До 1000 родов

Глава 3

Обрезание и сердце

Богословское обоснование

Бог оставил дивные обетования верующим родителям еще до пришествия Христа. «И вот, завет Мой с ними, говорит Господь: Дух Мой, который на Тебе, и слова Мои, которые вложил Я в уста твои, не отступят от уст твоих и от уст потомства твоего и от уст потомков потомства твоего, говорит Господь, отныне и до века» (Ис. 59:21). Мы знаем, что с пришествием Христа эти обетования ничуть не изменились. Обязанности родителей как родителей остаются в новом завете прежними. Они основаны на библейском устройстве семьи, главным принципом которого являются заветные взаимоотношения между мужем и женой. Завет брака олицетворяет взаимоотношения между Христом и Его Церковью, и так было с самого начала. Эта картина может быть искаженной или истинной, но супружеские отношения всегда отражают отношения Христа и Церкви.

Брак — это завет, и дети от таких союзов между верующими людьми благословлены и освящены как в Ветхом, так и в Новом Заветах. «Ибо неверующий муж освящается женою (верующею), и жена неверующая освящается мужем (верующим); иначе дети ваши были бы нечисты, а теперь святы» (1 Кор. 7:14). Это напрямую относится к вопросу о знаке завета, и к вопросу о том, должен он находиться на наших детях или нет. При этом я советую не забывать, что мы подходим к обсуждению вопроса, относительно которого христиане расходятся во мнениях, при чем я имею в виду христиан, искренних в вопросах веры и жаждущих познания истины. Однако факт несогласия не должен смущать нас, если мы отстаиваем истину. Просто помните, что, касаясь вопроса о знаке завета, мы рассматриваем наименьший по важности аспект нашей дискуссии. Что больше — золото жертвенника или жертвенник, освящающий золото? Что больше — знак завета или сам завет? Потому я призываю вас относиться с любовью к таким же святым, как и мы, независимо от того, считаем мы их позицию по вопросу «воды, которая разделяет» ошибочной или нет.

Поскольку Писание определенно проводит связь между двумя знаками заветов — между обрезанием и крещением, то и мы должны делать то же самое, несмотря на существующие по этому поводу разногласия между христианами. В этой главе я хочу подробнее остановиться на значении обрезания и рассмотреть богословское обоснование этой связи между обрезанием и крещением. Мы должны с вами изучать эти знаки завета Бога со Своим народом в контексте обязанностей и обетований, относящихся к родителям и представленных в обоих заветах. Положение главы семейства не изменилось с пришествием нового завета; он вправе сказать сегодня, как некогда сказал Иисус Навин: «А я и мой дом будем служить Господу». Это возможно благодаря тому, что Господь нового завета, на протяжении всей истории человечества, спасает родителей, а не отдельных людей, изолированных друг от друга.

В 17-й главе книги Бытия мы читаем, как Господь явился Авраму и заключил с ним вечный завет. В этот день Бог дал Авраму новое имя — Авраам — и обещал дать землю Ханаанскую «во владение вечное» потомкам Авраама. Помимо других повелений, Бог завещает Аврааму и его потомкам, в качестве знака этого завета, совершать обрезание. Если оно не совершалось, то это означало, что завет нарушался (ст. 14). В 11-м стихе Господь говорит, что обрезание является «знамением завета между Мною и вами». Отсюда мы делаем вывод, что физическое обрезание было знаком, знамением. Этот отрывок из книги Бытия показывает, что обрезание было знаком завета, по крайней мере, относительно земли Ханаанской. Но имело ли обрезание какое-то еще — более глубокое значение, чем просто обетование относительно участка территории? Неужели Авраам был оправдан просто потому, что понял, что ему от Господа досталось недвижимое имущество? Новый Завет отвечает на этот вопрос однозначно: Авраам не был привязан к Ханаану. Та земля была лишь тенью того, что ему было обещано; и он знал об этом. Апостол Павел говорит о том, что Аврааму было проповедано Евангелие (Гал. 3:8), Христос говорит, что Авраам рад был увидеть день Христа: и увидел и возрадовался (Ин. 8:56), а автор послания к Евреям пишет, что:

Все сии умерли в вере, не получивши обетований, а только издали видели оные, и радовались о себе, что они странники и пришельцы на земле; ибо те, которые так говорят, показывают, что они ищут отечества. И если бы они в мыслях имели то отечество, из которого вышли, то имели бы время возвратиться; но они стремились к лучшему, то есть к небесному; посему и Бог не стыдится их, называя Себя их Богом: ибо Он приготовил им город (Евр. 11:13—16).

Другими словами, в образе Ханаана Аврааму был обещан город Божий, искупление всего человечества, и Авраам понял этот прообраз. Ему был обещан искупленный мир (Рим. 4:13). Он был поистине великим мужем веры, и мы — христиане — часто слышим призывы к подражанию его вере. Но невозможно подражать Аврааму, не имея истинной веры, что в свою очередь означает, что мы должны понимать образы и знаки Ветхого Завета, как их понимал и Авраам. Мы должны рассматривать эти прообразы как имеющие однозначное евангельское и эсхатологическое значение.

Обрезание сердца

В 10-й главе кн. Второзаконие Моисей оставляет израильскому народу некоторые положения относительно владения землей (Втор. 10:11—22). В 11-м стихе Бог повелевает им овладеть землей. В стихах 12—22 Бог обращает внимание на состояние сердец людей после того, как они завладели землей. В 16-м стихе им говорится: «Итак, обрежьте крайнюю плоть сердца вашего, и не будьте впредь жестоковыйны». Мы видим, что Бог требовал от них обрезанного сердца, сердца, из которого удалено жестоковыйное бунтарство. Лишь на духовной основе можно было сохранить этот завет между Богом и Израилем, что было бы не под силу иудеям путем одного лишь внешнего следования Божьим повелениям. Те, кто иудеи лишь формально, без веры, на самом деле вовсе не истинные иудеи, поскольку не возрожденные люди не могут с верностью сохранить завет.

Итак, знак завета, с одной стороны свидетельствовал об обетовании относительно Ханаана. Но для того чтобы сохранить этот завет, было необходимо обратить внимание и на состояние сердца человека. Иными словами, физическое обрезание является знаком, указывающим на Христа, а лишь Он — настоящая основа духовного обрезания (обрезания сердца). О важности такой перемены сердца пишет пророк Иеремия: «Обрежьте себя для Господа, и снимите крайнюю плоть с сердца вашего» (Иер. 4:4). Господь указывает, что духовная ценность физического обрезания заключается в обрезанном сердце (см. Иер. 9:25—26). С одной стороны, будучи знаком, обрезание было внешним обрядом; с другой стороны оно несло в себе глубокую духовную сущность. А если мы хотим подробнее рассмотреть, что есть обрезанное сердце, мы должны обратиться к Новому Завету.

В послании к римлянам Павел ясно говорит о том, что истинное обрезание касается сердца, следовательно, оно может совершаться только Духом Божьим. «Ибо не тот Иудей, кто таков по наружности, и не то обрезание, которое наружно, на плоти; но тот Иудей, кто внутренно таков, и то обрезание, которое в сердце, по духу, а не по букве: ему и похвала не от людей, но от Бога» (Рим. 2:28—29). Павел первым делом обращает внимания не на внешний знак, он делает акцент на внутренней сущности этого знака — на обрезанном сердце. Именно Дух Божий совершает обрезание сердца, которое следует понимать как возрождение человека к новой жизни. Это новое рождение и делает человека истинным иудеем. Вот почему Христа так удивили вопросы Никодима, когда тот, будучи учителем Израиля, не понимал слов Христа о рождении от Духа (Ин. 3), ведь Писания Ветхого Завета неоднократно говорят об этой истине.

Двумя главами позже в послании к римлянам, апостол Павел еще раз подтверждает то, что уже было сказано об обрезании Авраама. Обрезание было дано Аврааму как своего рода залог, но не только земли Ханаанской. Мы читаем:

Блаженство сие относится к обрезанию, или и к необрезанию? Мы говорим, что Аврааму вера вменилась в праведность. Когда вменилась? по обрезании или до обрезания? Не по обрезании, а до обрезания. И знак обрезания он получил, как печать праведности чрез веру, которую имел в необрезании, так-что он стал отцом всех верующих в необрезании, чтобы и им вменилась праведность…. (Рим. 4:9—11).

Важность обрезания

Думаю, что апостолу Павлу было бы сложно описать эту мысль в более точных выражениях. Авраам был оправдан пред Богом благодаря своей вере. И только потом он получил обрезание, как знак этой праведности. Итак, мы видим, что в тот момент, когда он был назван праведным пред Богом, его сердце было обрезано. В знак обрезания сердца, спустя годы, он был обрезан физически. Павел говорит, что данный Аврааму знак обрезания, назван также печатью праведности, которую он приобрел по вере. То была печать, но не веры Авраама, а праведности, которую он приобрел через веру. Праведность Авраама не была его собственной праведностью, его праведностью стал Христос, которого он принял верою. Таким образом, печать обрезания не являлась его личным свидетельством. То была Божья печать обещанного и грядущего Христа, в которого уверовал Авраам. Обрезание Авраама не означало: «Авраам обрел спасение», скорее оно означало: «Грядет спасение миру!» Авраам был спасен, и был спасен верою — это истинно так; но он обрел спасение, потому что поверил в обетование — в обетование о грядущем Христе.

Очень важно уяснить этот момент, поскольку зачастую мы склонны думать, что печать скорее относится к чему-то субъективному, зависящему от человека (личная вера), а не относится к объективному свидетельству (спасающий Христос). Потому, (думаем мы), до тех пор, пока мы не убедились в чем-то своими собственными глазами, ничто не может быть закреплено печатью. Это означает, продолжаем мы, нам не следует обрезывать или крестить человека до тех пор, пока мы не убедились в том, что этот человек лично исповедал свою веру и засвидетельствовал о ней, принеся плод веры. Получается, что мы крестим по видению, а не по вере.

Но Бог заповедал Аврааму обрезать и Исаака, и Измаила, то есть поместить на плоти их один и тот же знак и печать. Что же обозначало их обрезание? Совершенно очевидно, что оно несло в себе тот же смысл, — оно было знаком завета между Богом и Авраамом (и семенем Авраама). Было ли оно печатью их праведности, которую они приобрели верою? В зависимости от того, о ком идет речь, — об Исааке или Измаиле — ответ будет: да и нет. Мы наблюдаем подобную ситуацию с Иаковом и Исавом. Оба они имели печать грядущего Христа, грядущей Праведности. Значение этого знака и печати осталось прежним. Но Иаков лично пришел к праведности по вере, а Исав — нет. Таким образом, Исав носил на теле своем печать «праведности другого», в то время как сердце его было исполнено лицемерия. Иудеи, преследовавшие Христа, шли по стопам Исава. Они думали, что обрезание было знаком и печатью их собственной праведности. Но это было не так, обрезание являлось знаком завета, заключенного с грешниками, и печатью Праведности Другого. Печать обрезания представляет собой печать «Господа, Который и есть Праведность наша». Мы должны отвергать всякое стремление превратить знаки завета в печать нашей собственной праведности.

Обратите внимание на то, что Павел говорит о язычниках, не принявших физического обрезания. Они тоже могли называть Авраама своим отцом. И говоря о праведности Авраама через веру, Павел пишет, что он получил ее еще до физического обрезания. И, конечно же, его праведность через веру не закончилась в день обрезания, — он стал отцом всех верующих, как обрезанных, так и необрезанных. И еще, он никогда не стал отцом неверующих; независимо от того, были они обрезаны или нет.

Итак, благословение, обещанное Аврааму, наследуется теми людьми, которые были обрезаны в младенчестве, но позже уверовали. Авраам стал отцом именно таковых. Но он не был отцом обрезанных в младенчестве, но не уверовавших; и таковые не являлись истинными Иудеями. Более того, Авраам стал отцом всех верующих: и иудеев, и язычников. Он носил на теле своем, также как и каждый обрезанный иудей после него, печать грядущего Христа. А грядущий Христос стал Праведностью и тех, и других: и обрезанных, и необрезанных. Мы видим, что благословение Авраама не принадлежало лишь принявшим обрезание.

Эта истина подтверждается Павлом: «Ибо во Христе Иисусе не имеет силы ни обрезание, ни необрезание, но вера, действующая любовью» (Гал. 5:6). Павел не обращает особого внимания на плоть, он указывает на состояние сердца, на то, обращено ли это сердце с верою к Христу. Ведь спасает человека не его христианское миропонимание, а Христос, распятый в правление Понтия Пилата, погребенный, воскресший и вновь грядущий. Когда человек в поисках спасения отводит взгляд от себя, то обретает себе оправдание. А тот, кто сосредоточил свой взор на себе, ища спасения внутри себя, потерял себя в глубинах ада.

Состояние сердца

Никто не станет спорить, что истинная религия имеет дело с сердцем человека, а не спрашивает, прошел ли он через все требуемые ритуалы и обряды. Если человек верит заветному обетованию, то все его существо указывает не на него самого, а переводит наше внимание на Другого. Точно также и знаки этого завета перемещают наше внимание с искупленных на Искупителя. Призывая вас сосредоточить свое внимание на Христе, в котором нет и тени перемены, а не на сердце своем, я не говорю о пренебрежительном отношении к своему сердцу. Поймите, что единственным путем оправдания и примирения с Богом является забвение себя, забвение своего «я».

При ветхом завете, если человек приходил к истинной вере, то его обрезание становилось знаком и печатью завета о грядущем Христе, точно так же, как это произошло и с Авраамом. И хотя многие из тех верующих обрели этот знак в младенчестве, значение обрезания при этом не менялось. В случае, когда человек не приходил к вере, достигнув сознательного возраста, его обрезание, тем не менее, оставалось знаком и печатью Христа. Но, поскольку он только носил этот знак на плоти своей, а сердце его было исполнено лицемерия по отношению к Богу, обрезание не то, что ничего не приносило ему, оно умножало осуждение этого человека пред Богом. Итак, когда иудей лично исповедовал свою веру, понимая суть завета и значение обрезания, от него не требовалось совершения повторного обрезания (да это было и невозможно). Его обрезание, совершенное в младенчестве, было знаком и печатью Христа, который теперь, через веру, был его Господом. Если же человек вырастал, и сердце его было исполнено неверия, то его состояние не меняло значения самого обрезания. Именно неизменность значения обрезания позволяла пророкам Ветхого Завета обличать израильтян в их лицемерном хождении пред Богом. «Вы обрезаны. Но почему ваше сердце не обрезано?»

Итак, для уверовавших обрезание являлось знаком и печатью Праведности чрез веру, как это было и с Авраамом, но оно не было знаком и печатью их собственной праведности. Для тех, кто вырос в заветном обществе, но никогда не пришел к спасительной вере, обрезание также являлось знаком Праведности чрез веру и печатью грядущего Христа, в которого они отказались уверовать. А поскольку они лишь носили этот знак на теле своем, проповедуя то, во что сами не уверовали, то навлекали тем самым на себя большее осуждение. Апостолы и пророки неоднократно повторяют эту мысль: кому много дано, с того много спросится.