Событие это произошло в самом начале нового года. Мария-маленькая заметила, что к ее соседке чаще других стал захаживать немецкий офицер из карательного полицейского отряда. Эти визиты и пугали и в какой-то мере устраивали Марию: знакомство с офицером из такого отряда — неплохая маскировка для явочной квартиры.
Соседка однажды сказала с досадой, что ей приходится обучать офицера русскому языку. Мол, после войны он получит в награду бывший колхоз, разумеется, побогаче и покрупнее. Там он создаст отличное доходное имение, где будут трудиться русские и белорусские батраки. Ну вот ему, будущему помещику, и нужно получше изучить язык, иначе не управишься со всеми делами и работниками.
Вскоре офицер стал появляться на общей кухне, вступать в разговоры с Марией, когда она готовила на керосинке нехитрое варево. Однажды он игриво предложил собраться компанией: он слышал, у Марии бывают друзья, и ему так хотелось бы иногда немножко развлечься.
Испуганная Мария едва дождалась визита Бати, чтобы посоветоваться.
— Пусть ходит! — одобрил тот. — Тем больше доверия будет у немцев к твоей квартире. Но только смотри, держи ухо востро…
И Мария пригласила этого не слишком желанного гостя.
Для начала она решила познакомить будущего помещика со своими друзьями.
— Ну что ж, — сказал кто-то, — для одного карателя такая дружба недавно закончилась на углу Мопровской улицы. Слишком большое проявлял любопытство. Посмотрим, как быть с этим.
В числе других Мария представила гостю и Таню, сразу заговорившую с ним по-немецки. Это ему понравилось.
— О, немецки язик теперь должно знать каждий, — заговорил он важно. Со временем он станет важнейший язик в мире. Вам, фрейлейн Татьяна, дали хороший воспитание. У вас отличные манеры…
Заглядывая время от времени к Марии, гитлеровский офицер, казалось, совсем освоился. Человеку со стороны могло показаться, что в небольшой комнатке собрались только свои люди, только добрые приятели. Офицер похваливал жидкий чай, играл с молодыми людьми в карты. Иногда приносил пиво, а подвыпив, любил прихвастнуть. Из сообщенных им новостей можно было извлечь кое-какую пользу.
И все же он умел не только пить и благодушествовать. Случалось, он задавал быстрые колючие вопросы, от которых у Марии-маленькой спина холодела. Видимо, этот человек не разграничивал для себя рабочее и свободное время: он «работал» всегда. И вообще он со временем заметно помрачнел, перестал отзываться на шутки. Разумеется, он уже знал страшную правду о положении немецкой армии под Сталинградом. Возможно, и профессиональный нюх что-то подсказал карателю, но ему явно перестала нравиться веселая, такая внешне беззаботная компания.
— Ваши знакомые — плохие люди, — сказал он однажды, захмелев, Марии. — Они все шутят. Много шутят. Человек не может много шутить. Они очень хитрые, но я тоже очень хитрый… Может быть, они партизаны, а? Скажите мне правду, фрейлейн. Я вам доверяю. Я вам сделаю большую-большую награду.
Говорил он полушутя-полусерьезно, но с оттенком угрозы.
И Мария поняла, что такое знакомство может обойтись слишком дорого.
Развязка наступила в январе. С берегов Волги до фашистов доходили убийственные вести.
Десятого января офицер явился к Марии не в обычном своем мундире, а в добротном крестьянском кожухе и шапке-ушанке. Он похвастался, что снял их с убитого им партизанского командира.
— Завтра опять поедем ловить партизан, — добавил он, вытягивая из карманов бутылки с пивом, флягу со шнапсом.
— Выпьем, фрейлейн, за наш завтрашний успех! — провозгласил он и одним духом проглотил стопку шнапса.
Он пил стопку за стопкой, Мария только пригубливала. Потом, как бы невзначай, она спросила, в каком же месте намечена завтрашняя операция.
Захмелевший офицер невнятно, с сильным немецким акцентом буркнул какое-то название. Вскоре он задремал, сидя за столом.
Мария ждала прихода Тани и сопровождавшего ее паренька, моля судьбу, чтобы они не слишком задерживались. Возможно, Таня сумеет выпытать у офицера побольше, если уж не удалось избежать этой встречи. Только бы их ничто не задержало.
Раздался условный легкий стук. Отворяя дверь, Мария коротко сообщила Тане о своем госте, о намеченной на завтра неведомо где карательной операции.
— Беги за шнапсом, парень, — распорядилась Таня. — Надо ему добавить.
Она сунула юноше в руку несколько марок.
— Возьми позабористее. Можно самогону…
Офицера разбудили. Когда он продрал глаза, его бурно приветствовали Таня с товарищем, уже притащившим новую бутыль.
— Какая встреча! — воскликнула Таня. — За такую встречу грех не выпить.
Она затораторила по-немецки, что они идут на вечеринку, решили зайти за Марией. Будет очень весело — музыка, танцы, хорошие девушки. Они особенно будут рады такому кавалеру.
Офицер отрицательно качал головой. Нет, нет, ему предстоит на рассвете выехать из Минска. Важное дело.
Мария беззаботно, снова как бы невзначай, спросила, куда же это решил отправиться дорогой гость. Офицер повернулся к ней, в глазах его блеснуло торжество.
— Фрейлейн Мария, — произнес он с расстановкой, — вам не кажется, что этот вопрос вы уже задавали? Ответ вам показался неразборчивым, не так ли? И вам очень хочется, чтобы я повторил? Попозже, хорошо?
— Ну что у вас за скучные разговоры! — вмешалась Таня, бросив быстрый взгляд на обомлевшую Марию. — Право же, пойдем с нами. Не откладывайте на завтра то, что можно сделать сегодня. Доблестный солдат в дни войны никогда не знает, что ждет его завтра. И ждет ли вообще… Ну, пойдемте!
И уговорили. Все вместе вышли на темную улицу, прошли несколько кварталов. Здесь, возле пустынного парка, удобнее было действовать.
Юноша, спутник Марии, поднес свой пистолет к уху карателя, нажал курок. Осечка!
Фашист рванулся — с обеих сторон его крепко держали под руки Таня и Мария-маленькая. Он готов был крикнуть, но Таня расхохоталась задорно, весело:
— Позор! Офицер, да еще из таких войск, зовет на помощь после двух рюмок в дружеской компании. Вас засмеют… Испугались шутки.
Шедший позади юноша выбросил негодный патрон, подошел вплотную к карателю и выстрелил. На сей раз осечки не произошло.
Выстрел был бесшумным.
Фашист упал замертво. Нужно было немедленно расходиться, но предварительно решили инсценировать ограбление. Убитого раздели, одежду унесли, чтобы немедленно сжечь.
Наутро жандармы и полиция обнаружили труп. Они, по-видимому, сочли, что это обычное убийство с целью ограбления.
Среди любопытных, что пришли посмотреть на убитого, была и участница казни — Таня. Вместе с Леной Ильиной, племянницей Тамары, они стояли в толпе, прислушиваясь к разговорам немцев. Ничего особенного. Но вот один из офицеров опознал в убитом капитана, еще накануне принимавшего участие в расстреле пойманных партизан. Оказывается, он даже не выезжал никуда, не рисковал жизнью в стычке с партизанами — он их расстреливал пойманных, со связанными руками.
Однако это плохо, что его опознали. Таня встревожилась. Знал ли кто-нибудь из карателей о встречах убитого с медсестрой Марией и ее знакомыми?
Опасность угрожала прежде всего Марии-маленькой. Она оказалась под ударом. Следовало немедленно принять меры предосторожности.