебные полеты. 20 мая с распухшим лицом — стоматологи ВВС совершили новый набег на его рот, выдернув два зуба мудрости и поставив несколько пломб, — Альф прибыл на аэродром Уинкфилд неподалеку от Виндзора. К тому времени ему присвоили звание рядового ВВС второго класса, и его жалованье взлетело до семи шиллингов в день. Не только сбывалась его мечта о полетах, но и финансовое положение заметно улучшилось: на его счете в банке было 9 фунтов, а Джоан сумела накопить целых 14. Хотя Альф боялся высоты, и на вершине горы у него неизменно кружилась голова, он не испытывал страха, когда поднимался в воздух в Виндзоре. Он учился летать на небольших одномоторных самолетах «Тайгер Мот» и был в восторге от полетов. Только четверым из пятидесяти человек разрешили совершить самостоятельный полет уже через две недели. Альф был в их числе. В первый раз он самостоятельно поднялся в небо 7 июня и посадил самолет с первого захода. Другие несколько раз заходили на посадку, а с земли за ними с возрастающим волнением следили инструкторы.

Альф делал большие успехи на службе в ВВС, и его радость омрачали лишь тоска по дому и тревога за жену, которая, он знал, сильно по нему скучала. Вдобавок, единственный брат Джоан, которого она очень любила, служил на Гибралтаре, и о нем она тоже беспокоилась. Альф пытался поднять жене настроение, заставляя думать о счастливых временах, которые наступят, когда он вернется к гражданской жизни. Письмо из Виндзора, написанное всего за пару дней до отпуска, служит яркой иллюстрацией его воспоминаний о жизни дома.

В Виндзоре Альф достиг кульминации своей карьеры в ВВС, но дни успеха и личных побед были сочтены. С того момента начнется период опустошения и разочарования.

Из Виндзора его перевели в Сэлфорд близ Манчестера, где он должен был получить классификацию пилота. Именно там дала о себе знать его ахиллесова пята. Анальный свищ причинял Альфу страшную боль, и он с неохотой обратился за медицинской помощью. Хотя его состояние всерьез обеспокоило врачей, он сумел убедить начальство, что достаточно здоров и может перейти на следующую ступень обучения. Альф по-прежнему хотел добиться успеха, но его надежды не оправдались; руководство ВВС требовало, чтобы все пилоты военных самолетов были здоровы на сто процентов, и Альфа теперь взяли на заметку.

Его перевели в Ладлоу, в Шропшире, где курсанты проходили курс «усиленной подготовки» — рыли траншеи, строили заборы, копали котлован и помогали фермерам собирать урожай. Вскоре Альф снова чувствовал себя крепким и здоровым, как в Скарборо. Однако его надежды на продолжение летной карьеры рассыпались в прах, когда в июле его вызвали к специалисту в Херефорд. Через три дня ему прооперировали анальный свищ в госпитале ВВС в Криден-Хилле, Херефорд.

Альф, слишком хорошо помнивший боль тех операций, часто задавался вопросом, смог бы он сделать карьеру в ВВС, если бы врачи попросту оставили его в покое. Операция в Херефорде прошла неудачно. Она не только не улучшила его состояние, но и усилила боль, и Альф быстро понял, что никогда уже не сделает успешную карьеру в армии. Он смотрел, как его товарищи по летной подготовке без него уезжают в Канаду для продолжения учебы, и его охватывало чувство поражения и безысходности.

Альфа отправили в санаторий при госпитале Падлстон-Корт близ Леоминстера, где он приятно, но бесцельно проводил время. Падлстон-Корт размещался в старинном деревенском доме, и старая заведующая велела Альфу много отдыхать, что он и делал, — гулял по чудесному парку, изредка играл в малый гольф, теннис или крокет, или просто сидел в шезлонге на лужайке. Еда была превосходной, — докладывал он Джоан, — и он имел возможность каждый вечер принимать горячую ванну.

Альф провел там две недели. Он занимал себя тем, что учил некоторых пациентов игре на фортепиано и часами копался в саду. Благодаря работе на участке за домом на Киркгейт он стал искусным садовником, и заведующая была потрясена результатами его труда.

Спокойная жизнь в Падл стон-Корте резко отличалась от строгого режима в Скарборо, но с каждым днем Альф все больше падал духом. По-прежнему чувствуя себя неважно, он прошел обследование в госпитале в Криден-Хилле, где, к его отчаянию, ему сделали еще одну операцию. Операция обернулась очередной болезненной неудачей. В дополнение ко всем его несчастьям оказалось, что после того злополучного удаления зуба восемь месяцев назад в десне остался обломок корня. Понимая, что в глазах ВВС он — инвалид, Альф знал, что никогда уже не сможет служить своей стране. С него было достаточно, — он хотел вернуться домой.

23 августа его отправили в Хитон-Парк, в Манчестере, где приписали к «складам». Он отвечал за запасы обмундирования и распределение одежды и обуви. К счастью, это продлилось недолго. В книге «Ветеринар в панике» («Vet in a Spin») Альф превосходно описывает свои чувства: «Где-то на задворках сознания тихий голосок постоянно спрашивал, как Джеймс Хэрриот, член Королевского ветеринарного общества и летчик-курсант, оказался в таком положении».

В Хитон-Парке Альфа снова вызвали на медкомиссию, и на этот раз приняли решение отстранить его от полетов. Его официально признали «негодным к летной службе», и 28 октября его отправили в Истчерч, Кент. Здесь находился сортировочный лагерь, огромный «фильтр» ВВС. В письме Джоан он описывал свои впечатления: «Здесь собралась самая пестрая компания из ВВС, полно хапуг и тяжелых случаев, но и много смеха, должен сказать».

Несмотря на веселых товарищей, с которыми он целыми днями играл в футбол или ходил в кино, Альф пребывал в глубокой депрессии. Как последнее оскорбление, ему снова урезали жалованье до трех шиллингов в день, и когда он провел ревизию своих финансов, оказалось, что за душой у него осталось четыре пенса!

К чувству отчаяния добавилась боль от известия о смерти его любимой старой собаки Дона. Когда Альф уехал на юг работать ветеринаром, Дон остался в Глазго. Ему тяжело было расставаться с псом, но он решил, что Дону лучше остаться в знакомом доме. Родители Альфа хорошо о нем заботились, он дожил до пятнадцати лет и умер от почечной недостаточности. В письмах домой Альф всегда спрашивал о Доне и, получив печальное известие, с грустью вспоминал свои многокилометровые прогулки со «старым прохвостом».

Глядя на плоский серый пейзаж Истчерча, Альф думал о счастливых днях, проведенных в зеленых долинах Йоркшира и прекрасных горах Шотландии. Он дошел до нижнего предела, дальше идти было некуда.

Решив, что с него хватит этого бессмысленного существования, Альф подал рапорт об увольнении из ВВС. К его ужасу, ему отказали. Он отчаянно стремился снова начать жизнь, наполненную смыслом и надеждой, и подал новый рапорт. В конце концов его мольбы были услышаны, и 10 ноября 1943 года, к его огромному облегчению, он демобилизовался. Рядовой ВВС второго класса Уайт Дж. А. завершил военную службу на благо своей страны. Он прослужил чуть меньше года.

В своих книгах Альфред Уайт с юмором писал о последних неделях в ВВС, но в действительности они были едва ли не самыми тяжелыми в его жизни. Он стал изгоем, — честолюбивому человеку, гордившемуся своими делами, было трудно это принять.

Было очень трогательно читать старые письма Альфа. В посланиях родителям во время ухаживаний за Джоан звучит крик о помощи и понимании, а письма жене во время службы в ВВС отражают душу человека, раздираемого противоречивыми чувствами. Первые дни службы были полны надежд и ожиданий, но когда летная карьера начала рушиться, с каждым письмом все отчетливее проступало чувство безысходности. Альф хотел в трудное время послужить своей стране, но из этого ничего не вышло — не по его вине. Во всяком случае, он хотя бы попытался.

Его служба резко отличается от службы его старых приятелей из Глазго, Алекса Тейлора и Эдди Хатчинсона. Обоих призвали в армию, и оба провели несколько лет за границей: Алекс — в Северной Африке и Италии, а Эдди служил в Азии. Они с гордостью и чувством удовлетворения вспоминали свои армейские дни, но Эдди заплатил высокую цену за свою службу. Сражения с японцами в джунглях Бирмы оставили незатягивающиеся шрамы в его душе, и он больше не был тем беззаботным пареньком, с которым Альф и Алекс провели столько счастливых часов в Глазго.

Служба в ВВС, сколько бы разочарований она ему ни причинила, не оставила никаких шрамов в душе у Альфа. Судя по теплому и юмористическому описанию службы в его книгах, он не считал ее напрасной потерей времени. Он познакомился с интересными людьми разных профессий и испытал чувство товарищества, известное многим, кто служил своей стране во время войны.

Если бы Альфа не комиссовали, вся его жизнь могла бы измениться. Помню, он говорил мне много лет спустя: «Сколько я проклинал этот свищ, а кто знает — может, он спас мне жизнь!»

Дома Альфа ждала работа. Он поддерживал переписку с Дональдом, который с помощью Брайана — все еще не получившего диплом, — сумел сохранить практику и теперь ждал возвращения Альфа. Дни муштры, строевой подготовки и футбола подошли к концу. Перед ним простирались многие годы тяжелого труда, но это будут годы радости и свершений. Он больше не был изгоем и мог заново начать жизнь ветеринарного врача — жизнь, которую он так любил.