Дурной расклад

Жатва

— Моя вчера психанула, — жаловался Димка, убирая инструменты, — не поеду, говорит, в твою Грецию!

Алексей изобразил слабую заинтересованность на бесстрастном лице. Мыслями он был далеко, глазами в радиусе ста метров, а телом — в шаге от коллеги. Стоять на стреме всегда удобно. Можно помечтать.

— Там революция, говорит. А я ей: не хочешь, не надо. Или Греция или ничего. Сам поеду и плевать на революцию. Совсем заелась, стерва.

— Бывает, — нейтрально отозвался Алексей.

— Ты чего? — Дима воздвигся на ноги.

— Сон дурной приснился, — Алексей слабо поморщился: неважно, ерунда.

— А-а-а, — Сеченов моргнул. — Ладно. С этим все.

Оба посмотрели назад, туда, где в трех метрах у стены лежало тело. Тела не было. Вместо него на асфальте чернела маслянистая лужа, от которой за угол тянулся неровный шлейф. Капли в свете фонарей блестели, словно ртуть. Послышался отдаленный грохот — что-то налетело на мусорный бак.

Коллеги переглянулись. Выяснять отношения не было времени. Рефлексы сработали быстрее, чем сознание, и Алексей с привычным налетом скуки наблюдал за собой крадущимся в тени. За своими тренированными и сильными ногами, которые кормили его третий десяток жизни. Тело, — на профжаргоне их называли только «телами», — не успело убежать далеко, но двигалось довольно резво, несмотря на ранение. Оно пошатывалось, трепетало кляксой на кирпичном полотне стены, нелепо вскидывая руки, не то постанывало, не то подвывало от боли. Алексей не видел, но чувствовал, как по противоположной стороне проулка бежит Дима — мелкими, быстро мелькающими шажками, сгорбившийся и черный, как гигантский паук.

С этим пора кончать, думал Алексей. В такие моменты к нему всегда приходила на ум ассоциация: естественная нужда. Работать это как пойти в уборную. Неприятная, но необходимая процедура. Единственный выход — делать все быстро и эффективно. Тело бежало уже в трех шагах впереди. Видимо, почуяв опасность, оно заверещало еще громче.

— В шею! — придушенно зашипел Димка.

Алексей прыгнул и на излете насадил тело на длинный металлический штырь, вогнав сталь в то место, где должно находиться сердце. Раздался хриплый вопль, и преследуемый с влажным шлепком рухнул на землю.

Оба высились над жертвой и наблюдали, как распластавшийся силуэт быстро избавляется от признаков жизни. Последние судорожные вдохи, последние рефлективные подергивания конечностей… Агония. Через минуту-другую это будет просто бездыханная плоть. В такие моменты у Алексея пересыхало горло. Где грань между живым и мертвым? Он нагнулся, с хлюпом вынул штырь из спины и смекнул, что умертвил-то женщину.

— Блин, — прогудел Сеченов, — я же говорил, в шею. Теперь проценты снизят. А у меня каждая копейка на счету.

— Перебьешься, — Алексей вытер сталь об одежду трупа, — Лучше скажи, какого члена пришлось делать все заново?

У Сеченова в горле что-то заклокотало, отчего Алексей позволил себе улыбнуться краешком губ. Слабое утешение.

— Я же не знал, что сильная окажется. Я по инструкции… По ней указание было органы не трогать.

— Ладно, — Алексею это порядком надоело. — Есть еще что-нибудь сегодня?

Димка сверился с линком и дал отрицательный ответ.

— Хорошо. Тогда вызывай упаковщиков, и валим отсюда.

Ну вот и выполнена норма. Можно слегка расслабиться. Ровно до следующей ночи, но это будет еще нескоро, она наступит через пропасть времени, которая разделяет тьму нынешнюю и грядущую суетным днем. Полтора часа спустя Алексей обнаружил себя сидящим в круглосуточном баре. Слева что-то пьяно бормотал Сеченов. Алексей окинул тусклым взглядом помещение. Было накурено. Спать не хотелось. Глаза жгло чем-то едким. Даже не заглядывая в зеркало, Алексей знал, что у него красноватые воспаленные глаза злостного полуночника. Снотворное не пил принципиально. Слабо пульсировали болью виски. Ныла шея.

— Тебе снятся кошмары? — спросил он Сеченова.

— Да нет, — буркнул тот, — отрубаюсь и сплю себе.

— А мне снятся. Что делать?

— Женись.

— Может и сработает.

— Еще как! — в приступе дружбы Сеченов ухнул его ладонью по плечу. — Брат, жена тебя так выматывать будет, что ни какие сны сил не останется! Гарантирую.

Алексей осклабился, подозвал бармена и заказал еще два пива. А потом понял, что пересказывает коллеге сюжет ночного кошмара, который мучает его не первый год. В конце ожидаемая реакция: удивление, насмешка, равнодушие. Тогда Алексей рискнул:

— Что бы ты сделал, если бы на месте тела оказался я?

Дима тупо поморгал. Улыбочка завяла.

— Этого не будет. Ближний круг исключается.

— Да, но представь.

Сеченов потер переносицу.

— Не знаю, брат.

Алексей следил за пузырями в своей кружке и чувствовал, как плотина где-то внутри трещит по швам.

— Будь на месте тела ты, я бы тебя не тронул. Скажи… по-твоему, это нормально?

— Что? — не понял Дима, но тут бармен переключил канал на прямой эфир футбольного матча, и Сеченова моментально унесло на газон.

— Ничего, — сказал Алексей кружке.

На следующий день вызвали в офис.

Уютная сдержанная роскошь приемных и кабинетов действовала на Алексея гнетуще. Все эти кондиционеры, автоматы для кофе и воды, вся эта меблировка в стиле «хай-тек», светло-холодные тона, миловидные секретарши и крахмальные пиджаки в очках, холлы и лифты — все это смущало Алексея, заставляло спотыкаться, нести околесицу и виновато смотреть в пол. Комплекс пролетария.

Главный мариновал полчаса, прежде чем пустить в свою берлогу и с ходу влепить:

— У тебя новый напарник, заступает этой ночью. Квадрат тот же. Вопросы?

— А Сеченов?

— Он с тобой больше не работает.

Спасибо, кэп.

— Перевелся? Что с ним?

— Не беспокойся, Марков, — главный растянул физиономию в неком подобии улыбки. — Трудись дальше. Ты у меня один из лучших. Скоро оклад прибавлю, — и подмигнул.

Вот это ни фига себе, размышлял он, делая ноги из офиса. Уже зная результат, набрал личный номер напарника. Затем закрытый служебный. Затем домашний стационарный. По всем каналам тишина. Отключен или вне зоны действия. Проверил профиль в Сети. Последний раз статус обновлялся вчера. Двинул напрямик к жилищу коллеги.

Обшарпанная двадцатиэтажка серым монолитом торчала у самой границы трущоб. Трущобы отличались повышенной концентрацией промышленного и человеческого мусора, грязью, болезнями и безработицей. Алексей поднялся на четырнадцатый, позвонил в квартиру. Постучал. Сделал паузу в пять минут. Повторил те же операции. Впустую. Тишина. Штиль. Никого нет дома. Позвонил в соседние двери. Справа открывать отказались наотрез, послав в известном направлении. Слева дверь отошла от косяка едва ли на пару сантиметров, словно разлепившийся рот. Старушечий глаз опасливо и подслеповато смотрел мимо Алексея на свет.

— Чего надо?

— Бабушка, Дима Сеченов из 145-ой был сегодня?

— Не знаю. Иди отсюда.

— А может, жена его появлялась?

— Не знаю никакой жены!

Грохот. Лязг замка. Снова тишина. Звонкая и обманчивая: высотка жила, приглушенно гудела за бетонными перегородками. Шум телевизора, крики ругающихся супругов, детские вопли, собачий лай.

Алексей проторчал на площадке с час. Так ничего не добился. Один раз прошло трое граждан в дальнюю квартиру. Зыркнули враждебно, буркнули что-то зловещее в воротник. Алексей понял, что проиграл. Делать нечего.

Весь оставшийся день, вместо того, чтобы отсыпаться перед сменой, он мотался по городу, пытаясь отыскать следы Сеченова. Никто ничего не знал. Знакомые рипперы пожимали плечами, или называли вчерашний день. Нет, не видел. Нет, в офисе не появлялся. Нет, на складе тоже. И в оружейной нет, и на полигоне. Даже уличные осведомители ушли в глухую оборону.

Алексей решил сделать паузу.

Пришел домой. У знакомого соседа, тихого алкоголика Виталика узнал, что все спокойно. В ящике обнаружил пару рекламных листовок и бесплатную агитационную газету Экологической партии. «Чистая природа — чистая нация!», «Наука — наше будущее!», «Вернуть 12-ю поправку, вернуть право на жизнь!», «Долой ночных палачей!», гласили лозунги. И внизу приписка: эта продукция изготовлена из экологически чистого сырья. Спасибо, ребята, за целлюлозу. Зашел в квартиру. По старой привычке, рука на пистолете. Проверил все углы. Чисто. Заперся, сразу же пресек попытку Виталика занять сотенку «до субботки». На автоответчике ни одного нового сообщения. Электронная почта порадовала тремя спам-письмами. Ничего существенного. Алексей Марков, события обходят тебя стороной. Расслабься и отдыхай.

Что он и сделал, закинувшись для надежности гранулой барбитурата.

..И чуть не проспал. Выглянул в окно. В вечерней городской суете угадывалось какое-то смутное беспокойство. Словно мегаполис жил в ожидании катастрофы. Прохожие и транспорт, все двигалось чересчур быстро — как в ускоренной перемотке.

Стрелки на циферблате старомодного будильника перепрыгнули на пять часов вперед. Обычно он спал семь, ну да ладно. Кофеин выручит, они давние друзья. Приводя себя у раковины в божеский вид, опять подумал о том, что их работа похожа на вампирский промысел. Рипперы так же, как и мифические кровососы, выходят гулять с наступлением темноты. Алексей смерил себя оценивающим взглядом. Осунулся. Синяки под глазами. Надо бы побриться… лень. Завтра. В остальном порядок.

Всю дорогу до места встречи с новым напарником он думал о Сеченове.

Если сотрудник исчезает, внезапно и без объяснений, обычно варианта тут два. Или он сорвался, или сорвали его. Второе происходит чаще, но первое гораздо опаснее. Третьего, как водится, не дано. Сеченов был парень уравновешенный, со стабильной психикой, крепкий физически, мозгов ровно столько, чтобы выполнять работу. Как-то не верилось, чтобы у Димы снесло крышу. Вероятнее всего, его таки зацепили тела. Алексей знал, что Димка берет сверхурочную: все для семьи. Но сверхурочка рассчитана на третий сорт, где справиться может и один риппер. Как-то не верилось, что на него напал дед или какой-нибудь паралитик. Правда, тела могут объединяться, известны даже случаи, когда двойку атаковала дюжина.

— Алексей?

Он обернулся. Новичок оказался выше и младше прежнего напарника.

— Михаил. Михаил Кручинин, — паренек запоздало выкинул руку в приветствии.

Марков скрипнул зубами. Видимо, Главный решил хорошенько поиздеваться.

— Пойдем. Наряд получил?

— Так точно! Пять тел, два первого сорта, три второго.

— Что-то мало. И бросай эти свои словечки. Ко мне можешь обращаться по имени и на «ты». Сам откуда?

За пять минут Алексей извлек всю необходимую информацию. Пацан был зелень. Они зашли в терминал, спрятанный под мостом и искусно замаскированный под брошенную строительную будку. Переоделись, проверили амуницию. Мальчишка долго возился с ремнем. Пришлось вмешаться.

— Если ты так же хреново работаешь, как и одеваешься, я завтра же напишу рапорт. Ты вообще… пресекал жизнь?

— А как же! — оскорбился губастый Миша. — В Академии, минимум сдал.

Алексей возвел очи горе. Вздохнул.

— Я не о полудохлых обезьянах, которые в клетках живут, а об уличных телах.

— Ну, это, было дело. Один раз, правда. На преддипломной.

Алексей помолчал. Ему стало грустно. Взглянул на ручной циферблат: до Часа жатвы оставались считанные минуты. Сегодня обещали дождь, а он не взял зонтик.

Час пробил.

— Доброй жатвы! — произнес Алексей. Новичок откликнулся эхом ритуальной фразы, и Алексей одел маску риппера. Биопластик плотно склеился с кожей лица и в грязном стекле оконца он увидел белый лик — сюрреалистическую помесь маски театра кабуки и венецианской Вольто. Миша примерил свою.

Они выступили под свет фонаря: два черных человека с белыми окаменевшими лицами.

— Диктуй адрес.

Итак, очередная смена. Можно сказать, сегодня повезло. Если все пройдет нормально, они успеют раньше обычного. На первом же теле юнца вывернуло наизнанку. Здесь Алексей сработал грязно, с подробностями. Напоказ. Слегка запачкался. «Первый совет. Никогда не ешь перед сменой». Миша кивал из-под маски, старательно стирая блевотину с подбородка. На втором теле Алексей отвел новичку роль добивающего. Бедняга так старался, что переусердствовал и искромсал тело в лоскуты. «Чему вас там в академиях учат? Второй совет. Бей один раз и наверняка». Третье тело Марков полностью отдал на откуп напарнику. Следовало признать — тот схватывал быстро. Но и в третьем случае не обошлось без косяков. Во-первых, они порядком нашумели, во-вторых, малец задел каскад нужных органов. «Всегда следуй инструкции. Твоя задача — пресечь, но это можно сделать по-разному. Обычно мы работаем серпами, но где-то можно обойтись и пулей, или вовсе удавкой». Миша впитывал и с каждым разом в его глазах проступал знакомый Алексею холодноватый, остекленевший блеск. Осталось два первосортных тела. Как оказалось, семейная пара в доме на отшибе. Алексей перепроверил лицензию: действительна, одобрена агентством.

Ладно.

Прежде чем приступить, Алексей подробно объяснил, что нужно делать. На себя взял мужчину как самый сложный объект. В жилище проникли без проблем. А вот дальше начались трудности. В квартире оказался третий — ребенок. Вышел ночью в туалет, да так и встал посреди прихожей, увидев двух мужиков. Алексей тихонько поднес палец к каменным губам: «Тссссс». Но тишина хрустнула и разбилась на осколки. Тьма огласилась визгом, криками, удивленным возгласом, командным окриком, воплями страха, свистящими ударами стали, хлюпающими звуками поцелуя металла и плоти, целым букетом голосов — мужскими, женскими, детскими, общим несусветным гомоном, свалкой, борьбой, рыданиями и мольбами, снова пением стали, ударами и, наконец, ломкой и зыбкой, вновь установившейся тишиной.

Диспозиция: глава семейства с перерезанным серпом горлом (стандартный удар риппера), в луже крови поперек коридора. Мать семейства со стилетом в груди (второй стандартный удар), хрипит, быстро теряет запасы крови и сознание. Ребенок, нежеланный свидетель, живой, с зажатым перчаткой ртом, бьется в объятиях молодого риппера, обрызганного кровью с ног до головы. У обоих в глазах паника и ужас. Наконец, риппер-патрон, застывший изваянием в квадрате лунного света, что льется из дверного проема. У него же в глазах тоска и усталость.

— А теперь, Миша, самое сложное, — медленно, с расстановкой сказал Алексей. — Это называется незапланированный ущерб. Давай.

Но Миша в растерянности, руки его дрожат, ребенок бьется еще сильнее, предчувствуя. Не сможет, понял Алексей. Опять. Опять эта болезненная необходимость, эта проклятая нужда. Он вынул из кармана заряженный шприц, подскочил и всадил иглу в плечо мальчику. Тельце дернулось раз, другой, глаза ребенка заволокло туманом. Сопротивление ослабло. Ребенок замер.

— Отпускай. Давай-давай, — шепотом сказал Алексей и почти выдрал тело из объятий Миши. Того трясло. — Он не почувствует боли. Просто уснет и не проснется. Ну, вот и все…

Новичок обхватил голову руками и уткнулся ею в колени. Алексей вынул инструменты, тщательно протер их, закрепил и включил маяки для упаковщиков.

Обратно шли окольными путями. Миша взорвался:

— Нам не сказали про ребенка!

— Потому что не знали. Это мог быть соседский, или кто-то из родственников оставил погостить.

Новичок поджал губы.

— Я думал…

— Думать запрещено, — отрезал Алексей. — Так оно обычно и происходит. В задании пишут одно, по факту совсем другой расклад. Нужно быть готовым ко всему, к любой ситуации. Сегодня еще ничего. Девушка могла быть беременна. Детей могло бы быть двое.

Миша набычился.

— Хочешь последний совет?

— Какой?

Алексей застыл, Миша, спустя два шага тоже. Где-то на грани слышимости нестройные голоса тянули припев из шлягера.

— Уходи из профессии, пока можешь.

Пискнул сигнал на линке. Миша нажал на сенсорную кнопочку, развернул мини-экран.

— Еще один наряд, внеплановый. Двойная оплата.

— Докладывай.

Миша молчал, таращился в экран и тыкал кнопки.

— Ну?

Миша поднял лицо, опустил к линку, снова поднял. Покачал головой:

— Алексей… Да ничего особенного. Один первый сорт, тут недалеко.

Пауза. Затем:

— Хорошо, как скажешь.

Двинулись дальше. Требовалось пересечь полгорода, поэтому пересели на мотоциклы.

— Отлично справляешься, — сказал Алексей, когда они подъехали в нужное место. — Но все-таки подумай над тем, что я тебе сказал.

Рипперы зашли один из ангаров, что прятались в промзоне. Алексей двигался первым. Помещение ангара было освещено подвесными галогенными лампами, горевшими через одну. Пыльные контейнеры и коробки всевозможных габаритов убегали в перспективу. Здесь давно не убирались.

— Где тело?

— Это охранник, в будке сидит, в том конце.

В самом деле, у противоположной стены на втором этаже под потолком в конторке горел свет. На второй этаж вела лесенка. Алексей стал подниматься, вдруг вспомнил про инструкцию и обернулся к напарнику. Миша направлял на него пистолет с глушителем. Пистолет танцевал в руке. Дурацкие маски, подумал Алексей, когда понял, что угроза исходит не снизу. Из дверного проема конторки на него смотрел Димка Сеченов.

— Прости, напарник, — игла с транквилизатором впилась в грудь. — Очень уж деньги нужны. Маркова потащило в сторону, ноги подкосились, ступеньки больно ударили под ребра.

Из мглы выплыла рожа Главного, вся в оспинах, как поверхность Луны, и такая же мертвенно бледная.

— Добрый вечер.

Алексей осмотрелся. Тот же ангар. Кто-то раздел его до нижнего белья, усадил на стул, поставленный на площадке в центре склада, и в лучших традициях гангстерских боевиков примотал к седалищу скотчем. Чтобы, значит, не удрал. Напротив расположилось начальство.

— Это мы так будем отмечать повышение моей зарплаты? — осведомился Алексей с целью размять язык и затекшую челюсть.

— Молодец, — похвалил шеф. — Чувство юмора сохранил. Но сегодня оно тебя не спасет.

За плечами у него стояли Димка и Миша в полной выкладке. Алексей закашлялся, сплюнул на пол.

— Не люблю сопли разводить, — признался Главный и выложил все подробности. Спросил: — Теперь понял ошибку?

— Угу, — Марков угрюмо посмотрел на Димку.

— Да не пялься на него так. Все равно рано или поздно прокололся бы. Вот не ожидал от тебя таких финтов. От кого угодно, но не от тебя. Хороший ты был работник, Марков. Жаль, перегорел, — шеф хлопнул себя по ляжкам. — Ребята, свободны. Ждите в машине, сейчас подойду.

Бывшие коллеги скрылись за дверью, Главный встал со стула.

— Когда у хирурга затупляется скальпель, он его точит. Потому что от остроты инструмента зависит эффективность его работы. Когда скальпель ломается, его обычно выбрасывают и меняют на новый. Я — хирург, а ты мой скальпель. Мой рабочий инструмент. Ты сломался, но я тебя не выброшу, потому что я бизнесмен и привык извлекать из всего пользу. Глупо выбрасывать такую… здоровую плоть.

— О чем ты?

— О подводной части моего бизнеса. Видишь ли, наши клиенты люди состоятельные. В эпоху продовольственного дефицита они готовы платить за качественный продукт. Ты, конечно же, в курсе, что полезнее не синтетический, а натуральный белок. Добычей которого вы, рипперы, и занимаетесь. Следишь за мыслью?

Алексей шевелил пальцами, пытаясь восстановить кровообращение.

— Прекрасно. В моем списке доходов есть еще один пунктик. Видишь ли, хорошо прожаренный стейк с кровью это здорово, но врачи советуют иногда питаться сырым мясом. Для улучшения пищеварения. Азиаты говорят, мясо еще вкуснее, если употреблять его живым. Это большой деликатес. Дорогое удовольствие.

Из-за нагромождений контейнеров выступили люди: один, трое, шестеро, восемь, десяток. Мужчины и даже женщины. Лица утонченные, одеты со вкусом и очень дорого. Многие казались знакомыми, где-то он их видел. Один, кажется, политик. Второй шоумен. А вон та — известная модель. Или актриса?

Главный наклонился к самому уху. Пропел:

— Соскочить решил? Думал, выгорит? Вот и нет.

— Господа! — Главный повернулся к публике и учтиво кивнул, поведя ладонью в сторону Маркова. Те закивали в ответ. — Наслаждайтесь.

И развернулся, чтобы уходить.

— Сам-то что? — крикнул Алексей. — Не останешься?

— Ты не в моем вкусе.

Хлопнула дверь. Алексей сглотнул. Люди с минуту разглядывали его, затем стали раздеваться. Скидывали с себя пиджаки, рубашки, майки, галстуки, оставаясь голыми по пояс. Снимали с запястий часы, с пальцев кольца. Даже женщины снимали блузки, бижутерию и прочую мелочь. Двигались медленно, как под гипнозом. У всех этих людей на левой ключице были выбиты одинаковые татуировки: иссиня-черные мантикоры.

А потом в выражении их лиц проступило что-то новое, звериное. В руках заблестели ножи.

Из группы выступил рослый мужчина с крючковатым носом. Очевидно, лидер. Он оглядел присутствующих, безумно сверкнул глазами:

— Bon appétit!

Толпа молча кинулась к Алексею.

И он был готов. Каждый день он ждал этого.

В предчувствии адской боли риппер раскусил зубную капсулу с редким ядом, безвкусным, быстро пропитывающим плоть и действующим постепенно. Жрите, подумал он. Медленной вам, мучительной смерти.

Это будет моя последняя жатва.