Добро пожаловать на Аврору!

Глава 11

На нас напали, когда мы уже вышли из джунглей и увидели очертания утеса впереди. Нападавших было пятеро — чумазые аборигены, во многом похожие на меня, только еще более оборванные. Они затаились в лесу, пропустили нас и ударили в спину. Трое метали дротики специальными приспособлениями, усиливающими силу броска, а остальные швыряли камни, используя что-то вроде пращи.

Надо отдать должное Кадану. Получив первым камнем по голове, он не растерялся, выхватил обрез, шустро прикрутил к нему удлиненный ствол и первым же выстрелом уменьшил количество нападавших. Применил прием из арсенала рейнджеров-оружейников — что-то прошептал и, стоя вполоборота, начал с повышенной скоростью отправлять пули в аборигенов. Вроде это называется «стойка беглого огня», когда на время повышается скорость и точность выстрелов.

Я же словил дротик в правую ногу чуть пониже колена и завалился за камень, пытаясь одновременно вытащить зазубренный наконечник и выпить зелье здоровья. Когда линия жизни вернулась к восьмидесяти процентам, я выпрыгнул с клыком квинканы в одной руке и мачете в другой, но сражаться уже было не с кем. Кадан лутал нищих неудачливых разбойников. Не знаю, что он там нашел, но со мной не поделился и смотрел как-то подозрительно. Может, решил, что я с ними заодно. Как бы там ни было, ни дротиков, ни пращей мне не обломилось. Вместо этого он попросил стащить все тела в одну кучу, рядом с которой еще минут пятнадцать фотографировался.

Когда мы добрались до утеса, я слегка разочаровался. Ночью я не успел толком ничего разглядеть — добежал до скалы, намалевал сажей у подножья букву W и помчался обратно. А теперь вот оценил все при дневном свете. Утес внешне напоминал водонапорную башню метров пятидесяти в диаметре. Высеченная лестница опоясывала его по восходящей спирали. Кадан отправил меня вперед, а сам то ли задержался для фотосессии, то ли не хотел оставлять меня за спиной. Поднявшись на несколько метров, я активировал «тёмное зрение», обернулся и предупредил:

— Приготовься, на вершине кто-то есть.

Канадец состроил страшное, по его мнению, лицо, кивнул и начал делать странные пассы руками. Сначала я подумал, что это незнакомая мне магия, но потом до меня дошло, что Кадан расписывает план на языке жестов спецназа. Дескать, ты вперед, смотри в оба, а я прикрываю, только подожди немного.

Получив от меня подтверждение в виде поднятого большого пальца, он стал копаться в своем рюкзаке. Открутил длинный ствол и пристроил на его место штуковину покороче, но с шестью стволами. Потом раздвинул телескопический приклад и установил витиеватую резную рукоятку по типу пистолетной. Добавил сверху скобу, чтобы удобнее было держать левой рукой. Покрутился, чем-то пощелкал и, решив, что с оружием все окей, приступил к доспехам.

Переодевание выглядело уже менее эффектно. Он покликал по только ему видимой панели управления, и на нем появился стальной нагрудник, а потом стальные поножи и закрытый стальной шлем. Все этом ярко заблестело на солнце. Да, богато живут картографы-блогеры на новых материках.

В довершение ко всему он достал несколько бутыльков с синей жижей, прицепил их на пояс и попрыгал на месте, проверяя, не дребезжит ли что-нибудь. Кивнул довольный и уставился на меня сквозь прорезь шлема.

Пришлось тоже лезть в инвентарь и изображать вдумчивую подготовку. Несколько зелий, остатки еды, кукурузные лепешки — мне и вынуть-то было нечего. Но чтобы не разочаровывать клиента, я взял в руки дедушкин кукри, закатил глаза и раскрошил над ним половинку лепешки, проговаривая вслух какую-то абракадабру. Типа, у меня настоящий охотничий наговор. Я тоже попрыгал и еще раз поднял большой палец, Кадан кивнул.

Лучше бы, конечно, ствол или доспех, как у канадца, но дареному коню, как говорится, в зубы не смотрят.

В зубы, впрочем, пришлось посмотреть практически сразу, как только мы поднялись на вершину. Как бы тихо мы ни пытались идти по ступенькам, нас уже встречали. Молодая зубастая сколопендра стояла на верхней ступеньке, водила из стороны в сторону усиками и разевала пасть. Возраст ее я оценил, вспомнив описания из гильдейского журнала. Молодыми считались особи до метра в диаметре.

— Бей под горло и по усикам, — подтолкнул я Кадана, который замер, поравнявшись со мной. — Повезло, что мы снизу, брюхо у них — самое слабое место.

Кадан не стал прицеливаться и моментально спустил курок, стреляя от бедра. Дум, дум, дум — ствол выплевывал пулю и сразу же сдвигался по кругу, уступая место следующему. Все-таки читерская пушка, прям какой-то ручной пулемет Гатлинга. Сколопендра, теряя конечности и куски мяса на груди, заверещала, свернулась в клубок и исчезла из поля зрения. Разгоряченный Кадан, стоя в облачке порохового дыма, радостно закричал и побежал наверх.

— Стой! — крикнул я, пока «темное зрение» четко отслеживало перемещения монстра. — Она обходит по карнизу, сейчас прыгнет сзади.

Монстр действительно прыгнул между нами и, пригнув голову, двинулся по ступенькам к Кадану. Огневая мощь у того была, конечно, на зависть, и предыдущие попадания отняли у сколопендры почти двадцать процентов жизни, но сейчас лучше бы ему не стрелять. Либо меня пристрелит, либо себя, если пуля срикошетит от брони монстра.

Чертова бронированная гусеница снова заверещала — на этот раз, кажется, от изумления. Потому что канадец просто развернулся, вынул брусок магической фотокамеры и стал делать селфи со сколопендрой, подкрадывающейся к нему со спины. Я подумал, что, в принципе, немного потеряю от его смерти и стал тихонько сдавать назад.

Да блин! Форс-мажоры там в контракте не прописаны, что ли? Я выхватил клык квинканы, разбежался и прыгнул на спину сколопендре. Балансируя руками, как канатоходец, пробежал вдоль туловища и вбил клык в основание правого усика. Монстр выгнулся, пытаясь сбросить меня и открывая брюхо Кадану. Тот не подвел. Дум, дум, дум — монотонно, с коротенькими паузами и щелчками механизма поворота стволов в сколопендру полетели разрывные снаряды. Я смог ударить еще два раза, метя в одну точку, но руки скользили от слизи, толчками выходивший из раны. Монстр снова припал к земле, стал извиваться и биться мной о скалу. Полоска здоровья поползла вниз, но обошлось без оглушения.

— Держись, ща рванет. — Кадан перестал стрелять, сдернул с пояса сразу две склянки и покатил их по ступенькам под лапы монстру.

И действительно рвануло. Бо́льшую часть двойного заряда морозной бомбы принял на себя монстр, но и мне прилетело. Я мгновенно покрылся тонкой корочкой льда, потерял больше половины здоровья и получил эффект обморожения на две минуты, а сверху меня еще и придавила сколопендра. Я успел рассмотреть, что все ее пузо между пятой парой лап и двенадцатой стало сплошным месивом из осколков льда и замерзшей слизи.

Кадан перезарядился, спустился на несколько ступеней и посылая пулю за пулей, стал выбивать куски замерзшей плоти из монстра. Я попытался вылезти из-под туши, но каждое попадание в нее припечатывало меня к скале. И тогда я продолжил бить. К моменту, когда Кадан очередной серией выстрелов развалил-таки сколопендру пополам, я успел выломать один усик и почти доковырял второй. Тварь пискнула в последний раз, и на нас с Каданом посыпался град системных сообщений.

Эфир щедро накинул мне два уровня и дал минимальный бонус к защите от мороза. Что дали рейнджеру, я не знал, но и системные сообщения, и лутание тушки, к которому я не допускался по условиям квеста, сильно подняли ему настроение. Мы сделали еще несколько фотографий в формате «Кадан — великий охотник». Он закинул пулемет на плечо, а ногу поставил на голову твари, которую потом принялся отрезать. Я тем временем пошел дальше.

На плоской ровной вершине я наконец-то понял, откуда произошло название Утес Черепа. Казалось, неведомый громадный червяк прогрыз в площадке отверстия — два почти круглых, метра по три в диаметре, а под ними овальное. Кроме того, ближе к краю лестницы двумя неровными рядами торчали каменные осколки. И если посмотреть сверху, то все это как раз и сложилось бы в изображение черепа.

В «зубах» застрял скелет человека, лохмотья трепыхались на ветру. Я прислушался к восторженным возгласам Кадана, который продолжал возню с тушей на лестнице, и стал копаться в костях. Выломал несколько штук и сложил их нужным знаком. Попутно подобрал интересное колечко с шоковым зарядом, активируемое при ударе, но сейчас, к сожалению, совершенно пустое.

Прежде чем Кадан закрыл квест, мы полюбовались окрестностями. На востоке в паре километров от утеса начинался океан. Где-то там вдалеке были Веспер с Теллусом, а еще дальше и левее — Аквилон. С той стороны приплыл Магнус, и уже очень скоро, когда закончится альфа-тест, к этому берегу причалят тысячи кораблей всевозможных кланов. К западу от утеса раскинулся лес с резервациями, откуда мы пришли. На севере была равнина, за ней вздымались горы. А на юг тянулись болота, среди которых затерялись скудные земли непокоренных племен. За болотом все было покрыто магическим туманом. Что он скрывает, не знали ни картографы, ни даже библиотекари Динасдана.

Когда Кадан сделал панорамные снимки, мы еще долго стояли на краю глаз-провалов, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в темноте. Я даже бросил факел, выданный мне Каданом, а тот попытался заснять что-нибудь для блога. Но безуспешно — огонь в каком-то момент стал неразличим, а звука удара о дно мы так и не услышали. Похоже, провал вел под основание скалы. Ни желания, ни возможности спускаться не было, так что Кадан закрыл квест и вышел из игры. Система брякнула мне плюс двести к опыту, и на игровом счете появилось десять серебряных монет. Шкала отыгрыша персонажа заполнилась процентов на пять.

Я остался один, только ветер задувал на вершину и гудел в «глазницах». Нужно было придумать, как дополнить послание людям Уокера. Ждать их я не собирался — следовало вернуться в деревню, чтобы система не штрафанула за опоздание. Оставлять прямые координаты я не хотел, опасаясь, что послание прочтут Хранители. Нужно было намекнуть на что-то расположенное поблизости, куда я смогу часто наведываться. Заброшенная деревня со статуей подошла бы, осталось только придумать, как это обозначить.

Часа три я искал решение, даже перекусить успел, но в итоге сдался и решил не заморачиваться. Вынул кусок кожи, нацарапал на ней координаты деревни, расковырял небольшую трещину на краю утеса и запихнул туда послание. А потом в нескольких местах нацарапал изображение маленькой рыбки. Мурлоки должны допереть, они же вроде то ли рыбы, то ли жабы.

Удостоверился, что случайно мою трещину не найти, и уже собрался спускаться, когда услышал внизу на лестнице крики, тяжелое дыхание и легкий топот. На вершину, запыхавшись, выскочила девушка-игрок. У нее были серебряные волосы, легкие доспехи и окровавленная белая рубашка. Молодая ведьмачка, я даже не знал, что они тоже на Аврору подались.

Система подсказала — Лили из клана «Ривийская пехота». Слабенькая, всего двадцать седьмой уровень — видать, недавно совсем вайпнулась. Все правое плечо было залито кровью, а из спины торчал обломок дротика. Оружия у нее не было — выронила, вероятно, получив ранение. Она не сразу меня заметила — согнулась пополам, пытаясь отдышаться. Потом подняла голову, матюкнулась, сунула руку в сумку и стала обходить меня справа. Я показал пустые ладони, чтобы ее успокоить, и стал смещаться в противоположную сторону, пробираясь к лестнице. Что девушка может с перепугу достать из сумки, было неясно, лучше свалить на всякий случай.

Внизу слышались крики и звуки боя. Она их тоже услышала и стала двигаться быстрее, глядя то на меня, то на лестницу. Я оказался в сложном положении — либо она меня обойдет, либо мне придется повернуться спиной к ее неведомым друзьям, которые кого-то добивали на ступеньках.

Девушка не выпускала меня из виду, а потому не заметила, что слишком приблизилась к глазнице черепа. Я крикнул: «Стой!», но она, наоборот, дернулась, и ее нога соскочила в проем. Ведьмачка потеряла равновесие и сорвалась вниз, но успела схватиться левой рукой за край. Я бросился помогать — схватил ее за руку и вытянул наверх.

И тут на утес забрался ее соклановец, весь красный то ли от злости, то ли от усилий, тоже молодой по уровням, но более крепкий. Я даже догадываюсь, какую картину он увидел. Только справился с кучей туземцев, защитил свою подружку — а тут еще один урод нависает над раненой безоружной девушкой и хочет ее скинуть в пропасть. Он не стал ни медлить, ни разбираться, и в меня со всей дури прилетел тяжелый деревянный щит с металлическими вставками.

Здравствуй, пустота, я лечу к тебе.

Девушка что-то крикнула, даже попыталась схватить меня за ногу, но я уже падал. Было обидно, ведь мой персонаж мне начал нравиться — я уже решил, что оставлю его после выплат по контракту. И умения у него после сотого уровня интересные открывались, а тут такая глупая смерть.

Падал я долго. Свежесть океанского берега сменилась затхлостью подземелья, прекрасное голубое небо, так располагающее к предсмертным размышлениям, сузилось в точку, а потом последовал удар, и меня поглотила темнота.

Боли не было, только все вокруг стало красным, как когда-то в детстве, когда мы играли в олдскульный пиксельный Call of Duty на откопанном в библиотеке ноутбуке. В той игре тоже все краснело, когда герой получал ранение. Теперь же у меня было чувство, что во мне не осталось ни одной целой кости. Дыхание стало слабым и хриплым, будто ребра пробили легкие. И я не чувствовал ног с руками, не мог пошевелиться.

Я засмеялся — точнее, попытался улыбнуться, но чувствительности пока не было. Эх, Эфир, все-таки ты чмо, хоть и удивительное…

Сначала вернулся слух. Послышался шорох одежды, испуганный шепот: «Кто он? Съедим? Еще живой…» Потом я ощутил запах немытых, явно нечеловеческих тел. А когда восстановилось зрение, я попытался дернуться и отползти, но не смог. Надо мной склонились бычьи морды, снабженные еще и клыками, и заинтересованно меня разглядывали.

— Твой живой? — спросил самый старый, со сморщенной мордой и блеснувшим в свете факела обломком клыка. — Вода пить, еда есть?

— Пить — да, а есть пока не хочу. — Губы еле двигались, и вместе с ощущением тела стала приходить боль. Вода хоть чуть-чуть, но должна была восстановить здоровье.

— Твой глупый? Я не предлагать еда, я спрашивать, — забухтел старый минотавр, и вокруг послышался тихий ропот. — Моя звать Хрумтум, а ты кто? Еда есть?

Я поморщился, дотянулся до сумки и под десятком жадных взглядов вытащил эликсир с зельем. Выпил, и сразу полегчало, а полоска жизни побежала вверх бодрее. Боль стала отступать. Вытащив остатки оленины, я протянул их Хрумтуму.

— Еще есть? Еда. — Сверток моментально исчез из круга света, а Хрумтум сказал кому-то: — Сначала детям давай.

К детям я, недавно сам побывавший в теле младенца, был неравнодушен, и когда услышал топот маленьких босых ножек, сразу выгреб из сумки все, что было. В пятно света на мгновение попадали лепешки, яблоки, несколько початков кукурузы. Себе оставил только эликсиры и продолжал вливать их в себя.

Просто праздник какой-то — сначала выжил, теперь бонусы. Когда я смог встать, возле меня остался только Хрумтум, остальные разбежались по углам большой пещеры и ели мою еду, нервно реагируя на мои взгляды, будто я хотел забрать ее обратно. Пещеру размером с футбольное поле слабо освещало несколько факелов, а сверху падали тонкие лучики света из глазниц черепа. Но близилась ночь, и света становилось все меньше. В метре от себя я нашел факел, брошенный Каданом, разжег его, и Хрумтум повел меня на экскурсию в дальнюю часть пещеры.

Мы прошли вдоль ряда жалких палаток, мимо каких-то металлических обломков. В одном углу я заметил несколько свежих могил, обложенных камнями, причем две явно были детские. Мы очень медленно, буквально поддерживая друг друга, доковыляли до края пещеры. Хрумтум остановился и произнес заклинание, усилившее свет факела. Перед нами были покрытые рунами ворота высотой в два человеческих роста. Точнее, массивная перегородка, которую потребовалось бы сдвинуть вверх, чтобы открыть проход. Над ней блеснули стеклянные окошки, в которых отразился свет факела. Это напоминало въезд в старинное трамвайное депо.

Я пнул закрытые ворота, а потом обернулся и еще раз окинул взглядом пещеру. Как мне теперь стало ясно, мы стояли на громадной арене. Пустые трибуны находились за стеклом над воротами. Тем временем около сорока тощих минотавров (не быки, а какие-то козлята) вышли из своих убежищ и смотрели на меня. Женщины, которых я определил по отсутствию рогов, держали на руках детей, жутких чумазых заморышей, одна кожа да кости. Некоторые плакали. Мужчины пытались сохранять гордый вид, но больше походили на военнопленных армии, которая проиграла битву за свалку с мусором. «Ты помогать», — заявил мне Хрумтум и рассказал свою историю.

Он был вождем поселения минотавров с северного острова. У них был сильный, независимый клан. Но в один дождливый день пришли чужаки, привели страшных стальных зверей-демонов и одолели бойцов клана в неравной борьбе. Многих убили, остальных захватили в плен и привезли на Аврору. Пленные потеряли сознание и очнулись уже в этой пещере. Никто с ними не говорил, но раз в день из дыры в потолке появлялась еда, а когда солнце стояло ровно над утесом и свет заполнял пещеру, открывались ворота. В них появлялся стальной демон и нападал, а какие-то люди наблюдали из-за стекла, что-то записывая в книжках.

Иногда побеждал демон, убивая одного-двух минотавров, но чаще удавалось отбиваться (эти слова вожака подтверждались грудами запчастей на полу). А потом случился большой «бу-у-ум», часть потолка осыпалась, а минотавры уснули. Как долго они спали, Хрумтум не знал. Проснулись несколько недель назад, но ни света, ни еды, ни демонов больше не было. И выход тоже отсутствовал. Они пытались сломать ворота или сделать подкоп, но не смогли, лишь попусту растратили силы.

Я бродил по пещере, разглядывал обломки, пытался подбодрить особо смелых детенышей, подходивших ко мне в надежде на еду. Вот же Эфир все-таки мразота — или, точнее, не он, а те, кто его придумывал с такой натуралистичностью. Привести толпу подопытных и истреблять их целыми семьями, тестируя своих механоидов, — ага, круто. Жахнуть заклинанием забвения на целый материк — тоже классная идея. И пофиг им, что после пробуждения где-то мрут и голодают туземцы, включая женщин и детей.

Я ненавидел Эйпа и его коллег уже даже не за то, что меня сделали НПС, а за то, что они в принципе так все устроили, что мы даже за живых существ не считались. Умерло несколько десятков минотавров — и ладно, сгенерируем новый код. Причем это ведь даже не смерть в бою, где у каждого своя мотивация, свой выбор. Делать вот такие концлагеря — это вообще за гранью…

Надо было срочно искать выход из подземелья — не ради опыта, а ради того, чтобы новых детских могилок здесь больше не появилось. Я выпил еще одно зелье ночного зрения и пошел осматривать пещеру более тщательно. Из обломков можно было выудить отдельные детали — попадались огромные когтистые лапы, рифленые хвосты, проломленные головы. Больше всего было частей от механических аналогов земных носорогов. Много таких обломков валялось кучей у ворот — видимо, минотавры надеялись сделать из них таран. Также встречались части с номерами, подтверждая теорию об испытаниях новых видов зверей для механиков.

Сконструировать что-либо из обломков я не сумел — не хватало навыков. Зато «темное зрение» подсказало, что за воротами есть прион — одно яркое неподвижное пятно на уровне второго этажа и несколько маленьких ниже.

В пещере же, где мы находились, внимания заслуживала конструкция в виде системы зеркал, укрепленных под потолком и на верхних уровнях стены. Хрумтум объяснил, что именно эти штуки освещали пещеру в полдень, отражая солнечные лучи. Один из отражателей сейчас валялся на полу. Это было треснутое круглое зеркало, я легко мог обхватить его руками. И в этом пыльном треснутом круге заблестела надежда, пусть даже пока она была не ярче отсветов факела. Я пошутил на тему минотаврих, которые, к счастью, не модницы, а то бы давно разобрали зеркало на запчасти, но Хрумтум не понял. Просто смотрел на меня, боясь поверить, что я нашел решение.

А решение было простым — вернуть дорогу свету. Явно где-то там за стеклом какой-нибудь индикатор ловил лучи и давал команду на открытие двери. Когда я рассказал это Хрумтуму, он побледнел и, заикаясь, сказал: «Но ведь свет привести стальной демон». Я возразил, что за дверью давно нет тех, кто управлял механическими чудовищами, а если и есть, то лучше уж стальной демон, чем смерть в темноте от голода. Хрумтум согласился и пошел выбирать наиболее сильных воинов.

Когда солнечный луч ударил в первый отражатель, мы были готовы. Один из быков, взобравшись на плечи двум другим, ловил свет, а мы с Хрумтумом и еще с пятью воинами ждали у двери. Когда зеркало чуть повернули в сторону, что-то щелкнуло за воротами, и раздался металлический скрежет. С двери посыпалась пыль, но она начала медленно подниматься. По мере подъема стала открываться нерадостная картина — слабо освещенный тоннель и две стальные лапы, не уступавшие по толщине пальмовому стволу. Каждые несколько сантиметров подъема Хрумтум комментировал скупым бычьим матом. А я мысленно переводил: лапы, шипастые колени и толстые бока, массивный подбородок, острые клыки, стальной рог. Запахло машинным маслом.

Перед нами во всей красе возник механический носорог с меня ростом. Система обозвала его враждебным «мехрогом» седьмого уровня. Зверь пока не атаковал, лишь водил мордой, оценивая обстановку. Минотавры за моей спиной стали бесшумно расходиться по бокам. Задачу мы обговорили заранее — если демон появится и его не получится убить, то хоть кто-нибудь должен проскользнуть за ворота.

Носорог сделал пару шагов вперед и, стоя в дверном проеме, уставился на меня. Хрумтум тихонько свистнул, и пирамида минотавров, державших зеркало, распалась, сбивая линию света. Тяжелая дверь рухнула намного быстрее, чем поднималась. Она перебила зверю заднюю часть хребта и придавила к полу. Но он продолжал вертеть головой, не давая нам пройти мимо себя.

Примерно через час мы наконец-то добили железяку, ковыряя по паре хитпоинтов за удар. Причем удары эти наносил в основном я, расширяя брешь в затылке монстра. Остальные так обессилели, что даже руки с трудом могли поднять. Они отвлекали зверя, чтобы он повернул к ним морду, а я бил снова и снова.

Носорог кончился, подарив мне сразу три уровня, бонус и мой первый кристалл приона. Из подрубленной шеи вытекла темная жидкость, что-то скрипнуло напоследок, и путь оказался свободен. Я, Хрумтум и еще два минотавра аккуратно пролезли под дверью в следующую пещеру. Та напоминала обычную конюшню. По обе стороны располагались стойла с табличками. Почти все они пустовали, лишь в трех на ремнях были подвешены полуразобранные тела механических зверей. Лестница в конце зала вела наверх, дальше был коридор с несколькими дверями. Быки сразу же бросились искать кладовку с едой, а я вошел в помещение, из которого пахло машинным маслом.

Это оказалась мастерская. Со стен на меня смотрели чертежи механических уродов. С такой фантазией владельцу этого подземелья стоило бы не роботов проектировать, а антидепрессанты изобретать. В центре комнаты стоял гигантский верстак, заваленный кусками металла, среди которых лежала голова носорога, только с двумя рогами. По углам стояли сундуки с ровными рядами стальных слитков. Нашелся и один маленький сундучок с тремя кристаллами приона, который сразу же сделал меня очень богатым НПС, было бы куда продать.

Владелец подземелья нашелся в соседней комнате, окна которой выходили на пещеру внизу. Смотровая площадка была соединена с рабочим кабинетом, здесь был стол и книжный шкаф. У хозяина вместо ног к пояснице была приделана металлическая платформа, из которой торчали четыре стальные конструкции, напоминавшие лапы краба. Руки были усилены чем-то вроде экзоскелета. Но это не уберегло человека, когда при обвале на него рухнул кусок скалы. Та часть тела, что состояла из плоти, уже превратилась в мумию.

Я стянул с его пальца простенькое оловянное колечко — местный аналог ключа от подземелья — и подобрал с пола книжку, которую он читал перед смертью. Это оказался дневник с названием «Журнал испытаний» и дарственной надписью: «Веласкесу, моему любимому ученику. Пусть твой пылкий ум и богатая фантазия никогда не иссякнут. Магнус». Да, Магнус и сам, похоже, был тем еще уродом, раз у него в фаворе были подобные личности.

Периодически слышались радостные ревы минотавров, и долетел запах жареного мяса — нашли все-таки еду. Я обследовал книжный шкаф, ящики стола и сундук, но ничего полезного не нашел. Зато радостная находка ждала меня прямо на полу — это была тонкая брошюра, пособие по механизмам для начинающих. Веласкес подложил ее под ножку стола, чтобы тот не качался.

Я понаблюдал из окна, как минотавры отводят детей во внутренний зал, и стал читать. Не знаю, как Эфир делает это — вроде бы ничего особенного не написано, но страница за страницей все становится таким очевидным и понятным, будто знал это всегда. Шестеренку вставляешь туда, управляющую схему подключаешь сюда, управляющий камень души фиксируешь здесь, кристалл приона добавляешь так…

Про более сложные вещи в пособии тоже говорилось, но без схем и инструкций. Для новичка это была замануха, чтобы карабкаться на верхние уровни. Монстры, экзоскелеты, шагающие крепости, магические турели — выбирай на вкус. Но даже если я здесь закроюсь на год реального времени и хватит ресурсов для экспериментов, то только носорога смогу сделать, причем его базовую версию. Очень требовательный класс персонажа оказался, с упором в ману и мудрость. Так сказать, на перспективу для тех, у кого и время есть, и ресурсы.

Самое то для Хранителей — пока будут расти, собирая соответствующие навыки, найдется достаточно бойцового мяса, чтобы их прикрывать. Зато потом конкурентов у них уже не останется. Десяток механических драконов высшего уровня может взять любой замок за пару часов. Но чтобы научиться делать таких драконов, мне понадобилось бы лет десять упорного труда, и пришлось бы вкладывать все очки способностей в мудрость ради маны, чего я делать совершенно не собирался.

Ограничения можно было слегка обойти за счет правильного наставника и легендарных свитков с чертежами, снижающих требования. И чертеж у меня, кстати, имелся! Пусть не дракон, а всего лишь механическая собака, но в моей ситуации и собака — друг человека.

Да как же так? Почему только один, почему питомец?

Да, питомец растет в уровнях и, даже умерев, потом возродится и всегда будет с тобой. Да, механический бультерьер — это не какой-то там мехпудель или робошпиц. Но, блин, мне-то нужна армия! И где мне взять чертово кузнечное дело?

Я замахал руками, скрывая сообщение системы, швырнул пособие в Веласкеса, пнул несколько раз стол, опрокинул шкаф и начал топтать рассыпавшиеся книги, высказывая все, что думаю об Эфире. Помогло. Слегка отпустило, и я смог сосредоточиться на дальнейших поисках.

Вторую приятную находку я сделал с помощью «темного зрения». За спиной у Веласкеса под каменными завалами мелькнула пара оранжевых искорок. Потратив почти весь запас выносливости и подкапываясь с разных сторон, как какой-нибудь археолог, я добрался до обломков длинного оружейного ящика и взревел от счастья не хуже минотавра. В пыли показалось дуло с мушкой в виде птичьего клюва, потом мифриловый восьмиугольный ствол. Я уже не церемонился и, отбрасывая мусор, стал двумя руками раскапывать находку. Но чем больше я копал, читая описание, тем сильнее расстраивался.

По задумкам дизайнеров Эфира, прототипами для огнестрельного оружия служили реальные исторические образцы, изобретенные до тысяча девятисотого года. То есть никаких автоматов, пистолетов-пулеметов и прочей полуавтоматики не завезли. Зато мушкеты, револьверы и винтовки с готическими и дизельпанковскими обвесами были представлены в широком ассортименте.

Найденная колотушка с виду напоминала знаменитый винчестер — тот самый, который покорил Дикий Запад. Гравировка на ствольной коробке изображала сцену боя механического пса с человекообразным демоном. На одной стороне робопес летел в прыжке на жертву, а на другой уже рвал рогатую голову зубами. Приклад был стилизован под сомкнутые челюсти с аккуратно вырезанными зубами. Целик тоже сварганили в виде миниатюрной зубастой пасти, только открытой, с которой нужно было совместить мушку, похожую на птичий клюв. Несмотря на размеры прицельных приспособлений, детализация и качество исполнения были на высочайшем уровне. Скоба-рычаг перезарядки была выполнена в форме капли и должна была идеально лечь мне в руку.

Но! В Эфире всегда есть какое-нибудь «но» — как хорошее, помогающее пройти квест обходными способами, так и плохое, как, например, куски скалы, повредившие ствол легендарной винтовки и отломившие приклад почти под самое основание.

Я ругался так, что аж каменная крошка с потолка начала сыпаться. Остановился, только когда Хрумтум окликнул меня. Обернувшись, я увидел минотавров в дверном проеме — они стояли с оружием наготове и искали неведомого врага, с которым я сражался. Между ног у Хрумтума протиснулся совсем мелкий минотавренок, смешно зарычал и крикнул: «Не дать обида наш Данди!» Сам Хрумтум сказал: «Бугурт знает кузнечное дело, мы тебя учить и чинить огненная дубина».

Я улыбнулся, подхватил на руки мелкого и похлопал Хрумтума по плечу. Всего несколько часов прошло, а они уже окрепли — еще не грозные быки, но уже не доходяги.

— Показывайте Бугурта, будем учить и чинить!

Бугурт оказался отличным учителем. Человеческого языка он не знал, зато отвесил мне пару необидных, почти отеческих подзатыльников, чтобы дело пошло быстрее. Все специальности в Эфире имели степени мастерства и уровни внутри степеней. Как только ты изучаешь специальность по книге или от мастера, ты становишься подмастерьем, можешь делать простейшие штуки и начинаешь получать опыт. Когда я качал пивовара, будучи подмастерьем, мог только квас варить. Дойдя до десятого уровня, упираешься в необходимость сдачи экзамена на специалиста, там уже двадцать уровней. Потом эксперт и тридцать уровней до мастера, дальше еще больше — до великих магистров и легенд Эфира. Каждый экзамен нужно сдавать в соответствующей гильдии. Моему НПС это не светило, но мне и подмастерья хватит.

Необходимые уровни я получил, как говорится, не отходя от кассы. Кузнеца прокачивал единственным доступным предметом — Бугурт показал, как сделать простой, но крепкий кинжал. Для восьмого уровня нужно было изготовить всего триста штук. Я отложил в сторонку неприкосновенный запас материалов для питомца, а все остальное, что нашлось, пустил в дело. Плюс минотавры стащили в мастерскую все останки механических монстров из пещеры и соседних помещений. Как создать что-нибудь механическое я не знал, но за разбор и переплавку тоже давали опыт. Я отдал Бугурту винтовку, и еще он жестами зачем-то выпросил у меня клык квинканы.

Так мы и работали. Я разбирал монстров, создавал ножи, разбирал ножи, создавал новые ножи, а Бугурт пристроил колотушку на верстак и стал с ней возиться. Ножи у меня получались странные, очень далекие от образца Бугурта. У него был классический боуи — нож для выживания, почти как у Рэмбо в ретро-фильмах, мои же изделия выглядели недомерками со скошенным лезвием и небольшим клинком относительно рукояти. Большинство экземпляров Эфир даже не называл боевыми, а чаще «нож-косяк», «плотницкий киридаши», «киридаши сапожника».

Работа шла быстро, опыт капал, а вместе с ним и приятные бонусы от Эфира. Независимо от навыка мастерства всегда был рандомный шанс создать что-то более высокого уровня. В моем случае я обзавелся двумя мифриловыми ножами класса «редкий» — те же киридаши, но ими уже можно было орудовать не только в хозяйстве. Причем второй я получил, уже упершись в потолок десятого уровня. Дальше опыт не шел, но останавливаться не хотелось. Один я подарил Бугурту в благодарность за обучение, а второй оставил себе, дополнительно обработав его ядом.

В обмен на подарок растроганный минотавр вручил мне сверток с отремонтированной колотушкой. Я аж зажмурился от предвкушения, чуть ли не вырвал его из рук кузнеца, развернул сверток и прибалдел.

Да уж, починил так починил. Блин, так и я, наверное, смог бы. Бугурт отпилил ствол и приклад, а вместо рукоятки пристроил клык квинканы. Нет, ну, конечно, я бы так не смог. Легендарное ружье после трудов минотавра потеряло всего один уровень, став эпическим и приобретя новые свойства за счет клыка. В остальном все было логично — меньше боезапас и дальность, хуже точность, но все равно я обнял ствол, как ребенка. Крутил, вертел, тискал и никак не мог нарадоваться. Все равно красиво, этакая реплика «Кобыльей ноги» Стива МакКуина. И вроде что-то подобное у Арни было в «Терминаторе». Нахлынули воспоминания о субботних киносеансах в Академии Таламус. Выбор фильмов там был скудный, в основном кинохиты второй половины двадцатого века, которые приходилось смотреть по несколько раз. И все-таки было круто, особенно когда не знаешь, что за забором уже совсем другой мир.

Я спрятал «Оскал квинканы» в несгораемую ячейку в инвентаре. Решил, что как дубину пока не буду использовать и подожду сотого уровня. Подпрыгивая от радости и нетерпения, я поблагодарил Бугурта, и под его руководством мы принялись за питомца.

Мой НПС впал в подобие транса, плохо понимая, что делают руки, и уже через полчаса все минотавры сгрудились вокруг маленького мифрилового комочка. Щенок, как говорится, и на Авроре щенок — сплошная милота. Картину портили острые вороненые клыки в маленькой треугольной челюсти, пластинчатый загривок, о который можно было порезать руку, и короткий хвостик, больше похожий на обрубок перекрученного стального троса. Но при этом питомец был таким симпатягой! Ласкался ко мне, лез на руки, а система передавала его эмоции.

В настройках говорилось, что уровень подрастет и появятся дополнительные способности. А вот чем питаются механические псы, я не знал. От изучения системы меня оторвал гогот минотавров. Они показывали на питомца, который как ни в чем не бывало грыз остатки мифрила. Причем очень успешно — целое состояние таяло в пасти звереныша, а он прибавлял в размерах. Тело вытягивалось, резкие черты разглаживались — сразу уже и не скажешь, что это механическое создание.

Я назвал щенка Ку-Кулек. Имя как-то сразу пришло на ум при взгляде на конусообразную остроконечную голову, а второе «ку» добавляло местной экзотики. Ку-Кульку кличка понравилась, а может, просто наелся, но он лизнул мне руку и, не обращая ни на кого внимания, завалился спать. Ни будить, ни таскать его не хотелось, поэтому я пока скрыл питомца в дебрях системы, которая настойчиво трубила о штрафе за неявку к месту службы.

Хрумтум явно растерялся, когда я объявил, что пора идти, но брать все его племя с собой я опасался. Толпа минотавров в туземной деревне точно привлечет внимание. Мы долго совещались со старым вожаком, и я объяснил ему, как найти заброшенную деревню, мимо которой мы шли с Каданом. И вопросов ни у кого не вызовет, и мне помощь, если что, быстро подоспеет. На том и порешили, расставшись у выхода, который легко открылся колечком Люция.

Длинный коридор выводил из подземелья к небольшой груде камней в паре километров от Утеса Черепа. Я долго прощался, особенно с мелкотой, но в итоге мы разошлись-таки в разные стороны. Племя по прямой двинуло в деревню, а я побежал к утесу, чтобы проверить послание.