Жизнь людей © Перевод. Елена Богатыренко, 2011

Выдержки из «Истории Вселенной», опубликованной университетом Томбукту в 1992 г.
Глава CXVIII

1954 — Серьезные катаклизмы на Земле.

1959 — Издание «Истории Вселенной» на Уране.

1982 — Первое издание на Земле.


После того, как в конце 1970-х годов между Землей и большинством крупных планет установились дружеские отношения, земные ученые захотели сравнить свои гипотезы и доктрины с гипотезами и доктринами своих собратьев из других миров. Проводить такое сравнение зачастую было очень сложно, ибо, как известно, выдающиеся физики с Венеры, Юпитера и Марса не воспринимают ни свет, ни звук и живут в мире неведомых нам излучений. Однако благодаря быстрому развитию теории сенсорных эквивалентов сегодня, в 1992 году, можно утверждать, что мы имеем возможность перевести на язык землян все языки Солнечной системы, за исключением лишь сатурнианского.

Одним из наиболее интересных открытий нашей эпохи стало обнаружение работ, написанных о нас, жителях Земли, учеными других планет. Людям и в голову не могло прийти, что на протяжении тысяч лет за ними, с помощью инструментов, во много раз превосходивших по мощи их собственную аппаратуру, наблюдали натуралисты с Марса, Венеры и даже Урана. Земная наука сильно отстала от науки других планет, и, поскольку наши органы не могли воспринимать излучения, использовавшиеся исследователями, мы не могли знать, что в самые сокровенные моменты нашего бытия мы порой оказывались в поле зрения небесной ультрамикроскопии.

В настоящее время любой образованный человек может ознакомиться с этими трудами в Библиотеке Межпланетного общества, и следовало бы рекомендовать сделать это молодым людям, которые желают посвятить себя науке — во-первых, ввиду бесспорного интереса этих работ, а во-вторых, ввиду того, что их чтение неизбежно вызывает ощущение униженности. Отмечая невероятные ошибки интерпретации событий и явлений, допущенные столь разумными существами, в распоряжении которых имелись такие совершенные средства исследования, невольно приходится задуматься над тем, какую интерпретацию им предлагали мы, земляне, и задаться вопросом о том, не изучали ли мы растения и животных так, как марсиане изучали нас.

Нам показалось особенно важным рассмотреть случай уранианского ученого А. Е. 17, выпустившего в 1959 году книгу «Жизнь людей».[33] До войны эта книга имела большой научный вес не только на Уране, но также и на Венере, и на Марсе, где ее перевели. С этой книгой нетрудно ознакомиться, поскольку уранианцы — единственные из наших собратьев по Солнечной системе, — подобно нам, обладают зрением, и благодаря этому словарные запасы наших языков легко сопоставимы. Отметим также, что над нами проводились эксперименты, вследствие которых на Земле в течение шести месяцев происходили определенные потрясения, и отчеты о них можно найти в земных газетах и мемуарах того времени.

Задача данной статьи состоит в том, чтобы: (1) вкратце описать некоторые события, происходившие на нашей планете в 1954 году, и (2) продемонстрировать, каким образом интерпретировал эти события достопочтенный А. Е. 17.


Загадочная весна.

Начиная с марта 1954 года, многие наблюдатели в северном полушарии сообщали о странном состоянии атмосферы. Несмотря на ясную и свежую погоду, наблюдались очень сильные и внезапные локальные грозы. Капитаны морских судов и летчики сообщали в Центральную метеослужбу о сбоях в работе навигационных приборов, происходивших без видимых причин и продолжавшихся в течение нескольких секунд. В некоторых областях при совершенно безоблачном небе на земле отмечали прохождение тени, как бы отброшенной гигантской тучей, при этом сама туча оставалась невидимой. Средства массовой информации печатали интервью с учеными-метеорологами; те утверждали, что предсказывали данное явление, что оно связано с пятнами на Солнце и прекратится с наступлением равноденственных приливов. Однако с наступлением равноденствия на Земле стали происходить еще более странные события.


Так называемое происшествие с холмом в Гайд-Парке.

В третье воскресенье апреля 1954 года толпу, собравшуюся в аллее, ведущей к Мраморной арке, чтобы послушать уличных проповедников, внезапно накрыла тень какого-то гигантского предмета, таинственным образом вклинившегося между Землей и Солнцем. Через несколько секунд участок земли, тянувшийся от ограды на триста или четыреста ярдов в глубину парка, внезапно приподнялся, а росшие на нем деревья оказались вырванными с корнем. Находившиеся на границе загадочного участка люди с изумлением увидели, как на земле возникла воронка глубиной не менее ста ярдов, а выброшенная из нее земля образовала рядом холм, высота которого равнялась глубине этой воронки.

В показаниях, данных на следующий день коронеру одним полицейским, говорилось: «Это выглядело так, как если бы какой-то великан копнул землю в парке: да-да, как будто кто-то орудовал огромной лопатой, потому что один край воронки был гладким и ровным, а находившийся напротив склон холма состоял из взрыхленной земли, откуда торчали головы и наполовину перерезанные тела».

Более трехсот гулявших оказались погребенными заживо. Те, кого накрыло тонким слоем земли, с большим трудом сумели выбраться наружу. Некоторые, внезапно утратив рассудок, с дикими криками карабкались по крутому склону холма. На вершине холма из-под земли вдруг появился один из проповедников Армии Спасения, капитан Р. У. Уорд, и, стряхивая с одежды и волос песок, закричал, демонстрируя удивительное присутствие духа:

— Я предсказывал это, братья мои! Вы поклоняетесь лжебогам, и Господь разгневался на народ свой, и рука Господа обрушилась на вас…

Действительно, это необъяснимое событие было настолько похожим на одну из кар небесных, описанных в Библии, что многие скептики из числа присутствующих немедленно обратились в христианскую веру и с тех пор ведут образ жизни, предписанный церковью.

Происшествие позволило по достоинству оценить работу лондонских полицейских. Трое погибли, но на их место немедленно сбежалась дюжина других, которые тотчас мужественно принялись за расчистку завалов. О случившемся сразу же проинформировали конную полицию и пожарных; суперинтендант полиции Кларквелл принял на себя командование спасательными отрядами, и менее чем за четыре часа Гайд-парк принял нормальный вид. Увы, число жертв достигло двухсот человек.

Ученые предлагали самые разные объяснения этого происшествия. Гипотеза о землетрясении, единственно приемлемая, если не пытаться свалить все на сверхъестественные силы, выглядела совершенно неправдоподобно: сейсмографы не зарегистрировали никаких волн. В конце концов люди удовольствовались сообщением о том, что произошло землетрясение, но совершенно особого рода, которое сейсмологи назвали «моноформным вертикальным подземным толчком».


Дом на проспекте Виктора Гюго.

За происшествием в Гайд-парке последовало довольно много событий подобного рода. Они привлекли гораздо меньшее внимание, потому что не сопровождались гибелью людей, однако в самых разных точках планеты с такой же скоростью стали возникать странные холмы и подле них — провалы с четко срезанными стенками. В некоторых местах они существуют до сих пор; отмечу, в частности, холмы на Айенской равнине, в Перигоре, в Валахии, у села Рошнов, и у бразильского города Итапура.

Однако теперь таинственная лопата, словно натренировавшись на пустых участках земли, обрушилась на застроенные территории. Примерно в полдень 24 апреля прохожие, находившиеся в одном из районов Парижа, где-то между Триумфальной аркой и проспектами Великой армии, Марсо и Анри Мартена, с удивлением услышали странный звук. Одни свидетели сравнивали его со звуком, возникающим при взмахе саблей, другие — со свистом очень мощной и очень тонкой струи пара.

Люди, проходившие перед домом номер 66 по проспекту Виктора Гюго, увидели, как его фасад наискосок прорезала огромная трещина; затем здание потрясли два или три толчка, а после этого весь мансардный этаж, где располагались квартиры прислуги, рассыпался, словно подвергшись воздействию сильнейшего давления. Перепуганные жильцы высыпали на балконы, прильнули к окнам. К счастью, хотя дом в буквальном смысле этого слова разрезало пополам, он не рухнул. Примерно на середине лестницы спасатели обнаружили щель, образовавшуюся от прохождения какого-то непонятного орудия. Действительно, все выглядело так, будто деревянные ступени, ковровую дорожку, чугунные перила рассекло какое-то острое лезвие, которое двигалось по прямой линии. Все предметы, находившиеся на его пути — мебель, ковры, картины, книги, — были очень аккуратно разрезаны пополам. Каким-то чудом никто из людей не пострадал. Комнаты прислуги пустовали, так как все произошло во время обеда. Отдыхавшая на третьем этаже девушка увидела, как ее кровать разломилась наискосок; линия удара прошла рядом с ней. Девушка не почувствовала никакой боли, но ощутила удар, словно от слабого электрического разряда.

В этом случае также предлагались многочисленные объяснения. Снова прозвучали слова «подземный толчок». Некоторые газеты обвинили архитектора и владельца здания в использовании некачественных материалов при строительстве. Депутат от коммунистов внес соответствующий запрос. Правительство пообещало принять меры, чтобы избежать повторения подобных инцидентов в будущем и вынесло на повестку дня вопрос о доверии, за которое проголосовали поднятием рук.


Транспортация.

Как и в случае с Гайд-парком, за происшествием на проспекте Виктора Гюго последовала серия подобных инцидентов, которые мы не описываем, но которые, как нам теперь представляется, могли бы навести наблюдательных людей на мысль о проявлении чьей-то скрытой воли и преследовании определенных интересов. Из многих стран поступали сообщения о маленьких и больших домах, разрезанных надвое невидимым лезвием. Несколько крестьянских домиков — в Массачусетсе, в Дании и в Испании — были подняты в воздух, а затем рухнули на землю и разбились вместе с жильцами. В Нью-Йорке разрезало пополам огромное здание на Мэдисон-авеню. В этих происшествиях погибли около пятидесяти мужчин и женщин, но, поскольку дело происходило в разных странах и в каждом конкретном случае жертвами становилось всего несколько человек, а также и потому, что никаких разумных объяснений так и не появилось, о них предпочитали не говорить.

Иначе обстояло дело с рядом происшествий, имевших место вскоре после этого, в мае — июне 1954 года, и приведших всю планету в состояние невероятного возбуждения. Первой жертвой стала молодая негритянка из Хартфорда (штат Коннектикут). Женщина выходила из дома, где работала прислугой, и вдруг на глазах у почтальона — единственного свидетеля произошедшего — взлетела в воздух, испуская при этом страшные крики. Она поднялась примерно на сто метров, потом упала и разбилась о землю. Почтальон утверждал, что не заметил над ней в воздухе никакого летательного аппарата.

Вторым «транспортированным» стал таможенник из Кале, который также, по свидетельству очевидцев, вдруг поднялся в воздух и с большой скоростью понесся в сторону побережья Англии. Через несколько минут его нашли на скалах вблизи Дувра — он был мертв, но видимых ран на теле не оказалось. Создавалось впечатление, что его мягко опустили на землю; лицо его было синим, как у повешенного.

Затем начался период так называемых «удачных транспортаций». Первым «транспортированным», добравшимся живым до конечной точки, стал старик нищий, подхваченный невидимой рукой в то время, когда он просил милостыню на паперти собора Парижской богоматери, и приземлившийся спустя десять минут в центре площади Пиккадилли, у ног потрясенного полисмена. Он не пострадал, и у него создалось впечатление, будто он путешествовал в закрытой кабине, куда не проникали ни свет, ни воздух. Свидетели его «отлета» указывали, что он стал невидимым, как только поднялся над землей.

«Транспортации» продолжались в течение нескольких недель. Поняв, что они относительно безопасны, люди стали относиться к ним с юмором. Казалось, невидимая рука действует под влиянием невероятных фантазий. Однажды девочка из Денвера, штат Колорадо, внезапно очутилась на русской равнине; потом в Стокгольме нашли дантиста из Сарагосы. Наибольший отклик вызвала транспортация уважаемого председателя французского сената, господина Марка Лефо, перенесшегося из Люксембургского сада на берег озера Онтарио. Он воспользовался этим, чтобы совершить официальный визит в Канаду, по возвращении ему устроили торжественную встречу на вокзале в Булонском лесу, и есть основания предполагать, что эта невольная реклама немало поспособствовала его избранию на пост Президента Французской республики в 1956 году.

Отмечалось, что все лица, подвергшиеся транспортации, после возвращения были обмазаны какой-то красноватой жидкостью, испачкавшей их одежду; причину сего так и не установили. Впрочем, это оказалось единственным неприятным последствием приключения, в целом безвредного. Транспортации прекратились примерно через два месяца, а не смену им пришли новые, еще более странные происшествия. Начало им положил так называемый случай с «двумя семьями».


Приключение двух семей.

Первой прославилась семья молодых французов, живших в маленьком домике в Нейи, под Парижем. Глава семьи, Жак Мартен, ученый и спортсмен, эрудит, автор великолепной диссертации о жизни Поля Морана, преподавал в лицее имени Пастера. У супругов Мартен было четверо детей. Третьего июня, ближе к полуночи, только что уснувшая госпожа Мартен вдруг проснулась от уже упоминавшегося нами звука, похожего на свист пара, почувствовала легкое сотрясение, и ей показалось, что она с большой скоростью поднимается в воздух. Открыв глаза, она с изумлением увидела, что одна из стен в комнате полностью исчезла, всю спальню заливает лунный свет, сама она лежит на краю разрезанной пополам кровати, а слева от нее, там, где еще несколько секунд назад спал ее муж, находится бездонная пропасть, над которой сияют звезды. Женщина в ужасе отодвинулась подальше и с удивлением (и в то же время с облегчением) отметила, что, хотя у кровати остались только две ножки, она не качается. Затем госпожа Мартен почувствовала, что больше не поднимается, а летит с огромной скоростью по прямой; потом у нее возникло ощущение удара под сердце, которое испытывают люди в скоростных лифтах, и она поняла, что опускается. Она подумала о неминуемой катастрофе и уже закрыла глаза в ожидании смертельного приземления. Однако кровать опустилась на землю поразительно мягко, и когда госпожа Мартен открыла глаза, она ничего не увидела. В комнате царил полный мрак. Вот что она рассказывала:

«Казалось, будто пропасть закрылась. Я позвала мужа. Я думала, что мне приснился кошмар; я еще не пришла в себя; я хотела поделиться с ним. Я протянула руку, нащупала руку мужчины и услышала незнакомый громкий голос, произнесший по-английски:

— О, darling, [34] как ты меня напугала…

Я отскочила назад и хотела зажечь свет, но не могла нащупать выключатель.

— Что с тобой? — спросил незнакомец.

Он сам включил свет. Мы оба одновременно вскрикнули. Передо мной сидел молодой англичанин, блондин, курносый, немного близорукий и полусонный, в голубой пижаме. Посередине кровати зияла трещина; простыни, матрас, валик в изголовье были разрезаны надвое. Одна половина кровати была на пять или десять сантиметров выше другой.

Поведение столь неожиданно обретенного соседа по постели, когда он немного пришел в себя, внушило мне огромное уважение к британцам. После весьма непродолжительного и совершенно понятного изумления он повел себя настолько естественно и корректно, как если бы мы находились в гостиной. Я говорю по-английски, и я сказала ему, как меня зовут; он назвал себя: „Джон Грэхем“. Мы находились в Ричмонде. Оглядевшись, я увидела, что вместе со мной перенеслась вся моя половина спальни. Я узнала свое окно, темно-красные шторы, большую фотографию мужа на комоде, на стопке книг лежали мои часы. Другая половина спальни, принадлежавшая Джону, была мне совершенно не знакома. На тумбочке у изголовья стояла фотография очень красивой женщины, детские фотографии, лежали журналы и пачка сигарет. Джон Грэхем серьезно посмотрел на меня, изучил обстановку, в которой я перед ним предстала, и наконец сказал совершенно серьезно:

— Что вы тут делаете, госпожа Мартен?

Я объяснила, что не имею понятия о случившемся, и, указав на большую фотографию, сказала:

— This is ту husband.[35]

Он тоже указал на фотографию и сказал:

— This is ту wife.[36]

Она была очаровательна, и я в тревоге подумала, что в этот самый момент она может находиться в объятиях Жака.

— Как вы думаете, — сказала я ему, — могла половина вашего дома перенестись во Францию одновременно с тем, как половина моего дома перенеслась сюда?

— Почему вдруг? — спросил он.

Он раздражал меня. Почему? Откуда я могла знать?.. Потому что во всей этой истории была какая-то естественная симметрия.

— Странное дело, — сказал он, покачав головой. — Как такое могло случиться?

— Этого не могло случиться, — ответила я. — Это…

И тут мы услышали стоны, доносившиеся откуда-то сверху, и оба подумали об одном и том же.

— Дети?

Джон Грэхем соскочил с кровати, помчался босиком к двери и распахнул ее. Я услышала крики, кашель, потом англичанин громким голосом стал выкрикивать ругательства вперемешку со словами утешения. Я поспешила встать и бросила на себя взгляд в зеркало. Я выглядела как обычно. Я немного пригладила волосы. Потом я заметила, что на мне ночная рубашка со слишком большим вырезом и поискала глазами свое кимоно, но тут же вспомнила, что оставила его на той половине спальни, которая не последовала за мной. Стоя перед зеркалом, я услышала за спиной расстроенный голос.

— Прошу вас, помогите мне! — умоляющим тоном произнес Джон Грэхем.

Доносившиеся из детской крики стали громче, дети плакали и звали мать.

— Охотно… А вы можете дать мне халат вашей жены?.. Тапочки?..

— Да, конечно.

Он протянул мне свой собственный халат и показал путь в детскую. Дети были замечательные, но они болели коклюшем. Больше всех мучился самый младший, прелестный, очаровательный белокурый малыш. Я взяла его за ручку, он не возражал против моего присутствия.

Так мы провели два часа в этой комнате, оба в состоянии смертельной тревоги, он думал о своей жене, а я — о своем муже.

Я спросила его, нельзя ли позвонить в полицию; он попробовал и увидел, что его телефонный аппарат разрезан пополам; разрезанной оказалась и антенна беспроводного телефона. Как только рассвело, Джон Грэхем вышел из дома. Дети уснули. Через несколько минут он вернулся за мной и сказал, чтобы я спустилась вместе с ним посмотреть на фасад дома — якобы он этого заслуживал. Да уж, заслуживал. Неизвестный автор этого чуда выбрал два дома одинаковой высоты, разрезал их примерно одинаковым образом, и это ему удалось, но дело в том, что наш дом в Нейи был очень простым, кирпичным, с высокими окнами, обложенными камнем, а английский дом — маленьким черно-белым коттеджем с эркерами. В результате сложения таких разных половинок возникло нечто чрезвычайно странное. На ум приходил Арлекин кисти Пикассо.

Я просила господина Грэхема поскорее одеться и пойти отправить телеграмму во Францию, чтобы узнать, что случилось с его женой. Он ответил, что телеграф открывается только в восемь утра. Этот флегматик как будто не понимал, что в чрезвычайных обстоятельствах можно нарушить правила и разбудить телеграфиста. Я изо всех сил трясла его, но безуспешно; он твердил мне одно и то же:

— It only opens at eight![37]

Наконец, примерно в половине восьмого, когда он уже собрался выходить, мы увидели подъехавшего на коне полицейского. Он с удивлением посмотрел на дом. Он привез телеграмму от префекта полиции Парижа, который спрашивал, нахожусь ли я в Англии, и сообщал, что госпожа Джон Грэхем, целая и невредимая, пребывает в Нейи.

Нет нужды подробно пересказывать эту классическую историю. Достаточно будет сказать, что госпожа Грэхем занималась детьми госпожи Жак Мартен не хуже, чем та занималась маленькими англичанами, что обе пары заявили, что очарованы добротой и учтивостью своих товарищей по приключению, и что они оставались добрыми друзьями до самой смерти. Десять лет назад госпожа Мартен еще жила в семейном доме в Шамбурси (департамент Сена-и-Уаза).

Место, отведенное в книге для этой главы, не позволяет нам рассказать об аналогичных приключениях, поражавших людей в августе 1954 года.

История с «разрезанными домами» продолжалась еще дольше, чем с «транспортациями». Подобному обмену подверглось более ста пар, и эти обмены стали излюбленной темой писателей и кинематографистов. В них присутствовал элемент чувственности и фантастики, который очень нравился публике. Кроме того, было очень забавно наблюдать за тем, как (это случилось на самом деле!) некая королева проснулась в постели жандарма, а русская балерина — в постели президента США. Потом эти события прекратились и началось что-то новое. Казалось, загадочные существа, развлекавшиеся тем, что нарушали нормальное течение жизни людей, были подвержены капризам и быстро уставали от своих игр.


Заключение в клетку.

В начале сентября рука, чью силу уже в полной мере испытали на себе земляне, обрушилась на некоторых наиболее выдающихся представителей научного мира. Двенадцать человек, почти все — авторитетные химики или физики, были одновременно похищены из нескольких развитых стран и перенесены на лужайку в лесу возле Фонтенбло.

Группа молодежи, приходившая в лес по воскресеньям, чтобы заняться скалолазанием, наткнулась на пожилых людей, уныло бродивших среди деревьев и камней. Увидев растерянных стариков, молодые люди хотели подойти и предложить им помощь, но с удивлением поняли, что сделать это им мешает какая-то невидимая и в то же время непреодолимая стена. Они попытались обойти препятствие, но, описав полный круг, поняли, что лужайка окружена неким невидимым барьером. Многие молодые люди узнали одного из ученых, поскольку учились у него; они окликнули профессора, однако он словно бы не услышал. Барьер не пропускал звуки. Выдающиеся ученые оказались запертыми за ним, как звери в клетке.

Впрочем, они достаточно быстро примирились со своей участью: наблюдавшие увидели, как они улеглись на солнышке, достали из карманов листки бумаги и начали записывать на них уравнения и беседовать, причем довольно весело. Один юноша сообщил об увиденном властям, и примерно к полудню на место стали стекаться любопытные. Теперь ученые выглядели обеспокоенными, с трудом (ведь все они были людьми преклонного возраста) подходили к краю лужайки, а там, поняв, что их никто не слышит, знаками показывали, что хотят есть.

На месте события находилось несколько военных. Один из них предложил доставить несчастным еду с самолета, и эта идея всем понравилась. Через два часа люди услышали рев мотора, и, пролетев над лужайкой, летчик сбросил точно над ее центром пакеты с продуктами. Увы, примерно в двадцати метрах над землей пакеты словно бы остановились, подскочили и зависли в воздухе. У клетки имелась крыша, образованная тем же невидимым излучением.

К вечеру старцы выглядели совершенно отчаявшимися. Они продолжали показывать знаками, что голодны и боятся наступления холодной ночи. Расстроенные зрители ничем не могли им помочь. Неужели им предстояло стать свидетелями гибели целой группы выдающихся ученых?

Назавтра, едва рассвело, на первый взгляд ситуация не изменилась, но, внимательно присмотревшись, люди смогли увидеть, что в центре клетки появилось нечто новое. Невидимая рука расставила новые декорации. Пакеты, сброшенные с самолета, теперь свисали на каком-то канате на высоте примерно пяти метров над землей; неподалеку от этого каната висел другой, доходивший до земли. Для любого молодого человека не составило бы труда раскачаться на нем и добраться до спасительных пакетов. Однако надеяться на то, что кто-то из почтенных ученых, самому юному из которых исполнилось семьдесят лет, отважится на подобные гимнастические упражнения, не приходилось. Люди видели, как они бродили вокруг каната, проверяли его на прочность, но залезть на него никто не решился.

Так прошел еще один день. Спустилась ночь. Любопытные понемногу разошлись. Около полуночи один студент решил проверить, на месте ли еще барьер, образованный невидимыми лучами. К своему величайшему удивлению, он его не обнаружил и продолжил свой путь к центру лужайки, откуда раздался его восторженный вопль. Злая сила, наигравшись за эти два дня с людьми, согласилась помиловать своих жертв. Ученых накормили, согрели, и никто из них не погиб.


Таковы основные события, произошедшие за этот период на Земле. Тогда они казались необъяснимыми, но теперь нам известно, что именно в это время обитатели Урана проводили свои эксперименты. Теперь приведем несколько фрагментов, по нашему мнению, наиболее важных, из книги почтенного А. Е. 17.

Читатель поймет, что нам пришлось найти земные эквиваленты некоторым терминам уранианского языка, не поддающимся буквальному переводу. Время на Уране складывается из годов, которые гораздо длиннее наших. Всюду, где это представлялось возможным, мы постарались перевести уранианское время в земное. Кроме того, обитатели Урана используют для обозначения жителей Земли термин, означающий что-то вроде «двуногие бескрылые»; он показался нам неоправданно сложным, и мы почти везде заменили его на «люди» или «земляне». Аналогичным образом мы заменили и странное слово, которым они обозначают наши города — «людники», вызывающее, на наш взгляд, понятные ассоциации. Наконец, читателю не следует забывать, что уранианцы, наделенные, как и мы, зрением, не знакомы с миром звуков. Они общаются друг с другом посредством специального органа, состоящего из многочисленных попеременно загорающихся и гаснущих цветных лампочек. Увидев, что люди лишены такого органа, и будучи не в состоянии представить себе, что такое слово, уранианский ученый, естественно, решил, что мы не можем передавать друг другу свои мысли.

Здесь мы можем привести только несколько коротких отрывков из книги А. Е. 17, но мы настоятельно советуем учащимся прочесть этот труд целиком. Существует великолепный перевод книги, выполненный пекинским профессором А Чу, с примечаниями и приложением, изданный специально для школьников.

Мы надеемся, что читатель поймет, что А. Е. 17 — это не уранианское имя автора, а индекс, под которым он фигурирует в номенклатуре профессора А Чу.

Жизнь людей
В изложении А. Е. 17

Изучая с помощью обычного телескопа поверхность малых планет и, в частности, Земли, можно увидеть на ней крупные пятна, гораздо более разнообразные по форме и цвету, чем образованные морями и озерами. При наблюдении за этими пятнами в течение достаточно продолжительного времени можно заметить, что на протяжении нескольких земных веков они растут, достигают максимального размера, потом уменьшаются, а иногда и вовсе исчезают. Многие наблюдатели считали, что причиной их является заболевание почвы. Действительно, происходящее больше всего напоминает развитие и распад опухоли в организме. Однако с изобретением ультрателемикроскопов стало понятно, что мы имеем дело со скоплением живой материи. Первые аппараты, будучи несовершенными, позволяли разглядеть только беспорядочно кишащую массу, своего рода живое желе, и самые лучшие исследователи, например, Н.33, высказывали предположения, что эти земные колонии состоят из животных, спаянных каким-то образом друг с другом и ведущих общую жизнь. Теперешние аппараты показывают, что дело обстоит совершенно иначе. Они позволяют различить отдельных индивидов и даже проследить за их движениями. Пятна, наблюдавшиеся Н.33, на самом деле представляют собой огромные гнезда, почти сопоставимые с уранианскими городами; мы дали им название «людники».

Люди — крохотные животные, населяющие эти города, — это двуногие бескрылые млекопитающие, обладающие скудным волосяным покровом и обычно покрытые искусственным эпидермисом. Долгое время считалось, что их организмы самостоятельно производят эту дополнительную кожу. Мои исследования позволяют утверждать, что это не так и что на самом деле некий инстинкт побуждает их собирать определенные волокна животного и растительного происхождения и создавать на их основе защиту от холода.

Я употребил термин «инстинкт»; считаю необходимым в самом начале этой книги высказать свое откровенное мнение по поводу вопроса, который не следовало бы никогда задавать и к которому, особенно в последние несколько лет, стали относиться с невероятной легкостью. Среди наших молодых естествоиспытателей сложилась странная мода приписывать этой земной плесени наличие разума, сходного с разумом уранианцев. Предоставлю другим возможность объяснить, почему эта доктрина оскорбительна в религиозном плане. В этой книге я покажу лишь, насколько она абсурдна с точки зрения науки. Без сомнения, когда вы в первый раз наблюдаете за капелькой этого желе в микроскоп и внезапно видите тысячи разнообразных и интересных сцен — длинные улицы, где люди сталкиваются друг с другом, останавливаются и вроде бы понимают друг друга; маленькое индивидуальное гнездышко, где супружеская пара присматривает за своим выводком; армии на марше; конструкторы за работой, — красота этого зрелища захватывает вас, и ваш энтузиазм вполне объясним. Но для плодотворного изучения психических способностей этих животных недостаточно использовать случайно сложившиеся обстоятельства. Надо уметь извлекать из этих обстоятельств наиболее благоприятные, по мере возможности разнообразить их; одним словом, надо экспериментировать и строить науку на прочном фактическом фундаменте.

Именно это мы и попытались сделать в ходе длинной серии опытов, описание которых предлагается вашему вниманию. Прежде чем приступить к рассказу, попрошу читателей представить себе и оценить огромные трудности, с которыми пришлось столкнуться при осуществлении нашего плана. Несомненно, с тех пор, как в нашем распоряжении имеются лучи W, позволяющие захватывать тела через межзвездные пространства, манипулировать ими и даже осуществлять их транспортацию, дистанционное экспериментирование стало относительно простым делом. Однако, когда речь идет о столь малых, столь хрупких существах, каковыми являются люди, лучи W становятся весьма грубым и даже жестоким инструментом. В ходе первых опытов нам случалось довольно часто убивать животных, за которыми мы хотели просто наблюдать. Потребовались высокоточные передатчики, позволяющие направить луч в выбранную точку и воздействовать на чувствительную материю с необходимой осторожностью. В частности, когда мы приступили к транспортации людей из одной точки на поверхности Земли в другую, мы не учли сопротивляемость этих животных. Мы слишком быстро перемещали их через тонкий слой воздуха, окружающий Землю, и они умирали от асфиксии. Нам пришлось создать настоящую камеру из лучей, внутри которой скорость перемещения не оказывала никакого вредоносного действия. Аналогичным образом, когда мы впервые захотели разрезать гнезда надвое и переместить их, мы не учли в достаточной степени все строительные приемы, используемые землянами. С накоплением опыта мы научились закреплять гнезда после разделения, пропуская через них определенные мощные пучки лучей.

Читатель найдет в этой книге приблизительную карту той части поверхности Земли, на которой мы проводили основные эксперименты. В частности, хотелось бы обратить его внимание на два больших людника, в которых мы производили первые опыты и которым присвоили названия, принятые с тех пор в астросоциологии: Буйный Людник и Строгий Людник.

Мы выбрали эти названия ввиду совершенно разного характера этих двух людников. Один поражает наблюдателя четкостью планировки, а другой представляет собой сложную путаницу довольно извилистых дорог. Между Буйным Людником и Строгим Людником протянулась сверкающая линия, предположительно — море. Самый большой людник на земле — это Геометрический Людник, выстроенный еще более правильно, чем Строгий Людник, но находящийся далеко от двух упомянутых и отделенный от них более обширной блестящей поверхностью.


Первые попытки.

Какая точка на Земле представлялась наиболее подходящей для приложения наших первых усилий? Как именно следовало вмешиваться в существование этих животных, чтобы добиться показательных реакций? Должен признаться, что, когда я в первый раз, вооружившись достаточно мощным прибором, готовился провести операцию на Земле, меня охватило сильное волнение.

Рядом со мной находились четверо моих юных учеников, не менее взволнованных, чем я сам, и мы все по очереди рассматривали в ультрателемикроскоп прелестные крохотные пейзажи. Мы навели прибор на Строгий Людник и выбрали достаточно открытое место, чтобы иметь больше возможностей для наблюдения за последствиями нашего вмешательства. Малюсенькие деревца блестели под весенним солнцем, можно было увидеть множество неподвижных насекомых; они группировались в круги неправильной формы, а в центре каждого круга находилось одно, изолированное насекомое. Несколько мгновений мы пытались понять, в чем суть происходящего, но потом, не найдя никакого объяснения, решили попробовать применить лучи. Эффект превзошел все ожидания. В почве образовалась дыра; несколько насекомых оказались погребенными под завалами; последовала немедленная и на удивление активная реакция. По сути дела, можно было подумать, что эти животные способны на разумную организацию. Одни спасали засыпанных собратьев, другие бросились за помощью. Очень скоро нанесенный нами ущерб был исправлен. После этого при выборе места применения лучей мы старались искать как можно менее населенные области, чтобы не подвергать опасности наших подопытных в самом начале эксперимента. Мы научились снижать силу излучения и манипулировать ими более тонко. Наконец, когда мы удостоверились, что можем положиться на свои средства воздействия, мы решили начать первую серию экспериментов.

Я предполагал брать индивидов в одном из людников, помечать их красящим веществом и транспортировать в другую точку, с тем чтобы проверить, может ли перемещенная особь найти дорогу в исходный людник. Вначале, как я уже упоминал, мы столкнулись с большими трудностями, прежде всего потому, что животные погибали в ходе транспортировки, а также и потому, что мы не учли наличия искусственного эпидермиса, вырабатываемого землянами. Поскольку они легко сбрасывают дополнительную кожу, мы теряли их из виду сразу после того, как опускали в центр какого-либо людника. При следующих транспортациях мы старались наносить краситель непосредственно на тело, снимая дополнительную кожу, но в этом случае сразу после прибытия в людник животное обзаводилось новой кожей.

Понемногу мои ученики приобрели навыки наблюдения за животными через ультрамикроскоп и перестали упускать их. Они пришли к выводу, что люди возвращаются в точку отправления в девяноста девяти случаях из ста. Я попытался переместить двух особей мужского пола из Буйного Людника в крайне отдаленный людник, который мы называем Геометрическим. Прошло десять земных суток, и мой любимейший ученик Е. Х. 33, денно и нощно с беспримерным упорством следивший за ними, показал мне их возвращение в Буйный Людник. Они вернулись, несмотря на то что не были знакомы с местностью, куда я переместил их. А ведь в обоих случаях мы имели дело с особями (мы долго наблюдали за ними), склонными к домашнему образу жизни и, очевидно, впервые увидевшими страну, куда были транспортированы. Как же они нашли дорогу домой? Транспортация была осуществлена настолько быстро, что они не могли проследить путь перемещения. Кто вел их? Безусловно, в данном случае основную роль сыграла не память, а какая-то особая способность — нам приходится ограничиться лишь констатацией ее существования, но мы даже не пытаемся объяснить ее, ибо она совершенно не укладывается в схему деятельности нашей собственной психологии.

Транспортации влекли за собой еще одну проблему. Узнают ли другие особи вернувшегося индивида? Судя по всему — да. Как правило, в момент возвращения отсутствовавшего в гнезде отмечается большое возбуждение. Другие особи обхватывают его своими руками, а иногда даже прикасаются своими губами к его рту. Впрочем, в отдельных случаях проявляемые чувства могут рассматриваться как злоба или недовольство.

Эти первые опыты показали, что у двуногих бескрылых существует некий инстинкт, позволяющий им узнавать свои людники. Далее мы задались новым вопросом: существуют ли у этих существ чувства, сходные с уранианскими, способные связывать их друг с другом, и существует ли на Земле, например, любовь — будь то супружеская или материнская. Подобное предположение, наделяющее землян способностью испытывать возвышенные чувства, на выработку которой у уранианцев ушли миллионы лет цивилизованной жизни, казалось мне абсурдным. Однако долг ученого состоит в том, чтобы беспристрастно подходить к исследуемому предмету и проводить все эксперименты, не предвосхищая возможные результаты.

По ночам земляне мужского пола обычно спят возле своих самок. Я попросил своих учеников разрезать пополам два гнезда, чтобы отделить самца от самки, не поранив при этом ни того, ни другую, а затем соединить половинку гнезда А с половинкой гнезда В, чтобы понять, заметят ли зверушки произошедшие изменения. Для обеспечения нормальных условий эксперимента необходимо, чтобы выбранные гнезда походили друг на друга. По этой причине я попросил своих экспериментаторов подобрать два гнезда, содержащие одинаковые по численности выводки и отделения одинаковой величины. Е. Х. 33 с радостью продемонстрировал мне два почти одинаковых гнезда в Буйном и Строгом Людниках, в каждом из которых жили двое взрослых и четыре детеныша. Е. Х. 33 с удивительной ловкостью разрезал дома и осуществил их транспортацию. Мы получили недвусмысленные результаты. В обоих случаях искусственно созданные пары при пробуждении проявили весьма умеренное удивление, вполне объяснимое перемещением и ударом при приземлении. Затем, в обоих случаях, они остались на месте, не предпринимали попыток убежать, и их поведение выглядело нормальным. Почти невероятный факт: уже в первый час обе самки стали проявлять заботу о чужом выводке, не выражая при этом ни страха, ни отвращения. Очевидно, они оказались не в состоянии понять, что имеют дело не со своими детенышами.

Этот опыт мы повторяли многократно. В девяноста трех случаях из ста обе пары проявляли заботу о гнезде и о детенышах. Самка человека сохраняет стойкое представление о функциях, которые должна выполнять, не отдавая себе отчета в том, в отношении кого она их выполняет. Она трудится с одинаковым рвением, независимо от того, имеет ли дело со своими или чужими детенышами. Можно было бы подумать, что в основе этой путаницы лежит близкое сходство между двумя гнездами, но постепенно мы стали брать для эксперимента гнезда, выглядевшие совершенно по-разному. Например, мы соединяли половинку бедного гнезда с половиной роскошного гнезда, принадлежащего другой породе. Результаты оставались примерно теми же: человек не видит разницы между своим и чужим жилищем.

Показав тем самым, что в плане чувств житель Земли стоит на весьма низкой ступени развития, мы попытались оценить его интеллектуальные способности. Для этой цели мы решили изолировать несколько особей в лучевой клетке и поместить в пределах их досягаемости продукты питания; однако, чтобы достать эти продукты, людям пришлось бы совершить ряд усложняющихся действий. Я позволил себе немного пошалить, выбрав для этого эксперимента жителей Земли, у которых мой коллега Х.38 якобы обнаружил признаки научного склада ума. В приложении В можно найти подробное описание эксперимента. Он показал, причем совершенно однозначно, что время, в котором живет человек, чрезвычайно ограничено и в прошлом, и в будущем, что он моментально забывает и не способен представить себе простейшие методы, как только перед ним ставят задачи, немного отличающиеся от тех, которые он привык решать на основании наследственных навыков.

После длительных экспериментов над особями, живущими на Земле, мы с учениками ознакомились с их движениями в достаточной степени и теперь могли наблюдать за ними в процессе их повседневной жизни, не вмешиваясь в нее. Нет ничего более интересного, чем наблюдать, как это сделал я, за жизнью людника в течение нескольких земных лет подряд.

Происхождение человеческих сообществ неизвестно. Почему и каким образом эти животные отказались от свободы и стали рабами людников? Этого мы не знаем. Можно сказать, что эти скопления обеспечили им поддержку в борьбе против других животных и против сил природы, но плата за эту поддержку очень высока. Нет другого вида животных, которым были бы настолько неведомы понятия досуга и радости жизни. В больших людниках, в частности, в Геометрическом Люднике, деятельность начинается с рассветом и захватывает значительную часть ночи. Это было бы понятно, будь сия деятельность необходимой, но человек — животное настолько ограниченное, настолько зависящее от своих инстинктов, что количество затраченного им труда и произведенной продукции значительно превышает его нужды. Десятки раз я наблюдал за тем, как люди в магазинах скупали различные предметы в таких количествах, что, казалось, не знают, что они будут делать с приобретенным товаром, однако на небольшом расстоянии от них другая группа продолжала производить те же предметы.

Трудно понять и разделение человечества на касты. Совершенно очевидно, что среди этих животных есть те, кто работает на земле и производит почти все продукты питания; другие изготавливают дополнительную кожу или строят гнезда; есть и такие, которые, судя по всему, заняты лишь тем, что быстро перемещаются по поверхности планеты, едят и совокупляются. Почему две первые касты соглашаются кормить и одевать третью? Это остается для меня загадкой. Е. Х. 33 провел великолепную работу, ставящую своей целью доказать сексуальную основу этой толерантности; он показал, что вечером, когда особи, принадлежащие к высшей касте, собираются вместе, работники стоят у дверей, за которыми проходят праздники, и смотрят на полуголых самок. По мнению Е. Х. 33, именно эстетическое удовольствие, получаемое от этого зрелища, служит вознаграждением для низших каст. Эта теория представляется мне интересной, но недостаточно обоснованной, чтобы я мог полностью согласиться с ней.

Что до меня, то я бы скорее попытался найти объяснение в удивительной глупости человека. Совершенным безумием следует считать желание объяснить все поступки землян на основании уранианских рассуждений. Это ошибка, глубочайшая ошибка! Человеком управляет не свободный ум. Человек подчиняется роковому, бессознательному побуждению; он не может выбирать свои поступки; он словно неудержимо скользит по предопределенному склону, и это скольжение выводит его к цели. Я развлекался тем, что следил за существованием отдельных мужчин, для которых основным смыслом жизни, судя по всему, являлось осуществление функций, связанных с любовью. Я видел, как они, завоевав первую самку, взваливали на свои плечи все тяготы по обустройству гнезда; не удовлетворившись этой первой ношей, мой самец отправлялся на поиски второй самки, для которой обустраивал второе гнездо! Одновременное развитие двух любовных ситуаций вынуждало несчастное животное вести бесчисленные битвы, которые я имел возможность наблюдать. Его ничто не трогало; казалось, череда несчастий ничему его не учила, он продолжал свои жалкие приключения и при этом в десятый раз выглядел не умнее, чем во второй.

Одно из наиболее весомых доказательств неспособности запоминать прошлое и воображать будущее я выявил в ходе наблюдения за ужасными войнами между особями одного вида. У нас кажется абсурдной сама мысль о том, что одна группа уранианцев может напасть на другую, забрасывать ее предметами, предназначенными для нанесения ран, пытаться отравить ядовитыми газами.

А на Земле происходит именно это. За несколько лет наблюдения мне довелось увидеть, как то в одном, то в другом уголке этой планеты компактные массы людей нападали друг на друга. Иногда они сражались под открытым небом; иногда, засев в норах, они пытались разрушить норы соседей, забрасывая их тяжелыми кусками металла; иногда они пользовались рудиментарными крыльями, чтобы сбрасывать свои снаряды с большой высоты. Заметьте, что в это же время они сами подвергались такой же атаке. То, что происходит при этом, настолько чудовищно, что, будь эти животные наделены минимальной памятью, они избегали бы повторения подобного хотя бы на протяжении нескольких поколений. Однако одни и те же люди в течение своей жизни, причем жизни крайне непродолжительной, иногда по два или три раза бросаются в одинаково безумные смертельные авантюры.

Еще один пример слепого подчинения землян своим инстинктам — это готовность неустанно возводить свои людники в тех областях Земли, которые обречены на разрушение. Так, я наблюдал один густонаселенный остров, где в течение восьми лет все гнезда были трижды разрушены в результате сотрясения земной коры. Любому здравомыслящему наблюдателю понятно, что животные, обитающие в подобных областях, должны мигрировать. Этого они не делают, а берут все те же куски дерева и железа и, совершая все те же ритуальные движения, усердно воссоздают людник, которому предстоит рухнуть через год.

«Но, — скажут мои оппоненты, — каким бы абсурдным ни казался предмет этой деятельности, мы не можем отрицать, что она носит упорядоченный характер, а это доказывает наличие управляющей силы, некоего разума».


Еще одна ошибка! Копошение людей, возникающее вследствие землетрясения, напоминает, как я уже отмечал, беспорядочное движение молекул газа. Последние, если наблюдать за каждой из них по отдельности, движутся по ломаным и сложным траекториям, однако совокупные перемещения множества этих молекул всегда служат определенной цели. Аналогичным образом при разрушении людника миллионы насекомых сталкиваются, мешают передвижениям друг друга, в их действиях практически отсутствует методика, и тем не менее через какое-то время им удается восстановить свой людник.


Вот что представляет собой этот своеобразный интеллект, в котором сегодня, следуя моде, многие стремятся увидеть копию уранианского разума! Однако мода проходит, а факты остаются, и эти факты возвращают нас к старым добрым понятиям об уранианской душе и ее особом предназначении. Что касается меня, я буду счастлив, если мне удалось, с помощью нескольких осторожных и простых экспериментов, внести свой вклад в разрушение вредоносных учений и вернуть на должное место в иерархии живых существ этих животных — безусловно, интересных и заслуживающих изучения, но, в силу их наивности и непоследовательности совершаемых ими действий, очень подходящих для того, чтобы оценить на их примере глубину пропасти, отделяющей по воле Создателя уранианскую душу от животного инстинкта.


Смерть А. Е. 17.

К счастью, А. Е. 17 успел умереть до того, как разразилась первая межпланетная война, и не стал свидетелем установления дипломатических отношений между Ураном и Землей и крушения, вследствие изучения фактов, дела всей его жизни. До самого конца он купался в лучах своей действительно огромной славы. Он был простым и добрым уранианцем, а раздражался только если ему противоречили. Небезынтересная для людей подробность: пьедестал памятника, воздвигнутого ему на Уране, украшает барельеф, созданный по телефотографии и представляющий собой копошащуюся толпу мужчин и женщин; пейзаж, на фоне которого это происходит, напоминает Пятую авеню.

Загрузка...