Дипломатическая тайна

ТРЕВОГА

Абду-Рахим спускается по лестнице вниз. Он уходит медленно и спокойно, как бы прощаясь с домом, куда больше не вернется. Или вернется, но уже не как секретарь Али-Мухамеда. Минует приемную. Двое еще шепчутся, увидели его и замолчали, когда он прошел мимо.

Беседуйте, милые друзья!

Слуга заводит мотор, и через минуту “роллс-ройс” выкатывается на улицу мимо часового, отдавшего честь.

Две кареты с фонарями едут навстречу. Повернули к воротам. В них — трое. Что-то затевается у Али-Мухамеда ночью! Три министра. Трудитесь, трудитесь на пользу Гюлистана!

“Роллс-ройс” катится по пустынным ночным улицам Мирата. Две дороги. Одна — к клубу оппозиции, другая — к кварталу миссий. Еще три минуты, и он стоит у подъезда “Гранд-отель д’Ориан”. Там, где освещены все окна, и внизу в кафе играет венский оркестр.

Три человека входят в приемную министерства. Двое тучных, один маленький, юркий. Финансы, блистательный двор и внутренние дела Гюлистана.

Мирза Али-Мухамед, как драгоценность, дает свою руку Хаджи-Сеиду, тот крепко пожимает ее обеими руками и исчезает в галерее за двухцветными колоннами.

Мирза Али-Мухамед идет навстречу министрам. Все трое недовольны. Одного оторвали от сна, другого — от женщины, третьего — от жирного, рассыпчатого плова с апельсинными корками. Но, должно быть, что-нибудь важное.

Один за другим, позади Али-Мухамеда, идут по узкой лестнице. Никаких расспросов здесь. У него слишком многозначительное лицо.

У дверей кабинета Али-Мухамед вынимает ключ, дважды поворачивает, открывает дверь, пропускает трех министров и запирает дверь на ключ изнутри. Затем с видом факира, подготовляющего эффект, идет к столу и… глаза его выходят из орбит, губы дрожат, и он, точно ломаясь зигзагами, падает на пол.

Бумаги, подписанной королевским послом сэром Робертом Кетлем и председателем совета министров Гюлистана Мирзой Али-Мухамедом Ол Мольком, нет.

Комнаты литера “В” — “Гранд-отель д’Ориан”. Неровный полумрак. Там, где от цветных стекол фонаря падает тусклый свет, в кресле у постели Абду-Рахим-хан. Направо, за стеклянной дверью, шум падающей воды и женский смех. Абду-Рахим читает четко написанные строки на четырехугольном листе бумаги.

“…Обязуюсь предоставить государству Гюлистан пятьдесят миллионов рупий в виде реализуемого в Соединенном королевстве пятипроцентного займа…”

За зеркальной дверью каскадами падает вода на нежную увядающую кожу, на все еще пленительные линии плеч и бедер и сбегает к сильным, стройным ногам. Рослая ирландка с мужественными ухватками льет розоватую, матово отливающую воду, и эта холодная, горная вода пробегает по коже и заставляет ее розоветь.

“…Реализуемого в Соединенном королевстве пятипроцентного займа. Десять процентов всех выпущенных обязательств займа не поступают в продажу, а приобретаются правительством Соединенного королевства и будут внесены на текущие счета Мирзы-Мухамеда Ол Молька и тех, кого он укажет…”

Женщина смеется за дверью. Теперь она лежит на мраморной скамье, а ирландка грубыми, резкими движениями ударяет ее ладонью по вытянутому телу. Втирает в кожу ароматические жидкости из нескольких граненых флаконов, меняя и чередуя их.

“…Председатель совета министров Полистана Али-Мухамед Ол Мольк обязуется воспрепятствовать заключению торгового и дружественного договора с Республикой Советов, а также предоставить концессии на рудники Танги-Азао Королевскому экспортному банку в Центральной Азии…”

Теперь женщина подводит глаза так искусно, что даже вблизи не видно тончайших синих полосок у самых ресниц. Чуть заметный тонкий слой закрывает неисчислимую есть морщинок под продолговатыми, удивленно-зелеными глазами. Ирландка одевает ее в пижаму из непостижимо тонкого шелка с лиловыми и изумрудными спиралями; для ног — белые сандалии, которые позволяют видеть овальные опаловые ногти и розовые пальцы. Ночной туалет готов.

Абду-Рахим-хан держит в руках лист бумаги. Буквы сливаются, бумага как бы тает у него в руках, и теперь он видит туманный, дымный город на глубокой реке, реке-улице, и громадные океанские пароходы, как небоскребы, по обе стороны улицы.

Отсюда сорок два миллиона людей управляют полумиром и держат в цепких пальцах города и государства во всех странах света. Отсюда подагрические, желчные, пожилые люди во фраках, которые доживают последние два-три десятка лет своей земной жизни, забросили крепкие золотые и стальные сети в бурное море, лежащее на севере Полистана, и в зеленый залив океана на юге. И, как гигантская рыба, страна Полистан бьется в этих сетях, пока распухшие в суставах жилистые руки рыбаков подтягивают сети к себе.

То, что он открыл, важнее отставки секретаря совета Министров Абду-Рахим-хана.

Теперь он держит в руках отставку королевского посла, отставку и жизнь Мирзы Али-Мухамеда и всего совета министров Полистана. А может быть, он держит в руках и судьбу Абду-Рахим-хана. Ни королевский посол, ни совет министров не сдадутся без смертельной борьбы. У королевского посла есть тысячи купленных людей, у министров — старая, развинченная, но еще действующая машина сыска.