Добро заражённого города

Глава 24

— Не геройствуйте, — на прощание сказал Лодочник второй развед-группе.

— Как скажешь, Пётр, — обернулся Художник и улыбчиво ответил "жигульскому".

Несмотря на то, что "стеклянные" занимали один район всего города, поиски обещали быть опасными и трудными. Конечно, боевого опыта у Стекла было поменьше, но они были на своей земле. Это понимали и брали в расчёт все.

Говорила тройка обо всём подряд, действительно важных на данный момент вещах. Хотя, для Купца и Лотка тот трёп был действительно важен, ведь одни скупщики сменяли других и знать ситуацию на базаре было действительно необходимо. Наверное, в равной степени, как и знать об отношениях "московских" к новым дельцам или последние новости из эпопеи взаимоотношений военных с народной дружиной.

Художник иногда вставлял свои "пять копеек", но ничего дельного в разговор внести не мог — слишком несведущ он был в подобных делах, но поговорить любил.

К Лодочнику подошёл Писарь и уставился в город.

— Думаешь, можем на засаду нарваться, Пётр? — через несколько секунд спросил Писарь, полный серьёзности и, казалось, нерешительности.

— Конечно. А знаешь, что ещё можете? Найти золото гномов в котелке, — так же серьёзно ответил Лодочник, сделав между предложениями паузу для драмы.

— Да ну тебя, — Писарь до сих пор был серьёзен.

— Что с тобой? Ты насчёт "стеклянных" всё это время не затыкался, что, мол, подай их тебе на блюде. С Солей, вон, спелись в первый день, как метку нашли. Вас только послушай — уже можно за решётку закрывать. Теперь-то что изменилось?

— До этого я знал, где их искать и чего ожидать.

— А-а-а, — протяжно простонал Пётр, — понятно. Отвык ты, Писарь, от города. Я, конечно, особо никогда в город и не ходил, но много слышал...

Тут Писарь открыл рот и издал звук, будто хотел что-то сказать, но осёкся. Пётр вопросительно глянул на него.

— Ну? Что слышал? — равнодушно спросил он.

— Что когда нужно было — сталкер брал оружие в руки и шёл в город, не важно, против кого. Так и грабили и ТЦ, и магазины.

— Людей было больше. В группе, вроде и не страшно вовсе.

— Ты ещё скажи, что завязать хочешь, — с неверием сказал Лодочник.

— Может, после какого-нибудь крупного куша, — Писарь пожал плечами и осторожно предположил.

— Ты не завяжешь. Даже скопив золота со свой вес, останешься здесь. Или уедешь, а через месяц прибежишь обратно. Не из-за золота, а из-за адреналина. Ты — настоящий наркоман, — серьёзно объяснил Пётр, поглядывая в бинокль. — Тебя только в город пусти и покажи, в каком направлении стрелять — забудешь, кто ты такой.

— Ты вообще в городе не был? — через пару секунд молчания, перевёл тему Писарь.

— Два раза.

— Убивал?

— А?

— Убивал, говорю?

— Нет, — коротко отрезал старик, выдержав небольшую паузу.

— Ты же не понаслышке об этом знаешь? — Виктор едва прищурившись, посмотрел на Лодочника.

— Говорю же, рассказывали, — повысил тон тот. Писарь покивал.

— Я бы на месте Стекла пошёл к Кипо бы, — снова перевёл тему Писарь.

— Ну и дурак. Стеклу нечего предложить Толе. Свою землю? — Пётр закрыл глаза и покачал головой. — Только если он по-тихому зайдёт на его территорию, есть шанс, что Кипо не заметит.

— А как ему по-твоему заметить? Его отряд ходит только в депо, один маршрут. По большому счёту, выглядят как лёгкая мишень для Володи.

— Шило в мешке не утаишь, — вздохнул Лодочник. Подходил черёд выходить из лагеря Писарю с Рыжим. — Тебе собираться пора. Только, когда вернёшься, не забывай разговор. Да и свои ощущения запомни. Тебя-то дома, твои ждут.

— И раньше ждали. Только никогда страшно не было, — практически признался Писарь, оглядывая город.

— Под пулями не страшно — страшно потом, когда до тебя доходить начинает.

Писарь развернулся и пошёл к лагерю, где и сидел Рыжий. Он невольно вспомнил рогатого чёрта и тот странный дом. Объяснение страху, который он считал почти необоснованным, появлялось само собой. Как ни жутко это было признавать, но Писарь начинал сходить с ума.

— Рыжий, чего расселся? — сматерился Писарь, прикрикнув на Васю. Тот перекинулся последней парой слов с Жигулём и подскочил на ноги. Он был уже экипирован и готов к вылазке.

— Я вставил батарейку в часы. Ещё 3 минуты, я слежу.

— Следит он, блин, — снова выругался матом Виктор, осматривая парня с ног до головы. Страх и тревожность прошла сама собой, её вытеснил сиюминутная злость. — Рюкзак проверь лучше. Фильтры взял? Краску?

— А краска-то зачем? — удивился Рыжий.

— Пусть знают, чья земля.

— Никто краску не брал, Писарь, — вклинился Жигуль.

— А то опытные сталкеры не поймут, что дом обнесённый, да? — не успокаивался Писарь, заглядывая в глаза Жигулю.

— У них человека 3-4 из "опытных", остальные зеленее, чем я, — перебил их Рыжий.

— Пусть знают, что мы идём. Виноватого кровь — вода, — выругался Писарь с сплюнул. Рыжий смутился, не поняв смысла его слов и покосился на Жигуля и Бобра, сидящего немного дальше.

— Ладно. Хочешь — бери, отговаривать не буду. Осторожнее только, — неторопливо проговорил Жигуль и отвернулся к Бобру, продолжив какой-то из прошлых разговоров. Писарь же перевёл глаза на Рыжего и тот, словив на себе тяжёлый взгляд, пошёл к палатке. Чуть позже, он вынес два баллончика и передал тот, что полегче, Писарю. Рыжий полагал, что полупустой баллон звучит в сумке громче и, если что, с большей вероятностью выдаст владельца. Виктору было всё равно. Эмоции отступали, оставляя власть над головой разуму. Тревожность возвращалась, но Писарь, дай ему второй шанс, всё равно настоял бы на использовании в вылазке краски.

Художник из всей тройки шёл впереди. Изредка кроме удивлённых и, зачастую, наигранных возгласов и смешков, до него доносились фрагменты разговора, которые в отрыве от контекста мало что значили. Даже если бы он слышал всё, дело до разговора Лотка и Купца ему не было — он разглядывал ближайшие здания, до которых им оставалось идти минут 20.

Они шли по открытой земле, заваленной всяким хламом и неорганическим мусором. Художник довольно часто предупреждал идущих позади него спутниках о каких-нибудь незаметных врытых в землю железках.

— А ты что? — громче спросил Купец, явно обращаясь к Художнику.

— Ты мне? — обернулся Вова и, когда услышал утвердительный ответ, переспросил: — Что?

— А ты что? — громче и членораздельнее повторил Купец.

— Что: "Я что"? Говори нормально!

— Что бы ты на месте Стекла делал?

— В плане?

— Ну, сейчас, допустим.

— Взял бы тройку автоматчиков и посадил бы их в те здания, — он кивнул вперёд. — Мы тут как прыщ на коленке.

— Их бы заметили "жигульские", — вклинился Лоток, — здания хорошо просматриваются.

— Если не вылазить — не заметили бы, — буркнул Художник.

— Думаешь, услышат при приближении? — чуть позже спросил Лоток.

— Конечно. Вас, наверное, с того конца города слышно, — усмехнулся Художник.

— На таком расстоянии из автомата? Не верю.

— Не верь, Купец, не верь. Ты, наверное, автомат давно в глаза не видел. У него специальная прицельная планка есть — откладываешь на ней расстояние и стреляешь.

Через пару секунд Купец повернулся к Лотку и о чём-то пошутил. Художник плохо расслышал шутку и мог из смеха, который из-за противогазов походил больше на вой, что она была смешной.

Сколько он не всматривался через окна в пустые помещения домов — никого так и не заметил. Отчасти смирившись с судьбой, Вова продолжил движение.

— ...А тебе-то какая разница, сколько рис в Москве стоит? Ха-ха-ха, — не сдерживая смеха, дорассказал очередной анекдот Лоток и они она зашлись смехом.

Писарь с Рыжим обменялись прощальными словами с Лодочником и спускались по холму. Предполагаемое место расправы над Резаным Писарь приметил как только сошёл с пригорка и начал спуск. Вася заметил, что практически всё время его напарник смотрит на авто "бобровских" и, сделав правильный вывод, перестал обращать на это внимание, уйдя в свои мысли.

Они обошли баррикаду, которую на днях соорудили из брёвен, оказавшуюся бесполезной и скоро спустились к подножью. Писарь тут же отклонился от проторенной дорожки и свернул к месту расправы. Брызги крови на земле он приметил издалека и, не скрывая улыбки, подошёл к расстрелянному телу Резаного. В одной руке он сжимал расстёгнутую пустую кобуру, вторая рука лежала на земле с выставленными большим и указательным пальцами. Где-то в шаге от него валялось окровавленное жёлтое вафельное полотенце рядом с грязной курткой.

На нём был бронежилет, натянутый на спортивную ветровку. Под ногами у Писаря валялись гильзы от автоматных патронов — он стоял там же, где и Художник в тот момент, когда расстрелял своего напарника. Резаный лежал на животе. Где-то между лопаток в нём достаточно кучно были проделаны дырки. Ткань бронежилета топорщилась наружу вместе с белой набивкой ветровки.

Виктор подошёл ближе и, подцепив тело ногой, с трудом перевернул его на спину. Один глаз Резаного был открыт и смотрел куда-то в пустоту. Несмотря на ожидания Писаря, лицо покойника не выражало никаких эмоций. Рыжий, наблюдавший за немой сценой, почувствовал отвращений, а когда взглянул на лицо трупа — побледнел и отошёл в сторону. Нива, за которую он позже спрятался, отлично скрыла происходящее от его глаз. Писарь простоял там ни одну минуту и Рыжий, подавив рвотные позывы, всё же нашёл смелость подать голос.

— Писарь, идём?

— Идём, Рыжий, — скоро откликнулся напарник и вышел из-за машины.

— Легче стало? — спустя несколько секунд, когда они удалились от злополучного места, спросил Рыжий.

— Не особо, — признался Писарь. — Думал, посмотрю ему в глаза, увижу испуганную харю и полегчает. Только первую минуту было на душе легко, как будто после бани. А потом всё вернулось обратно. Одним больше, одним меньше, — он пожал плечами.

Они выдвинулись в спокойном темпе, наверное, вполовину медленнее, чем ходил Виктор обычно. На протоптанную дорожку они даже не наступали. Писарю было непривычно, Рыжий же, для которого поход по, практически, пересечённой местности, был до сих пор в новинку, смотрел больше по сторонам, чем под ноги, пока дважды не упал.

Постоянно косившись в сторону назначенной им точки входа в город, Писарь, отсчитав 20 минут, скомандовал надеть противогазы.

Из-за редкого высокого хлама, различить человеческие фигуры в далике было трудно, особенно без бинокля, поэтому Писарь даже не надеялся увидеть "бобровских". В отличие от него, Рыжий постоянно всматривался вдаль, а отстав, нагонял напарника в удвоенном темпе.

В один из таких забегов он неудачно наступил на что-то, провалился и следом упал, запнувшись о какую-то рухлядь.

— Рыжий, блин, — прикрикнул матом Писарь, обернувшись. Осмотрев парня, затем то, обо что он споткнулся, сталкер покачал головой. — Смотри, наконец, куда наступаешь! — он выставил руку, указывая на чьё-то мумифицированное тело.

Вася наступил и запнулся о чей-то труп, не осознавая этого. Рыжий проследил за рукой напарника и, наткнувшись взглядом на препятствие, мигом, на четвереньках шмыгнул к напарнику. Теперь он сильно дрожал. На открытых участках тела своего напарника Писарь увидел мурашки.

— Блин-блин-блин, — матерился Рыжий, начиная паниковать. Писарь сжал губы, развернулся и пошёл дальше.

— Возьми себя в руки и поднимись! Смотреть противно.

Рыжий, не ответив, встал и, потеряв бдительность, опять чуть не споткнулся. Каждый два шага тело Васи неестественно неконтролируемо содрогалось, иногда неслабо сгибая.

— Подожди, — Рыжий собрал все свои силы и крикнул Писарю. Тот услышал и неспешно обернулся. Рыжий стащил с себя противогаз и набрал полную грудь воздуха, затем откашлялся. Через тройку таких вздохов он опустился на какую-то железку и, раздвинув ноги, наклонил голову.

— Ты, насколько помню, смирился с чужой смертью? Вроде, даже, трупы обворовывал. Что случилось-то? — Писарь подошёл к Рыжему.

— Нашёл, что сравнить, Писарь, — сматерился Рыжий, делая постоянные паузы на вздохи. Наконец он выкашлял из себя красноватую жидкость, затем ещё и ещё. Процесс сопровождался неприятными звуками, постоянными молящими и звонкими вздохами.

— Почему именно Нилосск? — когда Рыжий пришёл в норму, вытер рот и напялил противогаз обратно, спросил Писарь.

— В смысле?

— Почему ты пошёл именно сюда?

— А куда мне ещё? Корочки нет, денег нет, связей нет. В армию не вернусь. На работу за 20 тысяч тоже не пойду. Только и осталось — сюда... Знакомые знакомых рассказывали про суммы, которые можно здесь заработать.

— Я видел тех, кому некуда идти, ты на них не похож. Те, кто теряют надежду, выглядят по-другому.

— Какая надежда? Шутишь? Я здесь за месяц заработал больше, чем мой брат зарабатывает за год! Для меня Нилосск — вахта. Как на север, только тепло и денег больше.

— Мы здесь все из-за денег, не будь дураком, — сматерился Писарь, — но почему-то я не хожу здесь весь удивлённый от вида трупа, — снова выругался сталкер, — а ты чуть концы не отдал.

— Я наступил в него! Не ровняй! — прикрикнул Рыжий.

— Погромче поори, — не скрывая отвращения, сказал Писарь. — Концерт ещё закати. Ещё одна такая выходка и я подниму вопрос о твоей адекватности, — он буркнул себе под нос и ускорил шаг, отрываясь от Рыжего на прошлое расстояние.

Долгое время они шли молча. Писарь практически не оглядывался, сосредоточив своё внимание на поиске места, куда можно безопасно наступить. Рыжий издавал гораздо больше звуков, отчего Писарь понимал, когда нужно сбавить темп и дать напарнику себя нагнать.

Писарю в глаза бросилось здание музея. Явно светлее, чем остальные здания и ниже на пару этажей. Оно не было белым, но на фоне бежевых домов светло-бежевый выделялся. Поймав себя на мысли, что в построении маршрута он ошибся лишь на пару градусов, Виктор взял новый курс, прямиком на строение. Пояснять что-то Рыжему он не видел смысла. По его мнению, Вася и сам мало задумывался о маршруте.

До условленной точки входа в город оставалось около 300 метров. Сердце Писаря забилось сильнее и он, немного подумав, взял автомат в руки. Рыжий последовал его примеру и вынул Наган из кобуры. Услышав это, Виктор обернулся и смерил взглядом Рыжего, затем покачав головой. Тишина теперь давила на уши Писарю сильнее, чем обычно. Звуки камней и мелкого мусора под ногами резали ухо.

— Противогазы, парни, — подала признаки жизни рация. Голос Лодочника, очевидно, предупреждал последнюю группу о том, что они забрели слишком далеко.

Писарь вышел на дорогу, проходившую по периметру города и до ближайших домов осталось пересечь только её. С первым же шагом по асфальту Писарь перешёл на лёгкий бег, за ним и Рыжий. Виктор, подошёл к зданию и, подождав Рыжего, вышел на дорогу между домов.

Табличку с улицей он выцепил не сразу, лишь на одном из ближайших домов красовалась белая надпись на синем фоне "ул. Космонавтов 5а".

Несмотря на то, что обычно сталкеры ходили по главной дороге, сейчас Писарь свернул на тротуар. Рыжий без слов последовал за ним, слегка поперхнувшись. Ничего на улице не говорило о присутствии других людей и Виктор ускорился, осознавая, что прилично отстал от графика.

Из-за спины послышался кашель. Это на ходу в противогаз откашливался Рыжий и сейчас у него это заняло лишь несколько секунд.

— Наглотался мора, молодец, — сухо отрезал Писарь, коротко оглянувшись. Напарник ничего не ответил. Больницы, отмеченного ему ориентира, нигде не было видно, поэтому они шли дальше.

Тишину прервал глухой смех откуда-то справа.

— Свои? — шикнул Рыжий, перейдя на бег и сократив дистанцию.

— Похоже, — безэмоционально ответил сталкер и, не обратив внимание, пошёл дальше.