Дворянин без титула

Глава 17

Однако, интересная беседа у меня недавно состоялась. А дело было так:

— Александр, подойди-ка к нам. Его Высокопреосвященство с тобой познакомиться желает, — окликнул меня дед, когда я, уже переоделся после дуэли и вернулся к гостям в зал.

— Ваше Высокопреосвященство… — замер я у стола, ожидая от священника разрешения.

— Присаживайтесь, Александр Сергеевич, — вполне дружелюбно и очень по-простому предложил мне высокий сановник от церкви, заработав в моём отношении к нему сразу сотню очков к репутации.

Слава Богу, нет никаких «сын мой» и прочих глупостей.

Возможно, этим простым отношениям способствовал довольно закрытый формат, так как стол деда и митрополита, с сопровождающим его лицом, был огорожен шторами, и священнику не было нужды играть на публику.

— Расскажите мне, что за дуэль у вас случилась, из которой вы так блистательно вышли победителем?

— Ваше Высокопреосвященство — то была не дуэль, а скорей всего антидуэль. Существующие правила поведения дворян я считаю неверными, более того, недопустимыми. Они противоречат не только тем заповедям, о которых мы все знаем, но и интересам государства.

— Вот даже как… — прищурившись, отложил Евгений вилку, уже нацеленную было на сочный пласт копчёной осетрины, — А не изволите ли вы объясниться более подробно.

— Так что же тут непонятного? Сейчас стало модно стреляться. Дуэли на шпагах и рапирах уже отошли в прошлое. Но русские стреляются с десяти шагов, а не с тридцати, как это чаще всего принято в Европе.

— Ты перед дуэлью с этим, как его, — пощёлкал дед пальцами.

— Елагиным, — подсказал я ему.

— Во, с Елагиным, ты говорил, что какие-то пари выиграл, попадая по чайным блюдцам?

— Дважды было. Пять из пяти блюдец вдребезги, и это с двадцати пяти шагов, — кивнул я в ответ, — Оттого я и выбрал для дуэли греческую забаву, с Олимпийских Игр взятую. От неё и вреда меньше, и у церкви возражений не будет, и государь наш в служивых дворянах от такой моды убытка не испытает.

— При чём здесь мода? — живо вскинулся митрополит.

Глаза у него интересные. Этакие холодные льдинки. Слишком живые для его возраста.

— У нас и Пётр Первый, и Екатерина Вторая пытались дуэли наказаниями остановить. Но не получилось. Не так ли? Они только больше и больше в ход пошли. Молодёжь откровенно фрондёрствует, и никакие запреты не помогают. Значит дуэли нужно разрешить, но перед этим сменив моду на их формат. Мне показалось, что олимпийские соревнования по греческому кулачному бою — выход более, чем достойный. Глядишь, наши офицеры и пить меньше станут, когда спортом займутся.

— Откуда вам-то это знать? — вроде, как недоверчиво покачал Евгений головой

Знаю я эту методику допросов. Таким вот способом, высказывая недоверие и в то же время, оставаясь открытым для беседы, зачастую можно больше выведать, чем обычным запугиванием.

— Я каждое утро по три версты пробегаю, а потом занимаюсь гимнастикой, которой нас в Царскосельском лицее обучали. Если с вечера со спиртным перебрать, то такие тренировки вовсе не в радость выходят, — пожал я в ответ плечами, говоря об очевидном, — Есть и ещё один немаловажный плюс. Раздевшись для схватки по пояс, можно перед дамами хорошо развитым телом блеснуть. Вот вы сейчас лишь улыбаетесь, а зря. Для молодых людей, если этот стимул им правильно преподнести и разъяснить, он окажется архиважным при выборе ими вида дуэли. Атлетически сложенный мужчина производит на дам очень сильное впечатление.

— Звучит дико, и признаюсь, непривычно, — вмешался дед в нашу беседу, — Но какое-то рациональное и правильное зерно в твоих рассуждениях, Александр, точно есть. Опять же — греческая культура и соревновательный дух. Очень интересно и ново. Не готов сказать, что это вот так запросто может сработать, но даже если треть дуэлей будет назначена на кулаках, а не на пистолетах, то это уже большой шаг вперёд. Если в масштабах Империи взять, то у нас дуэли каждый день происходят. Могу в качестве примера привести графа Толстого Фёдора Ивановича. От верных людей слышал, что только он одиннадцать человек убил во время своих многочисленных дуэлей.

— Слышал я про этого полковника. Завзятый картёжник и редкостный дуэлянт, — согласился митрополит, думая о чём-то своём.

Помолчали. Митрополит всё-таки попробовал осетрину, признав её превосходной, и лишь затем продолжил беседу.

— Александр Сергеевич, Пётр Абрамович мне по секрету про изготовленный вами перл рассказал, которым вы ему здоровье сильно поправили. Не волнуйтесь, в сплетниках я не числюсь, а с вашим дедом нас связывает настолько давняя дружба, что я ни за что не стану её рушить досужей болтовнёй. И вопрос мой вовсе не в том, что мне хочется пожить подольше. То, что Богом мне отпущено, готов принять со смирением. Начинаний жалко. Сейчас они большей частью на данных мне лично обещаниях выполняются. За счёт тех же купцов Пскова и Острова одних только церковно-приходских школ пять штук скоро будет построено.

— Неужели наше Министерство образования не справляется? — недоуменно поинтересовался Пётр Абрамович.

— Школы у нас разные, — тяжело вздохнул Евгений, — Государство школы по европейскому образцу норовит устраивать, а народ и духовенство наше, русское образование поддерживает. Да и у государства чересчур много кабинетных реформ, чуждых жизни и потому бессильных и мертворожденных.

Ох, ничего себе, какие страсти вокруг простейшего вопроса творятся.

— Ваше Высокопреосвященство, я бы и рад помочь, — отследил я краем глаза одобрительный кивок Петра Абрамовича, — Но колодец лишь через месяц восстановится, а мне к тому времени уже придётся в Петербург отбыть.

— Думаю, что этот вопрос решаемый. Как вы понимаете, деньгами я вас за работу отблагодарить не смогу, ибо не приучен свои личные проблемы за счёт церковной казны решать, а вот с колодцами очень даже могу посодействовать. Мне уже не раз докладывали, что на церковных и монастырских землях такие источники существуют, но своих формирователей у церкви нет, а государственные мужи нам не указ. Нет им ходу на церковные вотчины.

Интересно девки пляшут…

То, что церковь с магией не в ладах, я уже знаю. Была бы на то воля церковников, они бы давно всю магию анафеме предали, чтобы народ в божественных чудесах не разуверился. Так что такие парадоксы, как игумен Иона — это скорее исключение из правил, с которым церковь вынужденно смирилась в силу полезности его перла.

— Я правильно понял, что в обмен на свою работу могу невозбранно пользоваться колодцами на монастырских и церковных землях? — решил я уточнить довольно щекотливый вопрос.

— Именно так, Александр Сергеевич, именно так, — заверил меня митрополит, — Что касается сроков, то пока я жив, это право будет за вами сохранено для всех трёх ближайших к вам монастырей.

— Осталось только убедиться, есть ли там нужный колодец, — в раздумье постучал я по столу пальцами.

— А вы позовите ко мне брата Иону. Я с ним переговорю, а он потом вам всё расскажет, — деликатно дал мне Евгений понять, что моё время беседы с ним истекло.

Делать нечего. Я пошёл искать Иону, по пути размышляя — сильно я прогадал или нет, подписавшись на бесплатную работу.

С одной стороны, иметь столь мощного союзника и должника, как митрополит — это без сомнения очень круто. А с другой… Кто его знает, не пожелает ли меня церковь в свои штатные Формирователи завлечь, раз у них всё так плохо со специалистами моего таланта. Тут главное не заиграться. Как говорится: — «Увяз коготок, всей птичке пропасть». Не хотелось бы… Очень не хотелось.

Совершенно другие у меня планы на предстоящую жизнь складываются.

Яблочная эпопея по давке сока и изготовлению сидра длилась два дня. Когда полностью перегонят получившийся напиток, сказать точно не могу — дедова винокурня круглые сутки работает, а бочек, готовых к возгонке, меньше не становится.

Сок могли давить и дольше, но после того, как мы с Петром Абрамовичем распробовали получившийся напиток, я остался на ночь в усадьбе деда, а утром за общим завтраком появился его сын.

— Вениамин Петрович, а ты отцу не желаешь помочь?

— И рад бы был, но каким образом? — развёл руками дядя, глядя то на меня, то на своего отца. — Разве что вместе со всеми яблоки собирать, да телеги с сада к винокурне водить. У меня единственный перл с армии имеется, да и тот предназначен всего лишь для облегчения обмундирования.

Вот ведь как бывает. Я вроде хотел родственника пристыдить, а оказался не прав. А что я вообще о Вениамине Петровиче знаю?

Со слов деда, его сын в начале века был эстандарт-юнкером лейб-гвардии конного Его Императорского Величества Константина Павловича полка. Эстандарт означает службу в тяжёлой кавалерии, таким сам Бог велел иметь артефакт на облегчение формы.

Ну, а юнкерами становились кандидаты на первое обер-офицерское звание. При этом юнкера гвардии приравнивались к армейским подпоручикам. Тем не менее, в отличие от отца, армейскую карьеру дядя не сделал. Кем Вениамин станет далее, даже моя тульпа-всезнайка Виктор Иванович не помнит, а пока дядя слоняется по усадьбе и изображает из себя композитора. Это всё равно, что в моё время безработный на вопрос о месте работы и виде деятельности гордо отвечал, что в данный момент пишет роман и публикует его через Интернет.

— Вениамин Петрович, прости за дерзкий вопрос, а ты перлами умеешь управлять? — решил я уточнить умения дяди.

Дело в том, что армейские артефакты обычно непрерывного действия, и кроме, как ношения на теле, ничего от владельца не требуют. Трудно себе представить, чтобы в бою воин контролировал свою сущность и движение эссенции, ведя при этом боевые действия. Этому нужно долго учиться. Я, например, пока умею оперировать одновременно только двумя «управляемыми» перлами — могу с помощью своего воздушного артефакта добавлять сжатый воздух в пламя от прадедова перла, что мне с ножом достался. Да и то получается с пятого на десятое. А всё то, что я использовал для подводных работ, моего контроля не требовало. Иначе я бы при первом же погружении утоп в нашем озере, хоть оно и мелкое.

Так что мой вопрос, пусть и не скромный, но был совсем не случаен. Есть у меня идея, но я пока не знаю, что реально умеет мой родственник.

— С материей я не работал, а с ветвью движения справлюсь,– немного подумав, ответил дядя, — Ну и световые перлы мне легко даются.

— А давай я тебе личный перл сделаю,– озвучил я предложение, от которого даже дед чаем поперхнулся, — Не очень сложный, но довольно-таки мощный и условно-боевой.

— Перлы не дешёвые, а мне с тобой, Александр Сергеевич, расплатиться нечем будет, — резонно заметил Вениамин Петрович, но тут влез старик:

— Я рассчитаюсь. Делай, Александр!

— Пётр Абрамович, о каком расчёте может быть речь среди родственников? — изобразил я на лице недоумение, — Это я должен быть тебе благодарен за помощь. К тому же перл я сделаю в колодце, что на твоей земле расположен.

Говоря о том, что обязан деду, я не кривил душой.

Это только со стороны выглядит, что я на ровном месте придумал, как обогатиться. На самом деле моё участие сводится только к давке сока, да изготовлению сидра. Всё остальное на деде. Винокурня, хранение и последующая реализация — этого я при всём своём желании сделать не смогу.

Нет, при огромном желании и всё озвученное смогу осилить, но даже не в следующем году. Сколько денег и нервов это может мне стоит, я даже думать боюсь.

В местных вино — водочных законах чёрт ногу сломит. Уж на что моя галлюцинация Алёна Вадимовна ушлый юрист, но и она посоветовала даже не приближаться к алкобизнесу.

— Что за перл и каковы его возможности? — оживился старик.

— Воздушный мешок, чтобы сок из любых плодов давить. А чтобы перл был более многофункциональным, добавим две воздушные плиты, которыми в лепёшку можно будет что угодно сплющить, — озвучил я предполагаемые возможности будущего артефакта. — Кстати, насчёт применения плит я сказал первое, что на ум пришло. В конце концов, поставь плиту на попа, да снег толкай или как ножницами деревья режь, вместо пилы. Полно применений можно придумать.

— А почему ты перл условно-боевым назвал? — подал голос Вениамин Петрович.

— Сплющить что угодно — это значит что угодно, — пожал я плечами.

Как и ожидалось, долго уговаривать никого не пришлось.

Дядя уже жить не может без ещё несуществующего перла.

В глазах деда читаются слова благодарности.

А я что? Я ничего. Переиначив поговорку, мне, чем бы ни заниматься, лишь бы не заниматься. Лень мне яблоки прессовать, вот и подкупил Вениамина Петровича дармовым артефактом. На самом деле, я более чем уверен, что Петр Абрамович и помимо давки фруктов найдёт для сына работу.

Оседлав коней, мы с Вениамином Петровичем менее чем за полчаса добрались до ещё не использованного мной колодца, что был на схеме прадеда. Можно было и крови у дяди взять, но я планировал помочь родственнику освоить новый для него артефакт. Вторая Вульф и поваленная аллея мне не нужны, да и дед огорчится. А где ещё найти лучшее место для тренировки, как не в лесу? Хочешь шишки дави, а хочешь деревья вали — полигон тут тот, что надо.

В этот раз схема не обманула, и колодец оказался там, где и был обозначен. Да и с изготовлением артефакта проблем не было. Разве только с обучением Вениамина Петровича пришлось немного повозиться.

По моему совету Пётр Вениаминович взял с собой медальон, чтобы вложить в него готовый перл, и мы вдвоём держась за украшение, изучали возможности артефакта. Вернее дядя изучал, а я его поправлял, когда он что-нибудь делал не так — в перле же и моя сущность имеется, а значит и мне он подчинялся, так же как и родственнику. К тому же я линии личной сущности и эссенции вижу, и могу сразу подсказать, что и как обучаемому нужно делать.

Кстати, гильотина дерево режет неаккуратно — место реза какое-то смятое, словно жеванное получается. Мы пару сосенок повалили, а потом на чурбаки хотели покрошить — так себе вид.

Думаю, с металлом результат будет лучше.

Остаток дня и до вечера следующего мы с дядей готовили сидр.

Пётр Вениаминович целыми вёдрами давил яблоки в заторный бак, а после брался за дело я и готовил артефактом сидр. Пока я занимался первой емкостью, дядя наполнял вторую, готовя мне фронт для работ. Первый бак вскоре переливали в бочки, освобождая место для сока, и так по кругу…

Первое время я считал, сколько сидра мы приготовили, а затем сбился и плюнул на эту бухгалтерию — какой смысл считать сидр, если его всё равно предстоит перегонять.

К вечеру второго дня круговерть с напитком закончилась. Появились первые бочки с уже готовой пока ещё фруктовой водкой. Очередной раз убедился, что без деда у меня ничего бы не получилось. У него пустой тары под алкоголь в разы, если не на порядок, больше, чем во всём Михайловском.

— Спасибо, Александр Сергеевич, за помощь, — встал за столом дед во время ужина, держа в руках рюмку, — За перл, что сыну сделал, спасибо.

Я поднялся с полной рюмкой в руках, кивнул в ответ, принимая слова благодарности, и чокнулся со стариком:

— Запомни этот вкус, Пётр Абрамович,– кивнул я на дедову рюмашку. После этого отпил из своей, и обратился к дядьке, который два дня занимался поставками яблок из Михайловского. — Никита Федорович, ставь на стол то, что мы приготовили.

Дело в том, что перед ужином мне наполнили фруктовой водкой бочонок, в котором мы с Никитой привезли сидр, а я состарил напиток. Немного. Всего на пару лет. Можно было и больше, но я побоялся потерять свежесть яблочного вкуса.

— Теперь попробуйте то, что я изначально и хотел получить, — предложил я окружению, когда всем налили в рюмки золотисто-жёлтый напиток и первый поднял рюмку. — Я не претендую, на название кальвадос — это пусть французы борются за названия своих напитков, они это любят. Давайте придумаем своё название для этого яблочного бренди. За вас, родные мои!