Дойти до ада

18

Чтобы не искушать судьбу, Климов прижался к стене и осторожно завернул за угол, потом метнулся за сарайчик, спрятался за голубятню.

Из аптеки вышли трое, вытащили на крыльцо служебного входа два тяжелых сейфа. Один из них, довольно потирая руки, исчез в дверях и вскоре появился вместе с Чистым. Тот выдернул антенну портативной рации, что-то сказал, и через несколько минут во двор аптеки въехал черный «рафик». Из него выскочил водитель, открыл заднюю дверцу и стал помогать загружать сейфы. Пока проходила погрузка, у Климова родился дерзкий план. Аптека располагалась на первом этаже трехэтажной «хрущобы», занимала весь подъезд, а второй и третий этажи, судя по разнообразным занавескам и горшкам с цветами на окнах, занимали жильцы. Они входили в дом через второй подъезд. В него и нырнул Климов, воспользовавшись затянувшейся погрузкой сейфов. Прислушался. Все тихо. Бесшумно — через две ступени — взбежал наверх. Климов определил квартиру, окна которой выходили во двор. Приник к двери: ни голоса, ни шума. Достал свой ключ-универсал и отомкнул замок. Дверь слегка скрипнула и медленно открылась. Захлопнув за собой дверь, Климов заглянул на кухню, в ванную и в туалет, нигде никого не было, открыл дверь в комнату, прошел к окну: все верно — из окна был виден двор.

Квартирка — то, что надо. Софа, телевизор, ковер на полу. Раскрытый платяной шкаф. Выдвинутые ящики стола. Следы поспешных сборов.

Раздернув занавеси, Климов сдвинул в угол стола газеты, книги, лампу, встал на стол и выглянул в форточку. Погрузка закончилась, водитель запер дверцу, сел в кабину, рядом с ним умостился один из «бойцов», и «рафик» задним ходом выехал на улицу.

На крыльце остались Чистый и его подручные. Неспешно закурили.

Теперь Климову нужно было торопиться. Он спрыгнул со стола, проверил, есть ли свет: включил настольную лампу, подошел к телевизору и включил его, заранее прибавив громкости. Сразу же всю комнату заполнили мужские голоса. Депутаты ратовали за сирый, обездоленный, униженный русский народ. Все подтвердилось окончательно. Никаких тревог и катастроф на атомных электростанциях. А Климов еще втайне сомневался, верно ли он действует в условиях «эвакуации». Нет, никакой опыт не проходит даром. Предвосхищение — плод опыта и чувств. И он сейчас предвосхищал события. Предвидел их и сам ими управлял.

В дверь постучали требовательно, нагло:

— Эй, кто там?

Климов, притворившись в стельку пьяным, сбросив кепку на пол, рывком распахнул дверь.

— Ка-кая бля-я-дь?

Перед ним стояли двое. Как он и ожидал. Чистый, конечно же, сам не поднялся. Курит внизу. Но это даже лучше.

Климов пьяно шатнулся и свалился, увлекая за собой «бойца» по кличке Кент. Рванувшийся было к ним второй «десантник» потерял точку опоры и с размаху выбил себе зубы о чужой приклад. Взревел от боли и внезапно умолк.

Никогда не обижайте пьяных, никогда.

Климов держал на мушке пустоглазого Кента, который от неожиданности потерял дар речи.

— Ну, ты чего в распятие-то впал? Чего задумался? — на воровском жаргоне спросил Климов. — Грызи землю! — Он сделал вид, что вскидывает автомат, и Кент мигом лег на брюхо. Удар в висок был для него приказом. Он пополз.

— Кто внизу с Чистым?

— Он один.

Кент шевельнулся, попытался поднять голову и сплюнуть. Второй удар лишил его сознания.

Климов затащил его обмякшее, бесчувственное тело в квартиру. Беззубого «десантника» он отволок за ноги на кухню. Спи, не кашляй.

В холодильнике Климов нашел кусочек льда, в аптечке нашатырный спирт и привел в чувство Кента. Впервые рассмотрел его внимательнее. Злобная ухмылочка садиста, казалось, навсегда застыла на его губах. Нос, как у боксеров, переломан. Сразу было видно, что он ненавидит все вокруг и всегда готов к отмщению и зверству.

— Расхомутаешься — пришью, — как можно внятнее, но тихо сказал Климов. — Вставай на погоны, базлай в ширинку, — он указал на форточку и вырвал из розетки штепсель. Звук пропал, и телевизор отключился.

— Че базлать? — тоже негромко спросил Кент и встал на ноги.

— Кричи: «Могильщик здесь!»

У Кента перекосило рот. Он, кажется, впервые посмотрел на Климова осознанно, в упор и тотчас закивал.

— Да, да… Я понял.

— Вот и хорошо. Люблю послушных.

Кент подошел к окну, двумя руками уперся в подоконник и… Реакция Климова была незамедлительной, он не дал ему сделать рывок, сильно ударив. Кент осел, свалился на пол.

— Не могу…

Второй удар заставил его встать.

— И чтоб без кипиша…

— Все, все… — У Кента уже дрожали руки. — Я зову.

— Я слушаю, — спокойно сказал Климов.

Проорав положенную фразу, Кент безвольно свалился на ковер, которым в комнате был застлан пол, и горько заблажил:

— Уроет меня Чистый…

Климов оборвал его вопли одним ударом. Подействовало, как сильное снотворное.

Автоматы Кента и его кореша он зашвырнул под ванну. Пошире раскрыл дверь: входите, будем рады. Затем выхватил из ножен Кента клинок, положил его на шкаф, стоявший у софы, снял с его пояса гранату, сунул в куртку. Как только послышался скрип внизу, Климов бесшумно повалился на ковер, нелепо раскинув руки. Мертвее мертвого.

Теперь бы только Кент не очнулся, да его дружок на кухне. Легкий шорох известил о госте. Наверняка обескуражен бессознательным видом своих «бойцов». Сейчас он постарается узнать, где лежит третий. Почти неслышный, легкий, мягкий шелест. Проверил туалет, заглянул в ванную, скользнул на кухню. Идет назад. Уже смелее, раскованней. Климов расслабился. Представил себя в озере, потом — лежащим на воде, затем… вобрал в себя покой горного озера, сам превратился в воду… в воду, отражающую свет и все на свете.

Ни боли, ни злобы — покой.

Легкий сквозняк взъерошил его волосы. Потом на лоб легла пушинка — его били. Может, Чистый, может, кто другой. Пинали труп. Пытались высечь искру жизни — смертельный стон, гибельный вздох или крик.

Климов молчал. Не издавал ни звука. Вода не слышит слов, не знает боли. Она лишь отражает… отражает все. Он даже не сглотнул натекающую в рот кровь, лежал пластом.

Его перевернули на спину, небрежно распахнули куртку, и — Климов раскрыл глаза, разинул рот.

Счастливый и довольный, как придурок.

— И-хи-хи!

Его безумный хохот и сведенные к носу зрачки ошеломили Чистого, и Климов кошкой вскочил на ноги, выбил пистолет и сплюнул кровь.

— Хий-я!

Мысли его были четкими, мозг ясен. Безумие и хохот прекратились. Улетучились, как пар. Он стал самим собой. Чистый ошалел.

— Ухечу, зухер!

Особо опасен при задержании, вспомнилось Климову. Очень опасен! Его широкий, с разворотом и ударом ноги выпад был ужасен, но Климов юркнул, заскользил стремительно змеей, ударил Чистого в пах, в молниеносном развороте отбил ему плечо, нырнул, присел.

Пока был за спиной Чистого, два раза мог подсечь, но лишь захлопнул дверь.

Неожиданный сокрушительный удар убил бы Климова на месте, если бы он вовремя не сел на шпагат. Перекатился и подсек в подкате Чистого. Он сразу понял, что такого бить в живот — пустое дело. Легче вышибать из стен кирпич.

С бешеной резкостью Чистый спружинил, выхватил финку. Его глаза неистово горели.

Климов закружил. Ни злости, ни обиды. Раз-раз! Блок-блок. Еще. Хлыст.

— Ий-я-а!

Климов поймал в блоке руку Чистого, дернул и переломил в суставе.

Финка из рессорной стали отлетела в угол.

Глаза Чистого налились кровью, он заорал и зажевал свой крик губами.

— Пад-ла…

Второй удар лишил его сознания.

Климов не заметил, как очнулся Кент. Должно быть, вопль Чистого подействовал на нервы, да и финка валялась у него в ногах. Грех было не воспользоваться такой удачей. Он бесшумно вскочил на ноги, но тоненький листок местной «районки» с шелестом свалился на ковер. Климов, спасаясь от смертельного удара ножом, упал на распластанного на полу Чистого, рванулся вбок, перекатился на лопатки, стукнулся плечом о ножку стула. Стремительно поднявшись, он левой рукой, как ломом, саданул по ребрам Кента, финка выскользнула у того из рук.

Профессиональная внимательность и на этот раз выручила Климова.

Чистый, на которого сначала рухнул Климов, а потом свалился Кент, хрипло застонал, стал подниматься…

Климов схватил стоявшую на столе лампу, собираясь обрушить ее на голову Чистого, но в это мгновение заметил, что поднявшийся Кент сделал шаг к двери, и с размаху запустил в него настольной лампой. Не дал уйти, позвать на помощь.

— Хочешь слинять? А как же Чистый?

Кент с ненавистью посмотрел на Климова:

— Не твое дело.

Стекло разбившейся лампы изрядно посекло его лицо, особенно правую щеку. Глаза под каской выдавали зверя.

Климов дал возможность Чистому сесть на пол. Пусть послушает, посмотрит на дружка своего, бойца, телохранителя. Оценит преданность и верность.

Климов улыбнулся. Психологически он победил. И знал наверняка, что произойдет через пять-десять секунд.

— Уссался, гребень? Моча по голеням течет? Очко жим-жим?

Климов подзадоривал, дразнил, бил Кента по нервам, по чувствительному воровскому самолюбию, одновременно следил за реакцией Чистого, и тот подал свой голос: — Завалю, падла!

И секущий взмах руки подтвердил слова главаря, метко брошенная финка попала точно в сонную артерию Кента, из горла хлестнула кровь. Чистый, сидевший на полу и нянчивший свою изломанную руку, в приступе бешенства «взял» Кента «под красный воротник». Пустил в расход.