DOOM: Небо в огне

26

Я открыл глаза и увидел нечто ужасное. Пульсирующая стойка стояла надо мной, ее бешенные глаза мигали. Слышался трескающий звук, и я ощутил вкус меди во рту. И затем боковым зрением я уловил, что что-то метнулось за угол. Казалось, это «что-то» кружилось и готово было атаковать.

Затем стойка отодвинулась в сторону, расчистив летающей штуке путь для атаки! Я попытался шевельнуться, но мои конечности были неподвижны. Я попытался закричать о помощи, но мое горло было заморожено. Прямо перед тем, как летающий объект врезался мне в лицо, я увидел… лицо голубого шара. Знакомое дружелюбное лицо. Голубая сфера. Одна из них уже спасала мне жизнь. Сейчас это случилось снова. Если она снова спасет меня, нужно будет перейти на витамины. Жизнь инвалида не для меня.

Голубая сфера обволокла меня, и я снова почувствовал миллион молоточков внутри.

Теперь я мог двигаться, куда захочу. Я сел и увидел капрала Арлин Сандерс.

— С возвращением, — сказала она.

— Не возражаешь, если я накину на себя одежду?

— Нет, сэр, — сказала она.

Неужели это улыбка намечается в уголках ее рта? Я был определенно жив. Команда готова на сто процентов. Что бы Таггарт, Сандерс и Галлатин не делали, пока я лежал здесь, для них это прошло с пользой. У них есть столько всего, чтобы рассказать мне, что формальности нужно просто убрать. Мы так далеко вышли за привычные рамки миссии, что я понял полное значение старой пословицы Гордона Диксона: «Адаптируйся или умри». Сейчас проблема стояла в одном — не давать Флаю, Арлин и Альберту перебивать друг друга, пока они наперебой рассказывали мне о состоянии миссии за обедом. Мать Мария! Что это мы едим? Интересно, что еще мне придется проглотить вместе с этими красными штучками, которые на вкус как очень старые помидоры в уксусе. Флай уверил меня, что они обещали в скором времени улучшить еду. Арлин и Альберт это подтвердили. Если сержант и два капрала так сильно верили в это, что ж, я готов съесть все эти красные штуковины прямо сейчас.

Серьезно, я увлечен их рассказами о том, что они делали, пока я был под бережным уходом того, что Арлин назвала медицинским роботом. Проснуться и стать свидетелем чего-нибудь подобного было бы не лучшей рекомендацией больному.

Едва я успел привыкнуть к медботу, как пришли Сеарс и Роэбак. Мне было приятно, что они были на нашей стороне. Не хотелось бы стрелять в существ, имеющих такую внешность.

— Мы рады, что ваш юнит теперь целый, — сказали они нам. У меня никогда не было таких необычных компаньонов за обедом. Они принесли с собой маленькие пирамидки, сделанные из гелеобразной субстанции. Пирамидки были точно такого же голубого цвета, как те сферы, которые дважды спасли мою жизнь. Арлин предупредила меня, что не нужно есть пищу, не одобренную для потребления людьми. Но ей не следовало волноваться. Хоть я и был лидером команды, это не значило, что я первым пойду на самоубийство. Куда больше мне хотелось пообщаться с нашими новыми инопланетными союзниками.

Медбот не собирался меня покидать, пока не убедится, что я поправился целиком. Пока мы жевали, он выдавал некоторую информацию.

— Вы — особи хомо сапиенс, предрасположенные к военной деятельности.

— Я надеюсь на это, — сказал я.

— Вы относитесь к допаминовому типу.

— Что?

— Это нейротрансмиттер, тесно связанный с любовью к приключениям. У вас имеется много повторений экзона в гене допаминового рецептора. Генетическая связь рецептора D4.

— Подожди минутку, — вмешался Альберт. — Ты хочешь сказать, что желание драть демонам задницы у нас в генетике?

— Да, — сказал медбот.

Арлин хлопнула в ладоши.

— Это уже не тот сопливый робот, что выражался фразами типа: «Это невозможно компьюторить». У этого английский гораздо лучше.

— И никакого колледжа не надо, — усмехнулся Флай.

— Зачем вы это делаете? — спросил медбот.

— Делаем что? — спросила Арлин.

— Называете меня роботом. Я не тостер. Я не видеопроигрыватель. Я не бортовой навигатор.

Арлин приподняла бровь и спросила:

— Тогда что ты?

— Органическая ткань. Основанная на углероде жизнь, такая же, как и вы.

— Как тебя зовут? — спросил я вешалку. Ее ответ не переводился на английский. Я тоже решил попробовать себя в дипломатии. — Не будешь возражать, если мы продолжим называть тебя, мм, медбот?

— Не буду. Это хорошее имя. Пожалуйста, не называйте меня робот.

Сеарс и Роэбак вернули нас обратно к теме.

— Ваш юнит и наш юнит готовы скоро ходить на войну.

Их английский нуждался в доработке, но значение было кристально ясным. Нам не следовало ссориться друг с другом, даже если в наших привычках было раздражаться и выискивать различия.

Сеарс и Роэбак посмотрели друг на друга. Черт побери, до чего же похоже было, будто один из них просто посмотрел в зеркало. Они достигли какого-то согласия и встали из-за стола со словами:

— Мы идем кое-куда. Мы вернемся сюда.

Пока они отсутствовали, существо, катящееся на роликах на одной руке, выходящей из его головы, принесло другую порцию обеда. Эта пища выглядела почти как земная. Блюдо вполне походило на энчиладу.

— Кто попробует это первым? — спросил я.

— Высокое звание имеет свои привилегии, — сказал Флай. Смышленый парень.

Мексиканский спор без победителя. Арлин решила сыграть в героя и взяла первый кусок. Мне хотелось иметь под рукой камеру, чтобы запечатлеть это.

— Это ужасно, — проговорила она, вытворяя со своим лицом такое, что вполне могла бы сойти за одного из пришельцев.

— Дай попробую, — сказал Альберт, доказывая, что между ними двумя настоящая любовь.

Они не держали этого в секрете. Он доказал твердость в своей вере. Его лицо не изменилось вообще, но слова звучали будто бы из очень мощного трансформатора.

— Это ужасно, но как-то знакомо.

— Да, — согласилась Арлин. — У меня тоже название на языке вертится.

— Это не то, чего я ждал, — сказал Флай, еще даже не попробовав. — Это месиво должны были улучшить.

— Точно, это месиво, — согласилась Арлин.

Пока Флай восстанавливал бодрость духа, я попробовал еду. Черт побери, на вкус это точно не энчилада, но привкус сразу же показался мне знакомым.

— Карамба! Не удивительно, что привкус показался знакомым! Это же холиновая солянка!

Самая невкусная штука по эту сторону ада.

— О нет, — простонал Флай. Ведь он отказался есть те красные шарики, потому что решил подождать «настоящей еды».

Когда-то мы использовали холиновую солянку как пищевую добавку. Она была неотъемлемой частью солдатских тренировок. Ребята узнали ее именно поэтому. Я все еще использовал ее, иначе давно бы отправился в отставку. Также этой штукой пользовались бодибилдеры; она была так же хороша для мускул, как ужасна на вкус.

— Интересно, а что на десерт? — сказал Флай с надеждой. Сеарс и Роэбак наконец вернулись. Но ничего съедобного у них с собой не было.

— Мы принесли космические костюмы для вашего юнита, — сказали они.

— Зачем вы принесли нам костюмы? — спросил я, не видя ничего на них похожего. С собой у них была только тонкая коробочка, идеально подходящая для поставки пиццы кинг-сайз со всеми приправами.

— В них вы пойдете на ваш новый корабль, — провозгласили они. Меня интересовало, как я восприму новое инопланетное судно. Я уже побывал на той старой бадье, «Бове».

— Где скафандры? — спросила Арлин.

Один из них открыл ящик. Второй вытащил то, что было похоже на лист пленки для продуктов. И тогда единственное, что мне пришло в голову, было: уж лучше б я оставался в постели.

Никогда бы не подумал, что скажу это об офицере, но я был рад, что Идальго снова с нами. Поначалу он казался типичным придирчивым задоголовым начальником. Теперь же он все больше проявлял себя, как человек. Наверное, если оставить офицера в мире, наполненном инопланетянами и сверхъестественными созданиями, у него просто не останется другого выбора, кроме как стать человеком. Эта база, должно быть, изменила меня как следует: Флай Таггарт, приятель офицера!

С того момента, как мы прошли через радугу, я перестал волноваться об отношении Арлин к Идальго. До этого я беспокоился о том, что буду делать, если парень все таки окажется вторым Вимсом. Несмотря на мои жалобы, я не думал, что смогу остаться в стороне, позволив Арлин избавиться от товарища. Это было бы правильно, даже когда речь идет о таких людях. Конец цивилизации не означает, что можно спокойно фраггить офицеров. В любом случае, это история была в прошлом. Теперь мы были самой настоящей командой.

Когда C&P презентовали нам хай-тековские скафандры, это был тест для способностей Идальго к командованию. Он пролежал на койке довольно долго, за это время случилось много интересностей, но он знал, что мы не были сумасшедшими, когда рассказывали ему обо всем. У каждого из нас был момент, когда мы думали, что двойники решили над нами пошутить. Идальго был командиром. Он должен был решать, нужно ли нам идти весь путь с нашими иноземными товарищами. Мы входили в область, где незнание могло оказаться фатальным. Капитан принял решение, которое в душе приятно каждому из нас. Альберт выбрал правильное слово: «Вера».

Мы просто поверили нашим Гориллам.

Конечно, мы могли все рационализировать. До тех пор, пока мы не вышли за пределы базы, я не верил по-настоящему, что костюмы работают. Мы застегнули их так, будто это были сумки для сэндвичей, и я молился, чтобы они не стали сумками для трупов.

Внутри переходного шлюза мы чувствовали себя смешно. Прозрачный материал был надет на нас, как неудачный костюм для Хэллоуина. Только две части костюма выделялись. Во-первых, шлем: он походил на капюшон и свисал прямо с основного костюма. Во-вторых, пояс: он был как твердый кусок пластмассы.

— А где подача воздуха? — спросила Арлин. C&P сказали, что весь воздух находится в поясе.

— А где двигательная установка, чтобы перемещаться? — спросил я.

Тот же ответ.

— Как насчет коммуникаторов? — захотел узнать Идальго. И снова. Снова тот же ответ.

Только один вопрос заслужил иного ответа.

— Насколько прочен материал? — спросил Альберт.

— Может быть поврежден, — сказали C&P. Никаких ошибок в этом предложении. Это простое предостережение, что какими бы продвинутыми не были эти костюмы, риск все равно не исключается. Как только мы оказались снаружи, костюмы надулись. Внутри них было удобно и прохладно. Со светом не было проблем, даже при том, что отсюда солнце казалось лишь яркой звездочкой. База давала нам весь свет, который был нужен. Если бы мы находились ближе к дому, мы могли бы смотреть прямо на Солнце, не нанося урона глазам. Мы были защищены от всякой космической радиации. Черт, я даже захотел, чтобы старшина второго класса Дженифер Стивен имела одну из таких штуковин в своем шкафчике.

Первой вещью, которую я заметил, было знакомое созвездие. Уверен, созвездия смотрелись отсюда немного по-другому на небе. Моем небе. Небе Флая. Если бы на базе были окна, я бы сам смог убедиться, что мы не так уж далеко от дома, как я думал. Второй вещью, которую я заметил, был корабль, который обещали нам C&P. Он был прямо возле базы, и, надо сказать, это была большая мамочка. Свет с базы четко выделял его, словно прожектор. Мы могли рассмотреть все детали. Черные тени перекрестием лежали на льду. Да, на льду. C&P рассказали нам много интересных вещей. Например, что корабль имел ионовый привод, или что двигатель занимал большую часть места. Но они забыли упомянуть, что весь корабль был заключен в гигантский кусок льда. Голосок внутри головы взял с меня обещание спросить, зачем это надо.

У C&P был с собой какой-то маленький объект с ящиком на одном конце и трубкой на другом. Они объяснили, что это маленькое непонятно что было лазерным резаком. Мы же не несли с собой ничего. Они подошли к ледяному кубу и включили свою мощную игрушку.

Мы были заняты, разбираясь со своими скафандрами. Трудно было поверить, что в этих поясах умещалось столько сжатого воздуха. Когда я выдвинул свою правую руку вперед — это движение можно назвать «ткнуть ножом» — оболочка вокруг предплечья стала твердой.

Скручиванием рук активировались двигатели костюма. Рука вперед — и костюм подается вперед.

Рука назад — костюм назад. Безукоризненно!

Альберт был первым, кто разобрался с костюмом. Он направился к C&P, чтобы помочь им.

Арлин была следующей и также присоединилась к ним. Я же считал, что Сеарс и Роэбак не нуждались в помощи. Все мы думали о поездке, о том, чтобы скорее посмотреть на задание, и о том, чтобы научиться пользоваться этими высококачественными скафандрами. Мы слышали голоса друг друга так же чисто, как если бы снова сидели в «кафетерии». Идальго сказал слово или два, но он не пытался давать C&P советы. Я не видел причин, чтобы идти к ним. Я развернулся и принял дозор, на случай, если покажется космический монстр или что-нибудь в этом роде.

Когда я услышал хлопающий звук, я не сразу понял, что это был шлем Альберта. Я услышал, как Арлин кричит его имя. Возникли обломки, которые заслоняли обзор. А затем я сложил все это вместе: в Альберта ударил лазер.