Эдем 4

Глава 28

— Тщательнее! — мгновенно за допущенную оплошность последовало наказание.

Мощный удар тростью о макушку заставил выронить тряпку из рук и сильно удариться головой о пол. Вместе с этим не до конца закрытый рот резко схлопнулся из-за чего острые зубы разорвали щёку внутри. Тёплая кровь медленно потекла изо рта, пачкая синие от холода губы.

Невероятное унижение сейчас испытывал вампир, которого заставили вытирать чужую обувь. Не ради самоутверждения, но ради проверки наложенных в искалеченном сознании барьеров Ланс заставлял своего пленника и подопытного делать самые разные вещи. Ведь ещё и обещание нужно держать, там на трибуне аристократ пообещал заставить раба покаяться. Нет, можно, конечно, заставить сделать его это прямо сейчас ещё раз, да и вообще вряд ли кто-то в тот момент особо прислушивался к сути сказанных слов. Главное, что этот смертник пострадает куда больше, а все остальные слова воспринимались по большей части как бахвальство.

Но Лансемалион Бальмуар действительно собирался заставить этого ублюдка покаяться. Не с помощью принуждения, нет, только болезненное понимание и отчаянное осознание, которые прорвутся через выстроенный мирок стабильности.

Ну и для такого результата потребуется несколько больше времени, чем для банального подчинения. Нужно полностью изучить чужой и без преувеличения сильный разум. Это непросто какой-то смертный, это вампир, ещё и, судя по всему, один из высших. Не прям уж древний, но и не молодняк. Такие твари настолько же опасны, насколько и горды.

И с целью изучения гордости пленник сейчас подвергался унижению. Одним за другим воспоминания всплывали в покалеченном и погруженном в хаос сознании. Подобно светящимся нейронам мозга узоры в тенях Кихариса играли красками, позволяя точнее определить слабые и сильные зоны, куда давить, а где вызвать послабление, что обернётся саморазрушением или восстановлением. Восстановление тоже важно, ведь в овоща превращать пленника означает отказаться от своих целей. Овощ на то и овощ, что ему плевать на правду и ложь, у него нет критического мышления, никогда в жизни он не раскается, ведь он овощ и ему плевать. Мировоззрение подобных также строится исключительно на личных чувствах, которые и становятся фундаментом вместо фактов, логики или хотя бы принципов.

Скрепя от едва сдерживаемой ярости, вампир чистил туфли аристократа, который ещё и специально ухмылялся. Кровосос так и не смог разрушить оковы, которые после такого сеанса станут ещё прочнее. Правда нужно заметить, что и чего совсем уж из ряда вон выходящего Ланс не использовал. Ведь оставалось множество вещей, от которых подопытный легко может выпасть из контролируемого безумия в пучину истинного хаоса.

— Так-то лучше… — произнёс Ланс и встал со своего деревянного стула, после чего ещё и фыркнул в сторону стоящего на коленях кровососа. — Идём.

В Эдеме уже стояла ночь, по крайне мере в большей его части уж точно. Всё же многие земли несмотря на свою близость друг к другу могут отличаться не только климатом, но и… скажем, режимом суток.

С климатом всё понятно, во всех мирах Совета хватает смертных настолько могущественных, что они одним своим присутствием меняют климат. Если будет нужно, то на равнинах без проблем появятся горы или наоборот. Правда если потом их создатель умрёт, при этом не создав цикличной системы, то возможно всё вернётся в норму. Скажем условный Халсу’Алуби может поселиться в плодородной долине и превратить её в земли песков. Но если он уйдёт, а река рядышком останется, то естественный ход вещей снова поменяет ландшафт. Как скоро? Зависит уже от радикальности изменений. Но не суть.

Возвращаемся к световому дню. Солнечные лучи не посещают Орта Миос, вернее ту часть, которая под землёй. И подобных мест в Эдеме довольно много. Подземные туннели есть даже в Саросе. Однако есть и места на поверхности, куда не падает свет.

Например, опять же верхушка Орта Миос, там на горном пике порой случаются снежные бури, которые закрывают от света солнца крепости драконоидов. Также есть здесь и земли вечного хлада, где аналогичная ситуация. Даже относительно недалеко от Анхабари за берегом среди море расположились вулканические острова. Извержения там постоянные, а пепельная шапка ввергает в годовые сумерки местное население.

Это всё к тому, что Эдем жил и спал одновременно, даже в рамках одного города. Ведь взять тот же Орта Миос. Здесь разные ярусы живут по разному графику, как и кластеры. Это немного неудобно, но творение Этия всегда жило в условиях решения межвидовых вопросов. Поэтому и привыкли к такому. Пока эльфы спят, где-то под землёй с помощью червей проводят раскопки слепые народы, которым для сна хватает трёх-четырёх часов в сутки.

Сутки, к слову, в Эдеме длятся почти ровно тридцать часов. Длительность светового дня непостоянна, но колеблется в районе двадцати часов от заката до рассвета. Кому-то подобное может показаться странным, для большинства граждан Эдема же тридцать часов являются точкой отсчёта и нормой.

Но вообще существует и некий стандарт, но уже не Этия, как это было с деньгами. Ведь этот вопрос куда больше и покрывает все миры. А если что-то касается всех миров, то решает всё Совет. Этот же Совет в своё время и создал межвидовой язык, правда потом пришедший к власти Коиранос пошёл на попятную, начав консервативную политику… Но в любом случае, основы миропорядка оказались заложены ещё задолго до рода Торвандори во времена первых архиепископов.

Получалось, что межвидовой язык ужасно старый и, наверное, неудобный? Нет, не получалось. Ведь несмотря на распространённое использование и централизованное управление, любой язык всё равно остаётся динамической штукой. Даже Ланс за свои пять веков сполна ощутил этот момент. Одни слова уходят из употребления, всё реже используются заимствованные из драконьего языка слова, всё больше новых терминов и правил задают эльфы, к которым присоединяются и люди.

Язык вроде как остаётся одним и тем же, но если вытащить смертного из прошлого тысячелетия и посадить рядом с его современным потоком, то они с ой как огромным трудом будут понимать друг друга. Но в целом это не особая проблема, просто приходится переписывать некоторые документы или углубляться в изучение древних наречий, которые так или иначе появляются в других мирах. Ведь язык опять же штука динамическая, эта штука меняется и не всегда приходит к одной и той же форме. Миры Совета же огромны, а перемещаться между ними могут только сильные маги, в текущее время только с разрешения самого Совета, который как правило таких привилегий не даёт.

Откуда всё это знает Ланс? В Эдем стекаются все знания со всех миров. В библиотеках часто приходиться сталкиваться с таким вот языковым барьером внутри, казалось бы, одного языка. Ну и сверху добавляем, что далеко не все горят желанием использовать межвидовой язык, как и не все известные заселённые миры принадлежат Совету. Так что совершенно неизвестные наречия также встречаются.

Однако существовал вполне признанный всеми мирами стандарт. Им считается двадцать пять часов, а его происхождение относится к позабытым временам. Многие миры очень сильно отличаются друг от друга, одни находятся ближе к родной звезде, другие дальше, на некоторых просто нет атмосферы, другие же являются блуждающим небесным телом.

Каждый Творец делал то, что считал правильным, накладывая свой уникальный отпечаток. Однако есть и тот мир, к созданию которого приложила половина Творцов, вторая половина хотела его уничтожить. Там в когда-то сходились все пути теней Кихариса, когда ещё самый слабейший из смертных способен был перемещаться через нематериальный мир и никто не мог этому помешать.

По преданиям этот мир должен был стать доказательством права на уничтожение или спасения созданных творений. Творцы собрали всех своих детей вместе и оставили их, чтобы понаблюдать за дальнейшим развитием событий. Точно сказать о произошедшем нельзя, но одно известно точно. Первое, что сделали оставленные смертные — устроили бойню, чтобы доказать чей Творец был лучше.

И вот как раз эта планета делала оборот вокруг своей оси за двадцать пять часов. Там же до сих пор обитают почти все виды смертных, прямо как в Эдеме, только там исторически так сложилось всё, а не благодаря аномалии.

— Пришли, — наконец-то произнёс Ланс, добравшись до своей цели. — Чувствуешь этот запах? О, тебе нравится, вижу по твоим выпаленным синапсам, что нравится. Маску на пасть натянул.

Повинуясь приказу, вампир сразу же достал жуткую маску. Она вызывала дрожь не благодаря каким-то острым шипам, нет, поверхность практически идеально ровная и деревянная. Она не защитит от удара меча, но засохшая в несколько слоёв кровь… Алая жидкость пронизала маску насквозь, запах от неё исходил соответствующий, но не каждый смертный сможет унюхать всю палитру и понять, сколько раз дерево окропили в чужой крови. Также маска разделена на две подвижные части, чтобы можно было широко открыть пасть и впиться в чью-нибудь шею.

У аристократа, к слову, тоже имелась своя маска. Довольно простая и декоративная. Сущая формальность для такого места. Здесь просто принято сохранять инкогнито и не посягать на личины других. Хотя многие и так знали друг друга, особенно тяжело было замаскироваться Лансу, чьи глаза прямо сияют, как и ментальное тело. Полностью заглушить своё влияние на мир можно, но это лишь ещё сильнее бросится в глаза других. Человек вроде есть, а его тени в Кихарисе нет, на такое способны только очень сильные личности, коих затем нужно только отфильтровать.

Да и вообще, какая разница? Маски являются лишь формальностью и ничем более. Эти бойцовские ямы действительно являлись запрещёнными, но до сих пор существовали. Нетрудно догадаться почему. Потому что кому-то выгодно. Такие места часто закрываются законом и иногда Гильдией, но потом открываются в другом месте. К моменту следующего закрытия владельцы отбивают расходы сполна, откладывают средства на взятки и штрафы, а потом всё повторяется. Слаженный механизм, который можно сломать просто одной поправкой в закон. При чём закон преследует только организаторов, но не посетителей. За посещение таких мест ничего не грозит.

Все это знают, но поправки никто не делает. Хотя бывает иногда какому-нибудь излишне правильному командиру стражи что-то в голову стукнет… Но даже такая проблема легко решается и уж никак не влияет на общую тенденцию бойцовских ям, коих в Эдеме больше, чем официальных арен.

Почему они существуют? Из-за одной лишь коррупции? Нет, просто эти ямы нужны обществу. Истинное и безграничное насилие, здесь не нужно платить налоги с победы, здесь нет никаких правил, сражающимся может быть даже гражданин, что добавляет аромату боя особый вкус. Азартные ставки и случайно вылетевший на трибуны инвентарь, убивший зрителя. Всё это ужасно нравится толпе, сюда же отправляют и этиамариев, которые по каким-то причинам более не приносят доход или попросту необучаемы, может быть слишком гордые. Здесь против пацана из трущоб выставят огра, который оторвёт бедолаге руки и заставит их сожрать, а потом надругается над кем-то, кто просто случайно выпал на арену, ведь здесь никаких ограждений тоже нет.

А вот чего хватает, так это отбитых маргиналов, которые просто смеха ради тебя выпихнут на смерть. Тот ещё гадюшник, хотя Ланс знал ещё и о таких случаях, от которых даже у самых циничных ценителей боёв на Великих Аренах кровь в жилах застынет. А ведь стоит также напомнить, что эти самые циники с Великой Арены с улыбкой смотрят, когда к зверолюдам на арене Сароса выкидывают сотню человеческих самок. Всегда есть возможность пасть ещё ниже, просто некоторые не хотят этого признавать.

Раб сразу же отправился на дно, чтобы выступить одним из следующих. Сам же аристократ отправился на трибуну, где его тут же встретил местный владелец.

— Ставочку? — мерзко ухмыльнулся человек в маске и с журналом в руках.

В этом журнале организаторы записывали имена должников, доход поставщиков рабов и делали иные пометки, а вот ставки отображались рабами на доске в реальном времени. Как уже было сказано, инкогнито здесь являлось сущей формальностью, но всё же также использовались псевдонимы и клички, а не реальные имена. Такая мелочь, но когда эту яму прикроют, то в руках стражей порядка окажется ничего не доказывающие улики.

— Конечно. Ставлю всё на моего бойца.

— Угу… На Потрошителя значит…

В этом месте вампира уже знали, как и его владельца. Кто-то резонно заметит, что азартные игры не самое лучшее занятие для холоднокровного аристократа, который во всём старается полагаться на логику и факты, но не удачу. Это резонное и абсолютно не имеющее никакого отношения к Лансу замечание.

Да, гремящие здесь ставки являются азартной игрой. Но не все полагаются на удачу. Есть такой раздел в математики, называется теория вероятности. Так вот с ней господин Бальмуар хорошо знаком. Потрошитель здесь явно не самый сильный, однако его шансы на победу всегда куда больше пятидесяти процентов. Поэтому на дистанции выйти в плюс более чем реально, даже если последний бой будет проигрышем.

И ставил Ланс хоть и всё, но всё в плане принесённых с собой монет, а не всех денег. Точно рассчитанный на этот случай бюджет. Даже если Потрошитель ляжет здесь и сейчас, то всё равно в плюс на ставках его владелец уже вышел.

Ну и чисто так, для любопытства, аристократ ещё основательно изучил местных бойцов… Сегодня равных соперников пока что никто не привёл. Нет, здесь всякое может произойти, но опять же, теория вероятности.

Тем временем Потрошителя уже выпустили против Святого. Довольно забавная кличка для представителя местных этиамариев. Но этот противник действительно являлся святым, ведь служил в храме Аенора. Инквизитор и самый мерзкий для вампира противник.

Никто не давал команды, сразу же оба раба начали резню, едва увидели друг друга. Вампир двигался куда быстрее, к тому же ярости добавлял и неутолённый голод.

Тень шлейфом рванула прямо к своей жертве, но на встречу полетела сеть. Благословлённая дрянь от одного касания опалила бледную кожу, ослепила так ещё и заставила кровососа материализоваться, а затем упасть на землю.

Инквизитору большего и не требовалось, лежачих не бьют, лежачих нещадно добивают кистенем с руническими подвесами. Оружие развивало огромную скорость и дробило кости, что позволяло поиздеваться над жертвой и взять добычу живьём, в отличии от того же меча, которым чуть не туда ударишь и всё, оказывается артерию подрезал или в шею угодил.

Потрошителя, казалось, просто так и забьют под крики толпы, которым не хватало денег на посещение амфитеатров, где выступали относительно опытные этиамарии на поставленных организаторами пьесах. А ещё здесь можно было нажираться, обдалбываться наркотой и просто устраивать оргии против воли других посетителей. На официальных аренах с правилами всё же несколько построже было.

Инквизитор к этому времени уже потерял рассудок от жажды крови. Казалось бы, это вампир тут безумная и жаждущая крови тварь, но видит Этий, этот ревнитель Ароса не знал ни пощады, ни сострадания. Что уж говорить, существует совершенно не иллюзорная вероятность, что в порыве своей слепой веры он перебил больше невинных, чем виновных. Вот поэтому Ланс и презирал фанатизм в любом проявлении, вне зависимости от принадлежности фанатика к какой-либо группе. Поэтому и потому что фанатизм мешает увидеть неожиданный выпад врага.

Потрошителю прилетело минимум два раза прямо по незащищённой голове, но большая часть ударов пришлась на торс, ещё немного по рукам, которыми поваленный кровосос пытался закрывать. Но от кистеня блок не поставишь. Тем более конкретно этот кистень ещё и с тремя подвесами, что исключает возможность промаха даже если оружие находится в руках инвалида.

И такое оружие убило бы любого смертного, но не вампира в кровавом безумии. Внезапно из глухой обороны Потрошитель резко перешёл в контратаку, наплевал на попытки вырваться из сети, а также на блоки. Клинок пробил лодыжку инквизитора, который, мягко говоря, удивился и сразу же отпрыгнул.

Вихрь ударов закончился и сразу же вампир разрезал сеть, после чего поставил неловкий блок и снова получил по виску кистенем. От боли и банальной дезориентации любой противник бы как минимум удивился, как максимум умер от кровоизлияния в мозг, но кровососу было плевать. Он готов был принять ещё пару ударов, чтобы нанести один свой.

Если первая рана на лодыжке ещё выглядела неоднозначной, ведь инквизитор сохранил возможность двигаться, то с вторым попаданием всё было куда серьёзнее. Тёмно-коричневая кровь расползалась пятном вокруг вонзённого клинка. Судя по цвету задета явно не артерия, ведь такая кровь насыщенная кислородом и обладает ярко-красным цветом. Но здесь, пожалуй, всё ещё хуже, потому что вампир намеренно ударил в печень.

Инквизитор не потерял сознание от боли и страдал во славу Ароса до конца, даже успел произнести пару бранных слов и имя своего божества, после чего начал захлёбываться кровью, когда клыки вонзились прямо в шею.

— Так, с первым закончили, — тихо пробурчал организатор, принявшись делать поправки в журнале и попутно крича указания рабу, который также следил за цифрами ставок, но отображал их мелом на доске. — Так, это вам за победу. А за ставку… как обычно в конце. Продолжаем?

— А вы ещё спрашиваете… — усмехнулся Ланс, присаживаясь на свободное место.

Боёв будет много, ведь вампиры удивительно выносливые и быстро восстанавливают раны прямо во время боя, если предоставить им достаточное количество крови. Но с жертвами здесь проблем не будет.