Друзья, любимые и одна большая ужасная вещь. Автобиография Мэттью Перри

11 Бэтмен

Я никогда не думал, что когда мне стукнет пятьдесят два, то я буду одинок, не буду играть в веселые и глупые игры с очень маленькими милыми детьми, которые будут бегать вокруг меня и повторять бессмысленные слова, которым я же их всех и научил только для того, чтобы рассмешить мою красавицу жену.

В течение многих лет я думал, что мне все время чего-то не хватает, но больше я так не думаю. Я думаю, что у меня как раз набралась нужная сумма. Но тем не менее каждое утро, когда я просыпаюсь, бывают короткие мгновения, когда я плутаю в тумане, теряюсь на грани сна и бодрствования и не знаю точно, где нахожусь. Тогда я вспоминаю о своем животе и рубцах, которые его покрывают. (Наконец-то у меня появился твердый, как камень, пресс, но приседания тут ни при чем.) А потом я сбрасываю ноги с кровати и на цыпочках иду в ванную, чтобы не разбудить… Да некого мне будить! Я настолько одинок, насколько это возможно. Я смотрю в зеркало в ванной, надеясь увидеть там кого-нибудь, кто все мне объяснит. Я стараюсь не думать слишком много о тех невероятных женщинах, мимо которых я прошел, — и все из-за страха. Мне потребовалось слишком много времени, чтобы это понять. Но я стараюсь не слишком на этом зацикливаться. Если вы будете слишком долго смотреть в зеркало заднего вида, то разобьете свою машину. Тем не менее я тоскую по романтичной партнерше. Я непривередлив — пусть это будет девушка ростом около 157 сантиметров, брюнетка, умная, веселая, в основном здравомыслящая. Любит детей. Хорошо переносит хоккей. Хочет научиться играть в пиклбол.

Это все, чего я прошу.

Мне нужен товарищ по команде.

В конце концов, если я смотрю в зеркало достаточно долго, то вижу, как мое лицо начинает исчезать, и я знаю, что пришло время отправиться во внутренний дворик и бросить взгляд на прекрасный вид, который открывается оттуда.

Там, под обрывами, автострадами и центром медитации, в котором я отчитываюсь перед своим куратором, там, где кружатся и пикируют калифорнийские чайки, я наблюдаю, как рябит океан, аспидно-серый с синей окантовкой. Я всегда думал, что океан отражает подсознание. Есть красота — коралловые рифы, ярко окрашенные рыбы, пена и преломленный солнечный свет, — но есть и что-то более темное, акулы, тигровые рыбы и бесконечные глубины, готовые проглотить хлипкие рыбацкие лодки.

Больше всего меня успокаивает его размер; да, его размер и его мощь. Он достаточно большой, чтобы можно было затеряться в нем навсегда; он достаточно силен для того, чтобы нести на себе большие нефтяные танкеры. Мы ничто по сравнению с его безбрежностью. А вы когда-нибудь стояли у кромки воды и пытались остановить волну? Волны приходят независимо от того, что мы делаем; как бы мы ни старались, океан напоминает нам, что мы по сравнению с ним бессильны.

Глядя на океан, я обнаруживаю, что большая часть дней наполнена не только тоской, но и покоем, благодарностью и более глубоким пониманием того, через что я прошел и где я нахожусь сейчас.

Для начала я должен сказать, что я сдался, но сдался в пользу победившей, а не проигравшей стороны. Я не погряз в невообразимой битве с наркотиками и алкоголем. Я больше не чувствую необходимости автоматически закуривать сигарету перед тем, как выпить утром чашку кофе. Я замечаю, что чувствую себя более чистым и более свежим. Все мои друзья, вся моя семья говорят мне об этом — во мне появилась яркость, которую раньше никто из них не видел.

В приложении «Духовный опыт», помещенном в конце «Большой книги Общества анонимных алкоголиков», я прочитал следующее:

«Очень часто друзья нового члена АА осознают произошедшую в нем перемену гораздо раньше его самого».

В это утро, как и каждое утро во внутреннем дворике, я чувствую себя новичком. Меня наполняют и заряжают энергией различия с прошлой жизнью: теперь в ней нет ни алкоголя, ни наркотиков, ни сигарет… Когда я стою там, с кофе в одной руке и… с ничем в другой, и смотрю на далекие волны океана, я чувствую, как внутри меня поднимается моя собственная волна.

Это волна благодарности.

По мере того как дневной свет становится все ярче, а океан меняет свой цвет с серебристого на бледно-голубой, волна благодарности нарастает, пока на ее фоне я не начинаю видеть лица, произошедшее и маленькие сценки — моменты в моей богатой событиями жизни.

Я очень благодарен за то, что живу, за то, что у меня есть любящая семья, — за это не в последнюю очередь, а может быть, даже в первую. Там, в мелких брызгах воды, я вижу лицо моей мамы и думаю об ее удивительной способности не бояться кризисных ситуаций, брать на себя ответственность и находить из них выход. (Кит Моррисон однажды сказал мне: «Все сорок лет, что я провел с твоей мамой, в центре ее жизни оставалась невероятная привязанность к тебе. Она все время думает о тебе. Еще в 1980 году, когда между нами начались серьезные отношения, она произнесла слова, которые я никогда не забуду: „Ни один мужчина никогда не встанет между Мэттью и мной — он всегда будет самым важным человеком в моей жизни. Ты должен это понять“».) И это была сущая правда — не было ни минуты, чтобы я не чувствовал эту любовь, даже в самые мрачные времена. Если случается что-то по-настоящему плохое, то первый звонок я делаю ей. Я представляю на удивление красивое лицо моего отца, и мне кажется естественным, что я вижу его и как своего отца, и как морячка из рекламы Old Spice, хотя в реальности тот образ давно исчез где-то за горизонтом. Я думаю о родителях, которые оказались вместе в одной комнате, когда я серьезно заболел, и понимаю, что их привела туда любовь. Я смирился с тем, что они расстались. Сейчас я хочу вернуть себе все монеты, которые бросал в разные колодцы, желая, чтобы они были вместе. Я понял: им обоим повезло, и они создали свои семьи с теми людьми, с которыми и должны были их создать.

Образы моих родителей сменяются лицами моих сестер и брата. Я вижу их не только у больничной койки, но и в Канаде и Лос-Анджелесе, когда я пытался рассмешить их своей скороговоркой. Никто из них ни разу не потерял мяч, ни один из них никогда не поворачивался ко мне спиной, никогда. Представьте себе такую любовь, если сможете.

Менее глубокие, но не менее захватывающие образы тоже встают передо мной из бурлящих океанских вод. Хоккеисты Los Angeles Kings выиграли в 2012 году Кубок Стэнли, и я своими криками из седьмого ряда изо всех сил их поддерживал. В мою голову закрадывается весьма эгоистичная мысль, что это Господь Бог заставил их в том году в последний момент выйти в плей-офф и пройти его. У меня тогда только что закончились очень долгие отношения, и я совершенно уверен в том, что Kings прошли весь этот путь только потому, что Бог сказал мне: «Слушай, Мэтти, я знаю, что для тебя настает трудное время. Так вот, у меня есть в запасе одна история, которая продлится три месяца, скрасит твою жизнь и доставит тебе массу удовольствий». Бум! — и так оно и оказалось. Пролетев, как ангелы смерти, через плей-офф, Los Angeles Kings подарили нам невероятную финальную серию из шести матчей с New Jersey Devils. Шестая игра финальной серии проходила в Лос-Анджелесе, в спортивном комплексе Staples Center, и завершилась с разгромным счетом, невиданным в розыгрыше Кубка Стэнли за последние двадцать лет. К середине второго периода счет был уже 4:0 в пользу Kings. Я присутствовал на всех финальных матчах, даже летал с приятелями на выездные игры.

По мере того как мой спортивный фэндом снова уходит под воду, на фоне океана появляются новые лица: это братья Мюррей, мои самые дорогие и старые друзья, вместе с которыми я придумал забавный способ общения, в итоге тронувший сердца миллионов зрителей. Крэйг Бирко, Хэнк Азария, Дэвид Прессман… когда-то их смех был единственным наркотиком, в котором я нуждался. Но я бы никогда не встретил их и, возможно, ничего бы не добился, если бы мой школьный учитель Грег Симпсон не пригласил меня в мою самую первую постановку. Никогда не знаешь, к чему приведет то или иное событие… Я думаю, главный урок состоит в том, чтобы использовать любую возможность, потому что из этого может что-то получиться.

По крайней мере для меня из «этого» получилось нечто грандиозное. Затем я закрыл глаза и глубоко вдохнул. Когда я снова их открыл, то меня окружали мои друзья по сериалу «Друзья» (без них я, наверное, был бы вынужден играть главную роль в шоу под названием «Без друзей»). Я благодарю Швиммера за то, что он заставил нас держаться вместе, когда мог бы остаться среди актеров в гордом одиночестве, но и получать больше, чем все остальные. Благодарю его и за то, что он решил, что мы должны быть командой, и за то, что мы стали зарабатывать по миллиону баксов в неделю. Лиза Кудроу — еще ни одна женщина меня так не смешила. Кортни благодарю за то, что заставила Америку думать, будто такая красивая девушка выйдет замуж за такого парня, как я. Дженни — за то, что позволяла мне смотреть на свое лицо две добавочные секунды каждый божий день. Благодарю Мэтта ЛеБлана, который взял единственного стандартного персонажа и превратил его в самую смешную персону в сериале. Все они и сейчас находятся для меня на расстоянии в один телефонный звонок. Воссоединяясь с друзьями, я плакал больше, чем кто-либо из них, потому что я понял, чем я обладал, а благодарность, которую я чувствовал тогда, соответствует благодарности, которую я чувствую сегодня. Сразу за пределами этого ближнего круга находилась вся наша съемочная группа, продюсеры, сценаристы, актеры, зрители — множество лиц, слившихся для меня в единое радостное лицо. Марта Кауффман, Дэвид Крэйн и Кевин Брайт! Без вас сериал «Друзья» был бы немым фильмом. Фанаты, множество фанатов, которые залипли на сериал и до сих пор его смотрят и пересматривают. Их чистые, как у Бога, лица и сейчас смотрят на меня, как будто я все еще нахожусь в Голливуде, в Бёрбанке, на сцене № 24. Их смех, к которому я так долго стремился, до сих пор эхом разносится по склонам каньона и спустя годы звучит в моих ушах…

Я думаю обо всех кураторах, и о товарищах по обществу трезвости, и о врачах, которые помогли мне не запороть самую лучшую работу в мире.

Я смотрю на воду и очень тихо говорю: «А может быть, я не так уж и плох?» И возвращаюсь за следующей чашкой кофе.

В доме я нахожу Эрин — она всегда оказывается рядом, когда мне это нужно. Я не говорю ей, о чем я там думал, но вижу по ее глазам, что у нее есть идея. Она ничего не говорит, потому что именно так поступают лучшие друзья. Эрин, Эрин, Эрин… Она спасла мне жизнь в реабилитационном центре, когда взорвались мои внутренности, и она спасает ее каждый день до сих пор. Кто знает, что бы я делал без нее; лично я никогда не буду и пытаться это узнать. Я могу сказать, что ей не терпится закурить, но она не срывается. Найдите друга, который вместе с вами что-то бросит, — и вы будете удивлены тем, как много это значит для дружбы.

Солнце поднялось еще выше. Прекрасный день в Южной Калифорнии почти в самом разгаре. Вдалеке я вижу лодки, а если прищуриться, то клянусь, что вижу серферов, бездельничающих на спокойной воде. Желание благодарить до сих пор кружится вокруг меня и становится даже сильнее теперь, когда в памяти всплывает все больше лиц: персонажи любимых фильмов Вуди Аллена, герои сериала «Остаться в живых», Питер Гэбриел, Майкл Китон, Джон Гришэм, Стив Мартин, Стинг, Дэйв Леттерман (за то, что в первый раз пригласил меня на свое шоу), Барак Обама, самый умный человек из всех, с которыми я когда-либо разговаривал. На ветру я слышу фортепианную версию песни Райана Адамса New York, New York, записанную в Карнеги-холле 17 ноября 2014 года. Я снова понимаю, как мне повезло, что я занят своим делом, которое позволяет мне не только иметь доступ к неординарным людям, но и дает возможность воздействовать на людей так же, как на меня действует, скажем, песня Питера Гэбриела Don’t Give Up (не будем обсуждать тот клип, где он обнимает Кейт Буш; для меня это почти невыносимо). Когда я думаю обо всех актерах, которым повезло или не повезло, то вижу лицо Эрла Х. — в его хорошей версии, а не в плохой. И вскоре его сменяет лицо моего нынешнего куратора Клэя, который часто уговаривает меня на добрые дела. Я думаю обо всех врачах и медсестрах Медицинского центра Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, которые спасли мне жизнь. Увы, меня больше не ждут в этой больнице из-за того, что в последний раз они поймали меня за курением. Благодарю Керри Гейнора за то, что убедил меня: последнего раза никогда не будет. А за всеми этими людьми стоит облик Билла Уилсона, основателя Общества анонимных алкоголиков, которое день за днем спасает миллионы жизней. Эта организация, которая по-прежнему отказывается «стрелять в раненых», навсегда остается для меня маяком.

Я благодарен стоматологам… Нет, погодите, не так… Я люто ненавижу стоматологов…

Где-то позади меня, выше по склону холма, звучит намек на детский смех — это мой самый любимый звук. Я беру ракетку для пиклбола, снова выхожу во дворик и для разминки делаю несколько ударов. До недавнего времени я ничего не знал о пиклболе, да и не думал, что когда-нибудь буду достаточно здоров для того, чтобы снова заниматься хоть каким-то видом спорта. Я давно перестал махать теннисной ракеткой, но новый Мэтти теперь с нетерпением ждет вечеров на Калифорнийской Ривьере, когда можно будет постучать ярко-желтым пластиковым мячиком для пиклбола.

Мои грезы прерывает Эрин.

— Привет, Мэтти, — говорит она, стоя в дверях кухни. — Там Даг на телефоне.

Даг Чапин — мой менеджер с 1992 года; как и многие другие деловые люди, он терпеливо ждал, пока я выкарабкаюсь из той ямы, в которую забрался. Теперь я снова получил возможность работать, получил возможность писать. Кто бы мог подумать, что это возможно…

На глаза у меня наворачиваются слезы. Море снова кажется мне далеким, как сон. Я снова закрываю глаза и чувствую глубокую благодарность за все, чему я научился в этой жизни; за шрамы на животе — они доказывают мне, что я прожил жизнь, за которую стоило бороться. Я благодарен за то, что получил дар Божий, и какой дар: я смог помочь ближнему своему во времена раздоров и борьбы.

На сетчатке моего глаза мелькают красивые лица женщин, замечательных женщин, которые были в моей жизни, и я снова благодарен им за то, что они воодушевляли меня и подталкивали к тому, чтобы стать лучшим мужчиной из всех, какими я мог бы стать. Благодарю свою первую девушку Габриэль Боубер, которая заметила, что со мной что-то не так, и впервые отправила меня на реабилитацию. Прекрасная, волшебная Джэми Тарсес заслуживает благодарности за то, что не дала мне исчезнуть.

Я благодарен Тришиа Фишер за то, что все это началось; Рэйчел за ее лицо; медсестре в Нью-Йорке, которая стала для меня ярким сияющим светом в один из самых мрачных периодов моей жизни. Я даже благодарен женщине, которая бросила меня после того, как я полностью перед ней раскрылся. И я также очень благодарен всем замечательным женщинам, с которыми я расстался просто потому, что меня преследовал страх. Я благодарю вас — и очень сожалею.

И вот еще что.

Я не буду вносить ошибки, вызванные страхом, в свои следующие отношения, какими бы они ни были… Теперь я твердо это знаю.

Солнце в зените. Мне пора возвращаться в тень. Я ненавижу покидать эту точку. Не уверен, что кто-нибудь когда-нибудь сможет понять, как важна подобная точка наблюдения для меня, который больше не является несовершеннолетним без сопровождения взрослых, но продолжает вот так парить над миром, готовясь снова оказаться под крылом семьи.

Жизнь продолжает двигаться вперед; каждый день — это возможность и шанс для удивления и надежды, работы и движения вперед. Интересно, не сообщила ли о своем согласии знаменитая актриса, проявившая большой интерес к моему новому сценарию…

Сделав шаг внутрь, я останавливаюсь на пороге дома. Вся моя жизнь была чередой таких порталов: между Канадой и Лос-Анджелесом, между мамой и папой, между «L.A.X. 2194» и «Друзьями», между трезвостью и наркозависимостью, между отчаянием и благодарностью, между любовью и потерей любви. Но я учусь терпению, медленно вырабатывая в себе вкус к реальности. Снова усевшись за кухонный стол, я копаюсь в телефоне, чтобы посмотреть, кто звонил. Нет, не знаменитая актриса… Но время еще есть.

Вот такая у меня сейчас жизнь, и мне она нравится.

Я смотрю на Эрин, и она улыбается мне.

На кухне я всегда вспоминаю о Боге. Помните? Он появился передо мной на кухне и тем самым спас мне жизнь. Теперь Бог всегда появляется рядом со мной, когда я прочищаю каналы связи, чтобы почувствовать его величие. Трудно поверить, что Он, несмотря ни на что, все еще появляется перед нами, смертными. Но Он появляется, в том-то все и дело: любовь всегда побеждает.

Любовь и мужество — это, скажу я вам, две самые важные вещи. Я больше не иду вперед со страхом — я иду вперед с любопытством. Вокруг меня действует невероятная группа поддержки, и они спасают меня каждый день, потому что я познал ад. У ада есть определенные признаки. Я не хочу быть его частью. Но, по крайней мере, у меня есть смелость встретиться с ним лицом к лицу.

Что меня ждет? Что бы это ни было, я приму свою судьбу как человек, который наконец-то приобрел вкус к жизни. Ребята, я боролся с этим вкусом, я боролся с ним изо всех сил. Но в конце концов получилось так, что признание поражения стало означать победу. Зависимость — это Большая Ужасная Вещь. Она слишком сильна, чтобы ее можно было победить в одиночку. Но, работая день за днем и сообща, мы сможем ее победить.

Единственное, что я делал в своей жизни правильно, так это то, что я никогда не сдавался. Я никогда не поднимал руки и не говорил: «Хватит, я больше не могу, ты выиграл». Именно из-за этого я сейчас и стою перед вами, готовый ко всему, что будет дальше.

Когда-нибудь вас тоже могут попросить сделать что-то важное, так что будьте к этому готовы.

И что бы и когда бы ни случилось, просто подумайте: что бы сделал на вашем месте Бэтмен? И сделайте это сами.