Драконий жребий

Глава двадцать третья, в которой просят научить целоваться, и не только это

В поисках компании для пьянки и того, чем, собственно, напиваться, ходить далеко не нужно было — самым разумной показалась мысль взять с собой Шада и Варшу, а за помощью обратиться к Рамону. Уж если табак с трубкой достать мог, то какое-то количество бутылок вина — или оно тут в бочках? — не превратится в непосильную задачу. Что же до платы… Сегодня я была готова хоть скальп с себя снять и торжественно вручить Бусине, лишь бы он исполнил моё желание.

Когда я высказала желание Шаду, тот долго молчал. Напряжённо так молчал, о чём-то усиленно размышляя, но про дурную затею, как когда я сунулась в лабораторию Рюдзина, ничего не сказал. Только глубоко вздохнул, взял меня за руку и повёл к Рамону и Варше.

Для начала, чтобы устроить попойку, требовалось вернуться в Корбеник. С этим проблем не возникло — я сама на совете сказала, что вернусь туда. И этого оказалось вполне достаточно, чтобы покинуть Незримую крепость. На совете мне делать больше нечего, да и не особо хотелось. Мало ли, какие ещё неприятные подробности раскроются, а как отыскать великого чародея я уже знала. Даже если Нерис обманет, сама рискну и обращусь к Ананте.

Когда я, запинаясь и глотая слёзы, пересказала троице друзей всё случившееся, они многозначительно переглянулись, взяли меня под руки и поволокли — сначала вверх по спиральной лестнице, потом уже по знакомой дороге до грота с Дверьми. И всё это — под незатейливые разговоры, отвлечённые и лёгкие, аки едва различимые облачка на вымытом грозой небе. Судя по всему, пока мы слонялись под землёй, прошёл сильный ливень, дышать стало в разы легче, а вот идти по размытой дороге и скользким каменным ступеням — уже не очень.

Но я не сильно заостряла внимание на чём-то. Смеялась с Варшей, ехидничала в ответ на подколки Рамона и бесконечно цеплялась за Шада. Его это поначалу смущало, однако в какой-то момент он крепче перехватил мою ладонь и уже не отпускал.

О совете и драконах никто не говорил, и я была благодарна за это.

— И тут, значит, стражник отходит за угол, чтобы приспустить штаны и спокойно… того, — Рамон выразительно пошевелил бровями. — А Шад, недолго думая, прыгает и кусает его прямо за… и когтями прошёлся, чтоб точно обезвредить…

— Не было такого! — возмутился Шад и дёрнул ушами. — Врёшь ты всё!

Как бы мне ни было жалко друга, я прыснула.

— Я предложил их усыпить, подлив в котёл снадобье, — зафыркал мой телохранитель. — А ты… это ты!..

— А я что? Хочешь сказать, это я прыгал на стражника и кусал его за причинные места? — насмешливо сощурился Бусина.

— Ты сказал это сделать! Я же не знал, что это… так неприятно для людей. И неприлично.

Шад сморщил нос точно так, как делал это в кошачьем обличье, и мне стало ещё смешнее.

За весёлыми историями я не заметила, как мы очутились в коридорах Корбеника. И шли прямиком в комнату Рамона, увидеть которую до этого я и не мечтала. Рамон отказывался приглашать к себе, ссылаясь на то, что не любит посторонних в своём жилище, но сегодня, видимо, он сделал исключение. По такому-то поводу!..

Комната оказалась под стать Бусине, вернее, его причёске — такая же цветастая, увешанная всевозможным барахлом, свисающим с потолка, шкафов, люстры, перекинутых от стены до стены верёвок. Чем-то походило на эзотерический магазинчик, в котором я подрабатывала после школы, да и пахло похоже — воздух казался густым из-за впитанных мебелью и другими тканями благовоний.

В центре располагался утопленный в пол п-образный диван с кучей подушек и стоявший около низенький столик. Рамон вежливо пригласил дам — то есть меня и Варшу — располагаться, пока они с Шадом будут ухаживать за нами. Два раза повторять не потребовалось — я с радостью уселась на подушки, подобрав ноги под себя, и положила голову на плечо устроившейся рядом подруги.

— А может, поставишь кальян, как в прошлый раз? — предложила Варша, пока Шад усиленно хлопал дверцами шкафов в поисках бокалов и вина, а Рамон доставал из углов дополнительные подушки.

Затаив дыхание в предвкушении, я наблюдала за тем, как Бусина извлёк на свет и установил рядом с диваном кальян — не сильно отличавшийся от тех, что мы курили с подругами. Разве что более вычурно украшенный, с цветным стеклом и оплетённой нитью трубкой.

— А что за прошлый раз? — слюбопытничала я.

— А это тебе знать не обязательно, — цыкнул Рамон и щёлкнул пальцами, призывая маленький огонёк.

Подобному я уже не удивлялась, но перевела взгляд с него на Варшу, и сделала такой вид, будто мне всё-всё про них ясно. Друзья ни капельки не смутились.

— Плохие новости, — тяжело вздохнул Шад, подходя ближе. — Вина осталось немного.

Из практически пустой бутылки он вылил всё, что оставалось, в единственный найденный бокал и протянул мне. Я сделала пару глотков и передала Варше.

Вино было тягучим, чуточку кислым, но в основном — невообразимо сладким. Такое изредка делала бабушка, и с магазинным, даже очень хорошим, его невозможно сравнить. Кольнувшая сердце ностальгия заставила меня шмыгнуть носом и вновь устроиться на плече подруги — слишком уютным и тёплым, чтобы пользоваться бездушными подушками. Благо, Варша не возражала.

— Значит, пойдём опустошать хранилище, — закончив с кальяном, воскликнул Рамон и, выдохнув на пробу несколько клубов дыма, передал трубку мне.

— Без разрешения Триши? — сощурился Шад.

— А она не узнает, — пожал плечами Бусина и, хлопнув по коленкам, поднялся. — Идём?

— И как учитель тебя только терпит…

— А он тоже не знает.

— То есть… — Шад приложил ладонь ко лбу и многострадально скривился. — То есть, по-твоему, воровать у своего сюзерена — в порядке вещей? Тебе твой кодекс чести не мешает?

— Давай учтём, что кодекс людской чести ко мне не применим, — хохотнул Рамон и, открыв дверь перед Шадом, сделал приглашающий жест рукой. — Прошу, мяуньор.

— Ты зубы не заговаривай, я тебя давно знаю, — пригрозил пальцем Шад. — Мне тогда интересно знать, как же звучала заключённая вами сделка…

— А что мне за это будет?..

Они скрылись за дверью. Какое-то время отголоски бурного обсуждения ещё доносились, но вскоре сделалось тихо.

Я приложила кальянную трубку к губам и затянулась. Куда лучше, чем просто трубка, но всё-таки от обычных сигарет сейчас тоже не отказалась. Даже зная, насколько это вредно.

Дым врывался в лёгкие, наполнял их, щекотал завихрениями и вырывался наружу, унося с собой кусочки болезненных эмоций. Размеренные вдохи и выдохи помогали замедлиться, расслабиться, перестать дёргаться и тревожиться. Откинувшись на спинку диванчика, я запрокинула голову и уставилась в потолок, откуда свисали похожие на ловцы снов украшения, нитки с бусинами, кулоны, фигурки, сушёные травы…

Разглядывать можно бесконечно.

Варша мягко взяла из моей руки трубку, затянулась тоже. Чуть погодя — устроилась удобнее, положив голову мне на колени.

— Ты ведь дева горы Вэн, — посмотрев на подругу, не спросила — заявила я. — Что это значит?

— Говорят, — она выдохнула дым в сторону и протянула мне бокал, — первой девой стала девочка, которую принесли в жертву, когда случилась засуха. Но боги были милостивы к ней и сделали святой. С тех пор раз в год жители тех земель поднимаются в святилище на горе и приносят новую жертву. Я — потомок той святой.

Я вздрогнула.

— А жертву… человеческую?

— Когда случается засуха, — уклончиво ответила Варша, не став уточнять, как часто это бывает.

— Так ты — покровительница тех земель?

— Стала ей, когда мама умерла.

— Это… тяжело?

— Когда как, — честно призналась подруга. — Хочешь что-то понять?

— Хочу увидеть, каков этот мир. Не только драконов. Есть же… не только они. Не только их совет. В мире же никто не знает про хранителей, про порядок, про Грань, в конце-то концов.

Меня раздражало, что кроме всей этой мишуры с Гранью, порядками и драконами я толком ничего и не видела. Немного — город вокруг дворца Ананты, немного — праздник и всевозможных духов, немного — обычную жизнь в Корбенике. Но какие в этом мире человеческие города, каков этот мир по другую сторону от хранителей?

Было бы проще, очнись я не во дворце Ананты, а где-то там, среди людей и обычных, не связанных с драконами духов?

— Не все, — усмехнулась Варша. — Далеко не все духи знают про драконов и то, что они защищают Грань. Многие не замечают изнанку мира. Про людей и говорить нечего — лишь редкие волшебники удостоены чести быть представленными совету.

— А у меня знакомство с миром с этой изнанки и началось, — вздохнула я и вновь уставилась в потолок.

Она поднялась, какое-то время пошуршала подушками, а потом аккуратно потянула меня к себе. Я не стала сопротивляться — объятия подруги оказались уютными и умиротворяющими. Конечно, от жутких драконов она меня не защитит, но сейчас… сейчас это не так уж и важно. Она была рядом, разговаривала со мной и готова утешать, сколько угодно.

— Варша, — слабым голосом позвала её, ткнувшись куда-то в ключицу. Пахло нагретым солнцем песком, чем-то дымным и железным.

— Да? — с читаемой по тону улыбкой отозвалась она.

— А в вашем мире какие отношения у духов и людей? Могут ли они… быть вместе?

Варша не отвечала какое-то время.

— Иногда встречаются полукровки, поэтому… Прости, но я не многое знаю. Есть сказки и легенды, но конец у них не всегда счастливый. Даже, сказала бы, всегда не счастливый.

Я тихо вздохнула.

— Но ты и не человек, — напомнила подруга. — Разве не так? А отец… отец очень любил матушку. Настолько, что долгое время не хотел заводить с ней дитя. Это она… настояла. У духов и драконов больше общего. Одна суть — магия.

— Спасибо, — я крепче прижалась к ней. — И извини.

— За что? — рассмеялась Варша.

— Напомнила тебе про маму, прицепилась с вопросами…

— Я не делаю из этого тайну, — фыркнула она и ущипнула меня за плечо.

Возмущённо подняв голову, я увидела, что Варша протягивает кальянную трубку и бокал с остатками вина. В том, чтобы забыться хотя бы на вечер, нет ничего плохого.

— Надо бы от украшений избавиться, — со смешком заметила подруга. — И волосы переплести. Повернись-ка, помогу.

Я послушно повернулась, подставившись под умелые руки Варши. Первым она сняла монисто, следом — пояс, потом настал черёд заколок в волосах. Стоило расплести причёску, голова сделалась лёгкой-лёгкой, поэтому к моменту, когда подруга расчесала пряди пальцами и собрала подобие свободной косы, меня настолько разморило, что я вновь устроилась на её плече. Кальянную трубку мы неторопливо передавали из рук в руки, не особо задумываясь, куда пропали мальчишки.

И без вина было хорошо.

Впрочем, данная мысль быстро опроверглась, когда Шад с Рамоном всё-таки вернулись — в компании нескольких запылённых бутылок явно не абы какого вина и деревянных кружек. Ко всему прочему, Бусина тащил накрытую полотенцем корзинку — не обошлось без абордажа кухни.

Варша бережно переложила меня на плечо севшего рядом Шада, а сама принялась помогать Рамону накрывать на стол и разливать вино. Даже если бы очень хотела, я не нашла бы в себе силы подорваться и суетиться вместе с ними, да и Шад очень уж приятно гладил меня по волосам, чтобы куда-то вставать.

От первой бутылки, распитой на троих, потому что Шад не участвовал, сделалось легко-легко. На второй я полезла к Шаду, вынуждая его краснеть, бледнеть и стоически выдерживать всяческие выходки пьяной уставшей женщины.

— Пей! — настояла я, пихнув Шаду кружку. — Пей давай, это приказ.

Он сощурился. Отворачиваться не стал, как и возмущаться или мотать головой. Сидел, глядел на меня и тонко, едва различимо улыбался.

— То есть приказывать, — резонно заметил мой телохранитель, — когда надо что-то сделать, ты не будешь, а как выпить — сразу да?

Пристыженная, я прикусила язык и попыталась убрать кружку из-под его носа, но Шад быстро перехватил её и в несколько длинных глотков осушил до дна, скривившись. За беднягу боязно стало всем — мы затаили дыхание и выжидательно уставились, готовые в любой момент ловить или кидаться откачивать.

Так и не поняла, если он — дух, действовало ли на него вино, как и на людей? Если Бусина и Варша вполне себе захмелели, должен ли реагировать и Шад?

— Пьют… не совсем так, — кашлянул Рамон, однако под гневным взглядом друга мигом стушевался. — Дело, конечно, твоё, ничего советовать не стану…

— Довольна? — уточнил Шад.

— Прости, — промямлила я. — Плохая шутка вышла, очень плохая шутка.

— Ты хоть что-то съешь теперь, — обеспокоенно предложил Бусина и подвинул блюдо с нарезанным на кубики сыром.

— Без твоих нравоучений разберусь, — прошипел мой телохранитель, отмахнувшись от помощи и повернувшись обратно ко мне.

Сделалось стыдно. Так стыдно, как никогда ещё не было за всю мою недолгую жизнь. И никакое нетрезвое состояние меня не оправдывало. Отобрав у Шада кружку, я запричитала:

— Я же пьяная, зачем ты меня послушал! И вообще, я тебе не хозяйка, чтобы ты так легко и бездумно мои приказы выполнял.

— А хотела бы? — блаженно разулыбался Шад.

Его повело в сторону, но я успела поймать. Варша захихикала, а Рамон театрально закатил глаза, мол, он предупреждал.

— Что хотела бы? — не поняла я.

— Стать хозяйкой. Чтобы я служил тебе.

— Мы уже обсуждали это…

— И я, я хочу тебе служить! — привалилась ко мне Варша.

— Слушайте, вы меня знаете всего ничего, каких-то несколько месяцев. Да и… почему нельзя просто дружить? Зачем какое-то служение сразу?

— А у нас иначе никак, — хмыкнул Рамон и выпустил клуб дыма к потолку. — Или — ведёшь за собой, или — служишь. Если, конечно, обладаешь силой и знаешь про драконов. Против всех разом идти как-то не с руки.

— Дурацкие порядки, — возмутилась я, но дёргаться, как того хотела, не стала — с одной стороны Шад, которого надо придерживать, чтобы не свалился, а с другой Варша, вся такая из себя расслабленная, аж стыдно её тревожить.

— Я же, — внезапно икнул Шад, — я же могу рассказать, почему стал рабом. И метки не будет. И я тогда от чистого сердца клятву принесу! Тогда — поверишь?

— Ты не обязан! — вскрикнула я так, будто он вот прямо сейчас собирался всё выкладывать.

— Но расскажет, — хохотнул Рамон, которого происходящее забавляло всё сильнее и сильнее. — Упрямый котёнок всё решил, так что молчи и слушай.

— Не стоит делать это пьяным и в таком окружении, — тщетно попыталась воззвать к гласу разума я.

Шад не смог сфокусировать на мне зрение, поэтому упал ладонями в лицо, сделал несколько глубоких вдохов и выпалил:

— Я съел хозяина.

Боль кольнула ладонь, и я заметила, что метка исчезла. Шад выполнил то, чего так хотел Рюдзин — рассказал причину, по которой получил наказание. То, из-за чего стал рабом.

Повисло молчание. Варша медленно отлепилась от меня и перебралась к Рамону, предоставляя нам больше пространства, чтобы поговорить. Без неё со спины я ощутила неприятный холодок.

— Я… я съел…

— Я услышала, — хрипло отозвалась я, почувствовав, как хмель из мыслей улетучился, а во рту мигом пересохло.

— Примешь меня таким? — он робко поднял взгляд и опустил уши.

Побитый щенок… нет, нашкодивший котёнок. Вертикальные зрачки расплылись, задавили голубой аквамарин. Обычно, при виде меня, эти зрачки превращались в колкие иглы или едва различимо пульсировали. Но такое… такое было впервые.

В последнее время многое происходило впервые.

— А… не должна? — неуверенно рассмеялась я, так до конца и не осознав, что только что было сказано.

— Я съел своего хозяина и заполучил его тело. Я нарушил правило, нарушил клятву. Я… я убил его. Пусть он приказал, пусть он… пусть не было другого выхода… пусть… Я… я…

До меня дошло лишь то, почему Шад так ненавидел своё лицо. Каждый раз, когда он смотрел в зеркало или любую отражающую поверхность, он видел того, кого убил. Того, из-за кого его наказали.

Того, кем дорожил и кого не смог спасти.

— Это… погоди… — с трудом выдавила из себя, потрясённо смотря на Шада.

— Я понял, — он резко поднялся. — Я противен сам себе, и вы… вы правы, я не должен был!

Не успела я и рта раскрыть, как Шад вылетел за дверь — с такой прытью и скоростью, будто за ним гналась свора охотничьих псов. Оставалось только потерянно хлопать глазами и щупать место, на котором ещё секунду назад сидел друг.

Друг, что поверил мне и раскрыл свою самую сокровенную тайну.

— Догоняй, — прошептала мне Варша, легонько хлопнула по плечу и повторила: — Догоняй его.

Мне словно этого и не хватало, чтобы вспомнить, что я не статуя, не оторопелая нежная дурочка, а вообще-то вполне себе адекватная женщина, которая за всё время пребывания в этом мире ко многому могла бы уже и привыкнуть.

Подумаешь, съел хозяина и принял его облик. А во мне — кровь Ананты, и что-то после этого какой-то не такой Шад меня не посчитал. И хозяина он съел не потому, что сам того хотел. Ему приказали. Почему, зачем — как-нибудь потом разобраться можно. Да и не важно. Детали не важны.

Важно другое. Он мне доверял. Ему было важно, чтобы я приняла его.

Я сорвалась с места, едва не запутавшись в юбке платья, но вовремя сообразила подобрать её, чтобы бежать было удобнее. Стало не по себе от мыслей, что Шад мог превратиться в тень и спрятаться где-то, где я его не найду, где не сумею дозваться. Не увижу его больше никогда. Лишь потому, что вовремя не сумела сказать, что приму, что не вижу в нём чудовище, что не считаю его плохим.

Не так я планировала проводить вечер, но… но сама ведь хотела после совета поговорить с ним и прояснить все эти двусмысленные сигналы? Хотя, двусмысленные они с моей стороны, Шад-то просто не понимал, что чувствует и что с этими чувствами делать. И пихать ему вино — совсем не помощь в такой ситуации.

Бегать в лёгком платье по замку, в который только-только пришла ранняя весна, затея так себе, но пока я панически искала Шада, холод совсем не чувствовался. И хорошо, что мне пришла мысль проверить дворик со старой яблоней — туда мы ходили вместе с ним, туда он ходил сам, когда жил в Корбенике.

Там было тихо и спокойно, редко кто забредал. Там можно было привести мысли в порядок.

Он сидел на земле у каменной скамейки, подтянув колени к груди и ткнувшись в них лбом, обняв себя за ноги. Стоило мне подойти и протянуть руку — вздрогнул, отшатнулся, но увидев, кто перед ним, уставился пустым взглядом.

— Прости. Ты не дал мне… не дал время… переварить услышанное, поэтому… поэтому я не сказала… сразу, — тяжело дыша после забега, я не сразу сумела выдавить из себя нужные слова. — Я… давай… давай поговорим… в твоей комнате. Наедине.

Шад резко вскочил. Его ещё вело от выпитого вина, да и я не вполне прямо стояла, тем более после вынужденной пробежки. Тут уж стоило сказать спасибо тренировкам, потому что до них свалилась бы где-то по пути. А сейчас… сейчас только сложилась пополам, чувствуя во рту кислый привкус. Но до цели — добежала.

Лёгкие горели огнём, мороз начинал пробираться под тонкую ткань платья, поэтому, чтобы не заболеть, нужно поскорее возвращаться в помещение, а ещё лучше — добраться-таки до комнаты, перевести дух и поговорить. Разобраться, блин, во всём.

Не предполагала, что Шад когда-нибудь отреагирует так… импульсивно. Поспешно. Необдуманно.

— Не надо, — предусмотрительно воскликнула я, видя, с какими намерениями потянулся ко мне телохранитель. — Не надо брать меня на руки. Не в том состоянии, в котором ты сейчас.

— Ты устала, — возмутился он.

— Опусти голову, посмотри вниз и заметь, что у меня есть, — цыкнула я. — Это называется «ноги». Но-ги, понимаешь? Я ещё способна стоять и волочиться хоть как-то, а ты… ты просто не убегай так в следующий раз. Хотя, надеюсь, следующего такого раза не будет.

— Но, — широко улыбнулся Шад, — но тебе же понравится, если я возьму тебя на руки?

— Конечно, понравится! — не стала спорить. — Потому что ты мне нравишься.

Ох, не так я планировала начинать этот разговор. Ладно, чёрт с ним, ляпнула и ляпнула. С чего-то всё равно начинать надо, пусть будет это.

Шад больше не предпринимал попыток поднять меня, лишь неуверенно топтался на месте и дёргал ушами. Не успела я и рта раскрыть, он спросил первый:

— Почему ты не хочешь, чтобы я был твоим фамильяром?

— Давай сначала вернёмся внутрь, — предложила я. — Мне холодно.

Сняв дублет, Шад накинул его на мои плечи и, сощурившись, повторил вопрос:

— Почему?

Я поняла, что пока не отвечу, с места мы не сдвинемся. Подняла голову, уставилась в уже потемневшее небо, где крупной россыпью сверкали звёзды. В своём городе я таких звёзд не видела, да и в Рашхшудуре они были совсем другие. А вот в горах, в Корбенике…

Не о том думаю. Нужно ответить. Нужно собраться с духом и поговорить. Нужно не оттолкнуть его, не ляпнуть что-то неправильное.

Не запутать всё.

— Мой ответ не поменялся: я боюсь, что ты остаёшься со мной только из-за этого, — махнув рукой, где была оставленная Рюдзином метка, я отвернулась и быстро зашагала прочь.

Сказала. И что теперь? Чего так боюсь?

А если не пойдёт следом? А если этого недостаточно? Но ведь правду сказала! Не врать же? А если… если я себе нафантазировала невесть что, а у него — просто инстинкты? Духа-фамильяра. Или что там ещё могло быть? Он же — не человек.

Или стал почти человеком, когда съел хозяина? Вот и стал лучше разбираться в эмоциях, лучше их различать. Больше понимать.

— Постой, — донесся слабый голос Шада. — Постой, Рита!

Я машинально обернулась. Просящие выражение лица, покрасневшие щёки… слёзы? Слёзы в глазах?..

— Я думаю… я чувствую, что желание стать твоим фамильяром… оно не такое, как было раньше. Это не просто жажда служить, я же… я же говорил. Не как с моим прежним хозяином.

— А что тогда? — потерянно спросила я.

— Я… я не знал, долго пытался осознать. Мне не по себе с человеческими чувствами, — он подошёл ближе, схватился за ворот своей рубахи пальцами, будто ему было тяжело дышать, и опустил голову. — Я не хочу, чтобы тебя это обременяло.

— Что обременяло? — поджала губы и затаила дыхание.

Может, не самое правильное поведение. Но мне так хотелось услышать, так хотелось, чтобы он сам сказал.

— Ты мне нравишься. Нет, погоди. Люди в таких случаях говорят другое… да, другое, — Шад сделал глубокий вдох и выпалил: — Я тебя люблю?

— Без вопросительной интонации звучит лучше, — отшутилась я, пытаясь скрыть смущение.

— Я тебя люблю, — наклонился Шад, касаясь щекой моего виска, пытаясь выдохнуть заветные слова в ухо.

Дублет сполз с моих плеч и рухнул на землю, но было уже не важно. Совсем не важно.

— А ещё в таких случаях принято целоваться, — тонко намекнула я, привстав на цыпочки.

— Целуй, — невозмутимо согласился он. — Я не умею.

Не зная, плакать мне, смеяться или краснеть, я ткнулась лицом в его грудь и задержала дыхание, пока не получилось успокоиться. Ещё бы умел, блин!.. Может, в магии он что-то там смыслил, мечом правильно махать умел, а с людьми, видимо, нормально не общался.

Не с хозяином же ему целоваться? И не Нериса просить научить. И вряд ли его что-то подобное вообще интересовало раньше.

До моего появления.

— Наклонись, пожалуйста, — попросила я.

Шад послушался, и я коснулась губами его щеки.

— Я видел, что это делают иначе, — нахмурился он так, словно ему не купили игрушечную машинку или конструктор.

Снова не зная, как реагировать, я поджала губы и сделала несколько глубоких вдохов.

Во второй раз я поцеловала его по-честному, по-взрослому. Сначала Шад стоял, плотно сжав челюсть, но внезапно втянулся, попытался ответить на поцелуй, нежно обнял меня за плечи…

Всё было чудесно, пока мы не стукнулись зубами.

— Прости, — краснея, осознал свою ошибку он.

— Мы ещё поучимся, — пообещала я, зябко ёжась. — Только давай в комнате, а?

Шад резко спохватился, поднял с земли дублет, отряхнул его, вернул на мои плечи и как-то воодушевлённо потянул в сторону двери. Будто обещание научить отрастило за его спиной крылья. Я только глубо хихикала про себя и не могла сдержать дурацкую улыбку от уха до уха. Будто в детском лагере на дискотеке признание получила, и теперь мы тихонечко прокрадывались за один из корпусов, пока вожатые не видят, чтобы самозабвенно пообжиматься в темноте, под доносящиеся из актового зала звуки музыки.

— Я же… я же теперь твой фамильяр? — спросил Шад, пока мы, оба пришибленные что вином, что эмоциями, плелись по коридорам к его комнате. — Ты согласна?

— Да, — отстранённо откликнулась я. — Конечно. Да, да. Если… если тебе это важно.

— Очень важно, — заверил он.

— А это… как это делать по правилам? Какой-то ритуал, что-то ещё?

— Достаточно клятвы, — остановившись, Шад повернулся ко мне и посмотрел со всей серьёзностью. — Я обещаю исполнять любой твой приказ.

— Мне это не нужно, — отмахнулась я, всё ещё по-дурацки лыбясь. — Мне… мне другого будет достаточно.

— Быть с тобой? — неуверенно дёрнул ухом телохранитель.

— Да, — кивнула я. — Так подойдёт.

— Хорошо, — произнёс Шад и, аккуратно взяв мою левую руку, поцеловал её. — Клянусь быть с тобой.

Мне понравилось, что он не сказал избитое «до самого конца». А ещё я сообразила, что так и не ответила на его признание, так и не сказала ничего.

— Я буду с тобой… тоже буду с тобой, — взяв его руку, я повторила жест. — Я люблю тебя.

Не сразу заметила, что теперь на моей левой ладони возник чёрный знак четырёхконечной звезды. Наверное, это что-то значило, но выяснять сейчас мне не хотелось.

— Знаешь, раз я твой фамильяр… — неуверенно начал Шад, опустив одно ухо и глядя куда-то в сторону.

— Что такое? — подбодрила его я.

— Заклинание, помогающее тебе со знанием языков, — пробормотал он. — В нём больше нет нужды, я могу выступать твоим переводчиком благодаря нашей связи. Пусть я не знаю все языки, но… будет достаточно.

— Круто, — как-то невпопад ляпнула я. — Но зачем от заклинания избавляться-то? Пусть будет.

— Чернила того лиса, — краснея, выпалил мой фамильяр. — Не хочу, чтобы они были на твоей коже.

— Ах ты… собственник! — рассмеялась я. — Ну и, как их убрать?

— Ты не злишься? — осторожно поинтересовался Шад.

— Я пошутила насчёт собственника, извини, — продолжая хихикать, сказала я. — Понимаю, что ты это не только из-за своих эмоций, но и ради моей безопасности. Так ведь?

— Да, — смущённо пошевелил ушами он.

И не замечала раньше, как много эмоций с помощью его ушей различить можно.

— Тогда убирай, — я подставила шею. — Или для этого что-то специальное нужно?

— Просто постой смирно, — куда более уверенно зазвучал Шад. — Это может быть немного больно.

Для верности, чтобы приготовиться к боли, я зажмурилась и приготовилась. По спине пробежали мурашки, когда шеи коснулось дыхание Шада, и вдруг… вдруг он укусил меня, но осторожно и нежно, что я невольно охнула и застонала.

— Извини, — отстранился он. — Уже всё. Надеюсь… было не слишком больно.

— Да нет, было совсем не больно, — чувствуя, как краснею до кончиков ушей, я мысленно сосчитала до десяти и напомнила себе, что если Шад и целоваться-то не умеет, куда уж там до осознания чего-то большего.

— Теперь… идём, — слегка покраснев, кашлянул мой фамильяр.

Всё-таки звучало куда интереснее, чем «телохранитель».

По пути несколько раз Шад вновь пытался взять меня на руки, но я заверила его, что способна дойти сама. Наконец, мы добрались до комнаты.

Стоило мне сесть на край кровати и вытянуть ноги, я пожалела, что строила из себя сильную и гордую. Надо было воспользоваться предложенной помощью, всё-таки Шад куда выносливее и сильнее обычного человека, да и хмель из него выветрился быстро.

— Поспишь со мной? — решила покапризничать я.

— Да, — кивнул Шад, задержавшись у двери. — Только, прежде чем обращусь, принесу кувшин воды. Рамон рассказывал, что после вина это… надо.

— Обращаться не обязательно, — хихикнула я.

После всего случившегося мне определённо не хотелось спать с котом. Даже если этот кот — Шад. Нет, не так. Особенно, если этот кот — Шад. Вернее, если он, но в облике кота…

А, не важно. Мне хотелось видеть его лицо.

Шад на миг завис и принялся стаскивать с себя рубашку. В который уже раз не понимала, то ли краснеть, то ли верещать, то ли смеяться. Пришлось глубоко дышать, но пока я это делала, Шад уже потянулся к завязкам штанов.

У нас сегодня, видимо, день недопониманий.

— Я не совсем это имела в виду, — с трудом выдавила из себя. — Или… погоди, ты знаешь, что в таких случаях надо делать?

— Знаю! — обиженно возмутился он и осёкся, возвращая рубашку обратно на себя. — Извини, не хотел выглядеть в твоих глазах таким… нетерпеливым.

Покусала губы, чтобы прийти в себя, и встряхнула головой. Ну как таким можно быть?! Нет, злиться тут невозможно, но и умиляться до бесконечности — тоже. Так и сердце откажет.

— Ты иногда сначала делаешь, а осознаёшь только потом, — рассмеялась я, совладав с собой. — Часто у тебя так?

— Хватит, — взмолил он, стремительно краснея и отворачиваясь. — Когда ты обращаешь на это внимание, всё становится странным.

— Я пытаюсь понять, каким ты бываешь, — подвинувшись, я похлопала по месту рядом с собой.

— Рядом с тобой — не поспевающим за происходящим, — простонал Шад и спрятал лицо в ладонях. — У меня так… впервые, мне надо время, чтобы не задохнуться. И, видимо, стоит чаще спрашивать, что ты имеешь в виду.

Приятно слышать, что задыхаюсь тут не я одна, но тут точно случился удар ниже пояса, из-за которого всякие разумные мысли окончательно покинули мою пьяную голову.

— А если я… хочу чего-то такого? — туманно спросила я. — Просто была не уверена, что ты знаком с человеческими… обычаями.

— Знаком, — отлепив руки от лица, Шад наконец-то сел рядом со мной.

У меня создалось впечатление, будто соблазняю совсем мальчишку. На вид духу никак не меньше двадцати, но если тело — не его, то и возраст считать по внешности будет неправильно?

— Слушай, а сколько тебе вообще лет? — помявшись, спросила я.

— Тридцать семь, — легко ответил Шад. — Но если переносить мой возраст на человеческий, то… где-то девятнадцать-двадцать.

— Тогда я не сильно тебя старше, — выдохнула я. Первоначальное число заставило нервно поёрзать.

— А у тебя… у тебя есть опыт?

— Опыт — это ты про мужчин?

Шад несколько раз нервно дёрнул ухом и кивнул.

— Да, — глухо ответила я.

И внутренне напряглась, потому что не до конца понимала, зачем он спрашивает.

— Хорошо, — облегчённо выдохнул Шад и завалился на спину. — Хоть кто-то из нас будет понимать, что делать.

Настала моя очередь краснеть.

— А ты совсем ничего не знаешь? — тихо поинтересовалась я.

— С физиологической точки зрения, разве что, — невозмутимо хмыкнул он. — Но Рамон объяснял, что это далеко не половина того, что происходит на самом деле…

Я согнулась пополам, задыхаясь наполовину от смущения, наполовину от хохота. Но если обратить его внимание на то, что он сказал, то опять засмущаю беднягу и разрушу такую прекрасную атмосферу. Да и лежал он… крайне соблазнительно.

— Принеси всё-таки кувшин с водой, если пить захотим, — отсмеявшись и успокоившись, попросила я. — И надо тебя хоть целоваться научить, а там… там видно будет.

Повернувшись к нему, я склонилась и коснулась кончиками пальцев мягкого уха. Шад прикоснулся в ответ — к моим губам, куда был прикован и его взгляд. Потемневший, сделавшийся глубоким и манящим.

— Хотя, — мигом переобулась я, — за водой можно сходить и потом…