Драконий жребий

Глава двадцать девятая, в которой всё на места таки ставят

— Давным-давно, — начал Рэймо, пододвигая блюдце с печеньем ближе к Шаду, — на одном перекрёстке жил маленький, но гордый дух. Его сила была велика, он любил исполнять людские желания, однако всегда просил соразмерную плату в обмен на свою магию.

Сделав глоток отвара, я прожевала попавшиеся на язык ягоды брусники. Мерный голос чародея обволакивал, слушать его было в удовольствие, поэтому торопиться с догадками не хотелось. Но, возможно ли, что сейчас Рэймо рассказывал… про Рамона?..

— Однажды у того духа появился друг — котёнок, мать которого погибла. Слабый и болезный, котёнок грелся под боком у духа, угощался вместе с ними принесёнными в благодарность дарами, скрашивал то одиночество, в котором долгое время жил дух. Ведь люди приходили, лишь когда нуждались, и уходили, как только получали то, чего желали. А котёнок стал настоящим другом духа — его маленькой радостью и лучиком солнца в дождливый день. Дух забыл, что значит оставаться в одиночестве.

Я уже не сомневалась в том, чью историю пересказывал Рэймо. Догадался, полагаю, и Шад, но перебивать и расспрашивать никто из нас не спешил. Зачем торопиться?.. То, что отметил чародей, напомнило про неспешную беседу с Юйлунем. Не было смысла гнаться вперёд, когда можно просто наслаждаться разговором, отваром с вареньем, уютной атмосферой бревенчатого дома, запахами трав и выпечки.

Встретившись со мной взглядом, словно прочитав мысли, Рэймо в который уже раз загадочно улыбнулся и передвинул блюце с печеньем уже ко мне. После чего с грустью в голосе продолжал:

— Не все люди, что приходили к тому духу, были счастливы, когда их желания исполнялись. Человек, которому не пришлась по душе цена за его мечту, не мог навредить духу. Но смог поймать и убить котёнка, чтобы отомстить и забрать самое дорогое духу создание. Долгое время дух был безутешен, много слёз пролил он над телом своего друга, однако сделать ничего не мог — тот, кто с лёгкостью исполнял чужие желания, не имел права делать что-то для себя.

Неожиданно Рэймо поднялся и обошёл стол, что-то начал искать в ящичках шкафа. Когда поиски увенчались успехом, он сжал какую-то вещь в кулаке и приблизился к Шаду.

— На счастье, — светло улыбнулся чародей, — мимо проходил тот, кто смог помочь безутешному духу. Он сказал: «Я исполню твоё желание и верну друга к тебе, но настанет день, и ему придётся уйти, чтобы вернуть долг».

Рэймо взял ладонь фамильяра и вложил в неё — тонкий плетёный шнурок, на котором висела голубая, в цвет глаз Шада, бусина аквамарина.

— В знак заключённого договора тот человек забрал ошейник, который смастерил для своего друга дух. Тот человек был не просто прохожим, а — чародеем. Он не мог воскрешать мёртвое, однако умел вдыхать жизнь. И вдохнул её в тень котёнка, наделив ту воспоминаниями.

Шад потрясённо смотрел на чародея — в глазах читался не столько страх, сколько попытка уместить открывшуюся правду, осознать её и понять, что же дальше с этим делать.

— Ты пришёл вернуть долг, — мягко произнёс Рэймо. — Это — твоя судьба.

Я не успела и слово вставить — чародей поднял палец и приложил к губам, кинув на меня говорящий взгляд. Мол, не вмешивайся, дай договорить, это наше с ним дело.

— Но ты о ней, конечно же, не знал, — рассмеялся он и взъерошил волосы Шада. — Так что в своих поступках и желаниях — не сомневайся. Судьба не решает, каким тебе быть. Она лишь делает так, чтобы ты очутился в нужный момент в нужном месте. Не важно, из-за чего ты пришёл: из-за долга или своих причин.

— А Рамон… Рамон же знал?

— Он мог забыть, — пожал плечами Рэймо. — Это в его характере.

— Рита, я… прости, — Шад бросился ко мне и схватил за руку, чуть не выронив шнурок с бусиной.

— У меня тоже была тайна, о которой я понятия не имела, — скривилась я, ловко поймав шнурок и подумав, что из него выйдет неплохой браслет. — Ты же не стал винить меня в том, что я не знала о своей драконьей крови и о том, что она — от Ананты.

Этими словами я вмиг успокоила фамильяра, но ладонь мою он не отпустил. Заметив мои неуклюжие попытки накрутить шнурок с бусиной на запястье, Шад помог его завязать — я одной рукой, он другой… Романтично и символично, ничего не скажешь.

— Я всё ещё считаю, — повернувшись обратно к Рэймо, сказал фамильяр, — что только великий чародей способен остановить империю Тиё.

— А кто сейчас Властелин Запада? Рюдзину удалось? Хотя, зачем спрашивать, когда и так всё ясно. Он всегда бы целеустремлённым ребёнком.

Я чуть не поперхнулась от таких заявлений, но так и не решила, из-за чего именно — от смеха или удивления. Поэтому зажала рот ладонью и сделала глубокий вдох через нос. От того, как этот щуплый рыжеволосый паренёк назвал вредную лягуху «ребёнком» мне сделалось плохо. В хорошем или ином смысле — не разобраться просто так.

— Вы… вы знакомы с ним?.. — вырвалось у Шада.

— Ещё бы я не бы с ним знаком, — хмыкнул Рэймо и уселся на край стола. — И вы, цветочки мои, конечно же не рады, что Рюрю ничегошеньки не делает с имперцами, хотя должен защищать магию и духов, поскольку сам — суть магии и в прошлом дух? Не нужно так хмуриться. Значит, для чего-то так нужно. Он предвидел это.

— Все мы следуем плану Рюдзина, — несколько истерично хихикнула я.

— Нет, ты не поняла, — покачал головой чародей. — Он буквально видит время. Вероятности. Он знает, что будет дальше. Каждый шаг выбирает так, чтобы получить нужный итог, бесконечно переплетает линии, складывает мозаику. Думаю, за прошедшее время его навыки стали только лучше.

Теперь настала моя очередь потерянно пялиться на безмятежно улыбающегося Рэймо.

— И молчит об этом?! — наконец, выкрикнула я.

— А он ещё носит очки? — невпопад уточнил Рэймо. — Наверное, ему до сих пор сложно отсеживать, в каком отрезке времени находится его тело…

Я поджала губы, вспоминая старый вопрос, адресованный Рюдзину. Мол, такой великий волшебник, так много всего умеет, но зрение себе исправить — нет. И тогда выяснилось, что очки — своеобразный фильтр для чего-то. Чтобы не видеть всё и… сразу.

— Значит, — тихо начал Шад, — он не мешает распространению влияния империи, потому что это нужно для чего-то? Все эти смерти?! Для чего? Зачем?..

Сбившись на растерянный шёпот, он опустил уши. Хватка его пальцев на моей ладони ослабла, словно фамильяр потерял смысл той борьбы, что гнала его вперёд всё это время. Зная, как больно бьют такие вещи, я обняла его за плечи.

— Рюрю не мыслит мелко, — крутанул кистью Рэймо. — Совсем в дракона превратился. Хотя, эта черта была в нём и до становления драконом…

— Он ведь был… мелким духом, верно? — я взяла разговор в свои руки, позволив Шаду приходить в себя, сколько потребуется.

— Покровителем небольшой деревушки, — поделился чародей. — Так что защита чего бы то ни было для него в приоритете… была, пожалуй. Да всплыла. От рук отбился, негодник мелкий. Но ничего, это мы исправим…

На словах о покровителе деревушки Шад дёрнулся — схожесть неприятно кольнула его. Но, кажется, она стала как пощёчина или ушат ледяной воды, привела фамильяра в чувство и напомнила о том, зачем он здесь.

— И что стало с той деревней? — сощурившись, спросил Шад. — Почему он так изменился? Как стал драконом? Как вы связаны с ним?

— Деревню сожгли, а его взяли в плен, — словно подобное происходит каждый день, поделился Рэймо. Хотя, возможно, для дел давно минувших дней его тон бы подходящим. — Рюрю выкололи глаза и повезли в качестве подарка северному князю. Откуда столько знаю и как с ним связан?.. Тогда я был человеком, а людям свойственна импульсивность, поэтому я спас его, дарова свободу, вернул зрение и научил магии. Так что в том, почему имперцы стали такими сильными, можешь винить меня. Из-за меня Рюрю таков, каким является.

Меня поразило то, с какой лёгкостью, не зная всех подробностей, Рэймо встал на защиту своего ученика и был готов нести за него ответственность. Рюдзин мог и чародея в своих планах использовать… да что угодно мог!..

— Будто сейчас вы не человек, — раздосадовано цыкнула я, пытаясь поймать за хвост какую-то важную, но слишком изворотливую догадку.

Что-то никак не получалось сложить, как надо, и я словно крутила в руках дурацкий разноцветный кубик, забыв нужную комбинацию и порядок действий.

— Не человек, — рассмеялся Рэймо. — И даже не альв. Тьма искажает.

— Что же вы увидели по ту сторону Грани? — тихо поинтересовался Шад.

Рэймо отлип от стола, сделал несколько длинных, манерных шага, заложил одну руку за спину, кончиками пальцев другой коснулся солнечного сплетения, прикрыл глаза… Как будто присушивался к чему-то или вспоминал, но — в точности, в мельчайших подробностях. Подбирая подходящие слова, в которые придётся облечь то, что — не описать.

— Я видел нечто живое, — заговорил он словно не своим голосом. — Нечто, из чего мы все родились. Она говорила со мной. Она показала, как создавала мир.

— И почему же тьма вырвалась? — не смогла не спросить я.

Вся эта история с Гранью, с расколотым изначальным миром и осколками-отражениями интересовала меня донельзя. Но я знала только то, что рассказали Рюдзин и Нерис — в той истории великий чародей был жадным до силы человеком, готовым пойти на любые жертвы ради обретения могущества.

Сейчас, когда я видела перед собой того самого чародея, невольно задумывалась, а в могуществе ли дело? Не было ли это любопытство? Случайная ошибка?

Или всё — от желания уйти от судьбы, чтобы не быть рабом обстоятельств? Чтобы не быть той марионеткой, которую дёргали следившие за порядком хширасс.

— У тьмы нет никаких желаний, и потому она покорно находится по ту сторону Грани, проникая через неё из-за прорех, что по незнанию делали маги. У тьмы — нет желаний. Но у меня, прикоснувшегося к ней, они были, есть и будут. Тьма впитала мою жажду из моего сердца, — виновато улыбнулся Рэймо. — Я не сумел придумать ничего другого, кроме как запутать след. Создать множество копий мира со своими Гранями, чтобы тьма долго-долго шла к изначальному миру, чтобы она не поглотила Сердце Мира в один миг. Будь у меня больше времени, будь под моей рукой хоть что-то, кроме зеркала, я бы сделал всё иначе. Я бы шагнул во тьму снова и увидел её. Почему она там? Как давно она там? Что она такое? Вам… не интересно?

Его взбудораженный взгляд пугал… пугал бы, не почувствуй я капельку любопытства. Раньше и не задумывалась о таком. Вернее, мысли о том, кто мы и откуда пришли, для чего живём… все об этом думают однажды, не так ли? А сейчас передо мной стоял тот, кто не просто думал, а намеревался докопаться до истины. Не просто «хотел», не философствовал об этом как-то на досуге.

У него были вопросы. У него была цель. И он собирался отыскать ответы, чего бы это ни стоило.

Об этой ли жажде говорил он?

— Дело в возможностях, — призналась я. — В тех возможностях, что дал мне этот мир. Раньше… я бы никогда на такое не осмелилась. Было столько всего, что казалось мне по-настоящему важным, требующим моего внимания.

— А сейчас? — наклонился ко мне Рэймо.

— Что?..

— Раньше было раньше, — сказал он и постучал по своему виску. — Сейчас есть сейчас. Не думай о прошлом. Желай будущего.

Смертный маг. Король фей. Тот, кто увидел тьму за Гранью. Каждый раз планка становилась выше, а цель — сложнее.

Рюдзин… он пытался походить на Рэймо? Следовал за ним, учился и вдохновлялся этим горящим, полным азарта и жаждой знаний взглядом. Любопытство гнало их вперёд с неистовой силой, превращало в алкающих силы безумцев. Но вся та сила была нужна им не ради власти или самоутверждения, а — для возможностей. Ради того, чтобы суметь чуточку больше. Шагнуть дальше.

Даже за Грань. Даже — во тьму.

На пути таких людей лучше не стоять, но за ними — можно следовать. У них можно учиться.

— Как нам освободить вас?

Наши с Шадом пальцы ещё были переплетены, и я сжала их сильнее, как бы спрашивая, со мной ли он. Не передумал ли сделать то, зачем мы пришли.

Фамильяр привычно сощурился, улыбнувшись одними глазами.

— Ты, вроде бы, желала вернуться домой? — после недолгой паузы спросил Рэймо. — Почему?

— Я думала… думала, мне здесь не место, — замямлила я, удивившись такой резкой смене темы.

— Только поэтому? — расхохотался он. — Разве тебе не хочется приключений? Внимания? Богатства? Разгадки тайн?

И снова — этот безумный взгляд.

— У этих приключений не слишком приятная цена, — скривилась я, пряча правую руку за спиной. Всё чаще пользовалась левой, лишь бы выкинуть из головы неприятное воспоминание.

— Но разве это не веселее того, чем ты занималась дома? Рвёшься к семье? — продолжил нападать с расспросами Рэймо. — Но зачем тебе, ты совсем не похожа на ту, кто любима семьёй, да и вернуться сможешь в любой момент. Друзья? А зачем, если ты нашла нечто более ценное для своего сердца здесь? Будешь искать способ взять его с собой? Зачем тебе возвращаться? Чего ты хочешь на самом деле? Зачем ты здесь? О чём ты на самом деле хочешь попросить меня?

— Мне просто хочется иметь возможность, — глубоко вдохнув, нашлась с ответом я.

Хорошо, что Шад не вмешивался и давал мне самой разобраться. Словно чувствовал моё настроение… хотя, наверное, так оно и было. Я же во всех подробностях не узнавала, как работала наша связь хозяин-фамильяр. Вероятно, он чувствовал, какое раздражение поднималось во мне из-за чародея.

— Зачем тебе эта возможность? — не унимался тот.

— Знать, что она есть. Знать, что нужно для этого. И всё.

— Отлично, — внезапно хлопнул в ладоши Рэймо. — Уже не прячешься так рьяно за мыслями о доме. Молодец.

Я непонимающе уставилась на него.

— Я в твоей голове, — чародей постучал пальцем по виску, и я сообразила, что он пытался сказать этим жестом и ранее. — Не специально, это… скажем так, моё проклятье — слышать других. Поэтому, чтобы было чуть потише, хочу помочь тебе с сомнениями.

А ведь я и не задумывалась, каким образом Рэймо вёл беседу, как он точно поднимал волнующие меня темы и развёрнуто отвечал в те моменты, когда мне этого хотелось. И действительно — проклятие, потому что я за своими мыслями ничего не слышала и не могла спокойно продохнуть, а он…

И вот как прикажете думать потише? Как это сделать вообще?

— Так… что нам делать, чтобы вытащить вас отсюда? — вернулась к самой волнующей теме я.

— Твой кот, — Рэймо бесцеремонно ткнул пальцем в Шада. — Связанный с тобой узами, он может использовать твой источник.

Интересно, он знал с самого начала или прочитал это в наших мыслях?.. Впрочем, не важно.

— Раньше бы он не смог, но сейчас… ему хватит силы спрятать меня в твоей тени. Так мы и выйдем отсюда — ты, кот в твоей тени. А я — вместе с ним.

Что-то щёлкнуло в голове, будто свёрнутая в тугую спираль стальная лента, которая часто пряталась внутри заводных игрушечных машинок.

Причина, по которой Рюдзин создавал драконов. Причина, по которой делал это во дворце Ананты. Причина, по которой отдал мне «поводок» Шада, когда освободил его от рабского ошейника.

Чёртова связь. Чёртова лягуха, что видит время.

Свистяще выдохнув, я закрыла глаза. Это была не злось, не обида, не гнев, не сожаление. Нужно как-то разложить мысль, развернуть её правильно и — озвучить.

Чтобы получить подтверждение. Иного и не ожидалось.

— Это… это план Рюдзина, верно? — неуверенно начала я. — Он не пытался создать женщину-дракона для Ананты. Он пытался создать кого-то с бесконечным источником. И он… он столкнул меня с Шадом, сделал всё, чтобы подтолкнуть меня к вашим поискам… И твой хозяин, Шад! Его же… его же мог надоумить Рюдзин?..

Обидно совершенно точно не было. Я наконец-то сумела понять, как всё связано, что за что цеплялось, каким образом переплетено. И самое главное — зачем всё это.

— Рита, я…

Чародей легонько пихнул Шада, чтобы тот замолчал. Как до этого разговор вёлся лишь с Шадом, так и сейчас — со мной.

— Неприятно, что тебя использовали? — Рэймо своим вопросом дёрнул первую нитку запутанного клубка, заставляя думать.

На какое-то время зажмурилась, успокаивая рой жужжащих мыслей в голове. Рюдзин видел вероятности, Рюдзин знал, как сделать так, чтобы всё сложилось. Но даже если так, мои чувства к Шаду были моими. Моё желание примкнуть к великому чародею, освободить его, было моим. Рюдзин не заставил меня, лишь сложил мозаику так, чтобы всё это возникло, чтобы появилась возможность. Глупо отказываться от того, что получила, просто потому, что кто-то за кулисами выставлял нужные декорации. Глупо отказываться от того, что я могу получить.

Я улыбнулась и открыла глаза.

— Не станешь помогать? — спросил чародей с тем взбудораженным выражением на лице, что я уже замечала до этого.

Дурацкий вопрос. Он был в моей голове, он знал, какой ответ я дам. Но, видимо, хотел, чтобы я озвучила его.

— Я хочу уметь так, — сказала я и тут же объяснила, что имею в виду: — Управлять, а не быть ведомой.

— С твоей силой это возможно. Правда, потребуется время, чтобы научить.

— О да, я в курсе, — фыркнула я, вспомнив слова Нериса, что в лучшем случае к пятидесятилетию мой дар начнёт просыпаться.

— Не верь тому педанту на слово, — замахал рукой Рэймо. — Он намеренно ввёл тебя в заблуждение. Процесс можно ускорить, и… знаешь, я могу помочь тебе в этом. Ты ведь думала, что ничего не можешь, потому что тебе так сказали?

— А что мне нужно было думать? — рассеянно огрызнулась я. — У меня нет ваших знаний, я не знаю, что возможно, а что — нет.

— В этом твоё преимущество, — хмыкнул чародей. — Ты можешь попытаться сделать то, что другому будет казаться невозможным из-за прочитанного некогда учебника.

— Или расшибить лоб о глухую стену, — кисло улыбнулась я.

— Ну-ну, не надо так категорично, — захихикал Рэймо и вновь пихнул Шада, чтобы тот не вмешивался. — Вставай и дай мне свои руки.

Я колебалась долю мгновения, но всё-таки отпустила Шада и сделала то, что он сказал. Ладони, которыми чародей взял мои, были шершавыми и мозолистыми, но — небольшими, покрытыми веснушками на тыльной стороне; с тонкими узловатыми пальцами и коротко остриженными ногтями. Белые следы на загоревшей коже указывали на то, что он постоянно носил кольца, но во время работы в огороде снимал их.

— Так тебе совсем не обидно, что тебя использовали? Гордости нет? — посмотрев на меня снизу вверх, съехидничал чародей.

Уставившись в его синие-синие глаза, я почувствовала, что наконец-то привыкла к ним и могу сопротивляться тому давящему чувству, что возникало раз за разом.

— Не обидно, — ответ дался легко. От той импульсивной гордости, на которую так жаловалась мать, не осталось и следа.

— Отчего же?

— Я многое увидела, многому научилась. Встретила… тех, кто стал мне дорог.

— Позитивное мышление, — отметил Рэймо и понимающе закивал. — Похвально.

И откуда он таких слов набрался? А, точно же. Он — в моей голове. Как Рюдзин собирал новые знания, подглядывая за тем, что творилось в других мирах, так и Рэймо сейчас как губка впитывал всё, что мог, но — из моей головы.

От этого тоже почему-то не становилось обидно или жутко. Есть ли смысл сопротивляться стихии, которая сметала всё на своём пути? Рэймо не был человеком, альвом или кем-то ещё.

Тьма искажает.

— Так, — защёлкал пальцами чародей, привлекая моё внимание, — сейчас сосредоточься, я стану тебя направлять, а ты… просто думай. Думай о цветке. Роза, пион, лилия, хризантема — что угодно подойдёт.

Его холодные пальцы сомкнулись на моём запястье. Я почувствовала, как что-то ледяное потекло внутри руки, стремительно нагреваясь. Кончики пальцев запульсировали, кожу закололо, как будто что-то не давало крови течь, как надо.

Цветок… Он сказал подумать о цветке?..

На ум пришли астры, что бережно выращивала бабушка на даче. На каждое первое сентября в школе я гордо несла эти астры, считая их самыми красивыми, кто бы что там ни говорил. Магазинные цветы не шли ни в какое сравнение с тем, что родилось благодаря любви.

Над моими ладонями вспыхнуло пламя — ярко-красное, как астры из детства.

— Тише, тише! — рассмеялся Рэймо, толкнув назад, чтобы меня не подпалило. — Не так резво, оставь мне брови, они мне слишком нравятся!

Огонь растворился, как только пальцы чародея отпустили моё запястье.

— Это… я сделала?..

— Ну не я же, — обеспокоенно поглаживая свои брови, проворчал Рэймо.

— Как это? — нахмурилась я. — Вы ведь могли… просто сделать всё так, чтобы я подумала…

— И зачем мне это? — продолжил ворчать чародей. — К тому же, я хотел создать прекрасный ледяной цветок, но твоя кровь взяла верх. Но — поздравляю! Немного практики, и не такое сможешь делать.

Когда в разговоре с кем-то речь заходила о великом чародее, меня предупреждали, что с ним трудно договориться. Хотя, Лур вроде упоминал, что Рэймо просить не нужно — он всё предложит сам. И можно предположить, что он умел быть благодарным, поэтому так тепло и относился к тем, кто вызволит его из тюрьмы…

— Почему вы помогаете мне? — ещё хмурилась я.

— Ты рыжая, — пожал плечами Рэймо. — Солидарность по цвету волос, давай сойдёмся на этом.

Чуть не выругалась под нос. Рюдзин и это просчитал, когда использовал кровь Ананты для создания моего тела в этом мире?.. Чёртова лягушка! Гад болотный!

— Только из-за этого? — уже не так недоверчиво спросила я, просто для успокоения.

— А разве плохая причина? — удивился он. — И потом, я всегда беспокоюсь о благополучии тех, кто идёт за мной.

— Я же… я же не…

Рэймо постучал пальцем по виску и протянул мне руку.

— Намерение лежит на поверхности. Тебе осталось озвучить его, чтобы мы сделали всё честь по чести.

Прежде чем пожать его ладонь, я оглянулась на Шада. Вроде и так ясно, но не спросить в очередной раз не могла. Уж лучше сотню раз удостовериться, чем не уточнить однажды и ошибиться.

— Это решение не может принадлежать мне одной, — сказала я и вернулась к фамильяру на лавку. — Ты… что ты думаешь?

— Если вы так заботитесь о тех, кто примкнул к вам… что вы сделаете с имперцами? — вместо ответа мне, Шад обратился к чародею.

— Решение куда проще, чем тебе кажется, — склонил голову к плечу Рэймо и, выдержав драматичную паузу, чеканно произнёс: — От-ра-же-ни-я.

— Другие миры? — переспросила я.

— Пусть пока между осколками путешествовать проблематично, но отыскать способ — вопрос времени, верно? — развёл руками чародей, но не удивлённо, а словно в приглашающем жесте. — Духи смогут жить в мирах, где вообще нет людей. Там, где их никто не будет притеснять. Уверен, какого-то такого плана Рюрю и придерживается. Ну, как? Такой вариант вас устроит?

В этот раз он протянул уже две руки.

— У меня не будет госпожи, кроме Риты, — Шад поднялся и первым подошёл к чародею. Я и не думала отставать.

— Но?.. — хмыкнул Рэймо, нарушая повисшую паузу.

— Но если и быть пешкой, то только вашей, мой король, — фамильяр несколько шутливо склонил голову и улыбнулся.

— Думаю, мы вдвоём — по меньшей мере конь, если не фигура ценнее, — рассмеялась я.

И мы пожали руки чародея: я — левую, а Шад — правую.