Долг

СЛОВО О ТУРГЕНЕВЕ

Этот человек посвятил свой могучий талант русскому народу. Несмотря на свое безукоризненное европейское воспитание и образование, на открытый его европеизм, за что немало было упреков в адрес писателя, и, наконец, несмотря на то, что владел в совершенстве основными языками Европы, он, как бы подчеркивая свою национальную принадлежность, создавал свои произведения лишь на русском языке. Я думаю, что благодарные потомки не могут не оценить по достоинству не ослабевший с годами в старом писателе патриотизм за время его долгого пребывания на чужбине, вдали от родины. Следует учесть еще и то, что он попадал в другие национальные стихии и сливался с ними, общаясь изо дня в день, из года в год с литературно-общественной жизнью европейских народов, но и при этом русская его душа не зачерствела, не растворилась в холодном эгоизме бездушного космополитизма.

Благодаря глубоко заложенной в нем русской натуре и сыновней любви к своему народу, его культуре и языку, сумел он сохранить свой самобытный поэтический талант в первозданной чистоте.

Обосновавшись в Париже, он легко, без особого усилия добился расположения широкой публики к своему таланту, публики, я бы сказал, избалованной прекрасными творениями эпохи Возрождения и титанов XIX века. По свидетельству современников, этот высокого роста, статный, выразительной внешности русский человек сделался всеобщим кумиром и желанным гостем даже самых изысканных литературных салонов Парижа. Он, в поразительно короткий срок добившись шумного успеха, наравне со Стендалем, Флобером, братьями Гонкур, Мериме и Доде стал признанным литературным авторитетом в Европе. Несколько позже, входя в высшую элиту знаменитой пятерки в Париже и как бы отныне безраздельно принадлежа всему просвещенному человечеству, он и при этом оставался русским писателем Иваном Сергеевичем Тургеневым.

Если родина нужна человеку лишь для удобства в жизни, то, как видите, Тургенева почти вся Европа, гордая и цивилизованная, принимала с распростертыми объятиями. Влияние его творчества на литературный мир было огромно. Каждый его новый рассказ вызывал горячие споры как в печати, так и в литературных салонах, увеличивая число поклонников знаменитого русского писателя. Можно сказать, что нетерпеливая и пылкая молодежь благоговела перед шедеврами писателя, поражаясь его умению лепить характеры, строить сюжеты, исследовать тончайшие оттенки и нюансы человеческой психологии.

Как вы знаете, в то время честь России редко удостаивалась похвалы самовлюбленной Европы. Поэтому особенно приятно было слышать русским людям столь единодушные и восторженные отзывы о творчестве Тургенева таких великих писателей Франции, как Флобер, Мопассан, Золя. Также известно пылкое признание Жорж Санд. Прочитав рассказ «Живые мощи», она писала Тургеневу: «Мы все должны пойти в учение к вам». Это не лесть друга по перу. Вдумчивому читателю не трудно было заметить в творчестве европейских писателей минувшего столетия характерные для его таланта акварельные краски, интонации и мягкий лиризм, искусно передающие тончайшие движения человеческой души.

Но, как видно, для Тургенева родина имела другое значение и иной смысл. И он, как бы мысленно отвечая на этот вопрос, писал: «Россия без каждого из нас обойтись может, но никто из нас без нее обойтись не может. Горе тому, кто это думает, двойное горе тому, кто действительно без нее обходится».

Так мог говорить только истинный патриот, влюбленный в свой народ. Кому сейчас не известно, что русская духовная культура, как бы она ни была богата и разнообразна, без Тургенева выглядела бы несравненно бледней и бедней. Среди чистого золота, годами накопленного по крупицам великими сынами русской литературы, тургеневский слиток светит по-своему, особо.

В этом его величие и в этом его писательское счастье. Счастье бывает разное. Я не собираюсь заниматься его классификацией. Но я в одном, несомненно, уверен, что счастье великих людей бывает особого рода. Величие и счастье их, видимо, в том, что они, оставаясь сынами своей нации, умеют в одинаковой мере принадлежать и всему человечеству. Тургенев — сын всего человечества. Срок, который отделяет нас от Тургенева, немалый. За это время менялась жизнь на земле, обновлялось общество, и, разумеется, литература не находилась в стороне, не жила она обособленно, как бы ни хотели некоторые горячие сторонники чистого искусства увести ее от дел и дум народных. Литература издревле, с колыбели своей, была летописью правдивой и последовательно отражавшей весь пройденный путь народов, полный нелегкой борьбы, побед, поражений, поисков. Но народ никогда не уставал надеяться и мечтать. В этом его сила и мудрость. Даже в самые безысходные мрачные дни поражения он жил верой в будущее.

Следует сказать, что особенно суровое испытание выпало на долю русского крестьянства. Россия еще в первой половине XIX века была единственной во всем мире великой державой, несшей на себе позорное клеймо крепостного права, тогда как события, происходившие в стране, как никогда, располагали к изменениям в укладе общества. Народ победил Наполеона, очистил свою родину и освободил Европу от тирании необузданного и грозного завоевателя. Солдаты, сыны в основном крепостных крестьян, преследуя наполеоновское войско по пятам, дошли до Парижа — колыбели первой в мире революции.

Но молодой русский царь, опьяненный великой победой, не думал разрешать наболевшие вопросы эпохи, так остро занимавшие умы всех прогрессивных людей. Властолюбивый и честолюбивый, Александр I действовал наперекор зреющей внутри страны объективной социальной силе. После победного возвращения из Европы он своим наглым хладнокровием твердолобого политика еще больше обнажил и без того зияющую пропасть, разделявшую народ и аристократию.

Но никакая жестокость не могла сломить волю народа. Наоборот, в известной мере закалила характер крестьян, научив в нужные моменты обретать душевные силы.

Итак, крепостное право не могло убить волю в человеке, но в известной мере задерживало развитие общества, льдом сковывало духовную жизнь обширнейшей страны. Однако там, подо льдом, медленно, но упорно накапливалась сила, зрела, готовая взорваться вулканом. Нужно было только ждать. А когда настало время, эта сила, бившая из недр народа, взорвалась, с треском раскалывая вековой лед. И благодаря такому мощному внутреннему взрыву и появлению великой плеяды русских писателей и мыслителей некогда отсталая крепостная Россия смело выдвинулась в первые ряды европейских стран. Этих людей называли в истории с особенным уважением «людьми шестидесятых годов». Благодаря их усилиям за удивительно короткий срок сформировалось и воспиталось самосознание русского общества. И, по существу, они подготовили и были духовными отцами молодой поросли — разночинцев. Среди прогрессивных людей в шестидесятые годы особо выделяется фигура Тургенева.

Нам известно из воспоминаний современников писателя, что он был в личной жизни аристократичен, высокомерен, с ярко выраженными барскими чертами характера, идущими от происхождения. Существует мнение в русском литературоведении о его артистическо-художественной натуре, единодушно описанной современниками, особенно прекрасным мемуаристом Анненковым. Пусть будет так. Пусть даже была присуща ему раздвоенность, то есть политическая бесхарактерность, упорно приписываемая современниками. Допустим, все это было у него, но разве внешний артистизм господина Тургенева мешал сколько-нибудь писателю Тургеневу в более принципиальном и важном вопросе — в творчестве — оставаться безукоризненно честным, смелым, постоянным и неизменно верным высокому идеалу человечества.

Когда Тургенев ушел из жизни, произведения, созданные великим писателем, продолжали жить, воспитывая и облагораживая умы, чувства вот уже скольких поколений. Если хотите, созданные писателем сильные и героические характеры его социально-психологических романов были гораздо ближе передовой части русской интеллигенции, чем, скажем, сам писатель. Нам известно, что революционно настроенная молодежь России не всегда была в ладу и согласии со знаменитым писателем. Чаще расходились их взгляды, чем сходились. Молодежь не пошла за ним, но это ничуть не мешало молодежи увлекаться его произведениями, его идеями, проблемами общественного звучания.

Во второй половине XIX века, на подступах к отмене крепостного права, в духовной жизни России произошло чудо. Революционная мысль из Европы перенеслась в Россию, и та после долгой спячки была разбужена. Передовые люди жили благородной идеей поднять народ на решительный бой.

Сознавал или не сознавал это Тургенев, трудно сказать, но факты доказывают; что он, безусловно, находился под влиянием нового веяния эпохи. Тургенев был наделен исключительным самообладанием. Внешне оставался он как будто лояльным к правительству, сохраняя свое невозмутимое барское спокойствие, что, однако, не мешало писателю проявлять полную свободу, вольнодумство в уединении, в кабинете. Писатель исключительно много знал о своей родине. Ведь недаром неусыпный «бдительный дух» его всю жизнь зорко всматривался из своего европейского далека в стихию, в хаос человеческих чувств, происходивших у него на родине. Тонкая интуиция и богатое воображение писателя никогда не обманывали его. Не будет преувеличением, если скажу, что Тургенев был одним из немногих русских писателей, которые безошибочно предугадывали настроение народа и назревающую социальную ситуацию в недрах общества. Его писательское чутье улавливало по каким-то еле заметным приметам верное направление. Что характерно — чутье Тургенева не раз опережало на несколько лет самых прозорливых и дальновидных социологов, политиков и психологов своего времени. Тут, видимо, сказывается особенность его таланта и склад ума. Прозорливость, честность — вот счастливая особенность его таланта. Ведь недаром Луначарский особо подчеркивал его неподкупную «честность социального наблюдателя». И не приходится удивляться воздействию каждой его книги на умы и волю людей.

Нелегкие идейные искания привели писателя к созданию таких социально-психологических романов, как «Рудин», «Новь», «Дворянское гнездо», «Отцы и дети» и «Накануне». В этих книгах выведены социально-психологические. характеры — Базаров, Инсаров, Рудин, Елена — сильные духом, цельные героические натуры.

В те далекие времена Россия, отсталая и бесправная, нуждалась в таких вот сильных, мыслящих и целеустремленных людях. Среди вышеназванных книг по содержанию своему, по глубине поднятых в них вопросов и важности поставленных перед поколением новых задач роман «Отцы и дети» стоит в творчестве Тургенева, пожалуй, особняком. В лице представителей двух поколений в романе как бы сталкиваются сегодняшние и будущие интересы страны. Когда сталкиваются в принципиальных вопросах века отцы и дети, явная симпатия автора на стороне молодого поколения. Писатель блестяще показал в этом романе, какими должны быть дети и какими не должны быть отцы. Спрашивается, что это — мораль? Да, мораль! Но прошу учесть, что мораль морали рознь! Хотя в известной степени все писатели бывают моралистами. Но, к сожалению, не все способны сознавать, что на это имеют права. Открытая мораль на людей, на просвещенный ум тем более, никогда не оказывала сколько-нибудь положительного воздействия. Выгодное преимущество Тургенева в том, что говорил он всегда красками. За что бы ни брался, все вдруг несказанно оживлялось, расцвечивалось, переливаясь всеми цветами радуги, будто коснулась его какая-то сила волшебства. Конечно, нет слов, такая мораль, как исцелитель, становится необходимой потребностью человеческой жизни, и она нужна народу, нации, поколению. Такая мораль неоспоримо способствует формированию нравственной чистоты нации, возвышая ее духовно перед остальными.

Влияние Тургенева на литературные умы со временем не ослабевает. Наоборот, появившийся после Тургенева чуть ли не каждый серьезный писатель в значительной степени перенимает его литературный опыт. Особенно велико сейчас влияние Тургенева на молодых писателей, как у нас, так и на Западе успешно развивающих добрую традицию лирической прозы. А отцом, давшим жизнь лирической прозе, был Тургенев.

Лирика и мастерство — понятия неотделимые друг от друга. Писатель, каким бы он ни был виртуозным мастером и какого бы ни достигал высокого совершенства в своем творчестве, не владея в одинаковой мере как чувством, так и рассудком, не может быть значит тельным. Сила Тургенева в том, что он так непринужденно, просто и естественно сочетал ум и чувство в своем творчестве... Его колоссальное наследие, вошедшее в золотой фонд мировой литературы, — романы, повести, поэмы, рассказы, многочисленные статьи и эпистолярные произведения — пронизаны поэзией и мыслью. Что касается тургеневского языка — этого главного строительного материала в мире эстетики — то о нем следует говорить особо. Ибо язык — его стихия. В этой связи хочу сослаться на высказывание Горького. Когда Горький давал характеристику деятелям литературы и искусства, общеизвестны щедрость его души и пророческая верность оценки этого ясновидящего человека. Не потому ли, что сила его высказываний таится в искренности и убежденности большого мыслителя, легко постигающего любую глубину человеческой души, и благодаря верности наблюдений все его высказывания сделались впоследствии истиной и превратились в крылатые цитаты.

Итак, по утверждению Горького, русский язык создан Пушкиным, Тургеневым и Чеховым. И в самом деле, наравне с Пушкиным Тургенев щедро и свободно распоряжался русским языком. Чтобы ощутить мощь тургеневского языка, нужно совсем немного. Стоит вам прочитать несколько его страниц, и вы сразу ощутите силу созданного, .скорее всего, сотканного им из тончайшей нити — слова. И независимо от вашего собственного настроения мир вдруг становится таким широким, светлым, многоголосым, а лазурное небо над головой высоким и чистым. Величие художника и сила его неотразимого таланта заключается в том, что, какого бы человеческого материала ни коснулась его рука, этот материал вдруг несказанно оживлялся, начинало биться в нем сердце, пульсировала жизнь, и в обширном литературном мире появлялся еще один прекрасный цветущий оазис.

Тургеневский оазис в контингенте мировой литературы — его новеллы и знаменитые «Записки охотника», в первой шеренге которой, благоухая запахами дикорастущих трав, стоит его «Бежин луг». Перечитывая «Записки охотника», каждый раз убеждаешься, какую абсолютную власть над природой имел этот волшебник слова. Перед его талантом немая тайна природы охотно заговорила, щедро рассказывая о неистощимости своей красоты. В «Записках» художник нарисовал с необыкновенной силой воздействия картины нравов крепостного права, которые он сам воочию видел и которые всю жизнь страшной болью отдавались в его сердце.

Творчество Тургенева связано с бытом и нравами, беспечной тихой жизнью русской помещичьей усадьбы, метко названной писателем «дворянским гнездом». В этих тихих с виду дворянских гнездах на фоне спокойной и мирной беседы сытой семьи помещиков за столом с обильной едой совершались своенравие, жестокость, самодурство. Тургенев хорошо знал жизнь старинных «дедовских гнезд», и не мог он «дышать одним воздухом и оставаться рядом с тем, что возненавидел». Быть может, он по этой причине оставил горячо любимую родину и переселился в Европу. Переселился туда затем, признавался писатель, чтобы удалиться от своего врага и из своей дали сильнее напасть на него. А врагом ненавистным его было крепостное право.

Да, прав был Проспер Мериме. По его справедливому утверждению, в русской литературе определилась с самого начала, с ее истоков трезвая тенденция прежде всего искать и находить правду, а красота, как необходимое ее звено, являлась потом, сама собой. Истина, не требующая доказательств. При всей высокохудожественности и умении нанизывать в живые ткани произведения тонкую и сложную человеческую психологию, для могучей плеяды русских писателей XIX века неприукрашенная действительность была основным и главным кредо, от которого они отталкивались во всех своих произведениях. Окиньте мысленным взором русскую литературу, и вы легко убедитесь, что устами критического реализма говорила только «непримиримая правда», объективный смысл которой неизменно сводился к идеалам русских революционеров-разночинцев. Следует учесть, что эта непримиримая и вещая правда, сказанная ими, доставалась нелегко и Пушкину, и Достоевскому, и Писемскому, и Гоголю, и Чехову, и Тургеневу.

Усилились в стране репрессии. Росло подозрение на передовых писателей. Везде и всюду шныряли сыщики. Из-под бдительного взгляда цензуры не ускользала малейшая вольность мысли. Чтобы как-нибудь скрыть столь неоправданную жестокость и, самое главное, удержаться на уходящей из-под ног зыбкой почве, правительство Александра I, а потом, спустя несколько лет, Александра II наводнило бюрократический аппарат преданными себе людьми. За внешним блеском и парадностью царского двора проницательные глаза писателей насквозь видели всю фальшь светской жизни, принимавшую самые уродливые и омерзительные формы институтов интриг, обмана, шантажа, подкупа, карьеризма. А карьеризм, как болезнь, убивал все живое и святое в человеке, отнимал волю, иссушал мысль. Подлинный карьеризм воспитывал безропотно покорных подлецов, лжецов, подхалимов разной масти. Таков был стиль времени!

Было поистине трудное время. Перед каждым человеком, вступившим в неведомую область жизни, лежали, как в сказке, две дороги: одна из них легкая, но дорога — подлости и измены, вторая — трудная, но дорога — правды. Тургеневу приходилось работать именно в такие «печальные времена, когда честности надо возвыситься до героизма, когда слабости легко погрязнуть в преступлениях». Но великий русский писатель выбрал себе дорогу потруднее и шел, не колеблясь, на зов идей, подсказанных временем. Ибо тонкий знаток человеческой психологии прекрасно понимал духовную нищету и убожество этих так называемых «высокопоставленных» людей, Тургенев также прекрасно понимал, что власть возвышает любого политического карлика, как мираж кустарник, что власть, доверенная ханже, особенно опасна.

Чтобы не унизить себя перед грубой силой власти, Тургенев держался на расстоянии. И здесь сказалась ^явственная чистота писателя.

Истинно большой художник, как никто другой, вбирает в себя все характерные черты народа и эпохи, в которую он жил, думал, дерзал и творил. Мир художника — необъятен. Чтобы понять писателя, полюбить его, следует обращаться только к его произведениям. Душеприказчик писателя — книга его, он свои думы доверяет только ей. Чтобы понять Тургенева, разобраться в. мучивших и волновавших его вопросах, надо перечитывать, еще и еще раз перечитывать его произведения.