DOOM: Небо в огне

17

— И снова на Фобосе мы, где зомби были людьми!

— Что ты делаешь, черт возьми? — возмутилась Арлин.

— Пою, — ответил я.

— Это не пение, — возразила она.

— Это патентованный Крик Души Флая Таггарта, — сказал я.

— Нет, это пение, — сказал Альберт, отважившись на риск, на который не пошли бы даже ангелы.

— Ты уверен, что это было мудрое решение? — спросила Арлин своего будущего жениха.

— Не очень, — рассудительно согласился он. — Но я признаю, что эту песню Флай придумал сам. Он создал зомби-версию «И снова в седлах мы».

— Спасибо, Альберт, — сказал я. — Когда я предлагал тебе присоединиться к нашей великолепной четверке, я знал, что выбираю человека с утонченным вкусом.

— А мне наше маленькое приключение в Солт Лейк Сити вспоминается совсем не так, — поправила меня Арлин.

На это у меня был идеальный ответ:

— И снова на Фобосе мы…

— Остановись, Флинн Таггарт, — проговорила он, кладя руки на уши. — Мы еще даже не на Фобосе. Не мог бы ты немного подождать и петь там, и желательно без шлема?

— Тебе меня не одурачить.

Я был тверд. Кроме того, я уже прождал почти полтора месяца — это было гораздо дольше, чем я изначально планировал провести в этой ржавой кастрюле. Причиной тому была слабая подача топлива (спасибо пришельцам), а также маршрут, нами избранный, который сделал обычную однонедельную прогулку до Марса в шесть раз дольше. Все это и сподвигло меня к пению.

— Мы не оставляли руин на Фобосе, в отличие от Деймоса. Там все еще может быть воздух в герметизированных зонах.

— А также пинки, колючие, призраки…

— И куропатки на грушевом дереве. — Я не позволил ей сменить тему. — Фишка в том, что если там есть воздух, я смогу петь.

— И это можно будет использовать вместо оружия, — наконец согласилась Арлин.

— У нас есть хоть какие-то мысли по поводу того, какая ситуация сейчас на Фобосе? — спросил Альберт, внезапно став очень серьезным.

— Нет, — сказал я, готовый отложить свое очередное выступление. — Но что бы там не было, это интереснее, чем очередная секунда в этом…

Я остановился, подбирая подходящее слово.

— Китовом брюхе, — Арлин закончила за меня. Благодаря мне она знакомилась с Библией.

— Я готовлюсь к битве, — признался Альберт, почти печально.

Я окинул взглядом нашу секцию этого роскошного космического крейсера и остановил взгляд на остатках моей шоколадной плитки. Я уже съел часть таких плиток, начиненных вкуснейшими орехами.

— Знаю, что ты чувствуешь, морпех, — сказал я Альберту.

— Все мы начинаем беспокоиться. В этом может заключаться секрет подготовки воина к заданию. На поле битвы он будет готов убивать все живое.

— Ага, своим пением, — дополнила Арлин. Я нашел новую ахиллесову пяту у своей подруги: поющий я. Может быть, она была права. Я представил себе тыкву, убивающую себя об стену, лишь бы не слушать мой перформанс. А армия импов подрывается на бочке жижи, избавив себя тем самым от мук выслушивания второго куплета. Да, что-то в этом было. Однако я не смог углубиться в эти мысли, потому что наш бесстрашный лидер избрал этот момент, чтобы присоединиться к нам. Все морпехи проснулись в автобусе. Вот какая у меня возникла ассоциация: автобус.

Тихий голосок в задней части моей головы мог бы стать настоящей болью, окажись он в другой части тела. Я вспомнил одну ситуацию времен высшей школы, странно похожую на эту: нас было трое, и все мы были разбужены, сидя на задних рядах автобуса для музыкантов — я был в группе, играл на кларнете.

Мне нравилась одна девочка, которой, так получилось, нравился мой друг. Ее звали Ноэль; его звали Рон. Страшный лентяй. Мы втроем вели приятную беседу, когда наш преподаватель внезапно зашел в задний отсек автобуса. Старик Кроудер. Мы называли его Моллюском Кроудером, потому что он был похож на то, что вытягивают из раковины вместо жемчуга. Он только хотел удостовериться, что у нас не было ничего, что противоречило правилам. Темнота космического корабля, смех троих друзей, прибытие парня с книгой устава — этого для меня было достаточно, чтобы иметь предубеждения к капитану Идальго. Настало время расставить все по местам.

Больше не было мира больших футбольных игр. Теперь свиная шкура покрывала лишь уродливых пинки-демонов, которые не нуждаются в книжке с правилами, чтобы испортить дневное веселье.

Я не мог перестать думать об Арлин и капитане Идальго, о том, что она грозила избавиться от него, если он встанет на пути выполнения миссии. Я никогда не слышал, чтобы она говорила так раньше. Я узнал, насколько она может быть смелой, при первой же нашей встрече.

Тогда она поспорила с Ганни Гофортом, чтобы доказать, что она в достаточной степени «мужчина», чтобы носить свою стрижку. Я узнал, насколько она может быть умной, на Фобосе.

Тогда она оставила свои инициалы на стене для меня, а-ля Арне Сакнуссен из «Путешествия к центру Земли». Так что я знал, за кем иду.

Соединив в человеке ум и смелость, можно получить и патриота, и предателя. Я достаточно изучил историю, чтобы понимать, как трудно бывает иногда различить эти понятия.

Когда твой мир стоит у стены, иногда приходится принимать жесткие решения. Выбор должен быть приоритетным. Пусть и неприятным.

Даже если Идальго окажется придирчивым пустоголовым болваном, он все еще наш командир. Какой бы шанс на успех у нас ни был, миссия лежит на его плечах. Вот факторы, которые сдерживали наш с Арлин динамичный дуэт. Я хотел, чтобы Идальго оказался хорошим парнем. Я не хотел иметь с ним проблем. Я желал, чтобы он оказался человеком, которому я мог бы доверять, компетентным человеком.

Когда я сел, прислонившись спиной к стене, и посмотрел на профиль капитана, дружелюбно разговаривающего с Арлин, мне стало интересно, что бы он сделал, если бы понял, какие у нее мысли по поводу него. Может быть, он пожал бы плечами и вернулся бы к делам.

Человеку, хорошо делающему свою работу, не нужно беспокоиться о тыле, если только там нет предателей. Под его командованием таких не было.

— Нам известно, какие Врата нужно использовать? — спросил Альберт у Идальго.

Я почти ответил. Но нельзя — цепи устава.

Ответил Идальго:

— Если ты помнишь, директор дал нам код доступа и координаты телепортации для определенных Врат.

Он улыбнулся нам с Арлин.

— Вам, героям, предстоит разработать для нас самый лучший маршрут к этим самым Вратам, когда мы приземлимся. Коммандер Тейлор доставит нас так близко, как это по-человечески возможно.

На короткий миг я подумал было, что он называет нас героями с сарказмом. В такие моменты, как этот, у нас с Арлин включалась телепатия. Та же мысль мерцала и в ее глазах. В следующую секунду чувство прошло, — у меня, во всяком случае. Идальго говорил искренне, от всего сердца.

— Вы, парни, — сказал он, и Арлин это пришлось по душе, — ценный груз на «Бове». — Точно так же мы обращались с Джилл на пути в Лос-Анджелес — как к кейсу особого назначения.

— Когда мы прилетим на Фобос, мне понадобятся все сведения, которые вы сможете предоставить.

— Условия изменились, — сказала Арлин.

— Да. Или они могли остаться теми же с момента вашего ухода. Какими бы они ни были, вы знакомы с ситуацией лучше, чем кто-либо из живых людей.

Я был рад, что Арлин принимала участие в дискуссии.

— Перед вашим визитом мы спорили, остался ли еще воздух на разных уровнях.

— Независимо от этого, на нас будут космические скафандры, — ответил Идальго. — Даже если все пойдет по плану, мы не имеем никакого представления, что нас ждет на другой стороне.

— Это миссия веры, — отметил Альберт, и никто не возразил. — Мы должны уверить себя, что находящиеся на той стороне не станут нас убивать. Мы можем только запасти побольше воздуха.

Если мы обнаружим себя под давлением, нам следует приберечь наши запасы воздуха для той стороны Врат.

— Мы будем под давлением, даже если там будет воздух, — пошутила Арлин, напоминая нам про демонов.

— Может быть, и нет, — сказал Альберт. — Демоны могли оставить базу Фобоса.

— Не хочу рушить твоих иллюзий, Альберт, — сказал я. — Но я удивлен, что Арлин не напоминала тебе вот о чем. Независимо от того, что берешь с собой, на другую сторону Врат ты выйдешь голым. Таким образом, ты чертовски прав по поводу веры в доброту инопланетян, находящихся с той стороны.

— Ты прав, — сказала Арлин. — Так было с нами. Но мы останемся в дураках, если не подготовимся. Вдруг обнаружится, что проход сквозь врата не обязательно подразумевает стриптиз?

Моя подруга говорила дельные вещи.

— До сего момента нам улыбалась удача, — сказал Идальго. — Мы знаем, что враг имеет корабли, идущие обратно и дальше между Фобосом и Землей. «Бова» использует систему TACAN, которая дает сигнал, оповещающий пилотов о препятствиях и о дистанции. Может быть, у нас урезан бюджет по части использования энергии, однако мы летим не вслепую.

Я ненавидел летать вслепую.

— Они используют Деймос для чего-нибудь? — спросила Арлин.

— Насколько известно директору и его команде, нет. Вы вдвоем так основательно там все порушили, что они, наверное, все там побросали.

— Молодцы, ребята, — сказал Альберт. Конечно, он смотрел на Арлин, а не на меня.

— Все это время нам везло — мы не столкнулись с врагом, но космос велик, не так ли?

То, как Идальго это сказал, заставило меня заподозрить, что он пытается шутить.

И тут он пошутил!

— Вы знаете, лейтенант Райли рассказал мне анекдот, — начал он. Я заметил, что он был в весьма дружеских отношениях с радарным офицером, но почему бы и нет? Одинаковый ранг сближает, особенно между разными службами. Нечто похожее было у меня с Дженифер, старшиной второго класса. Я редко называл ее по фамилии.

Какова бы ни была причина, было приятно видеть в Идальго человека, даже несмотря на такие вот шутки:

— Как вы думаете, в чем разница между атакой и обороной адских демонов? Сдаетесь? Вы не найдете разницы, потому что даже когда мы гоним их пинками под зад, они все еще остаются захватчиками.

Дисциплина обязывала. Я заставил себя засмеяться. За этот вид службы должны существовать отдельные медали. После того, как Идальго пошутил, он оставил нас одних. Я был целиком настроен возобновить свою песню, полагая, что после таких шуток запросы публики сбавятся.

Но Арлин меня опередила.

— Альберт, — сказала она быстро, — ты нашел какие-нибудь хорошие книги в коробке флота?

— В большинстве своем там старые книги, — сказал он. — Одну из них я прочитал дважды — «Бюрократия» Людвига фон Мизеса. Он писал о той свободе, угрозу которой представляли лишь другие люди. Ему принадлежат слова о том, что капитализм — это хорошо, потому что он «автоматически определяет ценность каждого индивидуума по тому, какую услугу тот способен оказать своему товарищу».

— Недруг социализма, да? — спросила Арлин. Альберт не расслышал игривости в ее голосе.

И поэтому дал прямой ответ:

— Книга была написана во времена Второй Мировой. Автор использует Гитлера и Сталина как создателей двух образцовых моделей социализма в действии.

Арлин была знакома с предметом:

— Они, может быть, и не убили столько же людей, сколько демоны, но вовсе не потому, что не пытались.

Я добавил.

— На гавайской базе я подслушал разговор двух женщин-лаборантов. По их словам, то, что случилось, пойдет только на пользу роду человеческому, потому что истребление миллиардов людей заставит оставшихся в живых бросить свой мелочный эгоизм и объединиться для общественной пользы.

— О Боже! — возмутилась Арлин.

Я заметил, что Альберт при этом даже глазом не моргнул.

— Люди сражаются за разные вещи, — сказал Альберт, пожав плечами. — Мы за одно, они за другое.

— Тоже верно, — согласился я.

— Предлагаю тост, — сказала Арлин. — Жаль только, в стаканах вода.

— У меня кое-что есть, — сказал Альберт. Пока он тянулся в сторону своего тайника (Пол дал ему немного хороших вещей), Арлин перелетела через свою кровать и начала доставать из ящика книги, которые прочитала. Она всегда чувствовала себя очень по-свойски, маневрируя в свободном падении. Я остался лежать.

Когда она вернулась, я признался:

— Жаль, что у них больше нет тех магнитных ботинок, а то могли бы приберечь пару для меня.

— Пилотам самим-то не хватает, — напомнила она мне. — Скажи спасибо еще, что у нас такой маленький экипаж, иначе нам не хватило бы еще и кушеток.

— Конечно! Суровым морпехам не нужна роскошь вроде мест для парковки своих задниц.

И внутренние органы нам тоже не нужны. Просто сложите нас как дрова в автобусе.

— Автобусе?

— Ты знаешь, что я имею в виду. Что у тебя в руке?

— «Сирано де Бержерак», — объявила она, подняв том вверх. — Я не ожидала найти свою любимую пьесу в этом ящике. Поскольку я не обладаю памятью Альберта, я зачитаю вам идеальную для тоста фразу.

Пока она шелестела желтыми страницами, Альберт вернулся, неся продуктовую сумку. И его широкая улыбка намекала на то, что в сумке лежат не только продукты.

— Нашла! — возгласила Арлин. Пока Альберт устраивал для нас приготовления, она продекламировала:

Она прочистила горло и хрипло добавила:

— Покроем космической тьмою наших врагов!

Когда я сделал глоток бургундского, я почувствовал, будто мы — три мушкетера, готовые сражаться с демонским отродьем… в какой бы форме оно ни предстало.