Долгий фиалковый взгляд

Глава 15

Да, действительно, надо быть поосторожнее. Я покончил с пометками на обороте тринадцати фотографий. Теперь мне было известно шесть фамилий.

Суд, третий класс, строительные материалы, фирма по сделкам с недвижимостью, магазин канцелярских товаров.

Нерегулярная армия Арнстеда, жалкие маленькие проститутки с неполным рабочим днем. Каждая воображает себя совершенно особенной личностью, способной играть мрачную, низкую роль и все-таки в основном оставаться истинно прекрасной самой собой.

Не бывает проституток с золотым сердцем. Просто ленивые, жадные, глупые девушки, которые получают величайшую радость от кучи тряпок, зеркала и туалетного столика. Очень простая задачка — накачать в глубь мышц упругий силикон, который, как всем известно, вызывает рак, потуже подпоясаться, смачно и соблазнительно повилять бедрами. Простая задача, порой даже приятная — совокупиться подобающим образом, скрытно пережить взрыв и вздохнуть с облегчением. Потом объявить, до чего это было прекрасно, он был просто великолепен, а она еще никогда не испытывала ничего подобного. Продемонстрировать заученные перед зеркалом гримасы и позы, снова привести его в готовность известными способами, ведь чем лучше обслужишь, тем больше шанс получить чаевые, а в витрине стоят дивные голубые сандалии за тридцать долларов.

Задача так проста, что скоро лишается смысла. Довольно скоро оказывается, что нет никакого смысла быть женщиной в том самом смысле. Остается единственный смысл — нескончаемое украшение тела, покупка вещей. То же самое происходит с убийцей-наемником. Он сидит в одиночестве, улыбается, льет на брусок масло, еще острее затачивает лезвие боевого ножа, надеясь так быстро прирезать следующего часового, чтобы практически не ощутить в животе щекотки профессионального удовлетворения, а почувствовать почти любовь к незнакомому солдату за то, что все так гладко прошло.

Ни в наемниках, ни в проститутках нет ничего дьявольского. Только лень, небольшая привычная жадность, спокойное предвкушение незначительных ощущений и вечная мучительная проблема, какую цацку купить на гонорар.

Бедный Фредди. Почему она не уйдет и куда ей идти? Она уйдет, солдат. Уйдет в один прекрасный день, потому что нож наемника, независимо от его униформы, всегда пронзает то же самое сердце, вновь и вновь останавливая его. Изменяется только угол удара, пока все сердца не превратятся в одну и ту же мишень. Проститутка получает от всех клиентов одну и ту же сливово-упругую головку пениса, одним и тем же спазматическим глотком захватывает ее во внутреннее слизистое мышечное кольцо, сжимает, накачивает до небольшого смертельного удара и снова приветствует, прикрепленную к чреслам другого незнакомца, но всегда одинаково жаждущую смерти. Изменяется только продолжительность акта. Пока у всех, включая мужа, одинаковая эрекция, все одинаково не имеет смысла. Остается лишь шанс испытать удовольствие и заработать деньги.

Я подумал о Бетси, о ее глупой, трогательной, романтичной уверенности в уникальности, значительности и грандиозности каждого эпизода. Это результат веры и убеждений, а дорогое стерео и бесплатные записи — дружеский жест. Суровый мужчина не мог понять этого, избил ее, а потом из-за этого плакал.

Было почти половина пятого утра, а ее телефон так и не отвечал. Я попробовал звякнуть шерифу, его не оказалось. Лег подумать, что делать дальше, как подогнать друг к другу детали, и вдруг наступило светлое утро, свет в номере все горел, во рту у меня пересохло, глаза щипало.

Только я протянул руку, чтобы открыть душ, зазвонил телефон. Шериф Хайзер сообщил, что ни миссис Капп, ни ее автомобиля пока не обнаружили, но нашли черный джип Лью Арнстеда, спрятанный во дворе пустого дома, четвертого вниз от коттеджа миссис Капп по Семинол-стрит. Может быть, мне захочется заскочить.

Я не задал ни одного вопроса, быстро принял душ и в двадцать минут девятого был на месте. Автомобиль Хайзера стоял на подъездной дорожке Бетси. Кажется, он был один. Свежий костюм, рубашка, галстук, башмаки. Шериф дважды порезался во время бритья.

Мы пошли вверх по улице. Цепь отстегнули. Полицейский, с профессиональной тщательностью и сосредоточенностью посыпав ее порошком, снимал фрагменты отпечатков, делая пометки об их расположении.

— Меня интересует, мистер Макги, не спрятал ли Арнстед свой джип здесь вчера вечером, после чего вошел в дом миссис Капп и уехал вместе с ней в ее машине.

— Думаю, вполне возможно.

— Нет, поймете, когда кое-что увидите. Идите сюда. — Он подвел меня спереди к джипу, ткнул пальцем во что-то коричневое, прилепленное к защищенному месту под верхней фарой, и пояснил: — Роющие осы. Гнездо свежее. Когда высохнет, побелеет. Ночью осы не работают, а гнездо почти готово. Подождите минуточку, и оса прилетит с очередным комочком грязи. Чтобы столько сделать, надо было начать вчера утром. Достроит до определенной стадии, найдет нужного паука, парализует жалом и сунет туда. Скоро останется только маленькая дырка. Она отложит там яйца и запечатает, а потом молодые личинки будут питаться паучьим мясом, дожидаясь, когда смогут вылететь.

— Как интересно.

— Итак, гнездо уже было в субботу ночью. Вы провели ночь здесь. Слышали что-нибудь?

— Ничего.

— Мы получили телефонное сообщение о скандале в этом квартале в три часа утра.

— И этого тоже не слышал.

— Не вижу смысла, по крайней мере пока, зачем ему понадобилось прятать джип, уйти и не вернуться.

— Значит, не смог вернуться.

— Или кто-то оставил машину здесь, чтобы навести на ложный след. Том, не забудь посыпать бутылку «Доктора Пеппера», что валяется на полу.

— Не забуду, сэр.

— Есть что-нибудь стоящее?

— Слишком много смазано. Несколько вполне приличных фрагментов, а прямо вот здесь, сверху на ветровом стекле, один действительно хороший, вся пятерня. Судя по размеру, может быть женской или детской.

— Позвоните Джонни, пусть приезжает с буксиром, и, когда закончите, как можно быстрее везите в бюро мешки от пылесоса.

По дороге назад к подъездной дорожке Бетси я заметил:

— Вы очень внимательный человек, шериф.

— Стараемся.

— По-моему, вы должны знать обо всем происходящем в округе Сайприс.

— Надеюсь, что знаю все необходимое. Года два назад мы пережили слияние, городская полиция объединилась с окружной, все вопросы законности перешли в департамент шерифа. Сократилось дублирование и расходы.

— Простите, шериф… Кажется, будто сегодня вы более дружелюбно ко мне расположены.

— Хочу быть справедливым. Вы утверждали, что Перрис должен был уйти со станции в пятницу утром. Я проверил еще раз. Позвонил Элу Стори сегодня с утра и спросил, покидал ли рабочее место Генри Перрис по любой причине, деловой или личной. Он сначала отрицал, точно так же, как раньше, потом вспомнил, что Перрису предстояло закончить ремонт тормозов старого «олдсмобила» и отвести его вниз по дороге клиенту по имени Хаммер, выполнив одновременно проверку тормозов и доставку. Потом Хаммер привез Перриса обратно на станцию. Добираясь до Хаммера, Перрис проезжал мимо маленького придорожного парка с телефонной будкой. Можете дорисовать остальное, мистер Макги?

— Кому-то позвонил, чтоб забрали конверт, вложенный в телефонный справочник.

— Возможно. Стори даже не счел это отлучкой со станции. Отлучка связана с личным делом, тогда как доставка машины — работа. Я просил Стори не отвечать, если Перрис где-нибудь поблизости. Эл сказал, он опять опаздывает, как обычно. Я его предупредил, чтобы он не рассказывал Перрису об этом разговоре.

— Собираетесь задержать Перриса?

— Пока нет. Хочу, чтобы он чувствовал себя в безопасности. Хочу, чтобы дело двигалось.

— Теперь и участие девушки признаете?

Взгляд шерифа застыл.

— Если в дальнейшем свидетельства продемонстрируют ее сознательную причастность к какой-либо криминальной деятельности, она будет арестована и ей предъявят обвинение.

Конец дружелюбию. Конец беседе.

Я поехал в дорожную службу Джонни Мейна. «Мисс Агнес» в шеренге не было, она покоилась в мастерской на колодках, а рослый, потный Рон Хэч с успокоительной ловкостью орудовал резиновым молотком и какими-то округлыми трафаретами. Увидел меня, вышел:

— Привет, мистер Макги! Кое-что лучше, чем я думал. Только, Господи Иисусе, до чего ж толстый металл на нее пошел.

Позаимствовав у него сломанную втулку, я позвонил из конторы своему другу механику в Палм-Бич, объяснил, как деталь выглядит и где стоит. Он велел мне измерить ее и не отходить от телефона, а минуты через две сообщил, что нашел, и осведомился, куда и когда прислать втулку. Я попросил как можно быстрее переслать ее прямо в гараж Рону Хэчу. Подключившаяся телефонистка объявила о стоимости разговора, я выдал точную сумму девушке из конторы, она сунула деньги в маленькую коробочку, и тут вошел мужчина лет под пятьдесят. Подтянутый, с хорошей выправкой. Волосы слишком густые и темные, чтобы быть натуральными. Загар гольфиста, элегантная спортивная рубашка, черные с золотом наручные часы с тремя-четырьмя циферблатами и целой россыпью золотых кнопок.

— Макги? — спросил он и, получив от меня подтверждение, назвался Джонни Хэчем, пригласил меня в свой кабинет, маленький, отделанный панелями, прохладный, приватный, без окон. Трофеи игрока в гольф, трофеи охотника, благодарности за службу в рамках. Цветное фото в серебряной рамочке с изображением очень милой улыбающейся молодой женщины, обнимающей маленьких мальчика с девочкой. Выглядит молодо благодаря стройности, светлой окраске волос и прическе.

— Спасибо, что справедливо обошлись с моим парнем за его труды над вашим старым «роллсом». Я его высоко ценю.

— Он отличный мальчик.

— Не так уж легко с ними справиться в наше время. Меня просто тошнит от этой его прически под Лиз Тейлор каждый раз, как увижу. Не хочет возвращаться в школу. Помешан на машинах, это я вам точно скажу. Неплохо для вас поработал. Теперь у меня другой выводок на подходе, вы даже не поверите, сколько с ними проблем.

— Честно сказать, мне больше не хочется вкладывать деньги в ваш бизнес, мистер Хэч. Кажется, вы и так здорово меня нагрели.

Он пожал плечами:

— Могу бумаги показать. На бизнесе в нашем округе не разбогатеешь. Нам приходится подавать конкурсные заявки. На одном теряем, на другом наживаемся и надеемся закончить год с прибылью. Только не говорите мне, будто парень, способный себе позволить услуги Ленни Сибелиуса, пострадал из-за мелкого счета из гаража.

— Земля слухом полнится.

— Городок у нас маленький. Знаете, как бывает, все всё слышат. Проблема в том, что, когда пересказывают, для интереса то да се добавляют.

— Значит, вам известно об исчезновении Арнстеда?

— Как же, слышал.

— Бетси Капп тоже пропала.

Он опешил:

— Черт побери!

— Вчера вечером в семь у нее была назначена встреча, она не пришла, и с тех пор ее больше не видели.

— Что за бред! Не похоже на старушку Бетси. Ну, могу сказать, если с ней что-то стряслось, в пансионе уж не пообедаешь с таким удовольствием.

— Я так понял, они с Арнстедом были довольно близки. Может, вместе уехали.

— Не поверю в подобную чертовщину. По-моему, было что-то у них, только давно, много месяцев назад. Забавно, что она крутила с Лью.

— Может, их связывали деловые отношения, Джонни?

Он откинулся в кресле, приглядываясь.

— Что это значит?

— Я все чувствовал, имя знакомое, только сразу не сообразил. Помню, года полтора примерно назад мне кто-то советовал обратиться к помощнику шерифа Лью Арнстеду, если когда-нибудь я суну нос в эти кущи, и он сможет меня обеспечить настоящим лакомым кусочком. Это, мол, дорого обойдется, только дело действительно стоит того.

— Продолжайте.

— Вы ведь сами сказали, что городок маленький. Думаю, если это правда, вы наверняка что-то слышали.

— Вроде бы где-то слышал, будто у Лью имеется лишняя пара подружек, которых он одалживает.

— По-моему, ему требуется предельная осторожность, работая с таким типом, как Хайзер.

— Мистер Норм точно так же, как всякий другой, видит то, что хочет увидеть, верит в то, во что хочет поверить.

— Шериф не производит на вас впечатления.

Он пожал плечами:

— Я голосовал за него.

— Итак, это милый тихий городок с маленькой очень тихой газеткой.

— Нечего воду мутить, печатать всякий бред, который будоражит людей.

— Машину, в которой ехала Линда Фезермен, доставляли сюда?

— Что за чертовщина у вас на уме, Макги? Я вас пригласил, чтобы поблагодарить за честную расплату с моим парнишкой. Не знал, что подвергнусь допросу третьей степени.

Я улыбнулся и встал:

— Просто интересуюсь вашим милым маленьким городком, Джонни. Не сердитесь. Признаюсь, меня слегка занимает ваш первый выводок. Рон мне нравится, хороший парень. Но сестра его, по всем сведениям, самая что ни на есть поганая шлюшка.

Лицо его превратилось в загорелую маску. Заговорив, он почти не шевелил губами, слова прозвучали так тихо, что я еле слышал.

— Запомните вот что. Никто не упоминает о ней в моем присутствии. Она для меня абсолютно не существует, и гнусная свинья, что произвела ее на свет, для меня тоже не существует. Меня не интересует, живы они или умерли. Меня не волнует, горят ли они в аду или обрели вечное блаженство. А теперь убирайтесь отсюда!

Так я и сделал. Подобная ненависть впечатляет, где бы ее ни увидел. Когда при этом убираешься подобру-поздорову, возникает желание ступать на цыпочках, затаив дыхание.

Я позавтракал и подбросил монетку. Орлом был помощник шерифа Кинг Стерневан, решкой — миссис Джини Даль. Упади монетка на ребро, я попытал бы счастья с мисс Кимми из третьего класса. Вышел орел.

Кингу надо было закончить с рапортами. Он велел обождать. Через двадцать минут вышел, направился к «бьюику», прислонился к машине, скорбно покачал головой:

— У тебя прямо талант, парень. Вот Билли Кейбл увидит, как ты тут шатаешься, и прищемит тебе башку твоими же коленками.

— Садись, расскажу, — предложил я, объяснив, что оказался в неподходящем месте в неподходящий момент, став невольным свидетелем, как Бетси отделала Билли.

Кинг кивнул:

— Я знал, что он хочет до нее добраться. Не знал только, что чертов дурак будет действовать таким способом. Если мистер Норм услышит, как он пытался завалить ее в койку, размахивая своим значком, Билли сразу на улицу вылетит. Похоже, тебе она не слишком-то сопротивлялась, Макги. Ну, такая уж она есть. Бывает у нее желание, только не часто, а уж тогда ей надо только свистнуть.

— Лью Арнстеду она свистнула.

— Знаю. Народ удивился. Бетси — настоящий знаток. Лью не ее тип. Да разве угадаешь?

— Кинг, насколько мы с тобой можем доверять друг другу?

Он развернул свой огромный живот, широко улыбнулся мне, подмигнул глазом со шрамом:

— Ты не можешь ни крошки мне доверять, черт возьми, когда речь идет о том, о чем следует знать шерифу.

— Есть у меня дурацкий вопрос, который все встает и встает, поэтому я просто обязан его задать. Пусть считается гипотетическим. Возможно ли, чтобы Лью Арнстеду сошло с рук то, за что Хайзер уволил бы любого другого?

Я наблюдал, как он медленно принимает решение.

— Меня давно это мучает, приятель. Я, скажу правду, дьявольски удивился, когда Хайзер его уволил и предъявил обвинение. Вдобавок при этом я видел физиономию Лью и подумал, что он удивился не меньше меня.

— Думаешь, Хайзер знал, что Лью занимается сводничеством?

— Ты здорово поработал. Это трудно разнюхать. Лью, по-моему, начал года четыре назад. Думаю, Хайзер решил, если девчонка готова на это, пусть лучше кто-нибудь держит ее под контролем. Шериф должен был слышать об этом, но, насколько я знаю, никогда особо не приглядывался. А у Лью никогда не накапливалось такого богатства, чтобы начать расследование, где и как он его раздобыл.

— Мог он обслуживать Хайзера?

— Эти твои слова я забуду, парень. Потому что если хоть на минуту запомню, то выкину тебя из красивого автомобиля и посмотрю, удастся ли одной левой вдребезги разнести тебе селезенку.

— Извини за вопрос. Прошу прощения.

— Этого просто быть не могло, уж поверь.

— Ну, и мне, и тебе известно, что некий коп завел свой курятник. Он не стал начинать дело со старыми проститутками — начинал его с девушками, которые совершили какой-то проступок, и угрозами подчинял их себе. Обычно ему хватало ума шантажировать тех, кто не решился бы поднимать много шуму, иначе так долго не продержался бы. Опробовал каждую сам, потом пускал по рукам.

На широкой физиономии Кинга возникло несчастное выражение.

— По-моему, если бы мистер Норм пригляделся и понял, каким способом действует Лью, то отделался бы от него. Стало быть, он не приглядывался. Это дело я знаю, приятель. Помню, один тип в Майами в иммиграционной службе чересчур рьяно расследовал, продлена ли у девушек регистрация, иначе грозил отослать их обратно в родные трущобы. Потом, помню, одна из них написала своей младшей сестре, чтобы та в Штаты не приезжала, и объяснила причину. Малышка дала прочитать старику, тот взял билет на самолет на те деньги, что старшая дочка переводила в Перу, и пырнул ножом инспектора. Ткнул раз сорок, с коленок и выше. Кто-то мог знать про Лью и помалкивать, пока тот не перестал представлять закон.

— Мне случайно довелось рассказать Хайзеру, как Билли ухлестывал за Бетси Капп полтора года назад.

— Как тебе удается так быстро завоевать популярность? Собираешься выдвигаться на мэра?

— Не знаю. Я выдумал кучу вопросов и ищу ответы. Вопрос: не убил ли кто Арнстеда, чтобы снять Хайзера с крючка, на который он попался?

Кинг подумал.

— По его поведению не скажешь, будто он наконец избавился от шантажа. Шериф действует круче прежнего. Я обдумал одно твое замечание насчет Лью. Он наверняка далеко зашел с «колесами». Все сходится. А кто знает, как и за что приканчивают любителя «колес»?

— Кинг, какой вердикт вынесли насчет Линды Фезермен?

Он покрутил головой в полном ошеломлении:

— Вердикт? Что ты имеешь в виду? Смерть в результате несчастного случая. Автомобильная авария без участия другой машины. Превышение скорости. Может, заснула.

— Страховая компания выплатила деньги?

— Что ты за чертовщину несешь? Убийство? Самоубийство? Что?

— А если бы ты абсолютно точно знал, что она работала на Лью Арнстеда, как минимум, два года?

— Ох… иди ты! Дочка Фезермена? Да ты с луны свалился, приятель! Если бы кто-то попробовал на нее надавить, она пошла бы к Дейлу Фезермену и объявила: «Папочка, мне надоедают». Папочка содрал бы с Арнстеда шкуру начисто, присыпал бы живое мясо солью и запер бы его в стойле на ранчо. Отпилил бы сверху черепушку и использовал вместо пепельницы. Нет, сэр. Четыре поколения Фезерменов делают деньги во Флориде, сенаторы из Вашингтона и банкиры из Нью-Йорка прилетают в личном лайнере Фезермена, приземляются на его личной посадочной полосе. Ты свихнулся, дружище. Она была очень хорошенькой девочкой и чертовски быстро ехала.

— Есть братья, сестры?

— По-моему, по три тех и других. Она была где-то посерединке. Вернулась из колледжа года три назад. Планировалась свадьба, да отменилась по какой-то причине. На таких девушек не имеется рычагов давления. Она могла откупиться от любых неприятностей или силой отбилась бы от подобного дела.

— А если давление оказывали на кого-то другого и она лишь таким способом могла его защитить?

Он внимательно на меня посмотрел:

— Ладно. Мы ведь доверяем друг другу. Могу просто поверить тебе на слово. Ты уверен?

Полицейские носят значки и принимают присягу. Поэтому только от того, насколько они ценят эту присягу, зависит, учитывают они информацию или пропускают ее мимо ушей. Завидев в глазах копа характерный блеск, хочется чуточку притормозить.

— Кинг, скажем так, это довольно уверенное предположение.

— Тогда, значит, ты отклонился на левое поле, Макги. Признаем, что Лью вовсе не был чересчур сообразительным, и признаем, что он торговал женщинами. Какой бы хорошенькой ни была мисс Линда Фезермен, ему хватило бы соображения даже не пытаться давить на нее.

— Можешь выяснить чьи-нибудь имена?

— И не подумаю. Вдруг кого-нибудь назову, а они окажутся единственными близкими друзьями Лью. Если бы он продавал каждую женщину, с которой валандался за последние четыре года, ему пришлось бы вести бизнес с помощью Ай-би-эм и возить домой деньги в грузовике.

— Интересно, что он делал с деньгами?

— Засаливал. Не встречал другого такого типа, который так медленно лез бы в карман, расплачиваясь за пиво или за чашку кофе. Купил несколько хороших ружей, одного хорошего коня, вот и все. Был у него симпатичный автомобиль, который он приобрел наполовину разбитым и отдал Генри Перрису, чтобы тот привел его в порядок. А потом, после столкновения, не сумел расплатиться, машину разбил и остался в полном убытке. Свои дела и практически все прочее он держал при себе. Рот на замке и карман на замке. Любому копу не стоит заводить личный сейф в банке. По-моему, Лью запихивал их в ящики из-под фруктов и закапывал в землю.

— Думаешь, откопал и удрал?

— Нет, если все еще мог, живя здесь, неплохо зарабатывать. Думаю, он мертв.

— Думаешь, он знал об убийстве Бейтера?

— Давай останемся друзьями, приятель. — Кинг открыл дверцу, медленно выбрался, плотно захлопнул ее, вытер лоб. — Наверняка что-нибудь прояснится сегодня. По-моему, еще увидимся! Рад слышать, что с твоим другом все в порядке.

Я подъехал к фирме строительных материалов Крамера в четверть двенадцатого. Располагалась она в полутора милях от города по дороге к аэропорту. Большой товарный склад с доками для погрузки; бетонная площадка примерно в два акра со сверкающими под солнцем декоративными плитами, выставленными напоказ; розничный магазин со всем необходимым для самостоятельного строительства; офис в одном здании с магазином. Дело поставлено великолепно, ведется оперативно, образцы расставлены аккуратно, свидетельствуя о процветании предприятия. Кругом бродили старики, разглядывая инструменты, замки и щеколды, аэрозоли с краской и обшивочные листы, точно так же, как много лет назад разглядывали бакалейные товары, раздумывая, на что потратить сэкономленные десять центов.

За барьером высотой до пояса находились две женщины средних лет и одна молодая. Молодая оказалась той самой Джини со снимка. Она выглядела стройнее в короткой розовой юбке с оборками и белой блузке с тонкими красными вертикальными полосами. У нее были подстриженные под мальчишку темно-каштановые волосы. Одна из женщин постарше направилась ко мне, но я улыбнулся и кивнул на Джини, которая обрабатывала счета на большой счетной машине «Берроуз». Женщина пожала плечами, окинула меня менее гостеприимным взглядом и заговорила с Джини. Та оглянулась, сначала с недоумением в зеленых глазах, потом с догадкой. Выключила машину, подошла к барьеру с такой стороны, что мне пришлось отойти на угол, и мы в конце концов оказались на максимальном расстоянии от двух других женщин.

Мелкие изящные черты, широкое лицо с далеко расставленными глазами, очень маленький ротик над острым подбородком.

— Вас ведь зовут Макги, да?

Благодаря непременной в подобных местах духовой музыке наш разговор был приватным. Я кивнул. Она дернула головой и сказала:

— Можете мне поверить, у этих старых коров ушки всегда на макушке. Дори сообщила, что вы парень крупный, высокий, вроде как бы побитый в разных местах, с хорошим загаром и настоящими светло-серыми глазами. Только не уточнила, насколько крупный и насколько высокий. Судя по ее тону, она на вас запала. Позвонила мне сегодня после ухода Фреда, часов в семь утра, а голос у нее был чуть-чуть пьяный. Боялась, как бы я не рассердилась, что она про меня разболтала. Сказала, что вы в полном порядке, а раз ей годится, то и мне тоже. Я прямо рот раскрыла, когда она упомянула четырнадцать девчонок. Я думала, максимум десять. — Джини оглянулась через плечо на настенные часы. — Могу поменяться перерывом на ленч вон с той девушкой, что сидит за кассой. Она терпеть не может уходить в полдвенадцатого. Сейчас десять минут… Здесь толком не поговоришь. Я просто чувствую, как мистер Франдел глядит на меня через стекло, прямо просверливает в голове дырку глазами. Слушайте, если не возражаете, купите что-нибудь. Это поможет. А потом, в полдвенадцатого, я выйду вон из той двери на заднюю стоянку.

Я присоединился к бродившим покупателям и наткнулся на вещь, которую хотел бы добавить к инструментарию на борту «Флеша»: компактную, легкую электрическую отвертку с варьирующейся скоростью, обратным ходом, прекрасным набором сменных головок, плотно упакованную со всеми причиндалами в крепкий алюминиевый ящичек, за двадцать шесть долларов девяносто пять центов. Почему бы Ленни не купить небольшой презент для судна своего легавого пса? Единственный изъян — из цинизма или из наплевательства — присобаченные каким-то идиотом стальные заклепки в алюминиевых петлях и стальная защелка на ящичке.

Когда я расплатился и вышел, миссис Джини Даль уже стояла в тенечке, прислонясь к стене здания, скрестив ноги, уткнув локоть одной руки в ладонь другой и на треть выкурив сигарету. Улыбнулась, оторвалась от стены, пошла следом за мной к автомобилю. Я включил кондиционер на полную мощность, поднял пневматические окна, свернув на скоростную дорогу, и спросил:

— Куда едем?

— К «Берни». Прямо вниз до вывески справа. Позади там какой-то дурацкий лесок, а еду можно брать в заведении. Мне хотелось бы чизбургер и ванильный коктейль.

Я принес еду в картонной упаковке, поставил на бетонный стол со скамейками в тени больших австралийских сосен. В рощице мы оказались единственными клиентами, остальные пять столиков пустовали. Прилетела пара хохлатых соек, приземлилась на краю стола, опасливо запрыгала к нам. Джини протянула открытую ладонь с крошками. Птичка посмелее после долгого раздумья схватила подачку и полетела есть на ближайший стол. Пока мы ели и разговаривали, она продолжала кормить птиц.

— По-моему, у него наверняка было прикрытие. Но ничего определенного он не рассказывал. Попросту пару раз заверил меня, что беспокоиться не о чем. Я ведь живу с матерью и с ребенком, поэтому говорила Лью, что мать превратит мою жизнь в ад на земле, а мой вшивый бывший муж по-прежнему хочет забрать ребенка и в результате может отнять у меня Дэви, то есть если будет какая-нибудь облава или что-нибудь в этом роде.

— Тогда его покровителю разумно продолжить дело после исчезновения Лью, если он мертв.

Джини вытерла бумажной салфеткой оставшиеся на губах следы ванильного коктейля.

— Макги, я, наверное, без особой охоты вела бы любые дела с Лью, если бы он опять объявился. То есть когда он был помощником шерифа — это одно дело, а когда выпущен под залог до заседания выездного суда — совсем другое. Понятно? Может быть, он лишился прикрытия и ему захотят заодно предъявить другие обвинения. А когда я получу повестку в суд, уж поверьте, наверняка сойду с ума. Думаю, лучше всего мне на какое-то время спрятать мою дурную голову. Если ничего не случится, может быть, через пару недель удастся устроить свидание с одним знакомым местным жителем. По-моему, эта связь может стать постоянной. Он от меня без ума, поэтому я смогу получать регулярную плату, если он не чересчур желторотый и сообразит найти место для встреч прямо здесь, вместо того чтоб куда-нибудь ездить. Не хочу лишиться вещей, купленных в свое время, например цветного телевизора. Не хочу возвращаться в захудалый черно-белый квартал Ширс, там моя мать и Дэви просто пропадут. Кстати, слушайте, что вы хотите узнать? Дори сказала, вы отдали ей фотографии, может, и мне отдадите? Вдруг с Лью действительно что-то стряслось, тогда лучше чтобы они по рукам не ходили.

— Меня интересует, как он вел дело. Наверняка не налаживал контакты на своем ранчо или в департаменте. У него должна быть другая база.

— Зачем ему база? Не знаю, как все начиналось, но к тому времени, когда я вошла в дело, было так: один тип передавал другому, с кем надо связаться. Потом Лью где-то встречался с клиентом, например в баре «Искатель приключений», присматривался и, когда с виду все было нормально, объяснял правила: только на одну ночь, перед делом никакой крепкой выпивки, плата вперед. Потом клиент выбирал девушку по своему вкусу, Лью звонил, сообщал, где, когда, с кем. Если девушка не могла, парень выбирал другую. Лью старался не допускать никаких регулярных свиданий. Говорил, из-за этого могут возникнуть проблемы. Были несколько местных, немного. С ними дело почти всегда было где-то за городом. Назавтра или через день Лью приносил мне деньги. Наверное, так было… легче — самой не брать у клиента плату. Больше походило на простое свидание, хотя девушка знала и парень знал, что за все вперед заплачено. Надо было докладывать Лью о любых неприятностях, например, когда клиент злился и дрался или прихватывал с собой приятеля. После этого Лью навсегда вычеркивал его из списка. Не хотелось бы, чтобы мной командовал кто-то другой, если он не будет за всем присматривать так, как присматривал Лью. Он только в последнее время стал невнимательным, клиенты пошли не такого высокого класса, дольше деньги не отдавал, пришлось ему два раза напоминать. А в последний раз я его видела где-то месяц назад. Он мне звякнул домой около восьми вечера, велел выйти на угол и там ждать. Посадил меня в полицейскую машину, помчался за город, как сумасшедший, ничего не объяснил. Пошел дождь, мы приехали в какую-то дурацкую маленькую лачугу на краю света, он набросился на меня, сорвал одежду, швырнул на какой-то засаленный старый матрас и был таким грубым, что я испугалась. Клянусь, десяти минут не прошло, как я уже снова сидела в той самой машине, тряслась, до смерти перепуганная, потому что летел он сломя голову. Высадил меня на углу под дождем, мать, слава Богу, уткнулась в телевизор, даже не взглянула, когда я вернулась и шмыгнула к себе в комнату.

— Где была та лачуга?

Она опешила:

— Думаете, это та самая база?

— Похоже. Она была заперта?

— Заперта, на висячий замок. Просто одна комната, деревянная развалюха с покосившимся старым полом, стоит на камнях, не на сваях. Электричество есть. Помню электроплитку на каких-то ящиках возле стены. Узкий коридорчик к задней двери, с одной стороны раковина и унитаз, с другой что-то вроде чулана.

— Где это?

— Было темно, и шел дождь, так что я снова не нашла бы ее и за тысячу лет. Знаю, ехали от Кэттлменс-роуд, я еще подумала, не к нему ли домой, только вряд ли, он ведь как-то говорил, если я просто звякну туда, он мне зубы повыбивает и расшвыряет по всему полу. Точно, так бы и сделал.

— Долго ехали от Кэттлменс-роуд?

— Долго. Много миль, причем на скорости сто с лишним в час. Потом Лью повернул налево, срезал угол, как гонщик. По-моему, выехали из округа или почти выехали. Затем свернул направо, дорога была такой узкой, что кусты царапали по бокам машины. Было много поворотов, в лачуге горел свет, вокруг большие деревья, шел дождь проливной. Я спрашиваю, где мы, чего ему надо. А он… Я сейчас собиралась сказать, будто он ничего не ответил, но на самом деле Лью что-то сказал, совершенно бессмысленное. Не могу вспомнить.

— Постарайтесь, пожалуйста.

— Бред какой-то. Мол, это подарок к его дню рождения. Не знаю, что он имел в виду, меня или лачугу. Потом бегом поволок меня за руку к двери, я все ноги заляпала грязью, волосы вымокли, думала уж, сумасшедший ублюдок привез меня туда, чтоб убить. Всю дорогу домой плакала, наверное, отчасти и от облегчения.

— Еще что-нибудь говорил?

— Нет. А! Когда потянулся открыть дверцу, чтобы выпустить меня на углу, я почти вылезла, он схватил меня за плечо и рванул обратно. Так вонзил пальцы, что я неделю ходила с отметинами. Велел позабыть, где была, никому не рассказывать, что куда-то с ним ездила, иначе он мне физиономию так искорежит, что моего ребенка стошнит. Я чуть не расхохоталась. Черт возьми, я ведь и не знала, где побывала.

Она взглянула на себя в зеркальце и сообщила, что в этом году собирается загореть хорошенько. А теперь лучше вернуться на работу. Спросила про фотографию, изучила ее, хотела порвать, потом сунула в сумочку, щелкнув застежкой.

Я привез ее обратно, и, прежде чем вылезти, Джини объявила:

— Дори велела сказать, что она, может быть, с вами свяжется. Слушайте, это просто замечательная девчонка, и она отчаянно скучает. Фред отличный парень. Но Дори слишком давно уж не забавлялась. Вы ведь ей оказали услугу, так что не упускайте, она в самом деле сказочная партнерша, и ей это дело нравится. Это не сделка, милый. Все бесплатно, вы просто ей очень понравились.

— И ей скучно.

— Я говорила, ей нужен ребенок, а они все обследуются, сдают анализы, и ничего не выходит. Фредди много работает. Только, Господи Иисусе, начнешь шутить, и приходится полчаса объяснять ему, когда надо смеяться. Так или иначе, она, наверное, лучшая моя подруга, поэтому не отказывайтесь из-за того, что она такая кубышка. Ладно?

— Если еще что-нибудь вспомните про ту лачугу, позвоните в мотель…

— Я знаю, где вы остановились. Спасибо за ленч, мистер Макги.

— Не за что, всегда рад.

— И за фотографию. Я не просмотрела другие, да сейчас и некогда. Может быть, я узнаю кого-нибудь, кого Дори не знает.

— Я еще к вам заеду.

— Обязательно! Ну, пока.

Зная, что я смотрю вслед, она всю дорогу к дверям покачивала розовой юбочкой, оглянулась, взмахнула рукой, послав короткий поцелуй.

По пути в город я мысленно составлял рекламные объявления. Девушки, хотите иметь лишние карманные деньги? Никогда не думали о повременном занятии проституцией для повышения своих доходов? Всего несколько часов в месяц в приятной обстановке. Возможность путешествовать. Заработок свободен от налогообложения. Требуются более или менее симпатичные, с хорошим сложением, от двадцати до тридцати лет, общительные, имеющие возможность уделять второй профессии время и силы. Вы хорошо относитесь к людям? Вам нравится заводить новые знакомства? Учитесь и богатейте!

Для Джини и Дори с компанией возник бы отличный отхожий промысел, если бы в Сайприс-Сити нагрянул какой-нибудь преступный синдикат, завладел списком Арнстеда, прихватил всех достаточно прибыльных с виду, увез и пустил в оборот, принудив к полному повиновению. Я вспомнил, как в давние времена мы с Мигелем однажды вечером пробрались в цирк в Хуаресе, думая отыскать среди зрителей австралийца с деньгами Мигеля. Четыре гибкие белые женщины неопределенного возраста потели под синими лучами прожекторов, выполняя трюки вместе с одним черным, одним карликом, одним осликом и друг с другом. Мигель врубил полный свет, держа нож наготове, представление прервалось. Среди зрителей — восьми мужчин и трех женщин — никаких австралийцев. Пока Мигель многословно извинялся перед администрацией с ледяным взглядом, сменившей гнев на милость после того, как она получила в дар кучу песо, одна из исполнительниц, женщина с кривым ножевым шрамом от лба до угла рта, задевшего глаз, отчего он стал мертвым, молочно-белым, рванулась ко мне, обдав острым в затхлом помещении запахом пота, и спросила: «Мистер, вы жили в Дейтоне, штат Огайо? Не вы тот молоденький мальчик, который торговал там машинами в агентстве „Бьюик“?»

Я успел ответить: «Нет. Извините, леди, нет». Потом свет погас, карлик хлестнул ее по заднице кнутиком, она взвизгнула, вздрогнула, снова вскарабкалась на маты продолжать представление под синими лучами. Мы ушли, а через неделю нашли австралийца.

Меня всегда угнетало, что я с такой же легкостью мог сказать — да.