Джио + Джой и три французские курицы

ГЛАВА 5

ДЖОЙ

Проснувшись на следующее утро, долго не могу вспомнить, что нахожусь в доме мамы. Словно слайд-шоу, которое медленно обретает четкость, я просматриваю последние двадцать четыре часа.

Приехав в Монтану, я обнаружила, что моя мама превратилась в «Донну Рождественское украшение». Затем зашла в магазин пиццы и пирогов, чтобы встретиться с моим любимым взрослым человеком женского пола, не состоящем со мной в родстве, и вышла оттуда с работой.

Между делом Джованни Коста покормил меня начинкой для пирога.

О, и это было вкусно.

Очень вкусно.

Но это и пиццерия напомнили мне, что я не могу есть глютен. Мало того, новая работа с болью напоминает мне о том, что я потеряла старую работу, работу моей мечты. Тем не менее, я подала заявки в интернете на вакансии по всей стране — одна из них даже по проектированию курятников. Вот так.

Не будем забывать, что присутствие Джио, не говоря уже о его невинном употреблении слова «магия», напоминает мне о том, что я одинока.

Чертовски одинока.

— Сэмпсон Клеклер, надеюсь, где бы ты ни был, твоя карьера будет волшебной. — И под словом «волшебная» я подразумеваю провал. Мне также хочется, чтобы это прозвучало убедительно, но с утра у меня ни голос, а какое-то лягушачье кваканье. Полагаю, это то, что ты получаешь за свою желчь.

Уставившись в потолок, испускаю долгий вздох.

— Я проектирую здания и дома. И смогу перепланировать свою жизнь. Насколько это может быть сложно?

Сажусь и смотрю в окно на улицу, украшенную красно-белой тематикой леденцовых тросточек и припорошенную свежим снегом. С изменением работы и жилищных условий я справлюсь. В основном.

С другой стороны, Джио — это своего рода горячий тамале. Итальянская фрикаделька. Пикантная колбаска. Я откидываюсь назад и прячу голову под подушку, вспоминая наш случайный поцелуй.

Нарастание было интенсивным. Поцелуй был коротким. Но этот момент я никогда не забуду, даже если он не хотел касаться своими губами моих… или задерживаться на них… или целовать меня. Я поцеловала его в ответ. При мысли об этом чувствую дрожь и головокружение.

В горле образовался ком, который не проходит. Почему? Потому что я хочу большего. Не хочу случайно поцеловать Джованни Косту. Я хочу поцеловать его по-настоящему, полностью, глубоко, всецело.

Не то чтобы мы только что встретились и я поцеловала совершенно незнакомого человека. Технически, мы знаем друг друга с тех пор, как мне было четыре года, а ему тогда было около девяти. Мы с Фрэнки подружились на детской площадке в городе. Мама хотела, чтобы у меня был друг, так как я была единственным ребенком. Миссис Коста решила, что девочка в жизни ее дочери — это хорошо, учитывая, что у Фрэнки шесть братьев.

Вспомнив слова Фрэнки о том, что она желает мне встретить кого-то особенного, понимаю, что этот кто-то гораздо ближе, чем она думает.

Спрятавшись под подушкой, я рычу от разочарования и возбуждения. Случайно или нет, но мы поцеловались.

И это было даже лучше, чем я могла себе представить.

Но он под запретом. Запрещен, как брат моей лучшей подруги. Как я смогу снова показаться в магазине? Что, если Фрэнки узнает или у них есть камеры видеонаблюдения в кладовке? Как я вообще продержалась до конца смены? Если честно, то легко. Я была в полубессознательном состоянии, вызванном случайным поцелуем.

Я должна забыть об этом, начиная с этого момента.

Последний раз я что-то скрывала от подруги чуть больше десяти лет назад. Билли Марстон, мой школьный парень, бросил меня накануне выпускного вечера. Мне показалось, что я провела несколько часов, разговаривая по телефону с Фрэнки, рыдая в трубку. Один брат предложил избить его. Если правильно помню, это был Пауло, тот самый громила. Другой предложил стать моим кавалером на балу. Это был не кто иной, как Джованни. На полсекунды я забыла о своих подростковых проблемах, и надежда наполнила меня, как воздушный шарик. Конечно, он был старше меня на четыре года (и очень привлекательный). Но все же. Девушка могла надеяться, что ее давняя страсть осуществится.

Попутно замечу: многие девочки пытались подружиться с Фрэнки, чтобы получить доступ к печально известным мальчикам Коста. Полагаю, что это привело к тому, что она стала дерзкой и очень вспыльчивой. Или же эти аспекты ее личности могли быть вызваны тем, что у нее было шесть братьев. В любом случае, я знала, что лучше не использовать ее подобным образом.

Сначала друзья. Потом рогалики. Ну, до этой несвоевременной чувствительности к хлебу. Возможно, у меня также есть чувствительность к парням, в частности, к Джованни. Наверное, у меня на него аллергия. Да, это официальный диагноз. У меня есть симптомы, подтверждающие это. Или, по крайней мере, я буду говорить себе это, чтобы мы случайно не поцеловались снова.

Симптом первый: когда рука Джио коснулась моей, по коже пробежали мурашки.

Симптом второй: когда его глаза встретились с моими, сердце бешено заколотилось.

Симптом третий: когда мы столкнулись головами, я практически начала задыхаться.

Не волнуйтесь. Удар был совсем не болезненным, но его сопровождал запах мужского одеколона. Надо бы принять антигистаминный препарат на всякий случай.

Когда я еще жила дома, а мамы все время не было рядом, Фрэнки была моим спасательным кругом. Моей лучшей подругой. Я не хотела делать ничего, что могло бы поставить это под угрозу. Она никогда не должна узнать, что я тихонько мечтала держать Джио за руку. Целовать его. Выйти за него замуж… Ладно, хватит.

На самом деле, еще кое-что. Все эти годы я была болезненно застенчивой и тихой. Само количество членов клана Коста ошеломило меня, единственного ребенка. Однако однажды у меня по-настоящему потекли слюнки, когда я увидела Джио в коридоре в одном полотенце после душа после футбольной тренировки — вот что значит жить в квартире с четырьмя спальнями на девять человек. Мысли об этом заставляют меня падать в обморок. Не судите.

Подушка у меня над головой приглушает мой вздох, и я вытираю свежую слюну.

Помогите мне. Помогите мне сейчас.

Дело в том, что когда Джио предложил мне пойти на выпускной после того, как меня бросили, я никогда не забуду ответ Фрэнки. Она сказала: «Только через мой труп».

Воздушный шарик лопнул.

Тогда я знала то, что знаю сейчас. Лучше не проявлять никакого интереса к Джованни Косте.

С одной стороны, у Фрэнки есть семья, о которой нужно заботиться, и я не хочу даже думать о ее трупе. С другой стороны, мы по-прежнему лучшие подруги. И я не могу разрушить это из-за глупой влюбленности.

На мой телефон приходит сообщение. Она прислала забавную гифку, на которой изображен Коржик из «Улицы Сезам» с разлетающимися повсюду крошками печенья. В сообщении написано: «Спасибо». Видите? Мы с ней похожи. Практически сестры. Еще одна причина забыть о случайном поцелуе.

После окончания школы мы с Фрэнки поддерживали тесную связь. После того как она уехала из Нью-Йорка, мы постоянно общались, но виделись только раз или два в год. К сожалению, я не попала на ее свадьбу в Италии, так как заканчивала большой проект, а времени было в обрез. Однако у нас были девичьи выходные до того, как она начала рожать детей.

Все это время Джио периодически появлялся в моей памяти, но он — брат Фрэнки. Я смирилась с тем, что мои школьные фантазии так и не стали реальностью. Парень не только под запретом (Подруги — во-первых! Рогалики — во-вторых!), он недосягаем. Не в моей лиге. За гранью?

Джио за дверью?

Я слышала, как она распахнулась минуту назад, но решила, что мама получает почту или с энтузиазмом встречает соседку со всей солнечной жизнерадостностью кого-то другого, а не той Донны Гловер, которую я всегда знала. Теперь глубокий голос с легким нью-йоркским акцентом слышен на крыльце под гостевой спальней. Мой желудок трепещет особым образом, как всегда, когда на ум приходит Джио.

Я подкрадываюсь к окну. На подъездной дорожке стоит красный внедорожник «Порше», идеально вписывающийся в праздничную тематику. В воздухе клубится облако выхлопных газов, как будто он оставил его заведенным.

— Она всегда хотела котенка, — говорит моя мама.

Котята!

Вчерашний поздний вечер снова всплывает в моей памяти. После долгой поездки в Монтану и воссоединения с мамой и Фрэнки, неожиданной встречи с Джио и работы в пиццерии (как езда на велосипеде, время в «Вива пицца» сразу же вернулось ко мне), мы с ним нашли двух котят у мусорного контейнера.

Если не ошибаюсь, прошлым вечером я обошла переутомление, промчалась сквозь усталость и приземлилась в бреду по дороге домой с Джио. Я пела рождественские гимны котятам, которые сидели в коробке у меня на коленях.

Съеживаюсь.

Смутное воспоминание о том, что он хотел, чтобы я сразу легла спать и не беспокоилась о котятах, тоже всплывает в памяти. Закрываю рот рукой. Он оставил котят на кухне, и уверена, что проследил за тем, чтобы я поднялась наверх, не упав… и уложил меня.

Нет, этого не может быть.

Нет, пожалуйста, нет.

Чувствуя себя так, словно вернулась в старшую школу, а мой кавалер пришел за мной пораньше, я кружусь по кругу, неуверенная, следует ли мне забраться обратно в постель, попытаться привести себя в презентабельный вид и поприветствовать своего гостя или выпрыгнуть из окна.

Снега так много, что я, вероятно, не поранилась бы. Но и быстро скрыться мне бы не удалось. С другой стороны, «Порше», вероятно, едет очень быстро. Если ключи все еще в замке зажигания, я смогу сбежать!

Не успеваю я принять решение, как автомобиль отъезжает с подъездной дорожки. Как и Джованни Коста в своих дизайнерских джинсах и хорошо сидящих рубашках, он выглядит сексуальным и элегантным, когда уносится прочь.

Разрываясь между сильным разочарованием, как в тот раз, когда Санта забыл наполнить мой чулок, и глубокой тоской по парню, который является самым большим кокеткой в Большом Яблоке, я испускаю долгий вздох, когда до моего носа доносится аромат вафель.

Убеждена, что где-то на восьмидесятом шоссе я попала в сумеречную зону. Моя мама не любит завтракать. Но пока что это довольно хорошая жизнь, так что мне, вероятно, не следует слишком сильно сомневаться в этом.

Не знала, что моя мама отличает вафли от блинов и французских тостов, и уж тем более умеет их готовить. Я в любой день предпочту это волшебство магии моего бывшего.

Освежившись и одевшись, спускаюсь вниз. Крышка коробки на полу с надписью «Рождественские украшения» перекошена. Это маминых рук дело? Из нее свисает нитка блестящей серебряной гирлянды. На журнальном столике стоит мой деревянный снеговик с цифрами для обратного отсчета до Рождества.

Осталось девять дней.

На книжных полках стоят несколько снежных шаров из моей коллекции. Мои родители развелись, когда я была достаточно взрослой, чтобы помнить своего отца. Поэтому каждый год покупаю себе один и представляю, что это от него.

Мы виделись с ним нечасто, но я помню, как однажды он пришел с елкой в стиле Чарли Брауна. Мама оставила ее в углу у двери. В другой раз он принес мне плюшевого медведя. Когда я нажимала на его лапу, он пел рождественскую песенку, но батарейка садилась, поэтому это было больше похоже на жалкое гудение. В последний раз, когда я видела отца, он подарил мне раскрашенный камень. Передавая его мне, он сказал: «Ты кремень».

Оглядываясь назад, можно сказать, что мои родители пытались переплюнуть друг друга в праздновании Рождества с полным отсутствием энтузиазма. Хотя мама ничего не украшала, она была немного более вдумчивой, когда дело касалось подарков. Иногда я получала одежду, книги, компакт-диски, но чаще всего это была подарочная карта из магазина, который находился по пути в ее офис. Естественно, я пообещала себе, что на Рождество буду действовать по принципу «все или ничего», и, похоже, мои усилия наконец-то принесли плоды.

Не зная, где она находиться, когда вхожу на кухню, я окликаю ее:

— Доброе утро, мама.

И вздрагиваю, останавливаясь. Джованни сидит за круглым деревянным столом, и я чувствую себя школьницей, заглянувшей домой к Фрэнки перед школой. На нем темные джинсы. Его хлопчатобумажная рубашка довольно поношена и удобна — в ней я хотела бы спать, хотя бы для того, чтобы почувствовать его запах. Должно быть, парень вернулся, пока я собиралась.

Одетая в пушистый белый халат, моя мама выходит из гаражной двери рядом с кухней.

— Привет, милая. Этот приятный молодой человек зашел и исполнил твое детское желание. — Она перекладывает котят в коробку, застеленную свежим одеялом.

Отступаю на несколько шагов назад, потому что это было скорее подростковое желание: бушующие гормоны и абсолютная сексуальность Джованни. Однако не стану отрицать, что это желание преследует меня и в наши дни. Я ударяюсь о мамин кулер с водой, теряю равновесие и чуть не падаю, когда он булькает.

— Это не я, — выпаливаю я на случай, если они подумают, что я пукнула.

Как по команде, машина снова булькает.

Джованни вскакивает на ноги.

— Ты в порядке?

— Ага. Просто решила спуститься сюда поиграть с котятами. — Моя улыбка увядает, а щеки горят.

Он поворачивается в сторону коробки, стоящей на столе.

— Но они же там.

Слегка хнычу, потому что могла ли я быть более неловкой?

Джио ставит коробку с котятами передо мной. Я вдыхаю его запах, разрываясь между этими очаровательными пушистыми малышами… и им самим.

Голос мамы прерывает мою внутреннюю дискуссию.

— Джонстоны, живущие на другой стороне улицы, занимаются приютом для кошек и принесли кое-какие припасы. По их рекомендации Джованни только что вернулся со специальным составом молока от ветеринара из города.

По крайней мере, я оделась, прежде чем спуститься сюда, но это нечестно, что у меня на щеке все еще остается слабый след от подушки, а он выглядит так, словно сошел со съемочной площадки или фотосессии. Еще слишком рано так близко находиться к его мужественным часам на левом запястье и густым, взъерошенным волосам.

Почему? Потому что мне хочется провести по ним руками, а это неподходящая мысль для кухни моей матери.

Кроме того, я знаю о Джованни Коста три вещи. Он:

Очаровательный

Уверенный в себе

Кокетливый

Кроме того, от него пахнет свежестью, как лосьоном после бритья, несмотря на легкий слой щетины вдоль челюсти. Одеколон Джио заигрывает с моими чувствами. Парень излучает самоуверенность, сидя за столом, как будто ему здесь самое место, и меня это раздражает, потому что я едва ли чувствую себя так. Не знаю, как вписаться в новую жизнь моей матери. А моя тем временем разрушается.

Итак, вот пять вещей, которые я знаю о Джованни Коста, и пять причин, по которым должна, но не могу держаться подальше. Мало того, что удача отвернулась от меня, так меня еще и понизили до разносчицы пиццы. Хуже того, мне приходится работать с братом моей лучшей подруги, который нравится мне с тех пор, как у меня были брекеты.

Его Величество Сексуальность находится на кухне моей матери. Это не сон и не плод моего воображения — поверьте, когда дело касается Джио, у меня было много фантазий.

Если я чему-то и научилась за время, проведенное с Сэмпсоном Клеклером, так это тому, что нужно избегать очаровашек, обаяшек и парней, которые часто подмигивают. Впрочем, я не замечала, чтобы Джованни подмигивал. Сэмпсон объяснил, что это часть его «сценической игры», но чем больше об этом думаю, тем чаще вспоминаю, как он общается с женщинами-зрительницами после своих выступлений.

Да, да. Я смотрела сквозь пальцы на то, как меня обманывали.

Джио тоже любитель пофлиртовать, так что я знаю, что мои ожидания должны быть минимальными. Кстати, привет тебе отсюда! А вид, по крайней мере, на моего нового сослуживца, не так уж плох.

— Джио, я приготовила вафли и яичницу. Хочешь? — спрашивает мама.

— Было бы здорово. Спасибо, миссис Гловер.

— Не миссис Джей Лав? — спрашиваю я, тут же жалея об этом.

Не будем забывать, что сама называла Джио «Его Величество Сексуальность». Когда была моложе, я вознесла его на пьедестал. Он уже был старшеклассником, когда я была новичком в старшей школе, и, скажем так, у мистера Популярность, короля бала и футбольного жеребца не было недостатка в поклонницах, включая меня.

Но я повзрослела. Если мне предстоит работать с Джио, мне нужно вести себя профессионально, как будто он ничем не отличается от лысеющего мужчины средних лет с брюшком и загаром от игры в гольф по выходным из моего бывшего офиса.

Если бы только существовала машина времени, и я могла бы вернуться в прошлое и стереть из памяти те моменты, когда позорилась перед Джио. Я пела и танцевала, как подражательница поп-звезды, мы с Фрэнки играли в «Твистер» с ее братьями — скажем так, мое лицо все время напоминало красные круги, — и за пять лет, наверное, произнесла при Джио всего пять слов. Помните, я была тихой, застенчивой подругой?

Но я уже не ребенок и не подросток. Я взрослая зрелая женщина. Умная и успешная. Способная и сильная. Я могу забыть моменты, когда мне было очень стыдно, и записи в дневнике, где упражнялась в написании своего имени как Джой Коста.

— Это звучит нормально, Джой? — спрашивает моя мама.

— А? Что? — спрашиваю я, вырванная из своих мыслей.

— Я присмотрю за котятами, пока ты на работе.

— О, да. Конечно. Звучит неплохо. Спасибо.

Джио хмурит брови, как будто его беспокоят мои привычки спать на ходу, учитывая, как я устала вчера вечером и что, похоже, сегодня утром мне не хватает нескольких яиц. Возможно, он думает, что парочка из них треснула.

Мало того, живя снова с матерью, как бы она ни изменилась, и периодически забываю, что и я тоже. Похоже я скатываюсь к подростковому возрасту, вместо того чтобы стать ответственной, независимой, профессиональной женщиной, над чем так много работала.

Помимо того, что решила жить с мамой и превратиться в застенчивую, неуклюжую девочку-подростка, которая шарахается от горячего старшего брата моей лучшей подруги, я вернулась к комфорту: комфортной еде, такой как пастообразная безглютеновая версия макарон с сыром, и комфортной одежде в виде леггинсов, футболок и клетчатых фланелевых рубашек. Как же так получилось, что это моя жизнь?

Я могла бы начать все сначала, но потеря работы, квартиры и разрыв отношений немного подкосили меня. Но рядом с Джованни я искажаюсь и привязываюсь, становлюсь лунатичной и теряю сознание. Короче, снова превращаюсь в ту глупую подражательницу поп-звезды, над которой он и его братья смеялись все эти годы.

— Как мы назовем котят? — спрашивает он своим глубоким голосом, отрывая меня от моих мыслей.

— Ты знаешь какие-нибудь хорошие кошачьи клички на итальянском? — мурлычу я, и практически хлопаю ресницами.

Я потеряла контроль над своими телесными функциями. Это похоже на фильм «Чумовая пятница», только вместо того чтобы два человека менялись телами, все это происходит внутри меня. Хочу заверить Джио, что обычно я не страдаю дезорганизацией и точечными расстройствами.

Дело в том, что я фантазировала о том, как Джованни говорит со мной по-итальянски. Неважно, что я не пойму ни слова, и не имеет значение скажет ли он: «Передай мне, пожалуйста, пармезан и перец» или «Я хочу признаться тебе в своей безграничной любви».

Положив лодыжку на колено, Джио поглаживает подбородок с таким видом, словно это реклама дорогого бренда часов, средства для волос для мужчин, дизайнерской линии одежды или всего вышеперечисленного.

— Как насчет Джингл и Джолли? — Мама вынимает из духовки ранее замороженные вафли, но, к ее чести, ставит на стол настоящий кленовый сироп.

Я выбираю безглютеновые рисовые хлопья, которые купила по дороге сюда. Они безвкусные, размокшие и на вкус как мел. Отложив ложку, я отодвигаю миску.

— Это просто за-муррр-чательные имена, — говорит Джио.

— С этими маленькими комочками шерсти Рождество будет ве-мяу-селое, — говорит моя мама.

— От-муррр-личные праздники, — предлагает Джио.

— Счаст-мау-ливого Рождества? — Мама наклоняет голову в восторге от их маленькой игры в слова.

— Мама, — говорю я тоном смущенного тринадцатилетнего подростка.

Должна признаться, при виде Джованни Косты, недосягаемого, светского Ромео из моих романтических фантазий, сидящего за маминым столом и поедающего вафли, мне хочется побежать наверх и позвонить своей лучшей подруге. Но я не могу поделиться с ней этими сплетнями. Вместо этого присоединяюсь к ним за столом, незаметно достаю свой телефон и отправляю Фрэнки сообщение.

Эмонд Джой: Ты не упоминала, что я буду работать с твоим братом.

Фрэнки: Знаешь теорию шести рукопожатий? У меня шестеро братьев, и есть шанс, что в какой-то момент своей жизни ты будешь работать с одним из них.

Эмонд Джой: Я не ожидала, что Джио будет работать в магазине пиццы и пирогов.

Фрэнки: Я же сказала, что ты будешь помогать моим братьям. Насколько знаю, он один из моих братьев.

Как я могу сказать это, не раскрывая своих чувств? Как мне выжить, работая с ним и не обнажая себя? Мои руки рефлекторно поднимаются, чтобы прикрыть мои женские прелести. О, боже. Не такого рода обнажение. Я имею в виду свои эмоции. И не могу допустить, чтобы кто-то увидел, как краснею, дрожу или падаю на задницу. Но, опять же, еще даже не наступил полдень, а я уже выполнила все три пункта.

Фрэнки: Джио доставляет тебе неприятности?

Эмонд Джой: Нет, он очень вежлив.

Фрэнки: Подожди минутку. Магазин еще закрыт.

Эмонд Джой: Он сидит за моим кухонным столом.

Фрэнки: Дай-ка угадаю. Котята. Он решил, что будет лучше, если твоя мама присмотрит за ними, пока ты сегодня на работе.

Мама затягивает пояс на халате и откланивается, когда кто-то стучит в дверь. Мы с Фрэнки продолжаем переписываться, пока Джио ест свою вафлю.

Эмонд Джой: Тебе понравились рогалики?

Фрэнки: Разумеется, Джио, так и сделал. Томми думает, что он большой любитель пофлиртовать. Нико думает, что он одинок. А я думаю, что где-то там у него спрятано доброе сердце… и он изголодался по чему-то другому, кроме путешествий по всему миру.

Эмонд Джой: По мне, так звучит захватывающе.

Фрэнки: Он — Коста. Мы не стремимся к богатству и славе. Он в разладе с самим собой, потому что так долго был в центре внимания, но хочет чего-то более значимого. Корни. Семья. Любовь.

Фрэнки сказала, что ее брат голоден… Под всеми этими невероятными грудными мышцами, скульптурными плечами, мускулистыми руками и, несомненно, прессом, напоминающим хрустящую вафлю, с впадинами и гребнями, как на его тарелке.

М-м-м… Оказывается, я тоже проголодалась.

Фрэнки: Я думаю, ему полезно быть в городе. Он видел слишком много женщин, которые приходят и уходят.

Эмонд Джой: Я думала, что он и Габби сойдутся.

Габриэлла — вторая подруга Фрэнки. Мы с ней были в хороших отношениях, но никогда по-настоящему не сближались. Я была невинной подругой. Габби была помешана на парнях. В то время как я потакала милой Фрэнки, Габби подстрекала ее к нахальству. Скажем так, миссис Коста всегда просила меня остаться на ужин, а Габриэлла редко получала приглашение. Это стоило того только ради фрикаделек… и встречи с Джио.

Фрэнки: Джованни и Габриэлла? Они любят ненавидеть друг друга, и не в том смысле, как в фильме «Холлмарк», где они в конце концов сходятся. В любом случае, она замужем за Уильямом Олстоном, магнатом. У них родилась тройня. Но, как всегда говорила Габби: «что не исправит клейкая лента, исправит шоколад». Ты ведь все еще можешь есть шоколад, правда?

Эмонд Джой: Я бы справилась с аллергией, даже если бы не могла.

Фрэнки: Если бы ты могла сказать то же самое о хлебе, тесте и печенье! Подожди, когда станешь мамой. Дети едят это все время. Возьми на заметку пиццу и пироги. Если не будешь осторожна, то, став матерью, рискуешь также стать поваром блюд быстрого приготовления.

Признаться, я с нетерпением жду, когда когда-нибудь стану мамой, но приготовление блюд на скорую руку меня совсем не прельщает. А вот мужчина за столом напротив меня — да. Моя мать снова отругала бы меня, но я испытываю облегчение оттого, что Габби и Джио не подходят друг другу, хотя она никогда не стеснялась флиртовать с ним. Если подумать, Фрэнки, похоже, не возражала.

Джованни кладет свой телефон на стол.

— С кем переписывалась?

— А ты с кем переписывался? — отвечаю я.

— У тебя на лице широкая улыбка.

— У тебя тоже.

Он похлопывает себя по животу.

— Вкусные вафли. Милые котята. Милое исполнение песни «Идет Санта Клаус» вчера вечером по дороге домой. — Он царапает когтями воздух, а я вспоминаю свою игру слов после того, как мы впервые нашли котят.

Наши губы, соединившиеся вчера вечером, заполняют все мои мысли. Слишком поздно, чтобы остановить румянец, который появляется через три, два, один…

Было бы странно упасть лицом в свою миску с клейким месивом, то есть с хлопьями?

Телефон Джио подает сигнал.

Мгновение спустя подает сигнал мой.

Парень берет свой и смотрит на сообщение. Я отворачиваюсь, прикрывая телефон рукой, чтобы он не смог подглядеть.

Чувствую на себе его взгляд. Смотрю на него, и Джио прищуривает свои ярко-синие глаза в мою сторону, как будто чувствует, что я что-то скрываю. Его телефон разражается серией звонков.

Мой снова подает сигнал.

Он тянется к нему.

— Лапы прочь, — говорю я.

— Можешь посмотреть мой, если я посмотрю твой. — Улыбаясь, Джио протягивает мне свой телефон. Я вижу имя Фрэнки в верхней части текстового потока.

А также вижу свое имя. Бабочки порхают в меня в животе.

Пока я отвлечена, парень быстрым движением выхватывает у меня телефон.

— У меня было ощущение, что ты также переписываешься с моей сестрой.

Я беру его телефон и прокручиваю сообщения вверх, мой пульс учащается от сладкого сиропа и этого странного и флиртующего развития событий.

— Ты спросил Фрэнки, одинока ли я? — Мои щеки пылают, когда я читаю ответ Фрэнки.

Фрэнки: Даже не думай вонзить свои когти в мою сладкую, невинную Эмонд Джой.

Джио: Ты имеешь в виду Джей Лав?

Фрэнки: Джованни Коста, не смей!

Джио: Ну же, я хочу получить твое благословение. Я хочу, чтобы Джой стала моей единственной.

И все. Фрэнки не ответила. Моя челюсть медленно опускается, и я бросаю телефон на стол, как горячую картофелину. Конечно, он шутит. Дразнит тихую, застенчивую девушку, которая явно в него влюблена.

Мне нужна стратегия, чтобы противостоять этому мускулистому мужчине с заложенными за голову руками и прикованными ко мне ярко-голубыми глазами.

Ах, да. Он флиртует со всеми. А я — новенькая. Теперь все понятно. Я представляю, что у него есть маленький блокнот, в котором записаны все его успешные завоевания… а я — просто еще одно имя в списке, вызов, очередной трофей.

Джованни потягивается, демонстрируя кожаный ремень и тонкий контур талии, подтверждающий вафельный пресс. Пальцами сжимаю край стола, когда меня охватывает трепет, и я практически падаю со стула.

Несмотря на то, что я больше всего на свете хочу съесть пиццу и пирог во всей их глютеновой красе, я должна сопротивляться. И также не могу поддаться соблазну Его Величеству Сексуальность. Он не только под запретом, но и, будем честны, не в моей лиге. Я не тролль и не думаю о себе плохо, хотя Сэмпсон изрядно потрепал мое самолюбие. Однако Джио — это, ну, Джио. Он всемирно известен, невероятно красив и пахнет как в раю. Не то чтобы я знала, но не могу представить, что бы было иначе.

Отчасти проблема в том, что я боюсь, что это влечение может быть только поверхностным, а мне хочется чего-то настоящего, чего-то долговременного. Навсегда. Это не очень-то помогает мне избавиться от трепета и от острого желания случайно поцеловать его снова.

Я напоминаю себе, что у меня аллергия на Джованни Косту. Лекарство заключается в том, чтобы держаться подальше от Его Величества Сексуальности. Я не позволю себе поддаться на его мужские уловки.

Какие уловки? Вообще-то я не знаю, но у Джио их должно быть очень много.