Добро заражённого города

Глава 18

Мата или стонов не было слышно из-за стен медпункта. Радисту на живую заживали рану. Во рту он держал рулон из полотенца и каждой прокол кожи иглой шумно вздыхал. Жигуль сидел рядом и смотрел за операцией. Купцу было сказано ехать на рынок за припасами.

Помещение не было стерильным, но это никого не волновало — врач был в перчатках. В той же комнате сидел ещё один "московский", охранник. Вооружён, но без специальной экипировки. Щелчок ножницами.

— Готово, — откладывая инструменты сказал "московский", отходя от кушетки, на которой сидел Радист. Здоровой рукой "жигульский" избавился от кляпа и отдышался. — Пить побольше жидкости, не напрягаться, в плане физических усилий. Лучше — отлежаться, но, — он глянул на Жигуля. — Наверное, всё равно не последуете этому совету, да?

— Верно, — выдохнув, сказал Радист и слез с кушетки, убирая руку в повязку, до этого времени мотавшуюся на шее. — Ну что, подорвали?

— Думаешь, имеет смысл ехать обратно? — встрял Жигуль.

— В деревне я точно сидеть ровно не буду, — выругался Радист. Врач кивнул несколько раз. Затем кивнул и Жигуль.

Радист подошёл к двери и, пока двое "московских" пялились ему в спину, вышел. Жигуль, вербально попращавщись, вышел следом. До того момента, как сесть в машину, ожидавшую их снаружи, они молчали.

— Как прошло? — как только дверь распахнулась, задал вопрос Купец.

— Было больно, — усевшись в кресле, ответил Радист.

— Даже таблеток никаких не дали?

— Нет.

— И с собой ничего?

— Нет.

Купец покивал и развернулся на парковке. Жигуль снял рацию и, оглядев "жигульских", а затем оглянувшись на медпункт, поднёс её к губам.

— Бобр. Жигуль.

— Бобр, — устало подтвердил Макар.

— Про нападение слышал?

— Слышал. Слышал... Будешь искать зелёного на замену?

Все трое смутились, но Жигуль практически сразу понял, в чём дело, в отличие от Купца и Радиста.

— Мой — выжил.

— Серьёзно? — всё таким же уставшим голосом переспросил Бобр.

— Да. На моего парня напали Лёша Словарь и Сосо.

— Что будешь делать?

— Затихарюсь на время. Может, Володя попросит о мире, принесёт грамм 300 золота, — невозмутимо, глазом не поведя, сказал Жигуль. Купец бесшумно усмехнулся.

— Кипарис одобрит, — серьёзно ответил Бобр. — Когда обратно поедешь?

— Пока не знаю. Думаю, осесть в деревне, пока мой не восстановится. Может, недельку.

— Одобряю. А я вот, к своим еду. Все дела порешал.

— Не торопись, уже темнеет, — проговорил Жигуль. — Конец связи, Бобр.

— Думаешь, слушают? — сразу же спросил Радист.

— Эти недоумки прослушивают всё, — серьёзно заявил Жигуль, бранясь матом.

— Есть мысли, кто навёл? — сразу же сказал Радист.

— Либо Бобр, либо Кипарис. Думаю, пока остановиться на "московских". Бобру не к чему.

— Это "московские". Возможно, кто-то из их ребят поёт в уши "стеклянным".

— Тоже так думаю, Радист. Купец, сколько мы едем?

— 150.

— Прибавляй. Мы должны нагнать Бобра.

— Думаешь, он и вправду едет?

— Да. Надеюсь, он ещё на трассе.

Через пару минут вправду показалась машина Бобра. Купец сразу моргнул пару раз дальним светом, у "бобровских" загорелись стоп-сигналы и они медленно остановились посреди дороги. Купец начал тормозить чуть позже Лотка. Купец встал за метр от машины. Из машины впереди вышел Бобр. К нему вышел Жигуль, сказав при этом напарникам оставаться в машине.

— Объявил своим? — серьёзно спросил Бобр.

— Пока жду. Завтра на рассвете думаю взять их лагерь. Вопрос только в ловушках, не хочу попусту людей своих калечить.

Бобр покачал головой.

— Здесь только из города работать.

— У меня наступательная есть. Только подобраться бы к ним.

Бобр напряг губы в невесёлой улыбке и снова покачал головой.

— Бесполезно. В любом случае, нужно засесть в городе, напротив лагеря. Тоже не панацея, но всё же лучше твоей затеи с подрывом — даже если подберёшься ближе...

— Громко снять постового, закинуть гранату в лагерь. Как раз, все поднимутся и бах, — спокойно объяснил Жигуль свой план. Бобр лишь пожал плечом.

— Сами справитесь?

— Пара ребят не помешала бы, — неуверенно сказал Жигуль.

— Заберёшь их на машине к часу. Как раз, к трём дойдёте до Стекла.

Они пожали руки, обнялись и расселись по машинам.

— Теперь — в лагерь, — ещё до слов Жигуля Купец начал движение, с ходу обогнав "бобровских". — К утру будем брать "стеклянных" штурмом.

— Писарь там, наверное, подпрыгнет от радости, — выругался матом Купец и усмехнулся.

— Купец, к часу нужно будет съездить к Бобру, он даст пару человек.

— Мы и сами справились бы, — рассудил Купец. — И за это им потом долю отдавать?

— Купец, мне кажется, ты начинаешь забываться, — с небольшой паузой серьёзно сказал Жигуль.

— Извини, Жигуль. К часу заеду за ними. Что потом?

— Потом отвезёшь их к нам. Потом — пешком к Стеклу.

— Пешком — это хорошо. Не услышат, — заметил Купец.

— Рад, что ты одобряешь, — иронично заметил Жигуль.

Машина "бобровских" давно скрылась из виду. Дальше они ехали молча. Жигуль всю дорогу думал покушение, так как мыслить про другие свои проблемы ему не хотелось. Когда он решит проблему со Стеклом, нужно будет заниматься этим вопросом основательно. Самый простой вариант, что "московских" коррумпировал Володя Стекло, он не рассматривал — не интересно.

Радист пытался просчитать, как лучше пробраться к лагерю через многочисленные капканы, скорее всего, волчьи ямы и, если сильно не повезёт, растяжки с гранатами или спусковым механизмом какого-нибудь простого самострела. Всё сводилось, так или иначе, к осторожному планомерному продвижению вперёд. Без спешки, без глупостей, со скоростью, грубо говоря, шаг в минуту.

Купец неизменно думал про Полюса. Насколько изменится жизнь здесь, в Нилосске, когда в деревню придёт вор? Потеснит ли он Кипариса? Навряд ли. Будут договариваться, войны не будет. Полюс не выживет в этой бойне и, что важнее, привлечёт ненужное внимание. Тогда Бобр станет ценным союзником. Его связи могут отгородить "жигульских" от криминала. Всё равно, бесследно его визит не пройдёт. Иногда Купец задумывался, как донести до Жигуля всю опасность ситуации, показать, что Полюса нужно убрать пока он не обзавёлся здесь критичными связями.

Про "жигульских", оставшихся в лагере не думал никто. Все понимали, что Писарь, как само собой разумеещееся, удачно завершит вылазку и подавит волнения, если они будут после новости о нарушении границ "стеклянными".

Купец выключил фары на подъезде к просёлочной дороге, ведущей в лагерь и сбавил скорость.

— Там машина что ли? — Купец увидел авто Дуба за 100 или 200 метров до места, где он обычно ставит машину.

— Где? — продрал глаза Радист, кимарящий на откинутом сидении.

— Справа от дороги, — обычно Купец ставил машину слева. — Неприкрытая. Чья, Жигуль? Что-то не узнаю, — выругался матом водитель.

— Не вижу. А. Не знаю, одиночки какие-то, — рефлекторно перешёл на шёпот Гарик, поднимая автомат Радиста из сумки.

— Дай Калаш, — протянул здоровую руку назад Радист, не спуская глаз с автомобиля.

— Ты его даже перезарядить не сможешь. Да даже выстрелить кучно, — прошипел Жигуль, проверяя патронник и магазин.

— Справедливо, — поддержал Купец. — Радист, можешь мой Макар взять. Я возьму Пернач.

Немного подумав, Радист помотал головой.

— Какой-то нездоровый обмен. Швецкий, блин, — сматерился Радист. Оба сталкеров оценили шутку и коротко хихикнули. Авто бесшумно остановилось. Так же бесшумно открылись двери. Зашипела рация.

— Купец, вы? — это был Лодочник.

— Мы. Пароль.

— 100. Всё в норме. Писарь встретил покупашек на оружие. На вас даже ужин остался. И водочка тоже. Коньяк ещё, значит, у них самогон ещё есть, но его пока не вскрыли, — перечислял Лодочник немного заплетающимся голосом.

Жигуль выругался и поспешил на холм. Радист последовал за ним. Купец догнал машину до стоянки, развернул её и, посмотрев на часы, затем на удаляющихся напарников, решил всё-таки не укрывать машину.

— Встать, — скомандовал Жигуль матом, только поднявшись на холм. — Посторонним — покинуть лагерь.

Отряд опешил. Писарь, отчасти, проникнувшись симпатией к двум гостям-сталкерам, хотел защитить их, но осёкся. Неизвестно, по каким причинам Гарик не хотел их здесь видеть. Дуб с Пятачком не сразу сообразили, в чём дело, поэтому шарились взглядом, выискивая поддержку.

— Приказ, — подходя ближе, напомнил о себе Жигуль.

— Ну, спасибо за угощение, — выдавил из себя Дуб и, попрощавшись со всеми, подошёл к Жигулю.

— Дуб. Это — Пятачок.

— Жигуль, — отрезал командир.

— Удачной охоты, — попрощался Дуб и последовал к спуску с холма. За ним, практически зеркально дублируя все действия своего командира, последовал Пятачок. Лишь одна неточность была в его действиях — он пошатывался сильнее.

Группа смотрела на Жигуля. Тот, оглянувшись, подошёл ближе.

— На Радиста в деревне напали двое "стеклянных", — все, включая только что подоспевшего Купца, обратили внимание на стоящего позади Гарика раненного сталкера. — Он нашёл, оставленное одним из нападавших, ружьё и успешно отбился. Сегодня, ближе к двум ночи, мы идём на их лагерь.

В лагере воцарилась тишина, поэтому Жигуль, не дожидаясь вопросов, продолжил.

— С Кипарисом проблем не будет. Общий план, который я придумал с Бобром, не включал ваше пьянство. Но, думаю, мы всё равно сможем его реализовать без потерь. Кроме этого, в 12 Купец поедет к "бобровским" и заберёт пару ребят нам в помощь. Затем двинемся пешком к лагерю "стеклянных".

— Ловушки, Жигуль, — полутрезвый Писарь подал голос.

— Пойдём вдоль леса. Медленно, осторожно. Шумно уберём постового, дальше — граната. Главная задача — убить двоих, — Гарик выставил для пальца одной руки перед собой, — Володю и Лапотя. Остальных можно взять живьём.

— В расход всех, — Виктор взял дольку лимона и закинул её в рот.

— По ситуации посмотрим, — неуверенно сказал Жигуль, — но я тоже склоняюсь к этому — кто захочет сдаться, будет жить. Нет — не заставляем. Возражения?

Писарь помотал головой.

— Кто пойдёт? — спросил Соля после непродолжительного молчания.

— Писарь, Соля, Рыжий, Я, "бобровские", Лысый. Купец, Радист и Лодочник — остаются в лагере, слушают эфир, смотрят в оба глаза. Навряд ли к нам придут, но расслабляться я бы не стал.

— Жигуль, а что ты сразу не сказал, мы бы подготовились. Нас же как котят слепых положить-то могли.

— Я не мог гарантировать, что "стеклянных" в деревне было двое, а не четверо, например, и что о провале Лёши Словаря не стало известно Володе. А если бы Стекло прознал бы, то побежал бы к вам в эфир, сопли дуть. Это раз, — каждое предложение Писарь сопровождал кивками. По его мнению, он выбрал отличный повод серьёзно пошатнуть авторитет Жигуля, однако, неверное время для выступления. — Два. Писарь, ты был поставлен организовывать и поддерживать оборону лагеря. Назревал конфликт по достаточно мелкому поводу. Ты сам лично пришил "стеклянного", а как только тебе напел в уши противник, ты сложил оружие и позволил двоим одиночкам споить лагерь, — перешёл в атаку Жигуль. — Я не буду спрашивать с тебя по одной причине — мы в эту ночь решим самую крупную нашу проблему. Вместе. Ещё вопросы есть? — прикрикнул Жигуль. Вопросов не было.

— Готовиться, — заново взял слово Жигуль. Бронежилеты, камуфляж. Рации 2 на отряд: у меня и Писаря. Остальным рации оставить в лагере. Кто сможет уснуть — поспите. Возможно, кто-то словит пулю или осколок. В этом случае поедем в деревню, к тамошнему врачу. Основную опасность представляют ловушки, западни и прочие оборонительные укрепления. Идти будем медленно и долго. В ловушки не попадать — смерть и шум. Разведданных нет. Свободны.

— Что за лепила? — снова заговорил Писарь, — ему можно верить?

— Можно. Радиста, вон, заштопал.

— Садист, чисто, — добавил Радист и сплюнул. По отряду прошёлся нездоровый смешок.

По лагерю пошла возня. "Жигульские" рылись по палаткам, проверяли оружие, то и дело подходили к центру лагеря, где располагалась еда, и брали что-то для мелкого перекуса.

Жигуль между делом выловил Солю, он был совсем пьян.

— Ты остаёшься в лагере, — прошипел Жигуль.

— Да... Да я трезвый, Гарик. У меня в глазах не двоится, по линии даже пройти могу. Не подведу.

— Приведи себя в порядок, Соля. Не хочу, чтобы там из наших кто-то погиб.

— Понял. Сделаю, — Соля тут же удалился куда-то за палатки.

Через полчаса все были собраны и одеты к бою. Теперь штурмовой отряд "жигульских" отдыхал в своих палатках, пытаясь уснуть. Только Лысый сидел рядом с остывшим котелком и, листая какую-то книжку, изредка закусывал остатками еды.

Соля и вправду привёл себя в порядок и практически не шатался. Купец в то время рассказывал Лодочнику о всех событиях, произошедших в деревне. Вскоре, отложив книгу, к ним подошёл и Олег.

— ...заходим в дом. Ну, одна комната, кровать, тумбочка. Даже шкафа нет. И дверь. Я в Макар свой вцепился, что бешеный, — Купец увлечённо рассказывал историю, жестикулируя и постоянно мотая головой. — А Жигуль, будто бы забыл, зачем пришли. Как будто ему всё равно, понимаешь?

— Ну? — Лодочник кивнул снизу вверх.

— Ну, на тумбочке действительно патефоны стоял. Или граммофоны... Не разберёшь, — Купец отмахнулся.

— Граммофон с рупором, — поправил его Пётр.

— Точно-точно, граммофоны. Но вообще не до них было. Я прислушиваюсь — ничего. Ну, как будто и вправду втроём были.

Лысый, догадываясь, чем всё закончится, усмехнулся.

— А потом пришёл Радист и выяснилось, что продавец граммофонов действительно реален?

Купец смерил его взглядом.

— Покупатель граммофонов, во-первых, — безразлично произнёс Купец, приподнимая брови, — а во-вторых, на ушах мы все там стояли. Тем более, заказчик, как его звали-то?.. Гриша, во. Дядя Гриша. Новый, его и не знает никто, будто сегодня приехал.

— Сегодня приехал и сразу с граммофонами. Точно, наёмный убийца замаскированный. Володя Стекло и ещё тот выдумщик, — серьёзно подтвердил Лысый.

— Да помолчи ты, — махнул на него Купец, послав при этом, и развернулся к Лодочнику. Лысый усмехнулся. — Ну, стоим мы, он нам, мол, зубы заговаривает: "Эти нужны, эти не нужны. Вон там, мол, фотографии, там не фотографии. Сколько можете достать, когда?" — и наконец врывается Радист. Я чуть торговца сразу не пришил, думал, его подельники.

Лысый снова засмеялся. Лодочник лишь улыбнулся, чмокнул губами и опустил взгляд, косясь на Лысого.

— Надо было и Радиста пришить, — махнул рукой Лысый.

— Вот сейчас я тебя пришью, — обернулся на него Купец. — Ну, там оружие уже не прятал никто, Гришу под стволы, комнату обыскали — пусто. Ну, и в другой комнате, тоже пусто было. А он сам, весь белый, натурально, сейчас свалится. В общем, теперь ищем граммофоны, пластинки, плитки и прочее старьё, — он махнул рукой.

— Так какие нужны-то? — Пётр спрашивал серьёзно, заинтересованно.

— А? Все, — Купец отмахнулся, не сумев вспомнить особых отличительных деталей. — На тумбе там, знаешь, красные такие стояли. Но фоток там много было, — он отмахнулся, — там их и оставили, вроде.

— Э-э-э, — отмахнулся Лодочник, — делец. — Лысый тоже помотал головой, удивляясь непрофессионализму, забывчивости и пугливости Купца.

— Ещё Отца помнишь, Пётр? — перевёл тему Купец.

— Помню. Как его кашель-то?

— А он не затыкается теперь, так кашляет. Сталкер из него уже никакой. Представляешь, предлагал нам племянника своего, Кипариса, завалить. Мол, ни с кем проблем не будет. Даже братьев его Жигулю сказал втянуть.

— А Кипарис сам-то что? — влез Лысый.

— Ничего. Он и не узнал до последнего момента. Сегодня, наверное, Отец "московскими" бы рулил, если бы не Бобр. Он, мол, к нему...

— К Отцу? — перебил Лысый.

— К Кипарису. К Кипарису пошёл предъявлять за зелёных одиночек, потом Жигуля Кипарис вызывает. Я думаю, всё. Бобр слил нас, Жигуля, значит, в расход, а нас, не знаю, к "стеклянным".

Лысый опять усмехнулся.

— А накой ты им сдался-то?

— Лысый, я тебе сейчас нос сломаю, — устало сказал Купец, посмотрев на весёлого Олега. Похоже, его предстоящая вылазка пока что не волновала. — Ну, Кипарис Жигулю предложил Володьку Стекло валить, мол, все беды от него. И вот, мы здесь.

— А почему он сам, через вояк или народников его не завалит? — серьёзно спросил Лысый.

— Мне-то почём знать? Как всё было, так и говорю.

Лысый отмахнулся и ушёл к котелку.

— Наконец-то, — выругался Купец и продолжил.