Дневник Жаклин Пейн

28 июля

Весь вчерашний вечер провела с миссис М., смотрели телевизор. Мне вовсе не интересно, что за новая прическа у барменши в «Возвращении Ровера» и сколько спермы у ее бойфренда, но все же я решила, что пора объяснить старухе, почему я к ней так долго не заглядывала. Я не стала рассказывать про Энди, не решилась: даже она, женщина, у которой последний горизонтальный контакт с мужчиной был еще до войны, может сказать, что я вела себя как идиотка.

Сегодня у меня был довольно трудный разговор в банке. Черт бы их побрал, чтобы взять вшивый кредит, я должна объяснять, для чего мне нужны деньги! Менеджер все твердил, что «отвечает за предоставление кредита», но на самом-то деле ему просто было любопытно, на что я потрачу их денежки. Я пыталась объяснить, будто мне нужны деньги на исследовательскую работу в целях самосовершенствования. Когда же он потребовал более подробного объяснения, я заявила без обиняков, что потрачу деньги на жизненно важную хирургическую операцию (мысль неудачная), а в конце концов призналась, что на операцию, но пластическую и не для себя, а для сестры (думаю, он не знает, что у меня нет никакой сестры). Не могла же я сказать ему, что эта операция нужна мне самой, зачем давать повод для досужих сплетен?

Оказывается, липосакцию делают за один день, и в тот же вечер я уже смогу быть дома, но ходить после этого будет трудно еще несколько недель. Завтра пойду на консультацию, а послезавтра мне уже могут сделать операцию. Я уже договорилась об отпуске, выйду через две недели после операции. За это время успею постричься и покраситься — я читала, что так ты отвлекаешь внимание окружающих от твоего нового облика: люди заметят в тебе перемену, но не поймут, что на каждом бедре у тебя убавилось несколько дюймов. Я умерла бы, если бы кто-нибудь это заметил.