ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

В Джозефа стреляли в тот же вечер. Его не убили, но рана оказалась болезненной. Пуля ударила в ключицу и перебила ее возле плеча. Удар от выстрела, произведенного всего с пяти-шести футов, был настолько силен, что я вначале подумала, что Джозефа уже нет.

Дети приехали ко мне около половины девятого, причем Джуди была особенно подавлена. Апелляция все еще находилась на рассмотрении. Если ее не удовлетворят, то Джима казнят в начале сентября. Противники повторного суда добивались именно этого.

— У Джима Блейка были все возможности доказать свою невиновность. Но этого не случилось, — настаивали они. — Суд присяжных, состоявший из рассудительных мужчин и женщин, признал его виновным и приговорил к смерти, по крайней мере, за одно преступление. Если его оправдают по этому делу, то с абсолютной неизбежностью тут же обвинят еще в одном убийстве. А может быть, и в двух. Однако дело даже не в этом. В прошлом бывали случаи, когда достаточно богатый убийца мог позволить себе бесконечно оттягивать наказание. В результате священная неприкосновенность человеческой жизни…

Поэтому совсем неудивительно, что нам в тот вечер было не до веселых разговоров.

Джуди, кажется, опять вспомнила тот вечер, когда умерла Сара, как будто пытаясь еще раз себе что-то доказать.

— Почему это не мог быть Уолли? — спросила она. — В тот вечер он был во фраке. Допустим, именно он проник в дом в тот вечер. Почему, например, не он оглушил Сару этой гнусной веткой и потом пришел сюда за завещанием или ее дневником? Она ведь все эти три часа могла пролежать без сознания. А потом он мог опять вернуться к ней.

Вообще говоря, это тоже было возможно, хотя Дик заметил, что все упирается в фактор времени.

— Ему пришлось бы все делать слишком быстро. Старую замазку из окна так просто не выковыряешь. Когда я был взломщиком…

— Но он же не все ковырял. Он разбил стекло.

Помнится, они об этом поспорили и, в конце концов, решили пойти проверить. Идея Дика, по-моему, в основном заключалась в том, чтобы отвлечь Джуди от трагического положения Джима. Мне и самой это было нужно. Я пошла за ними. После затяжного дождя днем ночь выдалась влажная и душная. Где-то недалеко дети контрабандиста, не дождавшись Дня независимости четвертого июля, устроили фейерверк. По улице тянулась вереница машин, пассажиры которых хоть таким путем пытались погулять на ветерке.

Мы вышли через буфетную и кухню. Джозеф читал в буфетной газету, и я помню, как Джуди в дверях спросила у него, который час.

— Почти десять, мисс.

— Вам не жарко, Джозеф? — спросила я. Все окна были закрыты, а ставни заперты.

— Так безопаснее, мадам.

Помню, когда мы вышли вслед за Диком, несшим фонарь, собаки увязались с нами. Джок увидел в кустах зайца или еще какую-то живность и бросился за добычей. Я свистом подозвала его обратно, он послушался очень неохотно.

Мы не торопясь пошли вокруг дома. Дик освещал фонарем деревья, некоторые из которых росли очень близко от стен, осматривал окна, двери. Наконец, добрались до задней двери в гостиную, и Дик направил на нее фонарь.

— Теперь давайте нож. Нет, я вас проучу, мисс Джуди.

— Нож? Какой нож?

— Я же дал тебе свой карманный нож, о, радость моей жизни. Что ты, черт возьми, с ним сделала? Я же положил его перед тобой на стол.

Джуди начала утверждать, что ничего подобного не было, и после короткой перебранки Дик отправился за ним. Не помню, говорила я или нет, но от этой двери до крыльца кухни ровно пятьдесят футов. Поскольку Дик бежал, обернулся он довольно быстро. Мы простояли одни никак не больше трех минут.

Джок, я помню, вел себя беспокойно, и Джуди держала его за ошейник. Уходя, Дик автоматически прихватил с собой фонарь, и сейчас она проворчала:

— Свет мог бы и оставить. Меня от этого места просто в дрожь бросает.

Она действительно нервничала, и когда Дик, выйдя из дома через парадную дверь, неожиданно появился сзади, даже вскрикнула.

Сидя сейчас здесь и вспоминая тот страшный вечер, я вдруг вновь остро ощутила ту атмосферу фатальности, которая, казалось, предопределяла все наши действия. В тот вечер все тоже решил случай. Дик вошел в дом через кухонную дверь, вышел через парадную и оставил обе раскрытыми настежь. Мало того, что в результате было совершено еще одно преступление, но мы еще и лишились возможности получить хоть какую-то информацию о личности преступника. А в трагедии той ночи заключалась вся суть дела. Убийственно холодный расчет, убийственная неизбежность, хладнокровное и наглое исполнение.

Как я уже сказала, Дик вернулся и начал снимать ножом затвердевшую замазку в одной из рам.

— Твердая, — заметил он. — Посмотрите — как цемент. Нет, милая леди, у Уолли просто не хватило бы времени, чтобы встретиться с Сарой, оглушить ее, вернуться сюда, отковырнуть такое количество замазки, а потом еще случайно показаться нам — наверняка уже по пути на выход. Времени мало. Все эти дела так быстро не делаются.

Они опять схватились. Джуди продолжала утверждать, что Уолли полез по лестнице в вентиляционную шахту уже с карандашом в кармане, так как еще раньше уронил туда какую-то свою вещь. А позже воспользовался той же самой лестницей, чтобы поднять тело Сары до края канализационной трубы. Она и хотела посмотреть на лестницу, так как заметила вокруг коллектора красную глину.

Все вместе это заняло у нас минут пятнадцать, не больше. С соседнего участка продолжал доноситься треск фейерверка, с улицы слышались хлопки двигателей машин, у которых включали передачу после длинного спуска на холостом ходу. Стоя возле двери в гостиную, мы эти хлопки не считали. На обратном пути к кухне процессию возглавила я. Дик и Джуди, как и положено влюбленным, немного отстали. Поскольку я еще держала Джока за ошейник, то вошла в буфетную, согнувшись почти вдвое.

Джозеф все так же сидел на стуле, но не поднялся нам навстречу. Я отпустила собаку и выпрямилась, несколько удивленная. И тут я заметила, как на его рубашке на груди расплывается тоненькая струйка крови. Пока я, замерев, молчала, он как-то обмяк и медленно сполз со стула на пол.

Его глаза были открыты и смотрели на меня. Мы словно обменялись взглядами. Он будто говорил: «Видите, что со мной случилось. Невероятно, но факт».

Он уже был без сознания. Я не знаю, как именно с его лица исчезло это странное выражение внезапного удивления. Оно только что было и вдруг исчезло, как будто стертое невидимой губкой. Лицо сразу стало пустым. Я буквально упала возле него на колени и взяла его за руку, не чувствуя ничего, кроме горя. Эта рука служила мне многие годы, но я к ней прикасалась очень и очень редко.

Потом у меня появилось чувство вины и огромной жалости. В свете лампы из-под его поредевших седых волос проступал шрам, память об ударе, который еще. раньше мог лишить его жизни. Я коснулась шрама пальцами и, по-моему, именно в этот момент расплакалась.

Сейчас я уже могу сказать, что в какой-то момент первоначального шока мой затуманенный мозг отметил хлопок закрываемой парадной двери. Но никакой реакции он у меня не вызвал. Увлеченные разговором, Дик и Джуди задержались на крыльце, красное пятно на рубашке Джозефа стало чуть-чуть больше.

Я поднялась и вышла на кухню.

— Джуди, — позвала я, — зайди, пожалуйста, в дом через парадную дверь. Джозеф… ему плохо.

— Плохо? Но он не пил?

— Нет. Пожалуйста, сделай, как говорю.

Я вернулась в буфетную. Никаких признаков пребывания посторонних в ней не было. Вечерняя газета, которую листал Джозеф, лежала на столе рядом с его очками для чтения. Вероятно, он читал недолго и, может быть, задремал.

В последнее время, как я заметила, он начал дремать довольно часто: полусон-полуявь, как дремлют древние старики. Хотя Джозеф еще совсем не древний, ему не было и шестидесяти.

Следов оружия никаких.

К этому времени я, кажется, успокоилась и поняла, что мы, скорее всего, выстрел слышали, но посчитали его за хлопок от машины или фейерверка. Поняла также, что Джок почуял не зайца, а существо гораздо более вредоносное. Я представила себе даже, как могло произойти преступление: Дик оставил дверь на кухню открытой, а Джозеф ее не закрыл и уж наверняка не запер.

После того, как Дик прошел через буфетную, у преступника было около десяти минут, а на выстрел нужна всего секунда. Именно тогда я вспомнила звук закрываемой двери и осознала, что пока я стояла на коленях возле Джозефа, убийца еще выбирался из дома.

Резкий звонок у входной двери заставил меня вздрогнуть. Но это оказались только Дик и Джуди, которые не смогли войти внутрь сами, хотя Дик точно помнил, что оставил парадную дверь открытой. Он с любопытством взглянул на меня.

— Послушай, — спросила Джуди, — ведь с Джозефом что-то случилось?

— Он ранен.

— Кто его ранил?

— Не знаю, — ответила я и, не выдержав, вновь расплакалась.

Они были просто потрясены. Дик рванулся к кухне, а Джуди под руку повела меня в библиотеку. Потом я, кажется, потеряла сознание, поскольку почти ничего не помню до того момента, как надо мной склонился доктор Симондс, а в доме уже было полно полиции.

В тот же вечер Джозефа отвезли в больницу и извлекли пулю. Рана оказалась не очень тяжелой, но весьма болезненной.

— У него крепкое здоровье, — сообщил мне потом доктор Симондс, — и он за собой следил. Большинство дворецких в его возрасте совсем рыхлые. Но шок сильный. Гораздо больше, чем он признает сам.

— Он не сказал, кто это был?

— Нет. Говорит, что не знает. Но стреляли с близкого расстояния, спереди, так что на правду непохоже. Если, конечно, он не спал.

Как ни странно, тут я опять вспомнила об Уолли. О том, что у него был револьвер, а Джозеф странным образом утверждал, что не видел стрелявшего.

Инспектор Гаррисон в тот вечер был неразговорчив. Пока доктор Симондс занимался Джозефом в буфетной, он обследовал весь первый этаж и обнаружил одну весьма любопытную вещь: оказывается, преступник задержался в библиотеке, чтобы выпить рюмочку шерри!

Графин и бисквиты принесли в библиотеку еще раньше, но к ним никто не прикоснулся. Тем не менее кто-то налил себе рюмку и выпил. Капли на моем столе сразу не вытерли, и пятнышки видны до сих пор.

— Это просто невероятно, — заявила я.

— Наверное, если бы мы знали правду. Но определенная наглость в этом есть, причем наглость, по меньшей мере, необычная. Если Джок видел вооруженного человека возле гаража, а потом вы слышали, как закрывали переднюю дверь, то, значит, он просто вошел с кухни и прошел через весь дом.

— Не забыв зайти в библиотеку выпить вина, — добавила я с горечью.

— Именно так. Зашел в библиотеку выпить вина.

Оружия нигде не было. Собственный револьвер Джозефа так и оставался в ящике в буфетной, но его ствол был чист, а все патроны на месте.

Дик уехал в больницу вместе с медицинской каретой, и поскольку у Роберта был выходной, я вскоре отправила Джуди домой на такси. Только после этого инспектор прекратил свои поиски и уселся передо мной в кресле в библиотеке.

— Мисс Белл, я буду задавать вам очень прямые вопросы и хочу получить на них такие же прямые ответы. Во-первых, расскажите мне еще раз о том, как этот молодой человек, Картер, ходил назад в дом.

— Он бегал за ножом. Я же сказала…

— Да. Кто подал идею этого, как вы его называете, «эксперимента»?

— По-моему, он сам, Джуди — вряд ли. Но они оба говорили.

— Но нож в доме забыла мисс Джуди? В этом вы уверены?

— Он ее в этом обвинил. В шутку, конечно.

— Разница есть. Теперь дальше. Он побежал к кухне, прошел через дом в библиотеку, а потом вышел через парадную дверь?

— Да.

— Почему именно таким путем?

— Я бы сказала, так ближе.

Он встал и несколько раз прошелся взад и вперед по библиотеке. Зубочистка агрессивно торчала в его крепких зубах. Не знаю почему, но я вдруг почувствовала тревогу.

— Вы хорошо знаете молодого Картера? Что вы вообще о нем знаете? — неожиданно спросил он.

— Ничего особенного. Кроме, конечно, того, что он довольно милый мальчик, и Джуди… тоже так считает.

— Он сам откуда? Из какой семьи?

— Не имею ни малейшего представления. По-моему, у него никого нет. Он сирота.

— И, как я понял, беден?

— Бедный и очень гордый.

— Хм, — буркнул он. — Почему это всегда симпатичный юноша с хорошими манерами может попасть куда угодно? И никаких вопросов о том, кто он и что он? Поймите меня правильно, мисс Белл, я вовсе не утверждаю, что в Джозефа сегодня стрелял Дик Картер. Только говорю, что возможность у него была прекрасная. Могу добавить, что в его «форде», который стоял на улице, был револьвер.

Здесь я просто вскипела, но он поднял руки, защищаясь от моих, готовых выплеснуться наружу, эмоций.

— Подождите, пожалуйста. Я всего-навсего рассуждаю вслух, больше ничего. И верю в ваше благоразумие. Его оружие у нас. Скоро мне скажут, когда из него в последний раз стреляли. Патроны, конечно, все на месте. Но у него было достаточно времени и перезарядить оружие, и положить его в машину, и достаточно быстро вернуться к вам и мисс Джуди.

— Но чего ради ему стрелять в Джозефа? — возмутилась я. — Глупо подозревать его только потому, что у него есть оружие. Он его держит при себе с тех пор, как начались все эти убийства.

— Я же сказал, что только рассуждаю вслух, — сухо отрезал инспектор и вскоре после этого уехал.

Дика вызвали и допросили на следующий день. Джуди явилась ко мне с выражением отчаяния в глазах и черными кругами под ними.

— Они его подозревают, — сказала она. — Они начали и будут искать дальше. Да, а где нож, с которым мы вчера ходили?

— С тех пор я его не видела. Наверное, на моем столе в библиотеке.

— Он у них. Но этот нож — не его. Дик нашел его в комнате Уолли, когда был там с Джозефом, и привез сюда. На одном лезвии обломан кончик.

— Будь разумной, Джуди. Какое это имеет отношение?…

— Я такая же разумная, как и ты. У этого ножа обломан кончик, и если к нему подходит тот кусочек, который есть у инспектора… Ну тот, который он нашел на ступеньках, когда убили Сару? Что они тогда подумают? Джозеф видел, как он брал этот нож?

— Нет, он его просто сунул в карман. Понимаешь, мы всегда думали, что в тот вечер на ступеньках был Уолли, и Дик считал нож доказательством. Он показал его мне, и я согласилась.

— Ты им так и скажешь.

— А они мне поверят? Нет. Кто скажет, что я сама не замешана в этом гнусном деле? Кто докажет, что Сара не написала мне о втором завещании? Я ведь приехала именно в тот самый день. И вечером звонила Дику. Откуда известно, что я не сообщила ему, что она вышла из дома и завещание при ней? Я по нему много теряла. И Дик терял, если бы на мне женился.

— Джуди, ты с ума сошла!

— Сошла с ума? Дядя Джим на склоне кого-то видел, так? Видел и узнал. Кого он покрывает? Они разве не могут подумать, что он из благородства спасает Дика для меня?

— А… Джозеф?

— Если захотят, найдут объяснение и этому.

— Могу сказать только, что даже при очень большом желании трудно обвинить Дика в том, что он чуть не убился на том самом склоне, пытался проломить тебе голову в гараже.

Она не могла не улыбнуться и ушла несколько успокоенная. Но у меня самой полной уверенности не было.

Дика после допроса отпустили, и все пошло вроде по-прежнему. Но у меня почему-то создалось впечатление, что с тех пор за ним стали наблюдать.

Загрузка...