Дороги среди звезд

Глава 22

Requiem aeternam dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis. Requiestcant in pace. Amen.

В диспетчерской мы никого оставлять не стали, идея разделять наши силы мне по-прежнему не нравилась, а в самом комплексе не осталось никого, кто мог бы повредить аппаратуру связи. Но на всякий случай мы надёжно заблокировали дверь и поставили несколько мин от греха подальше. Сами же начали двигаться вперёд, оставляя на пути ретрансляторы, благо и десантники и архангелы этого добра с собой захватили богато, зная, что тут есть проблемы с переговорами по рации. Связь с орбитой приходилось держать постоянно, индикаторы приёма сигнала на шлемах и самих рациях ещё бесились, так что всякий раз, когда слова японца на Рюгене становилось сложнее разобрать, мы ставили новую неприметную коробочку там, где она вряд ли попадётся кому-то на глаза. Последнее, возможно, было параноидальной предосторожностью, но лучше проявить излишнюю бдительность, чем излишнюю беспечность. Я знал достаточно много трупов, которые были неплохими парнями, прежде чем сказать что-то из серии: «И так сойдёт».

Коридоры посёлка закончились и мы вышли к воротам, ведущим в шахту. В своё время был у кого-то из ребят Савелия проект, по которому её тоже подразумевалось снабжать атмосферой, но мы его дружно зарубили, как не жизнеспособный. Так что здесь был ещё один шлюз, а шахтёрам приходилось работать в скафандрах. Хорошо хоть им не приходилось много напрягаться физически, автоматические добывающие комплексы — великая вещь. Перед шлюзом было ещё несколько трупов, эта картина успела стать нам привычной, даже гражданские не пытались зеленеть лицом при виде мёртвых тел.

— Федя, ты со своими первый на очереди, — кивнул я псионику.

— Есть, — лаконично ответил он.

Шлюзовая камера была средней, но это не повод набиваться туда, как килькам в банку, особенно если впереди ждёт враг, вполне возможно устроивший засаду. Но нам повезло, снаружи никого не оказалось. Следующими пошли десантники из первого взвода, потом я со своей охраной и так далее, пока все не оказались снаружи. В буре была видна куча руды, которая должна была быть перемещена внутрь, а затем отправлена в очередной хитрый агрегат, чтобы превратиться в слитки различных металлов, которые мы гоним на экспорт. Правда сейчас я несколько сомневался, что добыча здесь будет возобновлена. Хотя кто знает, человечество в своё время осваивало безумно глубокие шахты и джунгли полные болезней не смотря на то, что в процессе гибли люди. Возможно и то, с чем мы столкнулись, будет не более, чем препятствием на пути, которое придётся преодолеть чтобы двигаться дальше, вот и всё.

Путь через бурю был не долог, уйдя от ветра, гонящего вулканический пепел, мы ступили под своды шахт, чтобы встать на подъёмник. Спускаться вновь было решено повзводно, на этот раз вперёд пошли бойцы Игорева. Но вновь враг оказался пассивен и архангелы не встретили ни засады, ни сопротивления. Только и проблем, что во время спуска пришлось чаще кидать на стены ретрансляторы.

— Не нравится мне это… — повторил мои мысли в слух Франческо.

— Смахивает на ловушку, но идти всё равно придётся, — кивнул я, — а альтернатива — это разбомбить тут всё с орбиты, при этом похоронив. И затем жить, надеясь, что снизу никакое д@рьмо путь наверх больше не найдёт.

— А это не наш метод.

— Не наш. Идём снова после десантников, — проговорил я и обратился к гражданским: — Кирилл, Наталья, как самочувствие?

— Лучше, — отозвалась женщина, мужчина подтвердил её слова кивком.

Спустившись вниз, мы двинулись вперёд. Шахты, которые разрабатывают автоматические комплексы не оснащаются лампами, наши приборы ночного видения не хотели работать внутри аномалии, так что идти пришлось в свете нашлемных фонарей, которые работали без особых перебоев, лишь иногда мигая. Из-за сбоев всей электроники пришлось даже вспомнить древние времена и тащить с собой бумажную карту тоннелей. Седая древность, зато надёжная, как лом. Атмосфера была так себе, среди нас не было клаустрофобов, но узкие тоннели и прыгающие пятна света отнюдь не добавляли позитива. К счастью, путь до открытой сети пещер прошёл спокойно, лишь на входе мы встретили первое сопротивление. Впереди раздался крик:

— Контакт!

Вслед за ним пришли звуки стрельбы и псионический удар. Я вновь пошатнулся и выругался, а потом начал быстро осматривать окружающих. К моей радости, никто не пытался расстрелять товарищей или кинуть им под ноги гранаты, даже гражданские только упали на колени, но не потеряли сознания. Впереди продолжалась перестрелка. Отвратительное ощущение, когда ты стоишь в туннеле среди товарищей, впереди идёт бой, а тебе не двинуться ни вперёд, ни назад, и ты не видишь, что именно творится. Но всё уже закончилось через пару минут и Федя доложил:

— Встретили что-то вроде заслона из пятнадцати человек, похоже, бывшие охранники. Взять пленных не удалось.

— Жаль, — ответил я. — Ладно, двигаемся дальше.

Выйдя из нашей сети тоннелей, мы попали в чужую, чья карта была уже неполной, но зато сами полости в недрах земли были куда больше. Я осмотрел тела и мы прикинули, куда двигаться. У нас имелись довольно чёткие следы. Безумцев, спустившихся вниз, было довольно много, и они протоптали заметную дорогу, видно — толпа прошла. К тому же определённый оптимизм внушал то, что сам псионический удар был перенесён без потерь, лишь охрана легко ранила двух бойцов, когда те были дезориентированы. Я опасался, что чем мы ближе к источнику всех этих бед, тем сильнее нам будут бить по мозгам. Федя выдвинул предположение:

— Возможно, дело ещё и в нашем количестве, будь группа меньше, эффект на каждого её участника был бы сильнее.

— А что ж тогда всех наверху так накрыло, по-твоему? — спросил Игорев.

— Они не ожидали удара, — внёс предположение я. — Мы были готовы, к тому же успели несколько раз получить по головам до этого и немного притерпелись.

— Может и так, но не стоит снижать бдительности, — проговорил Фома. На этом дискуссия завершилось и мы двинулись к нашей неведомой цели, какой бы она не была.

Следующий заслон мы встретили через полчаса, большая часть пещеры была занята глыбами камня, размерами от человеческой головы до флаера, которые враг использовал, как укрытия. Снова с началом боя случился псионический удар, но никто из нас ему так и не поддался, правда, появились первые трупы. Сразу после удара нас закидали гранатами, взрывы убили пятерых, а от ударной волны с потолка упало ещё несколько глыб. Двое бойцов встречу с ними не пережили. Было довольно погано воевать с врагом, когда у нас самих нет возможности закидывать укрытия гранатами. Свои жизни мы ценили, а возможный обвал потолка энтузиазма не вызывал. Но выручила псионика, под щитами бойцы первой линии расправились с противниками довольно быстро. Жаль, здесь способности одарённых не могли подсказать нам, где враг, «аномалия» сбивала чувствительность. Живых пленников заполучить не удалось и в этот раз, те предпочитали умереть. Один раненый даже умудрился язык себе откусить, когда мы его схватили, не дав ни застрелиться, ни подорваться на гранате. Когда поняли это, спасать его стало поздно.

— Как есть — психи, — заключил Стилавин.

— Хорошо хоть, что не слишком умные, мать их… — буркнул я.

Дальше мы двигались спокойно, хотя и были напряжены донельзя в ожидании новых неприятностей. Все уже успели очень сильно привыкнуть к достижениям технологий, которые позволяли обнаруживать врага, а также к поддержке псиоников, как сенсоров. Но сейчас не работало ни то, ни другое. Нам оставалось лишь надеяться на собственное зрение, потому что даже звуковые датчики брони транслировали в уши белый шум, а из герметичного скафандра тяжеловато услышать бойцов, неподвижно сидящих за камнями в засаде. Хорошо хоть ни на грамотную организацию западни, ни на меткую стрельбу, психов не хватало. Было бы здорово, если бы они ещё свои фонари держали зажжёнными, но увы, какие-то мозги в их головах сохранились.

После очередного поворота, меня позвала Наталья:

— В чём дело? — поинтересовался я.

— Это то, о чём я вам говорила, мы зашли в пещеру искусственного происхождения, — ответила она.

— Знать бы ещё, хорошо это или плохо. Есть мысли о том, как давно тут копали или кто?

— Десятки тысяч лет назад, точнее на глаз не скажу. О том, кто именно, тем более, — немного виновато повела плечами она, будучи до сих пор в наручниках.

— Ясно, — я кивнул. — Ладно, смотрите по сторонам внимательно, если увидите что-то интересное — сообщайте.

Спустя ещё час хода температура в туннелях заметно выросла. Внутри бронекостюмов терморежим обычно регулировался автоматически, но сейчас пришлось вспомнить старые-добрые деньки учёбы и залезть в ручное управление. Новых засад, как ни странно, пока не было. Хотя по логике вещей — следующая должна быть последней. По крайней мере из тех, которые можно организовать силами бывших охранников. Их под землю ушло не так много, а мы ещё и успели подсократить количество несчастных. Бойцам об этом не было нужды напоминать, все и так были в напряжении. И это дало свои плоды, когда на нас, наконец, напали.

— Контакт, — вновь раздался крик от передового дозора, когда мы начали выходить из относительно небольшой пещеры в огромную полость земли, а дозорные продвинулись метров на двести вперёд.

— С@ки! — выругался я, открывая огонь вместе со всеми и тут же убирая палец с курка, когда пришёл новый псионический удар.

Засада была организованна не только силами бывших секьюрити, но и штатских. Пока первые стреляли, вторые повыскакивали из-за камней и бросились в рукопашную на передовой дозор, который мы почти мгновенно потеряли, уж слишком неравны были силы одного отделения и такой толпы. Но свою роль наши бойцы выполнили, предупредив о засаде и дав время занять оборону. А я стрелял, глядя на лица бегущих к нам гражданских под забралами скафандров. Мужик лет сорока с небольшой бородой, молодая девушка, у которой под подбородком виден белый воротничок типичного офисного работника, ещё один мужчина. У всех у них были безумные глаза и что-то увесистое в руках и всех их мы убивали выстрелами в голову, не давая связать нас ближним боем и помешать вести огонь по противникам, вооружённым огнестрелом. Поганая ситуация. Лично убивал не раз и не два, но не гражданских, тем более не своих. Счёт к неведомой дряни, к которой мы идём, вырос и вырос заметно, во мне поднялась волна чёрной злобы, которую не сбил даже новый псионический удар. Похоже подобные чувства испытывал не я один, по крайней мере огонь нашего сводного подразделения ослаб не более, чем на половину. Когда в пятнах света фонарей безумцы почти до нас добежали, несколько бойцов из группы А ударили из огнемётов, сжигая людей. Те хотя бы умерли без криков, хотя сомневаюсь, что дело в том, что горючая смесь с окислителем даёт такую бешеную температуру, что никто рта раскрыть не успел, ведь и до этого ни один из безумцев не кричал. Да и услышали бы мы хоть что-то под рёв огня в разреженной атмосфере из вулканических газов? Впрочем в любом случае выглядело это жутко. Потом пришлось перебежками от камня к камню обойти пламя, оно было слишком ярким, через него с большим трудом угадывались дульные вспышки на оружии наших врагов, зато мы были уж слишком заметны. Но всё заканчивается, закончилось и это.

— Доклад! — гаркнул я в микрофон шлема, когда убедился, что последний враг мёртв.

Когда командиры взводов отчитались, выяснилось, что мы потеряли два десятка и пятнадцать человек ранеными. Тела пришлось оставить здесь, сами же мы двинулись вперёд, неся подстреленных бойцов из тех, кто не мог идти самостоятельно. Спустя пару минут нас настиг ещё один удар, а ещё через десять он повторился снова. Внезапно в наушнике раздался голос Миятзаки:

— Приём, говорит Рюген, как слышно?

— Слышу громко и ясно, — ответил я. — Что-то случилось? Вроде новый ретранслятор ставить рано.

— Буря ослабевает, — ответил японец.

— Не удивительно, нас тут постоянно псионикой долбит. На сколько она уменьшилась?

— Да уже почти на четверть, — ответил капитан Рюгена.

— Понял, — сказал я в микрофон и обратился к бойцам: — Парни, буря на поверхности слабеет, это значит, следующие удары могут быть более чувствительны, готовьтесь. А ещё это значит, что та дрянь, по чью душу мы идём, нас боится! И мы заставим её за всё ответить.

Мои слова были очевидны, ничего особо нового я не открыл, но тем не менее немного подняли боевой дух после учинённой нами резни. Не много есть более приятных новостей, чем страх врага. Тот кто боится уже на половину проиграл, тот кто верит в победу уже на половину победил. Эти слова всем вдалбливают уже в учебке и они становятся чем-то вроде мантры для новобранцев. Страх не уходит от них совсем, но уже не вызывает панику и дрожание коленей, а превращается в рациональное опасение за свою жизнь, заставляющее быть осмотрительней и не делать глупостей. Ну и ладони заставляет потеть из-за адреналина, куда ж без этого раздражающего ощущения под бронеперчатками.

Протоптанная дорога привела нас в ещё несколько пещер, а затем мы увидели перед собой выломанную дверь с остатками каких-то ржавых конструкций перед ней. Я отдал приказ:

— Слава, давай со своим взводом на разведку.

— Есть, — козырнул Игорев и двинулся с бойцами вперёд. Через несколько минут пришёл его доклад: — Перед дверью похоже остатки турелей или чего-то подобного. Затем шлюз и бункер. Старый, местами повреждённый, на стенах видны выбоины, похоже когда-то давно здесь стреляли. Признаков врага нет, даже следы людей обрываются перед дверью. Похоже они тут просто топтались, а потом пошли встречать нас. Только две пары сапог прошли вперёд, а потом вернулись, судя по потревоженной пыли.

— Принял. Продвигайтесь вперёд, мы идём за вами.

Подземное поселение и правда оказалось необитаемым и похоже когда-то давно подверглось нападению. Что именно здесь произошло — не ясно, но на полу встречались скелеты гуманоидов в броне, почти развалившейся от времени, а также в ошмётках ткани, которые рассыпались от прикосновения. И я, кажется, понял, с какой именно дрянью мы столкнулись. Ан’‎кол как-то рассказывал мне, что в местах гибели большого количество псиоников и упокоения их останков порой происходят странные вещи, причём эльдри не оценил шутку про бабушкины сказки. Сейчас мы, похоже, имели частный случай данного феномена, что-то залез в вырезанное поселение и потревожил его покой. Результат, так сказать, налицо, и нет того, кого можно было убить, отомстив за посёлок вахтовиков, правда, есть вариант сжечь тут всё к чёртовой матери, со слов ушастого, это обычно помогает. Я снова заговорил сразу со всеми подчинёнными, которые пережили уже кучу псионических ударов:

— Так, парни, мы тут похоже наткнулись на кладбище псиоников, которое кто-то потревожил. Такая дрянь порой случается. Осматриваем все помещения, ничего не пропускаем. А потом сожжём здесь всё к ё@аной матери из огнемётов.

— Это сработает? — раздался на волне голос Кирилла.

— Обычно срабатывает, — буркнул я. — А теперь за дело. И главное — ничего никому не заначивать, а желательно вообще не касаться вещей, если не хотите пополнить ряды психов.

Началась работа, которая уже была в чём-то привычной для группы А, и десантники от них не сильно отставали. Наталья ляпнула что-то про изучение ксенорасы, но я её заткнул. Мне хватило бойни в пещере, и я не хотел повторения этого кровавого аттракциона. Какую бы хренотень это кладбище не порождало в имматериуме, но мы уничтожим её материальную составляющую. А как известно, если нет предмета, то нет и тени от него, исключения редки. Мне тоже хотелось бы изучить здесь всё, возможно обрести какие-то новые технологии, если не все их образцы и носители информации развалились, было любопытно узнать, кто здесь и кого убил, а главное почему… Но шло бы оно по известному адресу раз и навсегда. Есть риск разумный, есть риск излишний. Сейчас каждый удар псионикой всё слабее предыдущего, или нам уже просто так кажется, но если оставить всё как есть, то ситуация может поменяться. Даже то, что мы перебили безумцев, которые повредились рассудком от аномалии, может внести свою лепту в будущий звездец. Так что пусть своё слово скажет огонь. Выжжем тут всё, завалим вход в искусственные пещеры навсегда, а потом начнём разработку на Пятёрке в каком-нибудь новом месте, желательно в противоположной части луны. Большую часть данных же засекретим.

С работой бойцы справились быстро: все тела вскоре были учтены, а потом были составлены маршруты для групп огнемётчиков, чтобы они смогли охватить своим внимание каждое тело от взрослых особей, до детей, и предположительно домашних животных. Когда началась зачистка, я начал слышать вой в ушах, который то повышался, то понижался. Скривившись, я глянул на бойцов рядом с собой:

— Тоже слышите?

— Ага. Погань!

Но с каждым сожженным телом вой слабел, пока не упал до громкости комариного писка, а потом не заткнулся вовсе. Подумав, я решил не мелочиться и после того, как огонь догорел, мы заминировали поселение, выставив аналоговый таймер. Прах к праху и положить с прибором, кто там кого загнал в эту нору, как крыс, а потом уничтожил под корень. Мертвецам место на том свете, и они уж точно не должны вредить живым. Для полноты картины я даже обратился к Фоме с просьбой прочитать заупокойную, на что тот ответил:

— Так я же не священник. Тут сан нужен.

— Ну ничего, лучше у нас здесь всё равно нет. Да и на Дли, по-моему, тоже… Были бы служители какого-то культа или религии, мне бы доложили. Ты хоть молитвы знаешь?

— Да, знаю… Ладно, хуже не должно быть, — проговорил он и начал, сложив руки в молитвенном жесте: — Requiem aeternam dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis. Requiestcant in pace. Amen.

— И это всё? — спросил я через десяток секунд после того, как итальянец замолчал.

— А ты тут часовое славословие хотел? Что помнил, то и сказал.

— На нормальном-то языке что это значит?

— Вечный покой даруй им, Господи, и да сияет им свет вечный. Да почивают в мире. Аминь.

— А-а-а-а… Ну, вроде, нормально, а главное по делу. Ладно, надо двигать.

Не знаю, кем были убитые здесь, но надеюсь, они и правда окончательно упокоились. Когда мы уже вышли из искусственных пещер, земля под нашими ногами дрогнула. Хронометр на дисплее шлема вновь заработал, хотя и был сбит на ноль часов и ноль минут, и когда мы сожгли последние останки, по времени всё сходилось с таймером. Прах к праху, пепел к пеплу. Поднявшись на поверхность, я озадачил капитана Рюгена доставкой взрывчатки, а Кирилла — помощью бойцам в её установке, чтобы надёжно похоронить вход в пещеры ксеносов, а сам собрал псиоников в отдельной комнате для разговора, который начался со слов:

— Надеюсь, все поняли, что мы тут открыли?

— Феномен неупокоенных душ? — Игорев закинул пробный шар.

— О таких феноменах я и так знал от эльдри, редко бывают исчезающими, но, к сожалению, имеют место быть. Хорошо хоть массовая гибель одарённых редкость. Ещё варианты?

— Воздействие псионики на электронику, — проговорил Хирохито Кава, один из двух одарённых с Рюгена, которые вели десант.

— Именно, — кивнул я. — Раньше такого как раз не случалось, я даже и не слышал, чтобы старшие расы применяли подобное. Но мы столкнулись с этой дрянью, ощутили на себе в психическом спектре и, с высокой вероятностью, можем повторить. Так что все, кто был здесь, дают подписки о неразглашении, а также обычные бойцы получают психоблоки — от греха подальше. Ну и поздравляю, все теперь переходят в группу А.

— Не много ли ажиотажа? — поинтересовался Федя. — Возможность повлиять на электронику это, конечно, здорово, но всё же…

— Ну, во-первых, это был в общем-то побочный эффект, я сомневаюсь, что подобное действие тратит много сил. Склонен полагать, что основная часть энергии шла на бурю в атмосфере и удары по нашим разумам. А, во-вторых, нас за такое могут с дерьмом съесть. Возможность выбить тонкую электронику на земле — это ещё куда не шло, но для авиации и в космосе — разговор совершенно другой, подобное может перевернуть исход почти любого сражения, — проговорил я. — Даже если эффект нельзя никак направить только на врага, защитив свои силы. Просто тот, кто готов к подобному повороту событий, получит огромное преимущество. Если направленное применение или экранирование возможно, то можно считать, что мы узнали о принципиальной возможности создать чудо-оружие на уровне ядерной бомбы в двадцатом веке.

— И лежит она под задницами правителей человечества, — проговорил Фома. — Псионики в людских государствах держатся в ежовых рукавицах и не сопротивляются, потому что бесполезно, обычные люди слишком сильны технологиями против одиночек. Но вот если они получат возможность отключать электронику в целых городских районах, то ситуация может и поменяться.

— При худшем раскладе — это возможность отбросить цивилизацию в сторону восемнадцатого века, — подпёр подбородок кулаком Стилавин.

— Это если мы вообще сможем повторить эффект аномалии, который ощутили, — кивнул я. — Но да. И если об этом кто-то узнает, то я сомневаюсь, что их вообще будет интересовать, получилось у нас или нет.

После моих слов все мрачно кивнули, понимая, что за такие знания убивают. Так что нас ждёт высочайший режим секретности по проекту и эксперименты — другого пути нет. О таком «оружии» лучше никому не знать, но при этом никто из нас не готов отказываться от джокера в рукаве, который можно кинуть на стол, если другого выбора не будет и речь пойдёт о выживании.