Догнать и перегнать 1978

Глава 34. Ах, вы так

Но, убежать далеко я не успел, так как передо мной неожиданно возник Кравцов.

Он схватил меня за руку и, пока я не вырвался, чуть ли не на ухо громко закричал:

— Это не она! Она не приехала!

Я оставил попытки освободиться от захвата и, тяжело дыша, спросил:

— Почему?

— Откуда я знаю, — понизив голос, крякнул тот и на всякий случай, вероятно, опасаясь, что я убегу, поинтересовался: — Отпускаю?

— А кто там — за дверью? — не став сразу давать опрометчивых обещаний, спросил я.

— Свои, — ответил тот и разжал захват.

Через минуту оказалось, что возле двери, продолжая в неё стучать, и что-то говорить, стоят действительно знакомые всё лица — Мячиков и Лебедев.

— Здрасте, — напугал я их, поздоровавшись.

Те резко обернулись, посмотрели на меня, затем вернули взгляды на дверь, а потом вновь на меня.

Мячиков кашлянул, показал пальцем в сторону моих апартаментов и спросил:

— А там кто?

— Автоответчик, — съязвил я и поинтересовался: — Чем обязан столь приятному визиту?

— Всё тем же, — вытер платком шею замминистра и сразу же перешёл к атаке: — Ты почему отказываешься от мирового турне?

«Ясно, будут уламывать», — вздохнул я, поняв, зачем именно они приехали сюда.

И в своём предположении я не ошибся.

— Так почему отказываешься петь? — вторил Мячикову Лебедев. — Ты же популярный исполнитель.

— Да, исполнитель, ибо постоянно что-нибудь исполняю! Но я больше не певец. А кинорежиссёр и актёр! — напомнил гражданам я.

— Но кроме этого, ты же ещё певец. Так почему бы тебе не спеть?

— А потому, что я не хочу петь! Понимаете? Не хочу!! Я хочу снимать! Неужели это так сложно понять⁈

— Но просят же тебя — спой разок. И от тебя отстанут. Большие люди просят. Уже всё договорено!

— Если спою, то никогда не отстанут! Да и не хочу петь! Ни петь, ни пить! Я не певец больше! Я завязал!

— В лоб прёшь, Васин. Так не выйдет, — покачал головой мидовец.

— А как надо? — решил я перевести речь в более демагогическое русло.

— А надо так, чтобы все всем довольны были.

— Да, Саша, товарищ Лебедев прав, — вернулся в дискуссию Мячиков. — Нельзя идти против решения принятого на высшем уровне.

— И что же мне, по-вашему, нужно сделать?

— Как что? Нужно взять себя в руки и, оставив своё упрямство, принять единственно правильное решение.

— Пойти на компромисс предлагаете?

— Конечно! А как же ещё⁈

— Не знаю как, но я уже изрядное количество компромиссов сделал. Мне кажется этого вполне достаточно. На этот раз предлагаю сделать компромисс вам и от меня, по поводу гастрольного тура, отстать. Ровно, как и с темой про Мотьку. Ни турне мне не нужно. Ни Мотька! — категорически заявил я.

Н-да, заявить то я заявил, только вот особого смысла от моего заявления не было.

И Мячиков, и Лебедев проигнорировали мой крик души и с упорством принялись доказывать мне, что в первую очередь я не какой-то там режиссёр или актёр, а гражданин нашей прекрасной страны, у которого есть, не только права, но и обязанности, и уж только после этого певец.

Разговор намечался долгий, поэтому прошли на кухню.

Противостояние вошло в острую фазу, в которой они раз за разом, затрагивали давным-давно надоевшие темы.

Они не слышали мои доводы, я не слышал их. Как говорится: «Верхи не хотели. Низы не могли». Ну, или наоборот.

Вариант уладить вопрос полюбовно улетучивался с каждой секундой. Им нужно было во чтобы то ни стало убедить меня в необходимости турне, а мне, в свою очередь, приходилось убеждать их в обратном, заявляя, что всякие там турне мне нафиг не упёрлись.

И они, и я, понимали, что складывается патовая ситуация.

Но отступить они не могли, у них был приказ. Я тоже сдаваться не собирался. Поэтому дискуссия с элементами алитирования и пропаганды обещала быть долгой.

Я сидел, смотрел в пол, слушал их горячие речи и отчетливо понимал, что, вероятно, на этом, моей творческой карьере приходит конец.

Как бы мне не хотелось поработать во благо страны, но я должен был констатировать очевидное — совместить желание творить по своему усмотрению и тотальный контроль я никогда не смогу. Меня так и будут вечно направлять туда, куда именно им нужно. А мне всю эту вечность придётся прогибаться, юлить и стараться хоть что-то оставить в вечности от своих изначальных идей.

Да, конечно, они обязательно будут все свои деяния обосновывать высшими целями. Будут рассказывать о нуждах страны, о первостепенных задачах и целях, раз за разом, рассказывая мне, что не моё это дело — стратегически думать. Они начальство, они старше, они знают, а потому, Вася, им виднее, и ты делай, что тебе сказали.

«Ты свободная личность, Васин! Пошли их подальше, и вообще ничего не делай больше, — мгновенно закричали в голове голоса с АТ, как только услышали, что величайший герой в очередной раз стоит на пороге слома. — Без тебя они ни на что не способны. Это ты им зарабатываешь миллионы. И как только ты их зарабатывать перестанешь, они одумаются. Они взвесят все плюсы и минусы и, в конце концов, приползут к тебе на коленях, после чего станут умолять вернуться».

«Крайне наивное утверждение, — отвечу я и, грустно улыбнувшись, поясню свой вывод: — Как не прискорбно это признать, но судя по истории нашей страны, она жила и до Васина, и во время Васина, и, скорее всего, будет жить и после Васина. Так что все эти доводы, про то, что без меня мир остановится, к великому сожалению, скорее всего, абсолютно не состоятельны».

«Но ведь, если ты перестанешь снимать, то бюджет страны не досчитается сотни миллионов, а может быть и миллиарды долларов!» — якобы логично воскликнут голоса.

«Уважаемые голоса, скажите, если эту самую недополученную прибыль наша страна не получит из-за действий разного рода начальничков, то кто из них за это ответит? Кто понесёт наказание? Только без философии, конкретно — имена и фамилии?»

А в ответ тишина. Почему? Да потому, что всё очень просто — нет никакой прибыли, и нет никого виноватого.

Официально, что получается? Васин перестал творить — вот и всё. У перспективного гениального юноши муза ушла, и он стал обычным гражданином. Вот и весь ответ. Так что и причины искать кого-то виноватого, попросту нет.

Конечно, наверняка, найдутся те, кто скажет, что ответственные лица упустили возможность и не смогли развить талант советского комсомольца.

Ну и что с того? Кто-то получит, в худшем случае, выговор, и страна продолжит жить без Васина, как и жила в прошлой версии истории.

Приходилось признать, что я не смог за этот короткий период, что нахожусь в этом времени, сделать так, чтобы они — начальники, и помыслить не могли вступать со мною в споры. Вероятно, мне нужно было изначально, как можно реже идти на компромиссы, постоянно набивая себе цену. Я видел, что мои уступки вредят мне. Но всё равно шёл на них, ибо так же видел, что они идут на пользу стране.

В одном из старых мультиков, который называется «Чертёнок №13», произносилась крайне рациональная, но в высшей степени эгоистичная фраза: «Люби себя, чихай на всех, и в жизни ждёт тебя успех!»

Мог ли я сразу, как только попал сюда, действовать, опираясь на этот мерзкий принцип?

Конечно, мог! Но, конечно, не мог!

Если бы мог, то не было бы никакого Хачикяна. Не было бы новой киностудии. Не было бы «Импульса» с «БАК». Не было бы певиц, которых я сделал из простых обычных девчонок. Не было бы «Мальвины» и нового «Скорпионс». Не было бы песен у Ибрагимова и Ташкенбаева. Да, много ещё чего не было бы. А был бы только один Васин! Кругом один Васин! Васин певец! Васин композитор! Васин музыкант! И так далее. Хорошо ли это было бы для меня? Вероятно, да. Во всяком случае, хуже, чем есть сейчас — не было бы.

А вот хорошо ли от этого было бы стране и развивающейся советской эстраде и культуре в целом? На мой взгляд, ответ очевиден — нет! Не хорошо! И даже, можно сказать — очень плохо!

Не зря ведь в народе говорят, что нельзя все яйца класть в одну корзину. Вот и тут так. Нельзя мне было всё замыкать на себя! Жизнь — штука сложная и не предсказуемая. Мало ли что могло и может со мной случиться. Нельзя, чтобы целый пласт советского творчества угас вместе с всего лишь одним человеком.

И именно поэтому, мне пришлось распылить силы и отдать часть славы другим, оторвав её с «мясом» от себя.

И сделал я это намеренно, и во имя людей. Я полностью осознавал что, делясь талантом, могу сам многое потерять, но всё равно пошёл на это и отдал часть славы другим, ибо я человек и готов жертвовать частью собственного блага во имя людей, общества, страны.

Пафосно конечно это всё звучит, но из песни слов не выкинуть, и то, что сказано выше является абсолютной истиной.

Однако в этой жертвенности была и другая, обратная сторона медали. Вот сейчас она и стала очевидной.

У начальства создалось чёткое впечатление, что и без Васина у него — у начальства, есть множество других талантов под рукой — музыканты, певцы и режиссёры.

И вот закономерный итог: «Раз Васин бузит и не хочет делать, как мы ему говорим, то пусть тогда он прозябает в забвении».

Я вырастил достойную себе замену и тем самым стал на путь самоуничтожения. Круг замкнулся.

О том, что в дальнейшем без моих подсказок все творческие проекты окажутся пшиком, быстро загнуться и сведутся на нет, никто, естественно, думать и не собирался. Того материала, который я передал в руки Минкульт, вполне хватит года на два-три. А это, для не видящих дальше своего носа начальников, достаточно длительный срок. И весь он будет весьма плодовит. Будут турне, будут премьеры, будут овации и успех. А значит, будут загранкомандировки, почётные звания, премии и награды. Разве этого мало?

Ну а то, что, творческий материал вскоре закончиться, так это не беда — композиторы ещё напишут, певцы с музыкантами исполнят, а кинорежиссёры снимут. Страна большая. Народа в ней много. А, следовательно, и таланты найдутся. Поэтому нечего за будущее и переживать.

Так-то оно так. Наша земля действительно полна талантливыми людьми. Но есть одно «НО». Вряд ли у этих талантливых граждан будет в помощниках ноутбук с Интернетом, по сути являющимися, бездонной базой любой творческой продукции. И хотя я своим появлением и внедрением различного рода новых идей, крайне вероятно, дал толчок множеству творческих людей, появления гениев пока видно на горизонте не было.

Множественные музыкальные коллективы, которые, как грибы после дождя, стали массово появляться на фоне успеха группы «Импульс» пока не могли похвастаться оригинальностью. Демоверсии некоторых вновь созданных групп, которые мне были продемонстрированы на студии нашего ВИА, никакой оригинальностью идей, к сожалению, пока похвастаться не могли. Все композиции были, чуть ли не один в один содраны с песен, что исполнял либо я, либо «Импульс», либо «БАК». Увы, оригинальными идеями похвастаться ни один исполнитель не мог, ибо по факту все они являлись плохими копиями нашего творчества.

Оно и понятно. У них же не было Интернета и шлягер за шлягером, они не могли печь как пирожки. А я мог. И с моей помощью близкие мне люди, тоже могли. Те песни, что я внедрил в мир, намного опережали своё время. И чтобы научиться придумывать и мыслить в том ключе, что был заложен в них, необходим был большой опыт, творческий багаж знаний и главное — знание точного направления, куда необходимо двигаться.

У меня, с моим другом Интернетом, все необходимые составляющие для абсолютного шедеврального творчества, были. А вот у стремящихся стать звёздами мировой величины ни Интернета, ни знаний об историческом процессе который был и будет, не было. А значит, и соревноваться со мной по гениальности никто из моих нынешних современников попросту не мог.

Практически — то же самое можно было сказать и о кино в жанре фантастика. Как показал недавно прошедший режиссёрский конкурс, наши картины ещё очень далеки от такого понятия как — «кино мирового уровня». Нет, конечно, были и исключения. Но были они столь редкими, что весь эффект от них можно было смело считать статистической погрешностью.

Что же касается литературы, то, судя по всему, там особо никаких движений в дальнейшем не будет.

Как мне сообщили, мой великолепнейший супершедевр «Менестрель. Тайна эльфийских струн», который начал публиковаться в журнале «Огонёк», некоторыми читателями был не понят. Из этого можно было сделать вывод, что население нашей страны ещё не готово к столь непонятному для текущего времени жанру. Но, невзирая на это, я всё равно продолжил писать вторую книгу серии. Она будет называться: «Менестрель. ТОП клан ЛОУ территорий». Надеюсь на то, что читатель образумится и всё-таки соизволит найти время и почитать превосходную историю, написанную любимым мной автором, с которым этот достойный читатель прошёл огонь, воду, медные трубы и несколько лет жизни.

https://author.today/reader/283244/2568520

Ну, да ладно. Это всё лирика. Подводя же итог всего вышесказанного, можно с уверенностью утверждать, что прогибаться мне категорически нельзя!

А значит, всё своё влияние на этот вариант исторического процесса, мне придётся свести к передаче данных Щёлокову. И на этом всё! Во всяком случае — пока всё.

Что же касается нового обустройства своей жизни, то, вероятно, придётся хорошенько подумать и найти очередной ответ на очередной вопрос: «Чем я буду заниматься, если в творческую часть этой самой жизни меня пускать больше не будут?»

Вопрос был. Ответа — нет.

Зато была злость.

«Ну, раз не хотят, как хотят. Придется, значит, мне уйти. Но перед тем как уйти, неплохо было бы хлопнуть дверью! Да так, чтобы эта самая дверь вывалилась из стены непонимания вместе с косяком. Только вот нужно придумать, как это сделать?»

Из раздумий меня вывел голос замминистра:

— Саша, так что ты скажешь? Сможешь пойти нам на уступки и забыть пока о съёмках фильма?

— А что делать?.. Как я понял, другого варианта у меня всё равно нет, придётся о съёмках забыть, — тяжело вздохнув, пожал я плечами и, зацепившись за последние слова, переспросил: — Вы говорите, что мне запретили снимать фильм? Или вообще снимать что-либо?

— Гм, имеются в виду съёмки фильма, — смутился Мячиков. — А ты что-то другое хочешь снять?

— Да вот, пришла одна идея по музыкальной части, — показушно вздохнул я.

— По музыкальной? — приподнял бровь Лебедев. — Песню придумал?

— Угу. Даже две.

— Это хорошо. Напиши текст, если они пройдут цензуру, то ты сможешь их записать на студии, — сказал Мячиков.

— Ладно, — кивнул я. — Но, кроме этого, у меня родилась мысль, что для поддержки нашего будущего мирового турне, неплохо было бы мои новые композиции покрутить по радио и телевидению в тех странах, в которые мы собираемся поехать.

— И по телевидению тоже?

— Конечно. А как же⁈ Телевидение — это главный двигатель рекламы. Снимем два клипа. Отдадим их Тейлору. Он купит рекламное время. И на концертах будет аншлаг.

— Ты думаешь, это необходимо?

— Естественно! Так все делают! Новое турне — новые песни. Именно они притягивают на стадионы десятки тысяч новых поклонников и поклонниц.

— Хорошо. Твоё предложение я доложу Министру культуры СССР, — записал себе в блокнот моё предложение Мячиков и, удивлённо посмотрев на меня, спросил: — Так ты согласен поехать в турне?

— Согласен, ибо выбора мне вы не оставили, — поморщился я, вновь тяжело вздохнув. — Но только при одном условии.

— Каком?

— Марта не должна приезжать в Союз. Нечего травмировать ни ее, ни меня, ни окружающих.

— Я сегодня же позвоню в МИД и этот вопрос мы уладим, — пообещал замминистра и, вновь сделав запись, спросил: — Так когда в Москву полетишь?

— Послезавтра. Нужно как можно быстрее всё снять, чтобы сразу отдать новый материал в ротацию на радио и телевидение.

— А песни-то хоть хорошие будут? — неожиданно поинтересовался Лебедев.

— Очень даже! — категорически заявил я и улыбнулся, искренне надеясь, что собеседники не смогут увидеть в моих глазах огонь ярости.