Драмы и комедии

ДЕМЬЯН ДЕМЬЯНОВИЧ ЖЛУКТА (он же ЧАРСКИЙ).

КЛАВДИЯ ПЕТРОВНА — его жена.

ЯЗВА — драматург-комедиограф.

ЛУЧЕЗАРНЫЙ — бывший драматург и будущий поэт.

АНТОН МАКАРОВИЧ КОНЯГИН — не очень ответственный работник.

СТЕПАН АНДРЕЕВИЧ — помощник Жлукты.

АЛЕКСАНДРА МИХАЙЛОВНА — клиентка Жлукты.

АНДРЕЙ СЕМЕНОВИЧ — зав. базой.

ДЕВУШКА — секретарь Конягина.

ПЕРВЫЙ КЛИЕНТ.

ВТОРОЙ КЛИЕНТ.

ГОСТИ.

ПОВАР.

ЧЕЛОВЕК С ПАКЕТАМИ И КУЛЬКАМИ.

Я з в а и Л у ч е з а р н ы й входят на сцену одновременно с разных сторон.

Л у ч е з а р н ы й. Привет Шекспиру!

Я з в а. Здравствуй, братец Мольер!

Л у ч е з а р н ы й. Откуда?

Я з в а. Из театра.

Л у ч е з а р н ы й. Что там слышно?

Я з в а. Говорят, зритель смеяться хочет.

Л у ч е з а р н ы й. Он хочет смеяться, а нашему брату — хоть ты плачь. Трудное это дело.

Я з в а. Некоторые драматурги с этой задачей легко справляются.

Л у ч е з а р н ы й. Я знаю, они показывают зрителю палец. Считают, что если зрителю очень уж посмеяться захочется, так он и над пальцем посмеется.

Я з в а. Смеется, смеется, да наконец обидится. За кого вы меня, скажет, принимаете? Что я вам — несмышленыш, что вы мне палец показываете?

Л у ч е з а р н ы й. И отчего такое? Может быть, это оттого, что в нашей действительности нет тартюфов, простаковых, фамусовых и им подобных.

Я з в а. Короче говоря, ты хочешь сказать, что комедия отжила свой век?

Л у ч е з а р н ы й. В самом деле, кого нам высмеивать? Кого бы ни взял, так это будет или рабочий, или колхозник, или интеллигент — словом, человек советский. Пошутить над ним еще можно, но попробуй его осмеять. Попробуй вывести на сцену современного недоросля или современного чинушу.

Я з в а. Ну что ж, и попробуй.

Л у ч е з а р н ы й. Да ведь обидится.

Я з в а. Кто?

Л у ч е з а р н ы й. Советский зритель.

Я з в а. Напрасно ты такого мнения о советском зрителе. Если мы будем высмеивать подлинные недостатки, он охотно с нами посмеется. Конечно, здесь надо иметь зоркий глаз и чувство такта, а не махать куда попало. А недостатков у нас хватит, чтобы их высмеивать.

Л у ч е з а р н ы й. Недостатков… Мелкие недостатки — это не тема для большого искусства. Блох ловить наловчишься, но Гоголь из этого не вырастет.

Я з в а. А может, все-таки попробуешь?

Л у ч е з а р н ы й. Нет. Я дал себе слово не иметь больше дела с этим неблагодарным жанром.

Я з в а. А что же ты собираешься делать?

Л у ч е з а р н ы й. Думаю переключиться на лирику. Там всякие тонкие переживания, возвышенные чувства — это всегда нравится читателю. И придраться трудно. А если не выйдет, что ж, пойду хоть в дворники.

Я з в а. Так знаешь что, друг… Иди лучше сразу в дворники.

Л у ч е з а р н ы й. А ты?

Я з в а. А я попробую.

Л у ч е з а р н ы й. Что, нашел подходящий объект для осмеяния?

Я з в а. Чтобы долго не искать, я просто хочу показать зрителю своего соседа.

Л у ч е з а р н ы й. Большой негодяй?

Я з в а. Очень милый человек.

Л у ч е з а р н ы й. Блоха какая-нибудь. Желаю тебе ловкости поймать ее. Прощай.

Я з в а. Иди, запасайся метлой, а я попрошу, чтобы подняли этот занавес и показали зрителю моего соседа.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Комната скромной городской квартиры: пожелтевшие обои, стол, два-три стула, старый платяной шкаф.

Входят Ж л у к т а с двумя чемоданами и К л а в а с узлами.

Ж л у к т а (ставит чемоданы на пол). Фу, ты. Ну, катавасия! Еще немножко и кукиш бы мы имели, а не комнату. Видела, как он наскочил. Да не на того напал.

К л а в а (в изнеможении опускается на стул). Еще сто метров, и я бы не дошла.

Ж л у к т а (ставит чемоданы к стенке). Думал ли я месяц тому назад, что черт меня занесет сюда. (Осматривает комнату.) Ну, как тебе нравится комната?

К л а в а (безучастно). А, уж какая есть. Снявши голову, по волосам не плачут.

Ж л у к т а. Вот это ты зря. Голову могли бы снять, это верно, но мы своевременно позаботились о том, чтобы ее сохранить. Даже с волосами. (Гладит волосы Клавы.) А если голова есть на плечах, так все нипочем.

К л а в а. Людей горе заставило. Города их немец сжег. Сами они еле живые ушли, в чем стояли. А наш ведь город от фронта еще далеко.

Ж л у к т а. Ну, знаешь… Береженого бог бережет. Прилетит, бахнет, — вот тебе и далеко.

К л а в а. Все же остались. Даже заводы не эвакуировались.

Ж л у к т а. Это их дело. У меня насчет этого свой взгляд.

К л а в а. Бросить работу, квартиру, все имущество и ехать неизвестно куда. И что мы здесь делать будем?

Ж л у к т а. Подождем, посмотрим.

К л а в а. Работу нужно искать.

Ж л у к т а. С этим можно не торопиться.

К л а в а. А есть что будем? Без работы хлеба не получишь. Все должны работать.

Ж л у к т а. Так я же — не все. Ты разве не заметила этого, когда выходила за меня замуж?

К л а в а. И мама… Бедная мама! Как она там жить будет одна?

Ж л у к т а. Как-нибудь проживет.

К л а в а. Тебе что… Это ведь не твоя мама.

Ж л у к т а. А что я мог сделать?

К л а в а. С собой взять.

Ж л у к т а. Она сама не захотела.

К л а в а. Ты же ей не сказал, что от немцев удираешь.

Ж л у к т а. Я тогда и сам не знал, куда я еду. А брать в этакую поездку такие цимбалы, как твоя мама…

К л а в а. Тебе цимбалы, а мне мама. И ты не смей так говорить.

Ж л у к т а (обнимает ее за плечи). Ну, не сердись. Ничего ей там не станется. Будет жить да квартиру караулить, чтобы не обокрали. Вернемся, все равно что найдем… маму твою.

К л а в а. Ты сам говоришь, что могут прилететь и бахнуть.

Ж л у к т а. Ну что поделаешь. Она уже старенькая, пожила. Дай бог нам столько пожить.

К л а в а (отталкивает его). Уходи, не говори мне этого!

Ж л у к т а. Тут, брат, держи ухо востро. А то и не заметишь, как голову потеряешь. Пуф… и нет Демьяна Демьяновича. Но Демьян Демьянович не дурак, чтобы вот так взять да и умереть ни за что ни про что. Он еще жизнью не насладился, а ему говорят — умирай. Нет, погодите! Я еще жить хочу. (Садится на стул.)

К л а в а. Все хотят жить.

Ж л у к т а. Хотят — так пусть живут. Какое мне дело до них? Мне бы себя уберечь, и того хватит с меня.

К л а в а. Как будто твоя жизнь самая драгоценная?

Ж л у к т а. Слушай, Клава… Мне это надоело. Я хочу поговорить с тобой серьезно.

К л а в а. Что это значит?

Ж л у к т а. Чтобы не объяснять тебе каждый раз, почему я поступаю так, а не иначе, я хочу изложить тебе принципы, которых я придерживаюсь. Если ты их запомнишь, тогда тебе каждый мой поступок будет понятным.

К л а в а. Что-то ты раньше не говорил мне о своих принципах.

Ж л у к т а. Не было надобности. А теперь такое время, что без принципов нельзя, пропадешь.

К л а в а. Ну, я слушаю.

Ж л у к т а. Первый принцип — я хочу жить.

К л а в а. Ты уже это говорил.

Ж л у к т а. Я повторяю, чтобы до тебя дошло: жить, несмотря ни на что. Отсюда правило: уходи оттуда, где ты можешь погибнуть. Уходи от бомбежки, от фронта, от мобилизации.

К л а в а. А если все так будут делать, кто же будет Родину защищать?

Ж л у к т а (с досадой). Опять она мне — все!.. Все — пожалуйста, пускай защищают. Я их приветствую. Но самому погибать считаю абсурдом. Это противоречит моему принципу. Погиб — так и все, крышка. Больше никакой жизни нет. Так или нет?

К л а в а. Не совсем так.

Ж л у к т а. Нет, именно так. Поэтому я и уехал. Бронь ведь мне не дали, и я остался только вот с этим документом (вынимает из кармана военный билет), который, между прочим, меня сильно компрометирует.

К л а в а. Военный билет? Чем же он тебя компрометирует?

Ж л у к т а (смотрит в билет). Начсостав, ВУС — двадцать восемь, годен к строевой службе — это все улики против меня. Лучше, если их совсем не будет. (Хочет порвать билет.)

К л а в а. Ай, с ума сошел! (Хватает Жлукту за руку.)

Ж л у к т а. Не бойся, я знаю, что делаю. (Открывает дверцу и бросает билет в печку.)

К л а в а. А как же если спросят?

Ж л у к т а. Нет, сгорел. И вообще я был снят с учета. Туберкулез, рак печени, грудная жаба — мало ли что может быть (Вынимает папироску, прикуривает от зажигалки.) На чем мы остановились? Да. Таким образом, я остался жить А раз уж я живу, так я хочу жить по-человечески. Понимаешь?

К л а в а. Ну, понимаю: жить так, как люди живут…

Ж л у к т а. Э, нет, не то. Люди живут по-разному, и редко кто живет по-человечески. Я хочу по-человечески одеваться, по-человечески есть, по-человечески пить, по-человечески любить. Пока я ничего этого не имею.

К л а в а. Благодарю за откровенность.

Ж л у к т а. Ах, извини. Что касается любви, так я это имею в достаточном количестве и надлежащего качества. А все остальное придется наживать…

К л а в а. Каким образом?

Ж л у к т а. Ну, уж конечно, не работой, которую ты имеешь в виду.

К л а в а. Тогда что же? Преступление?

Ж л у к т а. О, нет! Я не такой дурак, чтобы рисковать жизнью или свободой.

К л а в а. Я не знаю, как можно, не работая, добиться честным путем того, о чем ты говоришь.

Ж л у к т а. Нам надо договориться о том, что мы называем честным. Я считаю честным все то, что не подходит под статью Уголовного кодекса.

К л а в а. Хотя бы и так, все равно я не вижу, каким способом…

Ж л у к т а. Есть такой способ. Если умело взяться, так и из этой зажигалки можно кадило раздуть.

К л а в а. Ты меня просто заинтриговал.

Ж л у к т а. Надеюсь, что ты будешь моим союзником.

К л а в а. Что я должна буду делать?

Ж л у к т а. Главное — не мешать мне.

К л а в а. И все?

Ж л у к т а. Пожалуй, и все.

К л а в а. Постараюсь, если это не будет слишком противно.

Ж л у к т а. Тут особенно разборчивой быть не приходится.

К л а в а. С чего же ты думаешь начинать?

Ж л у к т а. С визитов. Прежде всего нужно представиться начальству. При этом надо дать понять, что я что-то такое-эдакое, о чем я скромно умалчиваю, но о чем они могут догадываться. Тут многое зависит от первого впечатления, которое ты произведешь: как войдешь, как поклонишься, как будешь себя держать. Вот не знаю, как это у меня получится. Сядь, пожалуйста, за стол, как будто ты начальник, а я войду.

К л а в а. Еще что выдумал!

Ж л у к т а. Сядь, что тебе — трудно?

Клава садится за стол. Ж л у к т а выходит из комнаты, стучит в дверь.

К л а в а. Войдите.

Ж л у к т а входит со шляпой в руках, важный и скромный в одно и то же время, и неторопливо идет к столу.

Ж л у к т а (с легким поклоном). Здравствуйте, Иван Иванович.

К л а в а (скороговоркой). Здравствуйте. Садитесь. Что скажете?

Ж л у к т а. Моя фамилия — Чарский. Может быть, слышали?

К л а в а (удивленно смотрит на него). Почему Чарский? Был Жлукта и вдруг Чарский.

Ж л у к т а. Не твое дело. Ты ведь не знаешь, что я Жлукта.

К л а в а. Как это я не знаю? Хорошее дело! Чтобы я не знала, как мужа зовут.

Ж л у к т а. Глупая. Ты же видишь меня впервые. И вообще ты не умеешь быть начальником. Когда я войду, делай вид, что занята весьма важными делами и не сразу меня замечаешь. Когда говоришь, не тарахти так быстро. Говори тихо, медленно, по одному слову в минуту, чтобы дать мне возможность почувствовать, оценить и взвесить каждое твое слово. Смотри мимо меня, вдаль, как будто ты видишь там те важные государственные дела, которые тебе поручено вершить. А Чарский — это, скажем, мой псевдоним. Может быть, я выдающийся артист, может быть, художник или композитор. Эта фамилия должна производить впечатление. Ну, начнем сначала. (Выходит.)

Клава принимает соответствующее положение. Стук в дверь.

К л а в а. Войдите.

Ж л у к т а входит как и прежде, стараясь произвести впечатление.

(Она так «углубилась» в дела, что даже не ответила на приветствие. Подняла голову и отсутствующим взглядом посмотрела на него.) Чем могу служить?

Ж л у к т а. Прибыв в ваш город, я счел своим долгом засвидетельствовать вам свое почтение. Моя фамилия — Чарский.

К л а в а. Очень приятно. (Протягивает руку.) Садитесь, товарищ… Чарский. Так, кажется?

Ж л у к т а. Да, Чарский Демьян Демьянович.

К л а в а. Ну что ж, это не плохо звучит. Чарский! Ха-ха-ха!

Ж л у к т а (с досадой). Дура! Ну что за смех! Давай сначала.

Выходит и в дверях сталкивается с Я з в о й. Язва входит в шинели без знаков различия, прихрамывая, опираясь на палку.

Я з в а. Простите.

Ж л у к т а. Пожалуйста. (Выжидающе смотрит на Язву.)

Я з в а. Пришел познакомиться. Ваш сосед — Язва Михаил Александрович.

Ж л у к т а (протягивает руку). Чарский Демьян Демьянович. Это — моя жена.

К л а в а (подавая руку). Клавдия.

Ж л у к т а. Вы здесь близко живете?

Я з в а. В соседней комнате.

Ж л у к т а. Вот как! Давно вы здесь живете?

Я з в а. В городе — лет шесть, а в этой квартире месяца два, как с фронта вернулся.

Ж л у к т а. Так вы и на фронте были?

Я з в а. Был, да мне не повезло. (Указывает на ногу.)

Ж л у к т а. Я бы сказал, что вам повезло. Этот самый кусок металла мог бы попасть и немного повыше. Что же вы теперь — в отпуске после госпиталя?

Я з в а. Нет, совсем уволен. Работаю в местной газете.

Ж л у к т а. Слышишь, Клава! Опасный у нас сосед. Того и гляди, на перо подденет.

Я з в а. Было бы за что поддевать.

Ж л у к т а. У, щелкоперы, либералы проклятые! (Хлопает Язву по плечу.) Вы комедий, случайно, не пишете?

Я з в а. Случайно пишу.

Ж л у к т а. Ну, Клавдия Петровна! Совсем мы с тобой пропали.

Я з в а. Неужели мне такое счастье бог послал, что герой комедии сам под руку подвернулся?

Ж л у к т а. Ну, нет. Мы люди хотя и не святые, однако и не такие плохие, чтобы нас в комедию вставлять. Надеюсь, что мы будем жить по-соседски. Кто со мной дружит, тот никогда не раскаивается. Вот вам моя рука… на дружбу.

Я з в а. Охотно жму вашу руку. Иметь лишнего друга никогда не вредно.

К л а в а. Вот вам и моя рука, товарищ драматург.

Ж л у к т а. Рука и сердце, хочет она сказать.

К л а в а. Пока рука, а насчет сердца посмотрим.

Я з в а (пожимая руку). Позвольте рассчитывать и на сердце. Конечно, только на тот уголок, где помещается дружба, так как остальное пространство, где помещаются прочие нежные чувства, целиком занято Демьяном Демьяновичем.

Ж л у к т а. О, не беспокойтесь, у нее эта половина довольно просторная. Боюсь, что она и вас может впустить в качестве моего субквартиранта.

К л а в а. Дима! Как тебе не стыдно! Товарищ писатель бог знает что может подумать.

Ж л у к т а. Он и так подумает. Писатели — это такой народ… Фантазия у них богатая. Садитесь, пожалуйста. Кстати, вы знаете город и его обитателей?

Я з в а. Город знаю, а обитателей много — разве можно всех знать?

Ж л у к т а. Меня интересуют только некоторые, с которыми мне придется встречаться.

Я з в а. Например?

Ж л у к т а. Например, есть такой известный вам гражданин Бывалов Павел Антонович.

Я з в а. Что же о нем сказать? Мужик умный и знает себе цену. Неплохой работник. Знакомства близкого ни с кем не водит, кроме двух-трех человек. Все его побаиваются.

Ж л у к т а. На близкое знакомство рассчитывать не приходится?

Я з в а. Пожалуй.

Ж л у к т а. А Конягин Антон Макарович?

Я з в а. Это человек совсем иного склада. Простой, почти без образования, всячески старается скрыть свою необразованность. По натуре человек добрый и чуткий; многим нравится. Работает много и неплохо, но без особого блеска. Любит выпить втихомолку, а когда выпьет, начинает высказывать свои обиды.

Ж л у к т а. Спасибо. На сегодня хватит. (Клаве.) Я думаю сейчас же отправиться в поход.

К л а в а. Может быть, на завтра отложишь?

Ж л у к т а. Отклад не идет на лад. Тем более что и есть же надо что-нибудь. (Смотрит на часы.) Два часа. Еще можно застать на месте.

К л а в а. Надо о кровати подумать, комнату в порядок привести.

Ж л у к т а. Попроси вот соседа, он тебе поможет.

Я з в а. С удовольствием, только к себе зайду на минуту. (Уходит.)

К л а в а. Куда же ты пойдешь?

Ж л у к т а. Я думаю начать с тетерева, с Конягина. По описанию дичь эта мне нравится. Простаку легче пыль в глаза пустить. Ну, пожелай мне успеха. (Целует жену и уходит.)

К л а в а (подходит к печке и вынимает военный билет). Дурак, в печку бросил. Он ему еще понадобиться может. (Рассматривает билет.) Вуса какого-то испугался… Что это за вус такой? А, вот он ВУС — двадцать восемь… А что это значит? Спрячу. Если мой Жлукта начнет дурить, так я за этот вус и вцеплюсь.

Стук в дверь. Не успев спрятать билет, Клава бросает его обратно в печку и захлопывает дверцу.

Войдите!

Я з в а (входит). Ну, теперь я в вашем распоряжении.

К л а в а. Хорошо, сейчас я дам вам работу. Извините, что только не по специальности. Прежде всего давайте займемся этим шкафом.

Я з в а. Это почти что по специальности. (Подходит к шкафу.) Куда вам переставить эту декорацию?

К л а в а. Вот сюда давайте.

Я з в а. Раз, два — взяли!

Кабинет Конягина.

К о н я г и н. Много там еще людей в приемной?

Д е в у ш к а. Много, человек двадцать.

К о н я г и н. По каким вопросам?

Д е в у ш к а. По разным: одежда, обувь, столовка. Больше всего эвакуированные.

К о н я г и н. Беда мне с ними… Что день, то больше наплыв… И принять я их сейчас не могу… Товарищ Бывалов вызывает. Объясните им, что сегодня больше приема не будет. Извинитесь от моего имени. Пусть завтра приходят в десять часов.

Д е в у ш к а. Там один гражданин просит принять его вне очереди.

К о н я г и н. Кто такой?

Д е в у ш к а. Какой-то, видно, приезжий. В шляпе, важно так держится.

К о н я г и н (смотрит на часы). Не могу, товарищ Бывалов ждет. Завтра в десять часов.

Д е в у ш к а. Говорит, назовите ему мою фамилию, так он сразу примет.

К о н я г и н. А какая его фамилия?

Д е в у ш к а. Чарский.

К о н я г и н (силится вспомнить). Подождите… Что-то в самом деле как будто знакомое. Чарский, говорите?

Д е в у ш к а. Да, Чарский.

К о н я г и н. Нет, такого не припомню. Может быть, Луначарский?

Д е в у ш к а. Нет, он сказал — Чарский. (Неуверенно.) А может быть, и Луначарский.

К о н я г и н. Хотя Луначарский, кажется, умер. Вы не помните?

Д е в у ш к а. Не помню.

К о н я г и н. Ничего вы не помните. Вот черт возьми, как бы это узнать?

Д е в у ш к а. Может быть, товарищ Бывалов знает?

К о н я г и н. Он-то знает, да звонить ему по такому делу неудобно. Говорите, важно держится?

Д е в у ш к а. Очень важно. Насчет меня, говорит, должны были из Москвы звонить.

К о н я г и н (глядит на часы). Ладно, пусть зайдет.

Д е в у ш к а выходит. Конягин «углубляется» в бумаги. Входит Ж л у к т а — точно так же, как он входил дома на репетиции.

Ж л у к т а (подойдя к столу). Здравствуйте, Антон Макарович!

К о н я г и н (подняв голову, смотрит вдаль мимо Жлукты). Здравствуйте! Чем могу служить?

Ж л у к т а. Прибыв в ваш город, я счел своим долгом засвидетельствовать вам свое почтение. Моя фамилия (невнятно) Чарский.

К о н я г и н (протягивает руку). Очень приятно. Прошу садиться, товарищ… Извините, вы, кажется, сказали — Луначарский?

Ж л у к т а. Да… То есть не совсем. Чарский Демьян Демьянович. Вам из Москвы не звонили насчет меня?

К о н я г и н. Нет, не звонили.

Ж л у к т а. Тогда не удивительно, что моя фамилия вам ничего не говорит.

К о н я г и н. Может быть, товарищу Бывалову звонили? Я сейчас узнаю. (Берет телефонную трубку.)

Ж л у к т а. Не стоит… Не звоните, я вас прошу. Выходит, что я набиваюсь протекцией.

К о н я г и н (кладет трубку). Как вам угодно.

Ж л у к т а. Я думаю, что и без этого вы разрешите мне проживать в вашем городе.

К о н я г и н. Милости просим.

Ж л у к т а. И не оставите без внимания.

К о н я г и н. Наш долг заботиться о таких людях.

Ж л у к т а. Хоть вы и не слышали моей фамилии.

К о н я г и н. Фамилию-то мы слышали. Как же! В газетах не раз встречали. А вот лично не приходилось… Скажите, пожалуйста, вы не родственник случайно?

Ж л у к т а. Анатолия Васильевича Луначарского? Двоюродный племянник.

К о н я г и н. Я смотрю, что фамилия схожая. Вот только насчет луны у меня было сомнение. Это, видимо, для красоты, для поэзии прибавлено?

Ж л у к т а. Покойный любил все красивое. Он и мне привил любовь к искусству.

К о н я г и н. Вы надолго к нам приехали?

Ж л у к т а. На некоторое время. Это зависит от обстоятельств.

К о н я г и н. Чем вы у нас думаете заняться?

Ж л у к т а. Да у меня много разных планов.

К о н я г и н. Творческих?

Ж л у к т а. Преимущественно.

К о н я г и н (протягивает коробку с папиросами). Курите.

Жлукта берет папиросу, вынимает зажигалку, дает прикуривать Конягину и сам прикуривает.

Оригинальная у вас зажигалка.

Ж л у к т а. Старинная. Еще со времен гражданской войны.

К о н я г и н. Вот как!

Ж л у к т а. Да. Подарок Анатолия Васильевича.

К о н я г и н. Интересно. Можно взглянуть?

Ж л у к т а. Пожалуйста.

К о н я г и н (берет зажигалку). Очень оригинальная зажигалка.

Ж л у к т а. Вам нравится? Возьмите ее себе.

К о н я г и н. Как? Не понимаю.

Ж л у к т а. Возьмите как подарок от меня.

К о н я г и н. Не смею вас обижать. Это ведь память.

Ж л у к т а. Пусть и вам будет память… О гражданской войне, которой вы были участником, и о нашем с вами знакомстве.

К о н я г и н. Мне даже неудобно воспользоваться вашей любезностью.

Ж л у к т а. Да что там… У меня это не единственная вещь, подаренная Анатолием Васильевичем.

К о н я г и н (сдаваясь). Ну, если так… Спасибо.

Ж л у к т а. Пожалуйста.

К о н я г и н. Как вы устроились у нас?

Ж л у к т а. Да кое-как. Война, ничего не поделаешь.

К о н я г и н. Вы уж извините. В городе такая теснота. Воинские части, эвакуированные. Двадцать тысяч эвакуированных.

Ж л у к т а. Двадцать тысяч и еще двое.

Конягин вопросительно смотрит на него.

Я и жена.

К о н я г и н. Разве вы тоже?

Ж л у к т а. Да. Держался до последней возможности. Наконец и знакомых почти никого не осталось. Кто уехал, кто под развалинами погиб. Ну, вижу, больше некуда.

К о н я г и н. Несчастные люди. Некоторые в одном белье ушли. Зима подходит, а у них ни одежды, ни обуви. И мы не в состоянии всех обеспечить. Видели, как штурмуют? И так каждый день с утра до ночи. Сил нет. Я согласен лучше на фронт. Там бы я знал свою боевую задачу, и все.

Ж л у к т а. Вон чего вы захотели! Это каждый бы из нас согласился — на фронт. Я уж несколько раз просился, не пускают. «На фронте, говорят, вас есть кому заменить, а вот здесь…». Раз уж было совсем вырвался, так врачи… Начали крутить, вертеть и нашли что-то такое внутри… Не то рак печени, не то грудная жаба. «Вам, говорят, на фронт никак нельзя. И без фронта, говорят, вы недолго протянете, если не будете себя беречь. Вам, говорят, нужна спокойная обстановка и хорошее питание». Ну и сняли совсем с учета. Вот только документ погиб в огне, и я хожу теперь как дезертир.

К о н я г и н. Это можно оформить. Как вы с питанием устроились?

Ж л у к т а. Пока никак. В городе, вероятно, есть какая-нибудь столовая.

К о н я г и н. Столовая-то есть, да обеды там неважные. С вашим здоровьем вы на таких харчах совсем зачахнете. (Пишет и дает ему листок.) Вот, пожалуйста. По этой записке вам кое-что отпустят. А там посмотрим, как вас лучше устроить.

Ж л у к т а (берет записку). Спасибо. Хотел бы я еще зайти к товарищу Бывалову. Обидится, когда узнает, что я в городе и не зашел.

К о н я г и н. Разве уж завтра. Сегодня у него совещание. Я вот тоже туда должен идти.

Ж л у к т а. Передайте ему от меня привет. Скажите, что приехал сякой-такой немазаный.

К о н я г и н. Обязательно передам.

Ж л у к т а. Вы, видно, торопитесь?

К о н я г и н. Извините. Очень жалею, что не имею возможности побеседовать с вами. Не часто встречаешься с такими людьми. (Вдруг ему пришла в голову счастливая мысль.) Знаете что… Приходите в субботу вечером ко мне на пельмени. Это единственный мой свободный вечер.

Ж л у к т а. Большое спасибо, Антон Макарович. В свою очередь буду рад видеть вас у себя в доме. Будьте здоровы.

К о н я г и н. Всего хорошего. Извините.

Ж л у к т а уходит.

(В телефонную трубку.) Павел Антонович! Это Конягин. Извините, пожалуйста, меня здесь задержали. Чарский… Вы должны его знать… Не слыхали? Племянник Луначарского… Передавал вам привет… Точно не знаю — художник, режиссер, композитор — что-то в этом роде… Ну, нет… Очень милый человек… Иду, уже иду. (Кладет трубку и направляется к двери.)

Комната Жлукты, которую Клава и Язва привели в порядок.

К л а в а (входит с охапкой дров). Вот… Десять полен заняла у соседки. (Кладет дрова у печки.) Пойду еще воды принесу, и будет все. (Берет чайник и уходит.)

Я з в а подходит к печке и открывает дверцу, чтобы положить дров.

Я з в а (вынув из печки военный билет, рассматривает его). Ты… Кто-то сам себя с учета снял… Жлукта… Странно. Здесь никогда никакого Жлукты не было. Демьян Демьянович… (Кладет билет на стол и накладывает дрова. Вдруг.) Постой! Не сосед ли это новый? (Берет билет.) Он ведь тоже Демьян Демьянович. Но почему же Жлукта? Если он Чарский? Может быть, в самом деле герой для моей комедии. Эту загадку надо разгадать. (Рассматривает билет.) Военкомат известен… Отсюда и начнем. (Кладет билет в карман.) А пока придет ответ, будем наблюдать да записывать… собирать материал для комедии. (Вынимает блокнот и записывает.) «Действующие лица…» Первое: «Демьян Демьянович Жлукта, он же Чарский». Неплохо звучит. Второе (пишет): «Клавдия Петровна, его жена». Бабенка, кажется, пустая. Сейчас мы ее разыграем. Третье (пишет): «Михаил Александрович Язва», то есть я собственной персоной. Ну вот, завязка есть. Дальнейшее будет развиваться по мере выяснения личности моего героя. (Кладет блокнот в карман и растапливает печку.)

К л а в а (входит с чайником). Ай, что вы делаете!

Я з в а. Печку растапливаю. А что? Холодно ведь в комнате.

К л а в а. В печке ничего не было?

Я з в а. Какие-то бумажки. Что было, то сгорело.

К л а в а. Ладно, уж, пусть горит. Теперь давайте сядем да побеседуем. (Ставит стулья совсем близко к печке.) Мы ведь еще почти незнакомы. Правда, я вам кое-что болтала о себе.

Я з в а. Что ж, давайте побеседуем. (Садятся.)

К л а в а. Скажите, Язва — это ваша настоящая фамилия?

Я з в а. Настоящая.

К л а в а. Даже не верится.

Я з в а. Что у меня такая фамилия?

К л а в а. И фамилия странная. Я представляла себе писателей совсем не такими. Я думала, что они какие-нибудь особенные и ничего больше не делают, только пишут. А если говорят, так красиво, умно и больше всего стихами.

Я з в а. Может быть, и есть такие где-нибудь. Я ведь провинциал.

К л а в а. Вы стихов не пишете?

Я з в а. Нет.

К л а в а. Конечно, ваша фамилия для стихов не подходит. А пьес вы много написали?

Я з в а. Одну.

К л а в а. И в театре ее ставили?

Я з в а. Ставили.

К л а в а. Напишите обо мне что-нибудь.

Я з в а. Теперь, как видно, вы решили использовать меня по специальности?

К л а в а. Напишите, чтобы я была главной героиней в пьесе и чтобы мне все аплодировали. Я сама бы тогда сидела в зале и тоже аплодировала себе.

Я з в а. Хорошо, я напишу.

К л а в а. Серьезно?

Я з в а. Только я ведь пишу комедии. Вам, может, не понравится, как я о вас напишу.

К л а в а. А как вы напишете?

Я з в а (фантазируя). Я напишу о том, как жила-была Клавочка, хорошая девочка с синими глазками и синими лентами в косах. Все ею любовались, называли красавицей и умницей.

К л а в а (мечтательно). И в самом деле называли.

Я з в а. А мама в ней души не чаяла, баловала и не позволяла ей ничего делать. Она даже одевала и раздевала Клавочку.

К л а в а. Мама у меня очень хорошая.

Я з в а. Наконец умница Клавочка пошла в школу. Здесь мама не могла за нее все делать и ей пришлось учиться самой. Это было трудно и скучно. Кое-как она все-таки доползла до десятого класса…

К л а в а. А вот и неправда. Окончив семилетку, я поступила в балетную студию.

Я з в а. Да, я ошибся. Клавочка не доползла до десятого класса. Однажды она увидала, как балерины грациозно выделывают ножками, задирая их выше головы. Это было так легко, так красиво и так заманчиво — показать со сцены красоту своих ножек, что Клавочке захотелось на сцену. По просьбе мамаши ее приняли в балетную студию.

К л а в а. Ну-ну, врите дальше.

Я з в а. Но там Клавочке пришлось изучать трудную азбуку балетного искусства: по десять раз повторять одни и те же па и выслушивать окрики старика балетмейстера, который однажды обозвал даже Клавочку коровой.

К л а в а (смеется). Неправда, он так не ругался. Это вы уж сочиняете.

Я з в а. Я все сочиняю… Клавочка кончала репетиции вся в мыле, как впервые запряженная кобылица.

К л а в а. Фи, какое сравнение!

Я з в а. Словом, Клавочка увидела, что балетная красота добывается по́том и тяжелым трудом, а трудиться она не привыкла. Ей опротивел балет, и она начала горько раскаиваться. Но на ее счастье тут подвернулся товарищ Жжж… Чарский.

К л а в а. Да. Ну и что же?

Я з в а. Так вот, этот самый Чарский увидел однажды на репетиции красивые Клавочкины ножки и решил ими завладеть. Надо признаться, что Клавочка недолго и сопротивлялась.

К л а в а (добродушно). Нахал, как вы смеете!

Я з в а. Не мешайте мне фантазировать… Одним словом, поцелуи моей героине пришлись по вкусу гораздо более, чем балетные па. Это занятие ее нисколько не утомляло. В результате она скоро превратилась из Клавочки в Клавдию Петровну и стала… стала мадам… Жжж… Чарская. Мадам Чарская.

К л а в а. Ну, и дальше что? Врите уж до конца.

Я з в а. Вы хотите знать, каков будет конец этой комедии? Возможно, что он будет благополучным… Это значит, что мой герой будет благополучно продолжать свою деятельность и Клавочка будет благополучно есть, пить, сплетничать. Когда она постареет, а может быть, и гораздо раньше, он начнет гулять с другими. Но она должна будет с этим примириться, так как не захочет расстаться с сытой, беспечной жизнью.

К л а в а. Ничего себе перспектива!

Я з в а. Вам это не нравится?

К л а в а. Я думаю! Выставил меня такой паразиткой, да еще спрашивает!

Я з в а. Я с вами согласен, конец для комедии неподходящий: скучно, неинтересно. Можно сделать, чтобы Клавочка из ревности отравилась.

К л а в а (с ужасом). Вы с ума сошли! Я никогда этого не сделаю.

Я з в а. Верно, это не годится. Во-первых, как вы правильно заметили, моя героиня этого не сделает, это не в ее характере; во-вторых, я здесь выбиваюсь из своего жанра: это уже будет драма, а не комедия. И вообще благополучный конец здесь вряд ли возможен.

К л а в а. Отравиться — это, по-вашему, благополучный конец?

Я з в а. Я имею в виду главного героя. Скорее всего, он все-таки попадется. Тогда Клава, пока она молода и красива…

К л а в а. Наконец-то вы мне сказали комплимент.

Я з в а. В том-то и беда, что она красива. Если бы она не надеялась на свою красоту как на средство к жизни, так она бы научилась трудиться. Но вы прервали ход моих мыслей… Тогда Клава, пока она молода и красива, может попасть к другому такому же Чарскому, потом к третьему и так далее.

К л а в а (возмущенная). Идиот! Как вы смеете меня так оскорблять!

Я з в а. При чем здесь ваша личность? Вы же видите, что я сочиняю, пишу комедию и мучаюсь с этой несчастной Клавой. Это такое ничтожное существо, что с ней никак эффектной концовки не сделаешь. Чтобы вас не расстраивать, я больше не буду думать вслух.

К л а в а (после длинной паузы, поворачивается к нему). А почему бы вам не сделать такую концовку: Клаве осточертела ее пустая жизнь, постылым стал ее сытый, самодовольный муж; она оставила свою душную комнату, хлопнула дверью и пошла навстречу свежему ветру.

Я з в а. Куда же она пошла?

К л а в а. На фабрику, на завод, на фронт… И в конце пьесы мы видим ее стахановкой или Героем Советского Союза.

Я з в а. Такая концовка зрителю понравилась бы… Но поймите же вы, что за человек моя Клава! Она ведь не любит и боится труда, не способна ни на какое усилие. Это же абсолютно безвольное существо.

Пауза. Язва сидит, погруженный в размышление, из которого его выводит всхлипывание Клавы.

(Оборачивается и глядит на нее.) Да, плакать Клава может, это в ее характере. Но со сцены это будет выглядеть некрасиво: нос красный, в носу хлюпает.

К л а в а (сквозь слезы). Какой вы беспощадный, жестокий человек!

Я з в а. Не человек, а автор комедии. Тут я действительно беспощаден.

К л а в а. Я думала, с вами приятно время провести, а вы мне всю душу вымотали вашими концовками.

Я з в а. Найти хорошую концовку для комедии — это большое дело.

К л а в а. Развлекли вы меня, нечего сказать. (Стук в дверь.) Войдите!

Входит Л у ч е з а р н ы й.

Я з в а. Вот идет мой друг, он поправит дело.

Л у ч е з а р н ы й. Здравствуйте!

К л а в а. Здравствуйте!

Л у ч е з а р н ы й (Клаве). Вы меня извините! (Язве.) А я тебя ищу. Соседка сказала, что ты здесь.

Я з в а. Кому я понадобился?

Л у ч е з а р н ы й. Редактор приказал быть в четыре часа в редакции.

Я з в а. Что там случилось?

Л у ч е з а р н ы й. Нужно спешно полосу готовить.

Я з в а. Вот это мне совсем не по душе! Я собирался дома посидеть да поработать.

Л у ч е з а р н ы й (собираясь уходить). Так будешь?

Я з в а. Постой, постой… Вот, Клавдия Петровна, мой лучший друг, бывший драматург и будущий поэт Анатолий Лучезарный. Прошу любить и жаловать.

Лучезарный и Клава обмениваются рукопожатиями.

Л у ч е з а р н ы й. Лучезарный.

К л а в а. Чарская.

Я з в а. Правда, я еще не могу сказать, чем он с большим совершенством будет владеть — поэтическим пером или метлой дворника, но одно из этих дарований у него несомненно есть.

Лучезарный показывает ему за спиной кулак.

К л а в а. Вы даже на своего друга клевещете. Я уверена, что он прекрасный поэт, а вы ему завидуете.

Л у ч е з а р н ы й. Ведь это же Язва.

К л а в а. Я уже в этом убедилась. Садитесь, пожалуйста!

Л у ч е з а р н ы й. Благодарю. Я должен идти в редакцию.

К л а в а. Стихи писать?

Л у ч е з а р н ы й. Да уж там что придется.

К л а в а. Вы лирик, правда?

Л у ч е з а р н ы й. Да, я работаю в этом жанре.

К л а в а. Я по глазам узнала.

Я з в а. По глазам-то он лирик, а в остальном разбойник. Вы его остерегайтесь.

К л а в а. Хватит вам злословить. (Лучезарному.) Когда вы почитаете мне свои стихи?

Л у ч е з а р н ы й. Когда напишу хорошие.

Входит Ж л у к т а, за ним ч е л о в е к с пакетами и кульками.

Ж л у к т а. Вот и я! У тебя, я вижу, большой успех, Клавдия Петровна. Оставил я тебя с одним кавалером, а застаю с двумя.

К л а в а. Это друг товарища Язвы, поэт.

Ж л у к т а. Значит, нашего полку прибыло. Чарский.

Л у ч е з а р н ы й. Лучезарный.

Ж л у к т а (человеку). Кладите это сюда. Это ставьте на стол. Это сюда давайте. Теперь подождите минутку. (Откупоривает бутылку и наливает водку в стакан.) На дорогу.

Ч е л о в е к (берет стакан). За ваше здоровьице. (Выпивает, вытирает губы рукавом и уходит.)

Ж л у к т а. Надеюсь, товарищи, вы без меня не скучали?

Я з в а. Мы скучали без вашей водки.

Ж л у к т а (разворачивая пакеты). А без колбаски вы тоже, должно быть, скучали? А без икорки? А без сырку?

Я з в а. Визит ваш, как видно, был удачным.

Ж л у к т а. Очень удачный. Клава, нарежь, пожалуйста. Подходите, товарищи, поближе. Выпьем по рюмочке ради нашего знакомства. (Наливает.) За ваши успехи, товарищи!

К л а в а (Лучезарному). За лирику!

Ж л у к т а (Язве). За комедию. Только чтоб веселая была. Выведите такого типуса, чтобы зритель за живот хватался.

Я з в а. Есть такой типус, наклевывается.

Ж л у к т а. Значит, посмеемся. (Выпивает.)

К л а в а (Язве). За хорошую концовку!

Я з в а. Над концовкой придется еще подумать. (Выпивает.)

Ж л у к т а. Балычку возьмите. Чудесный балык. Закусывайте, не стесняйтесь. Вам небось такая закусь не часто попадается. Больше под воблу пьете.

Я з в а. И под воблу и на воблу — как придется.

Л у ч е з а р н ы й (поддев кусок ветчины). Мы в этом отношении народ не привередливый.

Ж л у к т а. Вы, друзья, держитесь поближе ко мне. Со мной не пропадете. Сегодня я уже сделал небольшую вылазку. Завязал несколько знакомств. Оказывается, ничего, можно жить. И люди есть неплохие. Ну, давайте еще по одной. (Наливает.) За то, чтобы мы жили по-человечески!

Я з в а. И были бы людьми.

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Городской сад в начале лета.

На скамейке сидят Л у ч е з а р н ы й и К л а в а.

К л а в а. Вы ведь мне давно обещали.

Л у ч е з а р н ы й. Прошу отсрочки… до другого раза.

К л а в а. Нет-нет, не выйдет. Сегодня вы от меня не отделаетесь.

Л у ч е з а р н ы й. Я не могу.

К л а в а. Можете, только не хотите. Думаете, что я не сумею оценить их прелести.

Л у ч е з а р н ы й. Ну, как вы это могли подумать! Я не хочу потому, что они плохие.

К л а в а. Кто вам сказал, что плохие?

Л у ч е з а р н ы й. Я сам знаю.

К л а в а. Это от чрезмерной скромности вам так кажется.

Л у ч е з а р н ы й. И Язва говорит, что плохие.

К л а в а. Нашли кого слушать! Это же человеконенавистник. Он мне такое наговорил при нашем первом знакомстве, что я три дня плакала.

Л у ч е з а р н ы й. Он любит посмеяться над человеческими недостатками.

К л а в а. А я совсем не такая, какой он меня считает. Правда, я — паразитка, живу на всем готовом, не занимаюсь полезным трудом, но я чувствую красоту жизни. Мне нравится все возвышенное и благородное.

Л у ч е з а р н ы й. Вы недовольны своим положением?

К л а в а. Как вам сказать… Есть много женщин, которые мне завидуют. Муж меня не обижает; ем я, что хочу, сплю, сколько хочу; одеваюсь, как хочу. И это в то время, когда люди недоедают и недосыпают, работают по двенадцати часов в сутки. Но мне душно и как-то тревожно на душе. А по ночам меня мучают кошмары. Вот и сегодня приснилось, будто Язва гонится за мной с топором и кричит: «Отдай концовку!»

Л у ч е з а р н ы й. Вы же можете изменить свою жизнь.

К л а в а. Одна не могу. Опереться мне не на кого.

Л у ч е з а р н ы й. Если бы я мог послужить вам хоть какой-нибудь опорой…

К л а в а. Зачем вам эта обуза? Вы поэт, у вас крылья должны быть свободными. Ну, почитайте! Я вас прошу.

Л у ч е з а р н ы й. Если вы уж так настаиваете. (Вынимает из кармана рукопись.) Песня девушки. (Читает.)

Клава молчит взволнованная.

Л у ч е з а р н ы й. Что же вы загрустили? Плохо, правда?

К л а в а. Когда слушаешь такие стихи, грустно становится.

Л у ч е з а р н ы й. Значит, плохо.

К л а в а. Грустно оттого, что я не эта девушка, что никто мне косы не расплетал.

Л у ч е з а р н ы й. Вот это несколько иного характера. (Читает.)

(Переменив тон.) Я вижу шляпу Демьяна Демьяновича. (Прячет рукопись.) Скройся, поэзия, проза идет.

К л а в а. Какая досада! Идемте. Я не хочу, чтобы он видел меня с вами. (Уходят.)

Входят д в а к л и е н т а, останавливаются, закуривают.

П е р в ы й к л и е н т (кивает в сторону Клавы). Это ведь жена Демьяна Демьяновича?

В т о р о й к л и е н т. Да, подцепила себе какого-то писаришку.

П е р в ы й к л и е н т. А что ей делается? Жрет что хочет, ничего не делает… Небось если бы постояла у станка с утра до вечера, так не думала бы о кавалерах.

В т о р о й к л и е н т. Умудряются же люди так жить, как будто и войны никакой нет на свете. Взять хоть бы этого Демьяна Демьяновича… Живет себе припеваючи. И в армию его не берут. А здоровый как бык.

П е р в ы й к л и е н т. Какая там армия! На нем, брат, такая бронь, что и снарядом не прошибешь.

В т о р о й к л и е н т. И каждому сумеет услужить. Так поставил себя, что без Демьяна Демьяновича как без рук. Кто он такой?

П е р в ы й к л и е н т. Художник, что ли!

В т о р о й к л и е н т. Да, уж подлинно художник. В городе ни один блат без него не обходится.

П е р в ы й к л и е н т. На днях нужно было мне вагон достать. Как я ни добивался, ничего не вышло. И разговаривать не хотят. Я тогда к нему: «Демьян Демьянович, так и так, мол, помогите». Пообещал ему кое-что. «Сколько, спрашивает, вагонов нужно?» «Хотя бы один», говорю. «Идите, говорит, завтра будет вам вагон». «Что там сказать?» — спрашиваю. «А ничего, говорит, не говорите… Скажите, что вам нужен вагон». Я думал, издевается, но все-таки пошел. Так что же вы думали? Прихожу, а вагон уже стоит и меня ждет.

В т о р о й к л и е н т. Ловок, стервец, ловок. И так это у него все легко выходит. Кажется, только пальцами перебирает, как хороший гармонист.

П е р в ы й к л и е н т. И не попадется ведь!

В т о р о й к л и е н т. Хитрый жук.

П е р в ы й к л и е н т. Тсс, идет.

Входит Ж л у к т а — в шляпе, в светлом костюме, румяный и бодрый. Оба клиента снимают шапки и подобострастно кланяются.

Ж л у к т а. Что, товарищи, я вам очень нужен?

П е р в ы й к л и е н т. Очень нужны, Демьян Демьянович.

Ж л у к т а. А зачем я вам так понадобился?

В т о р о й к л и е н т. Без вашей помощи нашему брату никакого разворота нет.

Ж л у к т а. Я же не снабженец, вы не по адресу обращаетесь. Я творческий работник.

П е р в ы й к л и е н т. Мы это знаем, что вы этими делами не занимаетесь, но сделайте уж такое одолжение!

В т о р о й к л и е н т. Помогите, а мы не постоим… Что надо, то надо.

Ж л у к т а. Товарищи! Я совсем не хочу, чтобы обо мне говорили, что я блатмейстер какой-нибудь.

П е р в ы й к л и е н т. Кто это скажет про вас?

В т о р о й к л и е н т. У кого это язык повернется так сказать?

Ж л у к т а. Бывает, поможешь иногда человеку, но это же не значит…

П е р в ы й к л и е н т. Ну, конечно, это ничего не значит!

В т о р о й к л и е н т. Абсолютно ничего не значит. Человек только поблагодарит за это.

Ж л у к т а. А какой вы помощи хотели от меня?

П е р в ы й к л и е н т. Пять бочек цементу… Нужно дозарезу.

Ж л у к т а. И такой мелочи вы сами достать не можете?

П е р в ы й к л и е н т. А где же его достанешь?

Ж л у к т а. У Пузырева спрашивали?

П е р в ы й к л и е н т. Спрашивал…

Ж л у к т а. У Бляхмана?

П е р в ы й к л и е н т. Тоже спрашивал.

Ж л у к т а. У Круглозадова?

П е р в ы й к л и е н т. И у Круглозадова спрашивал.

Ж л у к т а. И что же?

П е р в ы й к л и е н т. Нет.

Ж л у к т а. Так пойдите и скажите, что Демьян Демьянович просит.

П е р в ы й к л и е н т. И будет?

Ж л у к т а. Если вы думаете, что я бросаю слова на ветер, так зачем вы ко мне обращаетесь?

П е р в ы й к л и е н т. Извините, Демьян Демьянович! Большое вам спасибо!

Ж л у к т а. Только, вы сами понимаете, такие услуги…

П е р в ы й к л и е н т. Это — пожалуйста!

Ж л у к т а. Не для меня, конечно. Мне не много нужно…

П е р в ы й к л и е н т. Я понимаю. (Уходит.)

В т о р о й к л и е н т. Выручайте, Демьян Демьянович.

Ж л у к т а. В чем дело?

В т о р о й к л и е н т. Бухгалтер нас зарезал.

Ж л у к т а. Какой бухгалтер?

В т о р о й к л и е н т. Главный.

Ж л у к т а. Не понимаю.

В т о р о й к л и е н т. Нашего бухгалтера в армию взяли.

Ж л у к т а. Ну?

В т о р о й к л и е н т. Так вот месяц ищем, никак найти не можем.

Ж л у к т а. Так он же в армии, как же вы ищете?

В т о р о й к л и е н т. Не того. Того уже не вернешь. Другого на его место.

Ж л у к т а. Так вы хотите, чтобы я пошел к вам бухгалтером работать?

В т о р о й к л и е н т. Нет, что вы! Помогите нам найти его.

Ж л у к т а. Где же я вам его найду?

В т о р о й к л и е н т. Где-нибудь найдите. Вы уж знаете, где.

Ж л у к т а. Это для кого? Для промкооперации?

В т о р о й к л и е н т. Да.

Ж л у к т а. Условия?

В т о р о й к л и е н т. Оклад тысяча рублей да по совместительству пятьсот; литерное питание, столовка, квартира.

Ж л у к т а. Это для бухгалтера, а за бухгалтера?

В т о р о й к л и е н т. Вот уж не знаю… Я думал…

Ж л у к т а. Вы думали, даром?

В т о р о й к л и е н т. Нет, но мне никогда не приходилось…

Ж л у к т а. И вы не знаете цены на них? Ну, я вам помогу. У вас, кажется, есть лишний электрический двигатель?

В т о р о й к л и е н т. Есть движок.

Ж л у к т а. Ну, так вот…

В т о р о й к л и е н т. За бухгалтера движок? Что вы, Демьян Демьянович!

Ж л у к т а. А что? Много?

В т о р о й к л и е н т. Конечно! Движок — это все-таки вещь.

Ж л у к т а. Бухгалтер — тоже вещь. Да еще же вы хотели главного.

В т о р о й к л и е н т. Обязательно главного.

Ж л у к т а. Вот видите.

В т о р о й к л и е н т. Я даже не знаю, как это и оформить — обмен человека на движок.

Ж л у к т а. А это очень просто. Движок возьмет у вас одна организация по государственной цене, а бухгалтер сам придет к вам наниматься. Он и знать ничего не будет.

В т о р о й к л и е н т. А без движка он не придет?

Ж л у к т а. А без движка он и с места не сдвинется: его не отпустят с места работы.

В т о р о й к л и е н т (подумав). Все-таки это дорого.

Ж л у к т а. Не хотите, не надо. Пусть вам движок балансы подводит. (Кричит.) Андрей Семенович! Что же это вы знакомых не узнаете?

В т о р о й к л и е н т. Куда движок доставить?

Ж л у к т а (пишет в блокноте, вырывает листок и дает второму клиенту). Вот по этому адресу.

В т о р о й к л и е н т берет листок и уходит. Входит А н д р е й С е м е н о в и ч.

(Фамильярно сует ему руку.) Хотел потихоньку прошмыгнуть, чтобы я и не заметил? Нет, брат! Я тебя увидел, как только ты в сад вошел.

А н д р е й С е м е н о в и ч. Рыбак рыбака видит издалека.

Ж л у к т а. От меня брат, как от судьбы, никуда не уйдешь.

А н д р е й С е м е н о в и ч. Что, опять?

Ж л у к т а. Да, понимаешь, нужно пополнить.

А н д р е й С е м е н о в и ч. Зашибаешь ты здорово, Демьян Демьянович.

Ж л у к т а. Не для себя. Я ведь больной человек, мне нельзя.

А н д р е й С е м е н о в и ч. А что такое?

Ж л у к т а. Рак или жаба… Врачи никак не разберут.

А н д р е й С е м е н о в и ч. Ну, если жаба, тогда понятно: она влагу любит. Рак тем более.

Ж л у к т а. Для товарища Конягина. Ты ведь знаешь, он любит иногда рюмку выпить, организм его требует. Дома одному неудобно, вот он и приезжает ко мне по субботам. Он, конечно, тебе не скажет — дай водки! А у меня тоже нет своих запасов. Ты сам это должен понимать.

А н д р е й С е м е н о в и ч. Белой — пожалуйста.

Ж л у к т а. А коньячку?

А н д р е й С е м е н о в и ч. Нет.

Ж л у к т а. И как тебе не стыдно врать, Андрей Семенович! Вчера только я пил твой коньячок у одного приятеля.

А н д р е й С е м е н о в и ч. Был, да уже нет. Несколько бутылок осталось для больных.

Ж л у к т а. Больным — киселек, молочко, манная кашка. Да если уж на то пошло, так мы тоже больные.

А н д р е й С е м е н о в и ч. Жаба, говоришь?

Ж л у к т а. Жаба, чтоб ей пусто было.

А н д р е й С е м е н о в и ч. Что с тобой сделаешь… Для жабы придется поискать. (Уходит.)

Ж л у к т а (снимает шляпу). Лучезарному мое почтение!

Л у ч е з а р н ы й (входит). Мое почтение выдающемуся деятелю искусства!

Ж л у к т а. Что, пришли в сад вдохновения набираться?

Л у ч е з а р н ы й. Уже набрался, иду домой.

Ж л у к т а. Понимаю: вы хотите сразу на бумагу и в редакцию.

Л у ч е з а р н ы й. Вы угадали.

Ж л у к т а. По рублю за строчку.

Л у ч е з а р н ы й. Нам хотя бы по рублю. Правда, у некоторых творческих работников размах гораздо более широкий, но нам за ними не угнаться.

Ж л у к т а. Уел! Ах, уел! Ха-ха-ха! (Хлопает Лучезарного по плечу.) А признайтесь, с кем это вы тут вдохновения набирались?

Л у ч е з а р н ы й. Да вот, на лоне природы.

Ж л у к т а. А не было ли здесь еще какого-нибудь лона?

Л у ч е з а р н ы й. Вас это очень интересует?

Ж л у к т а. Очень. Дело в том, что к этому лону я тоже имею некоторое касательство.

Л у ч е з а р н ы й. Например?

Ж л у к т а. Злые языки говорят, что вы приударяете за моей женой.

Л у ч е з а р н ы й (смутившись). Так что вы от меня хотите?

Ж л у к т а. Я мог бы вызвать вас на дуэль, но мне это невыгодно. Если я прострелю вашу гениальную башку, так потомки заклеймят меня проклятием за то, что я загубил молодой талант в самом его расцвете. Если вы меня застрелите, так опять же мне худо. Поэтому я не требую от вас удовлетворения.

Л у ч е з а р н ы й. Благодарю, что вы даровали мне жизнь.

Ж л у к т а. Единственно, что я могу сделать из ревности, это распить с вами бутылку коньяку.

Л у ч е з а р н ы й. Моего, конечно? Это очень любезно с вашей стороны.

Ж л у к т а. Коньяк должен быть ваш, но поскольку у вас его нет и достать вы его не можете, то, так и быть, приходите ко мне. Где мое не пропадало.

Л у ч е з а р н ы й. Я ошеломлен вашим великодушием! Где это видано, чтобы протори — убытки возмещал сам потерпевший!

Ж л у к т а. Насчет убытков я спокоен. Насколько я могу судить, дело ограничивается одной поэзией и никогда не дойдет до…

Л у ч е з а р н ы й. До прозы.

Ж л у к т а. До драмы.

Я з в а (который подошел незаметно). Но оно может дойти до комедии.

Ж л у к т а. А, Мольер явился! Вот вам сюжет для комедии под названием «Напрасные потуги». Этот пламенный юноша хочет отбить у меня мою жену. И чем же? Худосочными стишками. Что вы на это скажете?

Я з в а. Я тоже скажу — напрасные потуги. Клавдию Петровну стишками не возьмешь.

Ж л у к т а. Чудак человек! Он думает, что женщины питаются поэзией. Спросите у меня, чем они питаются. Ты ее сначала мясом накорми, дай выспаться, да выгуляться вволю, одень хорошо, тогда ее и на поэзию потянет. Тогда она и над стихами может повздыхать. А пока вы ничего этого дать ей не можете, так вы для меня не соперник.

Л у ч е з а р н ы й. Не слишком ли вы уверены в себе?

Ж л у к т а. Могу пари держать, что вы останетесь с носом. Вот Язва свидетелем будет.

Я з в а. Не знаю, как кто, а я наверняка буду в выигрыше. Он ли останется с носом, вы ли с рогами, рюмка мне будет.

Ж л у к т а. Вот что значит сатирик! Он сразу в корень глядит, а не парит в облаках, как некоторые лучезарные поэты. Как наша комедия?

Я з в а. Пишется.

Ж л у к т а. Скоро будем смотреть?

Я з в а. Жду, когда мой главный герой потерпит крах.

Ж л у к т а. Все в ваших руках. Вы, как автор, можете вмешаться и ускорить этот крах.

Я з в а. Видно, придется, а то эта свинья еще пять лет будет жить да похрюкивать. Ему наплевать, что мне нужно скоро комедию заканчивать, что я давно уже аванс проел.

Ж л у к т а. Бедняга.

Я з в а. Как ваши дела? Я вас уже несколько дней не видел.

Ж л у к т а. Слава богу.

Я з в а. Правда, взглянув на вас, сразу можно сказать, что дела у вас — слава богу.

Ж л у к т а. Разве я так хорошо выгляжу?

Я з в а. Как бутон.

Л у ч е з а р н ы й. Я думаю, что вам с такой довоенной физиономией неудобно даже по улице ходить!

Ж л у к т а (проводит рукой по лицу). А чего? Ничего. Напрасно вы так…

Л у ч е з а р н ы й. Люди на фронтах умирают, война, трудности, а вы как будто из иного мира прибыли.

Ж л у к т а. Не всем же умирать, кому-нибудь и жить нужно. А уж если жить, так жить по-человечески. Это мое правило, которого я придерживаюсь при всех обстоятельствах.

Я з в а. Меня удивляет не столько ваше правило, сколько блестящее проведение его в жизнь. В чем секрет вашего успеха, я так и не могу понять.

Ж л у к т а. Никакого секрета здесь нет. Есть способность ответить на запросы жизни. Я — маленькая поправка в системе распределения. Правда, из-за этого мне пришлось отложить свои творческие замыслы.

Я з в а. Поправка к системе распределения. Это уже целое теоретическое обоснование того, что мы называем…

Ж л у к т а. Блатом, вы хотите сказать?

Я з в а. Может быть, и так. Не объясните ли вы нам более популярно, какая такая поправка?

Ж л у к т а. Пожалуйста, товарищи, заходите вечерком ко мне, я вам все объясню. А пока до свидания. Тороплюсь, дела. (Уходит.)

Л у ч е з а р н ы й. Видал, каков фрукт!

Я з в а. Чудесный. И притом совсем уже зрелый. Тряхнуть, он и упадет. И я его тряхну! (Вынимает блокнот и записывает.) «Поправка к системе распределения. Блатбюро. Жлукта и компания». (Лучезарному.) Слушай, насчет Клавочки у тебя в самом деле есть какие-нибудь намерения?

Л у ч е з а р н ы й. А знаешь, она мне нравится!

Я з в а (имея в виду новый сюжетный ход). Ну-ну! Кажется, наклевывается. (Записывает.)

Л у ч е з а р н ы й. Красивая женщина. И совсем не такая пустая, как может показаться на первый взгляд.

Я з в а. Да так оно и есть. (Записывает.)

Л у ч е з а р н ы й. Ты согласен? И как глубоко чувствует поэзию!

Я з в а. Чудесно! Это нам и нужно.

Л у ч е з а р н ы й. Назло этой самодовольной свинье возьму и отобью.

Я з в а. Прекрасный ход! Лучшего не придумаешь.

Л у ч е з а р н ы й (мечтает вслух). Научится работать, будет мне хорошим помощником в жизни… Будет и у меня жена — прекрасная чуткая женщина… А там и ребятишками обзаведемся…

Я з в а (срывается с места). Друг! Дай я тебя поцелую! (Обнимает.)

Л у ч е з а р н ы й. Ты одобряешь мое решение?

Я з в а. Всей душой.

Л у ч е з а р н ы й. Нет, в самом деле?

Я з в а. Ну как же! Ты понимаешь, что ты меня выручил?! Я с этой несчастной Клавой вожусь уже несколько месяцев, не знаю, что с ней делать. Ни богу свечка, ни черту кочерга. А тут нашелся олух…

Л у ч е з а р н ы й. Какая же ты свинья после этого!

Я з в а. Извини, пожалуйста… Нашелся благородный юноша, прекрасный поэт, который силой своего вдохновения вырвал несчастное создание из рук этого отвратительного паука. Из паразита сделал человека полезного для общества. И притом заметь: порок в лице Чарского наказан, добродетель в лице Клавы восторжествовала. Лучшей концовки и не придумаешь. Скажи правду, ты поэзией покорил сердце этой женщины?

Л у ч е з а р н ы й. Только поэзией.

Я з в а. Тогда ты настоящий поэт, и я даю торжественное обещание не называть тебя больше дворником. Никогда не думал, что твои стихи имеют такую неотразимую силу. Почитай, пожалуйста! Это, должно быть, чудесные стихи.

Л у ч е з а р н ы й (чувствуя себя неудобно). Ничего особенного, обыкновенные стихи.

Я з в а. Ты уж не скромничай, давай читай!

Л у ч е з а р н ы й. Что тебе читать, ты ведь не девушка.

Я з в а. Никаких отговорок! Я не отстану, пока стихи не покажешь.

Л у ч е з а р н ы й. Да знаешь…

Я з в а. Ничего не знаю! Давай сюда!

Л у ч е з а р н ы й. Тебе эти стихи уже знакомы.

Я з в а. Откуда? Нет, ты мне читал только плохие свои стихи.

Л у ч е з а р н ы й. Дело в том, что я ей читал стихи не свои.

Я з в а. А чьи же?

Л у ч е з а р н ы й. Занял для такого случая у одного известного поэта. Вот они!

Я з в а (рассматривая рукопись). Здорово! Ха-ха-ха! Ей-богу, ловко! Чужими стихами соблазнить чужую жену — это не всякий сумеет. И чью жену! Самого Демьяна Демьяновича. Жулик жулика обжулил. Мольер. Настоящий Мольер! (Записывает в блокнот.)

Л у ч е з а р н ы й. Ты не подумай в самом деле вплести меня в свою комедию.

Я з в а. А как же ты думал?

Л у ч е з а р н ы й. Убирайся ты к черту!

Я з в а. А что же я, одного Чарского выводу? Надо же для этой свиньи создать подходящее окружение.

Л у ч е з а р н ы й. Я категорически протестую!

Я з в а. А это уж от тебя не зависит!

Л у ч е з а р н ы й. Тогда я отказываюсь от своих намерений в отношении Клавдии Петровны.

Я з в а. Слушай, будь другом, не порть мне комедию! Уже все так хорошо наладилось, а ты начинаешь артачиться. Черт с тобой, я не напишу, что ты ей читал чужие стихи. Это останется между нами. Что ты вообще никудышный поэт…

Л у ч е з а р н ы й. Категорически протестую!

Я з в а. Нет-нет, я этого тоже не напишу. Я выведу тебя гениальным поэтом и благородным юношей. Имею же я право на творческий вымысел? Только обещай, что план свой ты доведешь до конца.

Л у ч е з а р н ы й. Ну, если так…

Я з в а. Дай руку!

Л у ч е з а р н ы й. Вот тебе рука.

Я з в а. Теперь я вижу финал комедии.

Квартира Жлукты.

Ж л у к т а сидит за столом без пиджака. Перед ним с папкой в руках сидит его помощник С т е п а н А н д р е е в и ч.

Ж л у к т а. Ну, как наши дела, Степан Андреевич? У вас что-то вид усталый.

С т е п а н А н д р е е в и ч. Заморился, Демьян Демьянович. С утра до вечера мотаюсь по городу.

Ж л у к т а. Но не зря же.

С т е п а н А н д р е е в и ч. Конечно, результаты есть.

Ж л у к т а. Вы на мою новую квартиру не заходили?

С т е п а н А н д р е е в и ч. Заходил.

Ж л у к т а. Ну, что вы скажете?

С т е п а н А н д р е е в и ч. Здесь ничего не скажешь.

Ж л у к т а. Неплохая, правда?

С т е п а н А н д р е е в и ч. Ну! Не плохая! Игрушка!

Ж л у к т а. Жить можно. Думаю к именинам выехать из этой конуры. Гостей принимать буду уже в новой квартире. Только полы высохнут ли?

С т е п а н А н д р е е в и ч. Высохнут. Такая погода стоит… Два-три дня, и высохнут.

Ж л у к т а. Да… Ну, как наши дела?

С т е п а н А н д р е е в и ч. Ничего. Несколько операций из тех, о которых мы вчера говорили, я провел удачно.

Ж л у к т а. И в результате?

С т е п а н А н д р е е в и ч. Десять тысяч рублей (вынимает из кармана пачку денег и кладет на стол), два пуда пшеничной муки и пуд меду.

Ж л у к т а. Хороший мед?

С т е п а н А н д р е е в и ч. Попробуйте. Плохого я не взял бы.

Ж л у к т а. Медок — это хорошо… К именинам.

С т е п а н А н д р е е в и ч. Ну, на завтрашний день у меня здесь…

Ж л у к т а (перебивая). Минуточку… Я хотел сказать вам несколько слов…

С т е п а н А н д р е е в и ч. Я вас слушаю, Демьян Демьянович.

Ж л у к т а. Скоро месяц, как вы работаете у меня помощником, и уже более или менее освоились со своими обязанностями. Теперь запомните несколько правил, которых вы должны придерживаться. Первое: никогда не отказывайте клиенту.

С т е п а н А н д р е е в и ч. Я так и делаю.

Ж л у к т а. Мы все можем — вот наш девиз. Из-под земли достать, а дать клиенту то, что он хочет. Второе: проведя операцию, умейте остаться в стороне. Мы являемся только посредниками между клиентами, и ни за что не отвечаем. Юридическую и материальную ответственность несут они сами.

С т е п а н А н д р е е в и ч. Не беспокойтесь. Демьян Демьянович, насчет этого я стреляный воробей.

Ж л у к т а. Третье: не путайте меня во всякие мелкие дела. Делайте все сами, только давайте мне отчет. Меня знают только некоторые клиенты. Для всего остального человечества я — творческий работник. Понятно?

С т е п а н А н д р е е в и ч. Все понятно, хоть бы вы даже и не говорили.

Ж л у к т а. Тем лучше. Значит, я не ошибся, взяв вас к себе в помощники. Теперь докладывайте, что у вас на завтрашний день?

С т е п а н А н д р е е в и ч (раскрывая папку). На завтрашний день у нас имеются следующие предложения… Клиент номер один — берет бензин, дает пиломатериалы.

Ж л у к т а. Можем.

С т е п а н А н д р е е в и ч. Клиент номер два — берет легковую машину, дает грузовую.

Ж л у к т а. Можем, с придачей.

С т е п а н А н д р е е в и ч. Хорошо. Клиент номер три — берет аборт, дает что угодно.

Ж л у к т а. Сама обращалась к вам?

С т е п а н А н д р е е в и ч. Нет. Ее доверенное лицо говорило под большим секретом. Я даже не знаю фамилии клиента.

Ж л у к т а. Что вы ответили?

С т е п а н А н д р е е в и ч. Советовал обратиться непосредственно к вам.

Ж л у к т а. Правильно.

С т е п а н А н д р е е в и ч. Клиент номер четыре — берет козу, дает плюшевый диван.

Ж л у к т а. Ну, это мелочь. Посмотрите там сами.

С т е п а н А н д р е е в и ч. Клиент номер пять — берет фанеру, дает театральные контрамарки.

Ж л у к т а. Можем.

С т е п а н А н д р е е в и ч. Клиент номер шесть…

К л а в а (просовывает голову в дверь). Дима, ты скоро освободишься?

Ж л у к т а. Я тебе нужен?

К л а в а. Тебя хочет видеть Александра Михайловна.

Ж л у к т а. Для Александры Михайловны я свободен. (Кладет деньги в ящик стола; Степану Андреевичу.) Мы с вами завтра докончим. (Надевает пиджак.)

С т е п а н А н д р е е в и ч, закрыв папку, поспешно уходит. Входят А л е к с а н д р а М и х а й л о в н а и К л а в а.

А л е к с а н д р а М и х а й л о в н а. Здравствуйте!

Ж л у к т а (идя ей навстречу). Здравствуйте, Александра Михайловна! (Целует руку). Как поживаете? Вы как будто переменились.

А л е к с а н д р а М и х а й л о в н а. Нездоровится. Пришла просить вас, Демьян Демьянович, может быть вы помогли бы мне в одном деле.

Ж л у к т а. Все, что могу.

А л е к с а н д р а М и х а й л о в н а. Клавочка, вы меня извините! Я хочу поговорить с Демьяном Демьяновичем с глазу на глаз. (Через силу улыбнувшись.) Думаю, что вы ревновать не будете.

К л а в а (с обидой в голосе). Пожалуйста! (Уходит.)

Александра Михайловна опускается на диван и закрывает лицо руками.

Ж л у к т а. Что с вами? Может воды дать?

А л е к с а н д р а М и х а й л о в н а. Не надо!

Ж л у к т а. Вам нехорошо?

А л е к с а н д р а М и х а й л о в н а. У меня большое несчастье.

Ж л у к т а. Дома что-нибудь случилось?

А л е к с а н д р а М и х а й л о в н а. Мне стыдно вам говорить.

Ж л у к т а. Что за глупости! Что мы — первый день знакомы с вами?

А л е к с а н д р а М и х а й л о в н а. Я влипла.

Ж л у к т а. Как это понимать?

А л е к с а н д р а М и х а й л о в н а. Забеременела.

Ж л у к т а. Господи боже мои! Так чего же вы волнуетесь? Для замужней женщины это вполне нормальная вещь.

А л е к с а н д р а М и х а й л о в н а (в отчаянии). Я не могу рожать! Вы понимаете? Не могу!

Ж л у к т а. Ну, пожалуйста! Организуем вам справку, что вы не можете рожать по состоянию здоровья, и ложитесь в больницу. Я только не знаю, почему вы ко мне обращаетесь. Иван Данилович и сам бы мог это устроить.

А л е к с а н д р а М и х а й л о в н а. Он не должен знать. Это случилось без него.

Ж л у к т а. А, понимаю… Тогда ваше положение действительно щекотливое.

А л е к с а н д р а М и х а й л о в н а. Спасите меня!

Ж л у к т а. Постойте, постойте… Что же нам тут придумать? Он в командировку никуда не едет?

А л е к с а н д р а М и х а й л о в н а. Никуда!

Ж л у к т а. Родственников у вас в соседнем городе нет?

А л е к с а н д р а М и х а й л о в н а. Нет.

Ж л у к т а. Нужно их выдумать и поехать к ним в гости.

А л е к с а н д р а М и х а й л о в н а. И что же — в чужом городе?.. К кому я там могу обратиться? Кто мне поможет?

Ж л у к т а. С вами поедет мой помощник.

А л е к с а н д р а М и х а й л о в н а. О, нет! Он разболтает.

Ж л у к т а. Не беспокойтесь, я знаю, кого посылаю. Только это связано с некоторыми расходами.

А л е к с а н д р а М и х а й л о в н а. У меня есть золотые часы, летнее пальто, туфли… Я скажу мужу, что в вагоне украли. Что хотите возьмите, только спасите.

Ж л у к т а. Завтра я вам скажу, в каком городе у вас есть родственники и когда поехать в гости.

А л е к с а н д р а М и х а й л о в н а (встает). Спасибо! (Протягивает руку.) Век не забуду вашей услуги.

Ж л у к т а (целует ее руку, потом подносит к уху). Тикают… Хорошие часики. (Не выпуская руки.) Это вам в наказание за нашу строптивость.

А л е к с а н д р а М и х а й л о в н а. Грешно вам издеваться надо мной.

Ж л у к т а. А вы надо мной издевались?

А л е к с а н д р а М и х а й л о в н а. Давайте лучше не вспоминать.

Ж л у к т а. А может быть, я сам с вами поеду в гости к вашим родственникам? Вдвоем мы как-нибудь убережем от воров ваши часы и пальто.

А л е к с а н д р а М и х а й л о в н а. Я в ваших руках, но не требуйте от меня этого.

Ж л у к т а. Я вас провожу, и мы обсудим этот вопрос всесторонне.

Ж л у к т а надевает шляпу, уходит вместе с А л е к с а н д р о й М и х а й л о в н о й.

К л а в а (входит). Ушли… Что у них за секрет такой, что даже меня из комнаты выставили? Не нравится мне это.

Ж л у к т а (входит, вынимает из ящика стола пачку денег, кладет их в комод и запирает на ключ). Ты не забыла, что сегодня суббота?

К л а в а. Обед почти готов.

Ж л у к т а. А закусочка и все прочее?

К л а в а. Все готово.

Ж л у к т а. Если Антон Макарович придет без меня, скажи, что я буду через полчасика.

К л а в а. А куда ты?

Ж л у к т а. Надо проводить, неудобно.

К л а в а. Если ты каждого клиента будешь провожать, так и дня не хватит.

Ж л у к т а. Ты говоришь глупости. Не все клиенты одинаковы.

К л а в а (язвительно). Ну, конечно. Зачем она приходила?

Ж л у к т а. Так, по одному делу.

К л а в а. Достать что-нибудь хочет?

Ж л у к т а. Она уже достала.

К л а в а. Так в чем же дело?

Ж л у к т а. Теперь бы рада избавиться, да не знает как.

К л а в а. А что такое?

Ж л у к т а. Золотые часы и еще кое-что. Извини, она там ждет. (Уходит.)

К л а в а (одна). Часы! Подумаешь, секрет какой! Ради этого надо было вдвоем запираться! Нет, здесь дело нечисто. И какое нахальство — на глазах у меня! А я, дура, все берегусь да остерегаюсь. Третьего дня поцеловать хотел, так и то не разрешила. А он тоже растяпа… Сразу видно, что поэт. Другой бы добивался, а он и руки опустил. Только вздыхает да стихи читает. Даже раскаиваюсь, что была так неласкова с ним. Теперь неизвестно, когда еще такой случай представится. Посмотрит, что такая недотрога, да и плюнет. А жалко, парень хороший… И поэт все-таки. (Поет.)

А дальше слов не знаю, забыла.

Л у ч е з а р н ы й (входит). Можно?

К л а в а (в испуге). Ой!

Л у ч е з а р н ы й (смущенный). Я, видно, некстати… Тогда извините. (Хочет уйти.)

К л а в а. Да нет, пожалуйста! Только так неожиданно…

Л у ч е з а р н ы й. Я вас испугал?

К л а в а. Нет, ничего.

Л у ч е з а р н ы й (оправдываясь). Это я к Язве шел, да его дома нет, так я думал, он у вас.

К л а в а. Нет. Никого нет.

Л у ч е з а р н ы й. Тогда извините! (Хочет уйти.)

К л а в а (в отчаянии). Подождите! А стихи?

Л у ч е з а р н ы й (задерживаясь в дверях). Какие стихи?

К л а в а. У вас, наверно, новые стихи есть?

Л у ч е з а р н ы й. Новые? Нет. Какие были, я вам все прочитал.

К л а в а. Знаете, какая досада… Я забыла ту песню про косы. Она с вами?

Л у ч е з а р н ы й. Со мной.

К л а в а. Прочтите, пожалуйста! Я хочу запомнить.

Л у ч е з а р н ы й (нерешительно). Так у вас же, наверно, времени нет?

К л а в а. Ничего, прочтите.

Л у ч е з а р н ы й (опасливо). Я на улице встретил вашего мужа.

К л а в а. Он вернется только через полчаса. Прочитайте. (Садится на диван, приготовившись слушать.)

Лучезарный вынимает тетрадь и собирается читать стоя.

А вы садитесь.

Лучезарный садится на стул.

Сюда, на диван. Лирика теплее звучит, если ее слушать вблизи.

Лучезарный садится на диван.

Ближе подвиньтесь. Вот так, чтобы и я могла читать. Так мне легче будет запомнить. Теперь читайте.

Л у ч е з а р н ы й (читает).

К л а в а. Замечательно. (Склоняет голову Лучезарному на плечо.)

Л у ч е з а р н ы й (читает еще с большим воодушевлением).

К л а в а. Подождите минутку… (Про себя повторяет строфу.) Так. Теперь буду помнить. Скажите, а прозой вы тоже пишете?

Л у ч е з а р н ы й. Приходится иногда.

К л а в а. Скажите мне прозой что-нибудь!

Л у ч е з а р н ы й. Что же вам сказать?

К л а в а. Скажите обо мне что-нибудь.

Л у ч е з а р н ы й. Ничего не выйдет.

К л а в а. Почему?

Л у ч е з а р н ы й. О вас я могу только стихами.

К л а в а. А вы попробуйте. Скажите, например, думаете ли вы когда-нибудь обо мне?

Л у ч е з а р н ы й. Я думаю о вас день и ночь. Даже когда сплю, вы являетесь мне во сне.

К л а в а. Ну, и… что же вы тогда делаете?

Л у ч е з а р н ы й. Я целую ваши руки, ваши губы, ваши чудесные глаза.

К л а в а. А как вы это делаете?

Л у ч е з а р н ы й. Я не могу вам этого выразить словами.

К л а в а. Вообразите, что это во сне.

Л у ч е з а р н ы й. Во сне я вас обнимаю вот так (обнимает) и целую вашу розовую щечку — вот так. (Целует.)

К л а в а. А вы говорили, что прозой у вас не выйдет.

Л у ч е з а р н ы й. Потом я вас во сне обнимаю вот так и целую в самые губки — вот так. (Целуются.)

Стук в дверь, которого Лучезарный и Клава не слышат. Входит Я з в а.

К л а в а (увидев Язву). Ай! (Высвобождается из объятий.) Как вам не стыдно! Не постучались даже.

Я з в а. Не волнуйтесь, комедия развивается нормально. Пока неверный муж устраивает свидание с одной из своих любовниц, его верная жена… и так далее. (Вынимает блокнот и записывает.)

К л а в а. Что вы там царапаете? Это мне товарищ Лучезарный свой сон рассказывал, а вы напишете черт знает что.

Я з в а (пишет). Отметим: «Акт второй, картина пятая — сон поэта Лучезарного».

Л у ч е з а р н ы й. Это свинство — вмешиваться в чужие интимные дела! Ты не имеешь на это никакого права.

Я з в а. Как?! Автор комедии не имеет нрава показывать интимную жизнь своих героев? И вообще это не твое дело. Какой-то второстепенный персонаж хочет учить автора, что ему показывать и что нет.

Л у ч е з а р н ы й. Твое нахальство меня возмущает.

Я з в а. Хватит! Давай не будем. Скажи лучше, каковы твои ближайшие намерения в отношении Клавдии Петровны. Как автор, я должен это знать.

Л у ч е з а р н ы й. Это я скажу самой Клавдии Петровне.

Я з в а. Только не тяни, пожалуйста. А у вас, Клавдия Петровна, какие намерения в отношении этого моего героя?

К л а в а. У меня нет никаких намерений.

Я з в а. А если он скажет, что страшно вас любит?..

К л а в а. Так он же этого не говорит.

Я з в а. Что он жить без вас не может?

К л а в а. Я этого от него не слышала.

Я з в а. Если он захочет вырвать вас из лап аспида и василиска Демьяна Жжж… Чарского и сделать вас подругой жизни, постоянным источником своего поэтического вдохновения?

К л а в а. Не сватать ли вы меня собираетесь?

Я з в а. Автору приходится быть и сватом по совместительству.

К л а в а. Я вам на это ничего не скажу.

Я з в а. Почему?

К л а в а. Я должна подумать.

Я з в а. Понимаю: вы хотите свое последнее слово сказать в последнем акте. Что ж, пусть будет так. Но там я вам уже развяжу языки. Хватит! Пора кончать эту комедию. Иначе будет топтание на месте, чего зритель терпеть не может. Между прочим, я слышал, что скоро именины Демьяна Демьяновича?

К л а в а. Через две недели.

Я з в а. Вот это и будет финалом комедии. Только вы, Клавдия Петровна, постарайтесь, чтобы мы с ним (указывает на Лучезарного) тоже были приглашены.

К л а в а. Он сам приглашает своих гостей.

Я з в а. Скажите, что мы ему сюрприз готовим.

К л а в а. Хорошо, скажу. Только чтобы без скандала.

Я з в а. Даю слово, что мы будем вести себя, как сознательные граждане.

К л а в а (спохватившись). Ай, у меня же курица пережарится.

Я з в а. Автор разрешает вам выйти за кулисы.

Клава убегает.

Л у ч е з а р н ы й. Ты в самом деле пишешь эту комедию, или только дурачишься?

Я з в а. Я уже к финишу подхожу, а он — дурачишься.

Л у ч е з а р н ы й. По-моему, ничего у тебя не выйдет.

Я з в а. А по-моему, выходит.

Л у ч е з а р н ы й. Выйти-то, может быть, и выйдет, только что это будет за пьеса? Что ты в ней покажешь? Возишься все время с этим блатняком и его клиентами.

Я з в а. Моя задача — показать те болячки, которые иногда появляются на нашем здоровом теле. Показать для того, чтобы скорее от них избавиться.

Л у ч е з а р н ы й. Слишком уж сгущены краски.

Я з в а. Это в отношении Жлукты краски сгущены? Ну, знаешь… В этой бочке пакости так густо перемешены жадность, подлость, цинизм, нахальство, что больше сгустить и невозможно. Нет, я с наслаждением вонзаю острие своего пера в эту отвратительную тушу.

Л у ч е з а р н ы й. Ну, пусть Жлукта-Чарский, а эти все, что пользуются его услугами?

Я з в а. А эти все пусть не обижаются, если я сгоряча задену кого-нибудь из стоящих вблизи него.

Л у ч е з а р н ы й. Но их у тебя много. Что скажет на это зритель?

Я з в а. Зритель? А вот спроси у зрителей: много ли среди них найдется таких, которые ни разу не пользовались услугами какого-нибудь Жлукты? Им и в голову не приходит, что иногда они сами своими необдуманными поступками помогают жлуктам расти и плодиться. Так пусть же посмотрят на себя со стороны да посмеются, а посмеявшись — подумают. Кроме того, ты еще не знаешь, чем все кончится, и не можешь судить, удалась комедия или нет.

Л у ч е з а р н ы й. Что ни говори, а в ней нет почти ни одного положительного героя.

Я з в а. Как! А мы с тобой?

Л у ч е з а р н ы й. Тоже мне герои!

Я з в а. А чем ты не герой? Хороший газетный работник, бывший драматург и будущий поэт. Образ, правда, бледноватый немного. Единственное своеобразие тут то, что ты чужими стихами соблазняешь чужих жен.

Л у ч е з а р н ы й. Тсс, услышит.

Я з в а. Молчу, молчу… А я уже тем герой, что взялся за написание этой комедии, рискуя поскользнуться и сломать себе ногу.

Входит К л а в а.

Те же и Клавдия Петровна.

К л а в а. Муж идет.

Я з в а. Уйдем и освободим сцену для центрального героя. (Уходит.)

Л у ч е з а р н ы й, задержавшись в дверях, целует Клаву. Уходит.

К л а в а (шепчет). Приходите завтра.

Входит Ж л у к т а.

Ж л у к т а. Ко мне никто не приходил?

К л а в а. К тебе? Нет, никто.

Ж л у к т а (глядя на Клаву). Какая ты розовая!

К л а в а. От плиты.

Ж л у к т а. Выходит, тебе полезло стоять у плиты.

К л а в а. Ну, устроил ты ей?

Ж л у к т а. Устрою, это мелочь. Есть поважнее дела.

К л а в а. Какие?

Ж л у к т а. Нужно к именинам готовиться.

К л а в а. Переедем на новую квартиру, тогда уж.

Ж л у к т а. Пироги там и прочее, что по твоей линии, рано, конечно. А по моей линии пора начинать. Нужно общественное мнение подготовить. По городу должны пойти слухи что Чарский собирается именины справлять.

К л а в а. Подумаешь, важное событие!

Ж л у к т а. Гм… А ты, пожалуй, права: именины — это маловато. Давай объявим, что Чарский готовится юбилей свой праздновать.

К л а в а. Какой юбилей?

Ж л у к т а. Двадцатилетней деятельности.

К л а в а. Какой деятельности?

Ж л у к т а. Какой-нибудь… Ну, скажем, художественной, сценической.

К л а в а. А если скажут: покажи свое творчество?

Ж л у к т а. Нет, все сгорело, война.

К л а в а. А зачем тебе это нужно?

Ж л у к т а. Я хочу пригласить на банкет начальство. Лишняя заручка никогда не помешает. Просто на именины могут и не пойти — хоть бы тот же Бывалов. А если юбилей, тут уж, другое дело — должны уважить. Хорошо бы, в печати статейка появилась. Язва мог бы это сделать, а не догадается, шельмец.

К л а в а. Он говорил, что готовят с Лучезарным тебе какой-то сюрприз.

Ж л у к т а. К именинам?

К л а в а. Да. Только нужно, чтобы ты их на вечер обязательно пригласил.

Ж л у к т а. Начальство будет, неудобно. Может быть, послать им домой пол-литра и закуски, пусть выпьют?

К л а в а. Обидятся.

Ж л у к т а. Пригласить, говоришь? Разве в качестве представителей прессы? А что, это, может быть, и неплохо. Солидно даже. Поставим им отдельный столик… Лучезарный мог бы мне ведь и стихи посвятить. Ты ему намекни при случае об этом.

К л а в а. Почему я должна ему намекать?

Ж л у к т а. Потому, что он тебе свои стихи читает, а не мне.

К л а в а. Выслеживаешь?

Ж л у к т а. Клиенты мне говорят.

К л а в а. Шпионов завел?

Ж л у к т а. Чепуху ты говоришь. Вообще меня это мало тревожит, но ты должна держать себя приличнее.

К л а в а. Чья бы корова мычала, а твоя бы и помолчала.

Ж л у к т а (угрожающе). Смотри! Я мычу, мычу, да и зареветь могу.

Стук в дверь.

Пожалуйста!

К о н я г и н (входит). Добрый день!

Ж л у к т а (быстро идет ему навстречу). Добрый день, Антон Макарыч!

К о н я г и н (подходит к Клавдии Петровне). А вы все цветете, Клавдия Петровна.

К л а в а. Весна, Антон Макарыч.

К о н я г и н. Молодость, Клавдия Петровна, а не весна. Молодость человека красит. Мне уже и весна не помогает.

К л а в а. Вы совсем еще не старик, Антон Макарыч. За вами еще девушки будут ухаживать.

К о н я г и н. Где уж там! Сама небось не взяла старика, а вон какого орла себе облюбовала. (Дружески хлопает Жлукту по плечу.)

Ж л у к т а. Садитесь, Антон Макарыч. Клава, подай нам, что у тебя там есть.

К л а в а уходит.

К о н я г и н (садится). Устал я, Демьян Демьянович. До двенадцати, до двух часов каждый день. Вернее — ночь.

Ж л у к т а. Отдыхать нужно, Антон Макарыч. Вы себя совсем не бережете.

К о н я г и н. Какое там отдыхать! Тысячи дел разных. Ляжешь, а они из головы не выходят. Из кожи вылезь, а сделай.

К л а в а возвращается, ставит на стол бутылку коньяку, рюмки, закуску.

(Берет в руки бутылку, рассматривает этикетку.) «Арарат». Где это вы достали?

Ж л у к т а. Друзья из Москвы прислали. (Наливает.) Выпьем, Антон Макарыч… чтобы скорее пережить нам все эти невзгоды. (Чокаются.)

К о н я г и н (выпивает). А-а-ах! Хорош коньячок! (Закусывает.) Прет окаянный. Ростов опять взял, на Кубань пробирается. Обидно, Демьян Демьянович! До слез обидно. Но свернет он себе башку. Мы ему свернем. Есть еще сила у нас. Соберемся и ударим. Все поднимемся на окаянного. Я пойду, вы пойдете.

Ж л у к т а. Пойдем, Антон Макарыч. Я давно об этом мечтаю, да вот врачи проклятые…

К о н я г и н. Да, я и забыл. У вас ведь рак или жаба, вы говорили.

Ж л у к т а. В том-то и дело, что они и сами не разберут. (Наливает.) Давайте еще по маленькой. (Выпивают.)

К о н я г и н. Замечательный коньячок!

Ж л у к т а. Скоро мы с вами не так еще выпьем, Антон Макарыч.

К о н я г и н. А что такое?

Ж л у к т а. Собираюсь юбилей праздновать.

К о н я г и н. Вот как!

Ж л у к т а. Да. Двадцатилетней деятельности.

К о н я г и н. Тут уж ничего не поделаешь, придется выпить.

Ж л у к т а. Хочу Павла Антоновича пригласить. Как вы посоветуете?

К о н я г и н. А почему же? Надо пригласить.

Ж л у к т а. Не придет ведь.

К о н я г и н. Придет. Занят он, правда, но ради такого случая…

Ж л у к т а. Разве вы замолвите словечко.

К о н я г и н. Я поговорю. Думаю, что придет. Разве уж никак нельзя будет. Ох, вы нас обкормить собираетесь, Клавдия Петровна, посидите с нами.

К л а в а. Я сейчас, Антон Макарыч. (Уходит.)

К о н я г и н. Хорошая у тебя жена, Демьян Демьянович.

Ж л у к т а. Да и вас бог не обидел.

К о н я г и н. Нет, я на Авдотью Карповну ничего не скажу. Она тоже хорошая женщина. Только скучно ей. Я все время занят. Она одна да одна дома… Только с дочкой. «Хоть бы ты, говорит, поговорил с нами». «После войны, говорю. Тогда уж мы отведем душу». (Закуривает.)

Ж л у к т а. У вас новая зажигалка? Ту, должно быть, потеряли?

К о н я г и н. Нет, что вы! Такой дорогой подарок и потерять! Я ее берегу. Пользуюсь только в особо торжественных случаях. А эта у меня так, для повседневного употребления. (Клаве.) Хватит вам носить, Клавдия Петровна. Присядьте с нами да выпейте рюмочку. (Наливает.) Выпьем, Демьян Демьянович, за наших подруг. За твою Клавдию Петровну и за мою Авдотью Карповну. За их заботы о нас, за верность семейному очагу.

Ж л у к т а (поднимая рюмку). Чтобы они и в дальнейшем были нам (выразительно смотрит на Клавдию Петровну) верными женами и хорошими помощницами. (Все трое чокаются и пьют.)

К о н я г и н. Чудесный напиток! (Закусывает.) У тебя я душой отдыхаю, Демьян Демьянович. Никто меня здесь не осудит, не осмеет. С тобой я обо всем могу поговорить. А больше мне не с кем. Товарищей много, а друга нет. И люди они неплохие. Павел Антонович — прекрасный работник. Образованный, умный, а душа не лежит. Начальство он мне. Подчиненного видит, а человека не видит. Николай Андреевич — этот всегда с шуточками, с издевкой. Насмешник. Не так скажешь, сейчас подхватит. А я человек простой, университетов не оканчивал. Хоть и не по-ученому скажу, но от души. Хорошо им, что они имели возможность университеты оканчивать. Обидно, Демьян Демьянович!

Ж л у к т а. Не огорчайтесь, Антон Макарыч. Бог с ними! Вашу работу увидят и оценят. Давайте выпьем за нашу дружбу. (Наливает.)

К о н я г и н (встает). Друг!.. Дай, я тебя поцелую! (Тянется через стол к Жлукте.) Единственный ты у меня друг. (Целуются.) За это выпьем! Клавдия Петровна! За нашу дружбу! Дайте вашу ручку! (Целует ей руку, пьет. Не рассчитав, садится мимо стула, Клава подхватывает его под руку.)

К л а в а. Осторожно! Вы не ушиблись? (Усаживает Конягина на стул.)

К о н я г и н (заплетающимся языком). А я им докажу, что я — это я. И не имеете права смеяться надо мной. Университеты за моей спиной оканчивали…

К л а в а. Закусите, Антон Макарыч.

К о н я г и н. Клавдия Петровна!.. Вашу ручку! (Ловит и целует руку Клавдии Петровны.) Ты, Демьян Демьянович, не гляди на меня так сердито.

Ж л у к т а. Что вы, Антон Макарыч! Я знаю, что вы Клавдии Петровне такой же друг, как и мне.

К о н я г и н. И не обижайся. Я старик, на меня обижаться грех. (Поет.) «Молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас почет…» Вашу ручку, Клавдия Петровна! Я хотел поцеловать вашу ручку, а вы не дали.

К л а в а. Вы же поцеловали.

К о н я г и н (удивился). Уже? Смотри ты, какой прыткий! А какую я поцеловал?

К л а в а. Вот эту, правую.

К о н я г и н. А теперь дайте левую, а то ей обидно будет. А ты не гляди, Демьян Демьянович.

Ж л у к т а. Я ничего не вижу. Вот даже отвернулся.

К о н я г и н (держа в своих руках руку Клавдии Петровны). Ты — талант. Ты — гений, Чарский! О, я знаю, кто такой Чарский! Луна? Нет, не луна. Одним словом… Ты твори себе, твори… И не обращай на нас внимания.

Ж л у к т а. Вы меня извините, Антон Макарыч, я на минутку отлучусь. (Уходит.)

К о н я г и н. Ушел?

К л а в а. Ушел.

К о н я г и н. Обиделся?

К л а в а. Нет. Чего ему обижаться?

К о н я г и н (догадывается). А-а, творить ушел. (Не выпуская руки Клавдии Петровны, кладет голову на стол.) Я им докажу, что я — это я. (Затих.)

Ж л у к т а (в дверях.) Готов?

Клава утвердительно кивает головой.

К о н я г и н (поднимает голову). Всегда готов! Налей, друг!

Ж л у к т а. Браво! Налей нам, Клава, по хорошей чарке.

Клава наливает. Конягин тем временем снова положил голову на стол и захрапел.

Угомонился.

К л а в а. Давай положим на диван.

Они поднимают Конягина со стула и кладут на диван.

Сапоги надо бы снять.

Ж л у к т а. Пусть дрыхнет так.

К л а в а. Зачем ты его всегда спаиваешь?

Ж л у к т а. Мое дело дать клиенту то, чего он хочет. Хочет пить, пусть пьет; хочет в жилетку поплакать, пусть поплачет. Жилетка высохнет, а мне такого клиента иметь выгодно. Да и где же ему напиться, как не у меня?

К л а в а. А мне его жаль. Хороший человек, и такое несчастье — выпить любит.

Ж л у к т а. Нам такие и нужны.

Оба уходят.

К о н я г и н (с трудом поднимается и садится). Так это, значит, я — клиент! Угостил, сволочь! Целовался еще… иуда… Клиент. Ему такие нужны… А ты кто такой? Чарский… А кто такой Чарский? Это мы еще посмотрим.

Я з в а (входит). Добрый вечер, Антон Макарович! А где хозяин?

К о н я г и н (манит пальцем). Иди сюда.

Язва подходит.

Скажи, кто я такой?

Я з в а. Заместитель председателя горсовета, насколько мне известно.

К о н я г и н. Это там. (Машет рукой.) Здесь кто я?

Я з в а. А здесь вы, по-моему, гость.

К о н я г и н. А он говорит, что я — клиент.

Я з в а. Вот как! Может быть, для него вы и клиент.

К о н я г и н. Нет, сволочь! Я не клиент, я — человек. Человек я или нет?

Я з в а. Человек.

К о н я г и н. Честный?

Я з в а. Абсолютно.

К о н я г и н. А он?

Я з в а. О нем я этого не скажу.

К о н я г и н. А кто он?

Я з в а. Вы оденьтесь, Антон Макарович. (Натягивает на него пальто.) Вот ваша шапочка. А кто он, это мы уже выяснили. Я вас провожу и расскажу. (Берет под руку и ведет к двери.)

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Новая квартира Жлукты. Свежие обои, новая мебель, трюмо. Посредине комнаты длинный стол, уставленный бутылками и тарелками с закуской.

К л а в а (раскладывая приборы, считает). Раз, два, три… (про себя) семнадцать, восемнадцать. Кажется, все.

Ж л у к т а (смотрит в бумажку). Павел Антонович — раз, Конягин с женой — два.

К л а в а. Три.

Ж л у к т а. Два и три. (Пробегает глазами список.) Семнадцать, восемнадцать — правильно. Плюс два представителя печати. На их столик пол-литра хватит. (Берет со столика бутылку вина и ставит на большой стол. Повару, который входит с тарелками.) Это телятинка? Ставьте сюда.

К л а в а. Может быть, на тот конец?

Ж л у к т а. Здесь будет сидеть Павел Антонович. Он любит телятинку.

Повар ставит тарелки и уходит.

Ну, вот, кажется, и все. Как стол выглядит? По-моему, ничего.

К л а в а. Совсем хорошо.

Ж л у к т а. Хотел бы я знать, кто еще в городе может закатить такой банкет. (Любуется.) А помнишь, Клава, как мы приехали сюда? Бедные были, как церковные мыши. Ты еще хотела на работу идти… не верила в мои способности. А теперь что ты скажешь?

К л а в а. Недаром тебя называют всемогущим.

Ж л у к т а. Я такой и есть. Если бы кто-нибудь из клиентов попросил у меня трон абиссинского негуса, я бы ему не отказал.

К л а в а. А мне почему-то кажется, что все это могущество держится на волоске.

Ж л у к т а. Ну что ты! Сегодняшний банкет доказывает, что ты не права. Подумай только, кто будет!

К л а в а. Ты думаешь, все придут?

Ж л у к т а. Обязательно. Если уж сам Бывалов обещал быть, так я что-нибудь значу. (Стук в дверь.) Вот уже кто-то идет. Да, да! Пожалуйста! (Идет встречать.)

Входят Я з в а и Л у ч е з а р н ы й.

Я з в а. Поздравляю, поздравляю, поздравляю!

Л у ч е з а р н ы й (становится в позу).

Ж л у к т а (Клаве). Слыхала? (Лучезарному.) Вы бы приберегли это для тоста.

Я з в а. Для тоста мы найдем что-нибудь похлеще.

Ж л у к т а. Спасибо, друзья! (Жмет руки.) Большое спасибо!

Я з в а. Клавдии Петровне мое почтение! И вы сегодня сияете отражением славы, как спутник этого великого светила.

Л у ч е з а р н ы й. Поздравляю! (Жмет Клаве руку и заглядывает ей в глаза; она слегка кивает головой.)

Я з в а. Мы, кажется, не опоздали?

Ж л у к т а. Наоборот, вы явились весьма аккуратно.

Я з в а. Мы боялись пропустить хоть один момент из этого великого торжества.

Ж л у к т а. Вот ваш столик, товарищи. Будьте как дома. Извините, если мы на минутку вас оставим.

Ж л у к т а и К л а в а уходят.

Я з в а (подходит к столику). Хватим по маленькой, пока суд да дело.

Л у ч е з а р н ы й. Давай. Больше вряд ли придется.

Я з в а (наливает). Ты ее предупредил?

Л у ч е з а р н ы й. Да… более или менее.

Я з в а. За успех нашего предприятия!

Пьют и закусывают.

(Клаве, которая вошла в комнату.) Вы, моя героиня, готовы к развязке?

К л а в а (испуганно). Ой! Так скоро?

Я з в а. Роковой час приближается.

К л а в а. Что я должна делать?

Я з в а. Что подскажет вам ваше сердце. Ситуация такова, что любой ваш поступок пригодится мне для финала.

К л а в а. Страшно мне.

Я з в а. Это нормально. В таких случаях всегда бывает страшно.

К л а в а. Он будет преследовать.

Я з в а. У меня есть средство от страха. (Вынимает военный билет Жлукты.) Вот этот талисман. Возьмите, он мне уже сослужил службу.

К л а в а (удивленно). Военный билет! Он у вас?

Стук в дверь. Клава идет встречать гостей.

К о н я г и н (входит). Добрый вечор, Клавдия Петровна! Поздравляю!

К л а в а. Спасибо, Антон Макарович.

К о н я г и н. А где же сам виновник торжества? А вот он. (Жлукте, вышедшему из другой комнаты.) Юбиляру мое почтение! Поздравляю. Желаю долгих лет и всего такого.

Я з в а (тихонько, Лучезарному). Долгих лет пребывания в тюрьме.

Ж л у к т а. Спасибо, Антон Макарович. Большое спасибо, что пришли, не побрезговали.

К о н я г и н. Ну что вы! Такая честь! Разве можно брезговать!

Ж л у к т а. Вы для меня самый дорогой гость.

К о н я г и н. Что там гость! Был бы юбиляр, а гости всегда найдутся.

Ж л у к т а. Только я Авдотьи Карповны что-то не вижу.

К о н я г и н. Болеет, бедняга. Печень ее мучит.

Ж л у к т а. Как жаль! Хоть бы немножко посидела с нами.

К о н я г и н. Не может. Никак не может.

Ж л у к т а. Что ж, придется нам выпить за ее здоровье.

К о н я г и н. Да уж придется. (Оглядывает комнату.) А квартирка у вас неплохая.

Ж л у к т а. Жить можно. В такое время роскошествовать не приходится.

К о н я г и н. А это что у вас за портрет?

Ж л у к т а. Фамильный, можно сказать, Анатолий Васильевич Луначарский.

К о н я г и н. Дядя, значит?

Ж л у к т а. Да.

К о н я г и н. А вы-таки здорово похожи на него. (Подмигивает Язве.)

Я з в а (тихонько, Лучезарному). Как свинья на лебедя.

Ж л у к т а. Как-никак родня все-таки.

К о н я г и н. Сразу видно.

Ж л у к т а. Давно вы у нас не были, Антон Макарович.

К о н я г и н. Очень занят был. Да и Авдотья Карповна хворает.

К л а в а. А мы думали, обиделись на что-нибудь.

К о н я г и н. Ну что вы!

К л а в а. Последний раз ушли от нас так, что мы и не заметили.

Ж л у к т а. Пришли в столовую, смотрим…

К о н я г и н. А клиента и след простыл.

Ж л у к т а (обеспокоенный). Какого клиента?

К о н я г и н. Тьфу ты! Взбрело же! Гостя, хотел я сказать.

К л а в а. А мы уж боялись, как бы с вами чего не случилось в пути.

К о н я г и н. А что может случиться. Невелика дорога. Не дойдешь, раком доползешь.

Ж л у к т а. Шутник вы, Антон Макарович.

П о в а р (высовывает голову из дверей кухни). Можно вас на минутку, Клавдия Петровна?

К л а в а (Конягину). Извините. (Уходит.)

Ж л у к т а (отводит Конягина в сторону). С Павлом Антоновичем говорили?

К о н я г и н. Он просил извинить.

Ж л у к т а (помрачнев). Не захотел приехать.

К о н я г и н. Занят. Ждет звонка из Москвы. Поручил мне поздравить вас.

Ж л у к т а. Хоть не забыл обо мне, и то хорошо.

К о н я г и н. Он про таких людей не забывает.

К л а в а (высунув голову из дверей кухни). Дима, на минутку! Извините, Антон Макарович.

Ж л у к т а (Конягину). И там без меня не обойдутся. (Уходит.)

Я з в а. Может, пока суд да дело, возьмем маленькую, Антон Макарович? (Указывает на рюмку.)

К о н я г и н (отрицательный жест рукой). Нет, кончено! С того самого дня и в рот не беру. Как вспомню, что из-за нее, проклятой, в клиенты попал…

Я з в а. Сегодня мы его будем чествовать как следует.

К о н я г и н. Только ради этого я и пришел.

Я з в а (хлопает рукой по записной книжке). Тут у меня вся его подноготная.

К о н я г и н. А вы передайте это в соответствующие органы.

Я з в а. Органы им займутся само собой. Сначала мы сами устроим ему бенефис. Вы только нам помогите.

Входит Ж л у к т а, за ним — К л а в а.

Ж л у к т а. Еще раз прошу извинить, Антон Макарович, что оставили вас одних.

К о н я г и н. А мы и не скучали.

Входят г о с т и, здороваются, поздравляют Жлукту. Женщины окружили его.

П е р в а я г о с т ь я. Дайте хоть взглянуть на него.

В т о р а я г о с т ь я. Зажмурься, глаза испортишь.

П е р в а я г о с т ь я. Цветет. Просто цветет.

В т о р а я г о с т ь я. Чтобы все искусство так процветало.

П о ж и л а я г о с т ь я. Уютное гнездышко! Правда, Сеня?

П о ж и л о й г о с т ь. Какая птичка, такое и гнездышко.

П о ж и л а я г о с т ь я. Здравствуйте, Клавочка! Как вы мило сегодня выглядите! А какое у вас платье красивое! Когда это вы сшили?

К л а в а. Это мне Демьян Демьянович к юбилею подарил.

П о ж и л а я г о с т ь я. Чудесное! (Мужу.) Правда, Сеня, красивое платье?

П о ж и л о й г о с т ь. Не только платье.

П о ж и л а я г о с т ь я. Хоть бы раз ты мне подарил такое.

П о ж и л о й г о с т ь. Ты у меня и так хороша.

Жлукта встречает в дверях А л е к с а н д р у М и х а й л о в н у и выходит с ней на авансцену.

Ж л у к т а. Как вы себя чувствуете, Александра Михайловна?

А л е к с а н д р а М и х а й л о в н а. Благодарю. Я здорова.

Ж л у к т а. Побледнели.

А л е к с а н д р а М и х а й л о в н а. Я думаю.

Ж л у к т а. Но это вам идет. Я очень рад, что все в порядке. (Целует руку, потом подносит ее к уху.) Тикают.

П е р в ы й г о с т ь (проходя по сцене). Я уже не прочь бы и за стол сесть.

В т о р о й г о с т ь. Да вот не приглашают.

П е р в ы й г о с т ь. Должно быть, ждут кого-то.

В т о р о й г о с т ь. Бывалова, что ли.

П е р в ы й г о с т ь. Разве он будет?

В т о р о й г о с т ь. Говорят, обещал.

П е р в ы й г о с т ь. Кто он такой, этот Чарский?

В т о р о й г о с т ь. Понятия не имею.

П е р в ы й г о с т ь. Если бы пришлось тост провозгласить, так неизвестно, что и говорить.

В т о р о й г о с т ь. В этом без нас разберутся. Наше дело выпить да закусить как следует.

П е р в ы й г о с т ь. А выпить, кажется, есть что.

Я з в а (Лучезарному). Жаль мне этих ребят. Придется им уйти, не солоно хлебавши.

Ж л у к т а. Товарищи, прошу к столу! Антон Макарович, сюда, пожалуйста.

Гости рассаживаются.

(Увивается возле Конягина.) Вам коньячку?

К о н я г и н. Все равно. Можно и коньячку.

Ж л у к т а. Товарищи, прошу налить!

Я з в а. Я предлагаю выбрать тамаду. Хозяин пусть будет только хозяином.

Ж л у к т а. Тогда попросим Антона Макаровича.

Г о л о с а. Антона Макаровича! Товарища Конягина!

П о ж и л о й г о с т ь. Он у нас человек бывалый и выносливый. Ему и чарку в руки.

К о н я г и н. Спасибо за доверие. Постараюсь его оправдать. (Встает.) Я предлагаю первый тост за нашего славного юбиляра, за…

Я з в а (встает). Товарищ тамада! Прошу слова для внеочередного заявления.

Г о л о с а. Как это бестактно!

— Выскочил некстати. Кто он такой?

Я з в а. Я понимаю, товарищи, ваше нетерпение и законное возмущение, но прошу минуту внимания.

К о н я г и н. Говорите, что у вас там.

Я з в а. Мы с товарищем Лучезарным приготовили сюрприз и хотели бы преподнести его юбиляру раньше, чем будут выпиты первые бокалы.

Г о л о с а. После! После!

— Чего же вы опали до сих пор?

К о н я г и н. Товарищи! Давайте не будем обижать юбиляра. Доставим ему удовольствие получить сюрприз, а товарищам, которые готовили, преподнести его.

Г о л о с а. Ну вот еще!

— Выдумали бог знает что.

Я з в а. Демьян Демьянович и Клавдия Петровна! Прошу вас выйти на минутку в соседнюю комнату. Когда я крикну «можно», тогда вы и зайдете.

Ж л у к т а и К л а в а уходят.

Я з в а. Мы написали поздравление в стихах и хотим зачитать его, как только юбиляр войдет в комнату. Но вот беда, — мы не знаем, в какой области товарищ Чарский работает. Может быть, нам кто-нибудь подскажет?

Все молчат.

К о н я г и н. Ну что ж, давайте выручать хлопцев.

П е р в ы й г о с т ь. По-моему, он художник.

Я з в а. Где вы видели его картины? В Третьяковской галерее?

В т о р о й г о с т ь. Картины я не видел, но кто-то мне говорил, что он художник.

К о н я г и н. Вот здорово! Празднуем юбилей и не знаем, чей.

П е р в ы й г о с т ь. Может быть, вообще липа?

Ж е н с к и е г о л о с а. Что вы!

— Такой милый человек.

— Такой культурный.

П о ж и л а я г о с т ь я. А я знаю, кто он такой.

Все с надеждой смотрят на нее.

П о ж и л о й г о с т ь. Знаешь, а молчишь.

П о ж и л а я г о с т ь я. Он артист.

К о н я г и н. Вы в этом уверены?

П о ж и л о й г о с т ь. Ты видела его на сцене?

П о ж и л а я г о с т ь я. Нет, но он такой приятный, такие у него манеры…

П о ж и л о й г о с т ь (в самое ухо пожилой гостье). Дура.

П е р в ы й г о с т ь. Я слыхал, что он выдающийся деятель искусства.

К о н я г и н. В какой области?

В т о р о й г о с т ь. Вот этим я не поинтересовался.

Ж л у к т а (кричит из дальней комнаты). Можно?

Я з в а (кричит). Еще нельзя.

П о ж и л о й г о с т ь. Это материал для «Крокодила».

Я з в а. Материал уже использован. Есть фельетон.

П е р в ы й г о с т ь. Где?

Я з в а. У нас в редакции. Называется «Жлукта всемогущий».

В т о р о й г о с т ь. Жлукта? Почему Жлукта?

Я з в а. Это настоящая фамилия нашего юбиляра.

П о ж и л а я г о с т ь я. Слышишь, Сеня!

Я з в а. Выяснено, что он никакой не деятель, а…

П о ж и л о й г о с т ь. Жулик?

Я з в а. Беглый завхоз одного учреждения.

Все ошеломлены.

П е р в ы й г о с т ь. Вот так штука!

Я з в а. Сбежал сюда от мобилизации в армию.

П е р в ы й г о с т ь. Вот тебе и племянник Луначарского.

П о ж и л о й г о с т ь. Так-так-так. И про кого же там говорится в фельетоне?

Я з в а. Про всех, кто пользовался его услугами. Так что не волнуйтесь, товарищи, никого не забыли.

Все забеспокоились. Празднично-банкетное настроение сразу погасло.

А л е к с а н д р а М и х а й л о в н а. Это кошмар!

Я з в а. Относительно вас, Александра Михайловна, там только легкий намек на какие-то деликатные услуги.

А л е к с а н д р а М и х а й л о в н а. Ах! (Встает и уходит.)

К о н я г и н. Ну вот, слышали? Поздравляю вас, уважаемые коллеги! Дождались праздничка.

Г о л о с а. И вас, Антон Макарович! И вас.

— Коньячок-то вы с ним пили.

К о н я г и н. Не отрицаю, дорогие коллеги… Коллеги по позору. И я оказался в числе клиентов Жлукты. Как же мы попали в такое скверное положение? Кто по глупости, у кого твердости не хватило, а у кого и совести. И люди мы как будто неплохие, и дело поручили нам важное. Здесь я вижу и заведующих базами, и бухгалтеров, и торговых работников. Каждому из нас он оказал какие-то услуги, а выходит, что мы ему служили. Вот и помогли созреть такому фрукту. Жлукта — это же страшный тип. Эта пасть, мило улыбаясь, слопает вас так, что вы и опомниться не успеете. Для него нет ничего святого, кроме своего брюха. В то время, как люди переживают огромные трудности, когда проливается святая кровь нашего народа, этот отвратительный паразит жиреет на нашей беде. Посмотрите вы на эту комнату, на эту обстановку, на этот стол — разве все это нажито честным трудом? А кто ему помогал? Мы. А чего мы сегодня здесь собрались? Чтобы выразить свое глубокое уважение подлецу, пить ворованный коньяк и есть ворованную колбасу.

В т о р о й г о с т ь. Кому она теперь в горло полезет?

К о н я г и н. Одно могу сказать в утешение честным людям: он свое получит сполна. Нет на советской земле такого места, где бы негодяй торжествовал. (Решительно уходит.)

Не глядя друг другу в глаза, уходят остальные г о с т и.

П о ж и л а я г о с т ь я. Такой милый человек… Кто бы мог подумать?..

П о ж и л о й г о с т ь. Брр… Какая гадость. Словно меня в помойную яму окунули.

Через минуту комната опустела. Остались только Язва и Лучезарный.

Я з в а. Концовка есть. Осталось только точку поставить. (Кричит.) Можно!

Ж л у к т а входит с широкой улыбкой на лице, готовый к приятной неожиданности. За ним — К л а в а.

Ж л у к т а (улыбка все такая же широкая, но растерянная). Это такой сюрприз? (Оглядывается по сторонам, как будто ожидает нападения из засады.) Что это они — попрятались? (Он еще пытается улыбаться, но на лице уже видны тревога и страх.) Что это им вздумалось в прятки играть?.. Ничего не понимаю. (Заглядывает в коридор.) Ушли? (Поворачивается и злыми глазами глядит на Язву.) Это вы все подстроили!

Я з в а. Я должен был окончить как-нибудь комедию.

Ж л у к т а (разъяренный). Вон отсюда! Убирайтесь вон!

Я з в а (спокойно). Подождите, еще не все. По доброму старому обычаю я еще должен поженить вот эту пару. (Указывает на Лучезарного и Клаву.)

Ж л у к т а (подступает к Язве с кулаками). Убирайтесь сейчас же, или я сделаю из вас котлету!

Лучезарный берет со стола бутылку и угрожающе замахивается. Жлукта отступает, в изнеможении опускается на диван.

Ушли. Чарский им не компания… Идите, идите… Все уходите… Чарский без вас обойдется. Посмотрим, как вы без него обойдетесь.

Я з в а. Длинного монолога не нужно.

Ж л у к т а (злобно взглянув на Язву, берет телефонную трубку). Два тридцать пять… Вокзал? Начальника станции. Да… Сергей Михайлович? Это Чарский говорит. Чарский… Добрый вечер. Мне нужно два мягких до Ташкента.

Л у ч е з а р н ы й. Один мягкий.

Ж л у к т а. Два мягких… Да, на завтрашний день… Спасибо. (Кладет трубку.) Собирайся, Клава, завтра едем в Ташкент. Здесь нам больше делать нечего.

К л а в а. Я не поеду.

Ж л у к т а (взбешенный). Что?

Л у ч е з а р н ы й. Она не поедет. (Становится рядом с Клавой.)

Ж л у к т а. Ты решила променять меня на этого стихоплета?

К л а в а. Я поступаю так, как мне велит мое сердце.

Ж л у к т а. А жрать твое сердце что будет?

К л а в а. Это не твое дело.

Л у ч е з а р н ы й. Вы думаете, что женщины питаются краденой колбасой? Спросите у меня, чем они питаются. Они питаются поэзией. (Тычет пальцем себе в грудь.)

Ж л у к т а (Клаве). Ты так легко от меня не отделаешься. Я тебе устрою штуку.

К л а в а (вынимает из-за пазухи военный билет). А вот это видел? ВУС — двадцать восемь.

Ж л у к т а (протягивает руку). Дай сюда!

К л а в а. Нет, ты так легко от меня не отделаешься. (Лучезарному.) Я сейчас. (Уходит.)

Я з в а. Ну, как себя чувствует поправка в системе распределения? Выходит, на поправку есть управка.

Ж л у к т а (злобно). Чернильная душа! (Выходит.)

Я з в а (вслед ему). Да, вы можете уйти со сцены. Ваша роль сыграна. (Лучезарному.) Ну, отхватил кусок счастья?

Л у ч е з а р н ы й. Спасибо, друг, что помог мне склонить на свою сторону эту чудесную женщину.

Я з в а (в тон ему). Спасибо, друг, что помог мне написать эту комедию. (Жмут друг другу руки.)

Л у ч е з а р н ы й. Что касается комедии, так я еще сомневаюсь.

Я з в а. Что касается твоего счастья, так я тоже не уверен.

К л а в а (выходит в пальто с небольшим чемоданчиком в руках). Я готова.

Я з в а (соединяя их руки). Благословляю вас, дети мои! Целуйтесь, черти!

Лучезарный и Клава медлят в нерешительности.

Под занавес это необходимо. Я категорически требую.

Лучезарный и Клава целуются.

Ж л у к т а появляется в дверях с раскрытым чемоданом и с мрачной злобой смотрит на них.

Я з в а. Точка! (За кулисы.) Можно опускать.

Занавес опускается.

1945

Перевод автора.