Единственная для черного дракона (СИ)

Глава 17

У самого края южных земель есть город, что стоит на пересечении пяти дорог и всякий путник может найти в нём то, о чем только может мечтать. Если у тебя есть мечта, то сбудется она за крепостными стенами древнего города Тавир. Будь-то лекарство от неизлечимой хвори; волшебные ткани из которых получится наряд, что сможет подарить красоту и стройность фигуре; лучшие масла щедро напитанные магией, что сделают кожу мягкой и нежной; магические животные, обладающие великой силой. Неважно, что ты ищешь — ты найдёшь это в городе пяти дорог. Но, если ты хочешь испытать то, что навсегда изменит твой мир, то квисэн-е распахнет для тебя двери всего на одну ночь, чтобы уже утром ты стал совсем другим, получил великую силу и благословление…

У квисэн-е есть три кольца: кольцо ночи, кольцо жизни и сердце… мой дом…

Я стою под сенью крон древнего дерева. Платан огромен, кажется, однажды он укроет своими кронами весь внутренний двор. Солнце нежно касается щеки, оглаживая кожу. Под босыми стопами нежная молодая трава, а в воздухе сладко пахнут цветущие лотосы. Как это здорово, вернуться домой, чтобы увидеть…тех, о ком так тосковало сердце.

Почему же тоска? Вот же…

«— Квисэн изменчивы, словно вода…»

Старая Нэн всегда такая поэтичная. Не могу сдержать улыбки. Она так любит говорить об обычных вещах, словно это что-то необыкновенное, особенно, когда дело касается квисэн. Только из её уст мы кажемся какими-то необычными, волшебными демоницами, хотя на деле ведь самые обычные… Когда-то я верила в это. Тогда я не видела этот мир.

Первый образ возникает словно из глубины, возрождая вместе с собой все воспоминания, связанные с Нэн. Её уроки, те огромные объёмы знаний, что день за днём под её руководством дарили нам наши учителя.

'-Не всегда в наших руках может быть магия, — говорит Амайрит, сегодня она похожа на диковинную жительницу пустынь, такая же смуглая, миниатюрная, но невероятно притягательная.

Интересно, где она подсмотрела этот образ? Вот бы и мой спонтанный оборот превратил бы меня в кого-то похожего. Но пока получаются только заурядные образы.

— Как вы помните из летописей Темных времен было время, когда мужчины, чтобы присвоить нас и привязать к себе, использовали подавление наших способностей, называя этот ритуал «Песнью крови»! Грязное название порочащее искусство! — зло цедит она. — Тогда же мы научились извлекать магию из звуков и образов. Первая нота, с которой мы начнем — нота жизни…'

Амайрит подарила нам магию звуков. Я помню и эту науку. Каждый её урок вдруг так ярко вспарывает память ослепляя на краткий миг, когда в памяти рождаются мелодии. Одна за одной: базовые, сложные, запрещённые…и мои собственные наработки. Моя нотная тетрадь заклинателя… Я помню ее так ярко!

«— Даже если нет ни магии, ни звуков, есть тело — это тоже инструмент! Ниже Джерайя, ниже! Что за присед с откляченной задницей ты собьешь весь рисунок и танец никогда не превратится в искусство!»

Ширк.

Тонкий прут рассекает пространство, чтобы оставить алую полосу на нежной коже Джерайи, которой никак не даются танцы. И Линэль ни за что не потерпит небрежного рисунка тела! Искусство — только так квисэн называют то, когда нечто не имеющее магии, вдруг оживает в их руках.

«— Вот увидите, однажды, я стану вашей Матерью», — фыркает Джерайя, а мы ничуть не стесняясь хохочем над ней в голос.

«— Задницу сначала подлечи», — беззлобно фыркает Асанна, а мы продолжаем ухохатываться, смотря, как нелепо шлепает будущая великая мать в столовую после танцев.

И вновь образы сменяют друг друга, расцветая передо мной, взрывая целые пласты памяти.

«— Старайся, Лилэй, меч тоже должен стать искусством! Ты любишь музыку, так пусть меч поёт в руке! Предмет не имеет значения — заставить петь и извлекать ноты можно из чего угодно! Наша магия приходит к нам вместе с формированием ядра она просыпается и наше демоническое нутро просто знает, как ею пользоваться, но мы не можем полагаться лишь на то, что дарит нам мир! Мы сами решаем и определяем силу внутри! Только так!»

Тогда сестра Таль знатно меня проучила, даже Джерайи так не доставалось на танцах. Тогда я злилась, а сейчас…

Я так скучаю…

«— Лилэй! Лилэй! Смотри, что есть! Смотри!»

Такой возбужденной я никогда не видела её! Глаза Шанэ сияли. Они были такими блестящими и яркими, что невозможно было не подхватить её радость и возбуждение!

«— Что это?» — принимая маленькую неказистую книжечку из рук Шанэ, я с интересом вчитываюсь в название.

«— Искусство наслаждения? Серьёзно?», — хихикаю я и мы вместе, сидя под кроной платана, затаив дыханье и борясь со смущением, увлеченно переворачиваем страницу за страницей.

«— О, боги, как они это делают?»

«— Что это вообще? Так можно⁈»

Поочередно хихикаем мы, рассматривая картинки, которые никак не предназначены для тех, кто ещё живет в сердце квисен-е, но это так захватывающе и интересно, что невозможно устоять.

А следом приходит другое воспоминание, вот только на этот раз глаза Шанэ полны слёз. Она держит на ладонях крошечного птенца, что выпал из гнезда и смотрит на меня с такой мольбой, что у меня нет даже мысли отказать. Я тут же достаю флейту, что всегда со мной нагрудном кармане. Легкий перебор звуков, чтобы почувствовать отдачу от птенца и настроиться на его биение жизни, найти подходящую ноту и сыграть мелодию жизни. Едва ощутимый выдох и первые ноты вплетаются в каркас крошечного сердечка, распространяясь по всему телу, восстанавливая дыхание и сращивая крошечные косточки. Птичка совершенно крошечная, но я теряю сознание сразу, как прозвучала последняя нота. Ещё неделю мне не разрешают брать в руки инструмент, а Шане безостановочно плачет сидя у моей постели.

«— Почему ты плачешь? Мы же спасли его?» — спрашиваю я, а она лишь судорожно кивает, смотря на меня своими невообразимо печальными глазами, вспарывая ещё один пласт воспоминаний и обрывая его в объятьях змеиного хвоста, когда кровь моей Шанэ мешается вместе с песком, а я забываю ка дышать⁈

Как же мне теперь жить⁈

Ведь совсем рядом оборвана нить Асанны, Линэль, Амайрит, Таль и даже ненавистная Джерайя…здесь, только вот нет и следа от былой ненависти, лишь всепоглощающая боль и отчаянье!

'— Мне очень жаль, что я оказалась такой малодушной, — слова Великой Матери приходят в самом конце, как и её предсмертный сиплый голос. — Мне очень жаль, дитя, но сегодня ты останешься одна, — говорит она, оседая на колени, но продолжая закрывать меня своим телом. — Тебе будет обидно. Тебе будет больно. Но ты будешь жить. В память о квисэн-е. В память о каждой из нас ты проживёшь хорошую жизнь, — шепчет она, положив свою ладонь мне на щёку.

В её глянцево-черных глазах я вижу отражение собственного перепуганного лица и расползающегося по моему телу пламени.

— Надеюсь, ты простишь меня однажды'.

Её последние слова тонут в хаотичном водовороте образов, что обрушиваются на меня, погребая под собой и я совсем не знаю в какой именно момент прихожу в себя лёжа на бетонном полу склада.

Моя одежда истлела.

Я обнажена.

И я не знаю, как мне заставить себя сделать хотя бы вдох, не говоря уже о том, чтобы позволить родиться мысли в голове или подняться с ледяного пола…

Не знаю, как дышать… не могу… потому что с первым судорожным вдохом вырывается на свет безобразный рваный всхлип, на смену которому приходит вой… Словно раненный зверь, всё что могу это выть и вспарывать когтями бетонный пол…

Почти пять лет моя память спала, а я уютно жила, словно имела на это хоть какое-то право⁈ Как я могла так поступить⁈ Как могла просто забыть о них⁈

Хотя, кого я обманываю, я знаю, почему не могла вспомнить, чувствую надорванную печать на своём разуме и прекрасно понимаю кому она принадлежала! Но почему Великая мать так поступила со мной⁈ За что⁈ Как они могли бросить меня⁉

В груди черная дыра, кажется, она утягивает в себя всё хоть сколько-нибудь хорошее во мне. Не остается ничего. Я парю в этой тьме, позволяя утаскивать себя на самое дно. Там нет ничего. Там темно и спокойно. Там я совершенно одна, недосягаема ни до боли, что разрывает мне сердце, ни до тревог, что больше не в силах всколыхнуть мой рассудок.

Сколько я лежу так?

Мысль приходит, потому как слышу за стенами склада, как кто-то идёт сюда, говоря о том, как нужно расположить фейерверки. Но даже так, не могу заставить себя, пошевелить хотя бы пальцем. Нужно встать и уйти, пока меня никто не видел, но всего один вопрос заставляет лежать на месте:

«Зачем?»

Вот, что блуждает на задворках сознания. Да, в мире прошло пять долгих лет, как квисэн-е перестал существовать, а для меня это произошло лишь сегодня, потому что лишь сейчас…

Судорожно сделав вздох, я думаю о том, что их больше нет, а ведь никто, ни одно существо в мире, не зажгло для моих сестёр поминальной лампады… Как же им найти путь на другой берег реки забвения, если их никто даже не проводил⁈ Не подарил им мелодию тишины? Не надел белое, чтобы застелить их следы? Не записал их имена в книгу памяти квисэн-е. Как им найти путь во тьме, если единственный, кто мог бы для них это сделать, не удосужился даже попытаться вспомнить…

И вновь слёзы застилают мне глаза, а сердце болезненно сжимается. Кажется, от любого неосторожного вздоха сердце вот-вот расплющится и наконец-то разорвется, перестанет стучать!

— Аккуратно перетаскиваем фейерверки на тачки, — мужской голос проникает сквозь мутную пелену сознания, — без меня никуда не идём. Повезём всё вместе, а то знаю вас идиотов, — слышу, как поворачивается ключ в замочной скважине и отчаянно пытаюсь ухватиться за те секунды, что могу ещё прибывать в оцепенении, боясь пошевелиться и ощутить себя всё ещё живой. — Ничего доверить нельзя! За что ни возьметесь всё через одно место сделаете, — на последних словах дверь открылась, а я подхватила с пола ключ от комнаты и браслет. Две вещи, что так и не смогли сгореть на мне. Словно призрак, соскользнула в тень, полностью доверяя заботу о себе телу, что так долго спало в оковах разума.

Ничего не подозревая внутрь зашел один из помощников господина Таши, а следом за ним несколько учеников в простой коричневой униформе. Я стояла в тени, позволяя своей сущности подстраиваться под них, становясь совершенно незаметной, ничем не пахнущей, бесшумной и непримечательной. Пока мужчины занимались коробами, я проскользнула за дверь.

Ещё светло. Но солнце уже близится к закату. Я обнажена, и чтобы попасть в общежитие, где смогу одеться, мне нужно преодолеть довольно внушительный путь. Всем глаза не отведёшь, а потому…

Уверенно подбежав к одному из деревьев, благо кроны у них тут довольно пышные, я забралась наверх, и точно дикая кошка, перебегая с ветки на ветку устремилась к выбранной цели. Словно сковав все свои мысли железным захватом, я запрещала себе думать, о чем бы то ни было. Нужно добраться до собственной комнаты, одеться и… неважно, что «и» об этом сейчас я думать не собиралась!

Вместе с памятью пришло и знание того, кто я. Мне больше не нужно сдерживаться. Я знаю на что способно мое тело и как им пользоваться. Нет ни страха, ни сомнений. Уверенно двигаясь к общежитию, перепрыгивая с одной ветки на другую, совсем скоро я оказалась рядом с ним. По близости никого не было. И это дало возможность избежать не нужных свидетелей. Сейчас все задействованы на торжествах и в общежитии никого нет. Не могу сказать, что во мне проснулись какие-то невероятные способности. Просто ушла неуверенность и пришло осознание собственного «я», а оно точно знало, что в общежитии никого и не верить у меня причин не было.

Быстро спрыгнув с дерева, я устремилась к своей комнате. Ожидаемо никого не встретив на своем пути, скользнула внутрь и прислонилась спиной к двери судорожно переводя дыхание. Моё состояние… казалось, стоит мне просто присесть и хотя бы на секунду задуматься, вспомнить и всё внутри меня разобьётся на тысячи осколков. Словно весь мой мир из тысячи крошечных песчинок держится пока я не дышу, не двигаюсь, не думаю, но стоит ослабить концентрацию и всё это превратится в прах.

Переведя дыхание, я дрожащими руками распахнула свой крошечный шкаф и тут же натянула на себя сменный комплект формы…вот только обувь осталась та, что дали в доме Вариен…да какая разница⁈

Интересно, привлекло ли внимание тех демонов остатки горения на полу рядом с фейерверками? Хотя опять же, какая разница⁈

Почувствовав, как начинают дрожать руки, стоило отмести эту мысль, я ощутила себя запертым в клетке зверем. Это замкнутое пространство комнатушки, казалось сжимается вокруг меня! Как я всё это время могла выдерживать эти стены⁈ Как могла мириться с таким положением дел⁈ Казалось, ещё секунда и я просто сойду с ума в этой тесноте, где все мысли с изощрённой жалящей жадностью накидывались на меня из каждого угла.

— Надо собраться! Надо взять себя в руки! — шептала я себе под нос, раскачиваясь из стороны в сторону.

«Зачем?»

Всё тот же вопрос, на который нет ответа и найдётся ли?

«— Тебе будет обидно. Тебе будет больно. Но ты будешь жить. В память о квисэн-е. В память о каждой из нас ты проживёшь хорошую жизнь».

Слова, сказанные Великой матерью так не кстати вспыхнули в голове, вызывая приступ ярости и злости!

С силой сжав кулаки, я смогла вздохнуть лишь, когда острые когти вспороли кожу на руках, давая возможность проглотить тяжелый ком в горле, а вместе с тем пришли и слёзы. Это было уже не столь разрушающе, как тот вой на складе, просто всепоглощающая тоска, что вдруг упала на плечи.

— Я не хочу так жить, — шептала я себе под нос, лежа на полу комнаты. — Не хочу…

Сколько я так пролежала сказать было сложно, но в какой-то момент веки налились свинцовой тяжестью, и я провалилась в короткий сон, где квисэн-е жил своей прежней жизнью, а я была всего лишь ребёнком, о котором заботились, оберегали и любили. Моя Шанэ была всё такой же хохотушкой и проказницей, что всегда была готова на любые подвиги, если рядом есть я. А я…я была по прежнему самой собой — маленькой квисэн, которая умела мечтать, любить своих сестёр и загадывать желания на праздник фонарей.

Открыв глаза, почувствовала, как что-то щекочет мою щеку. Как оказалось, одинокая слеза бежала по ней оставляя влажную дорожку после себя. Смахнув её, я вдруг вспомнила тот самый день, когда всё перевернулось с ног на голову.

'— Великая мать квисэн-е услышь волю хана Айкса Эр и прими решение, сохранив жизни, что подвластны тебе, — низким поставленным голосом, говорил мужчина. — Великий хан Айкса Эр щедр и предлагает тебе место своей верховной наложницы. Каждая из квисэн войдёт в его гарем, чтобы дарить ему могущество и сильных сыновей…

Взамен на могущество хан гарантирует вам сытое существование и жизнь! Прояви мудрость и прими волю хана!'

Слова, что были произнесены тем нагом у подножья квисэн-е вдруг так ярко вспыхнули в моем сознании давая удивительной силы импульс всему телу, заставляя распахнуть глаза и подняться с пола.

— Айкса Эр, — на последнем слове, мои губы сами собой разошлись в улыбке. — Кто сказал тебе присвоить квисэн-е? Сам ли ты придумал это? — шептала я себе под нос, ненавидя больше всего на свете то, что не могу прямо сейчас встать и уйти отсюда. — Я хочу спросить тебя об этом, — сладко улыбнувшись, я наконец-то почувствовала, что могу встать.

Я найду в своем сердце ларец, куда бережно уберу каждое воспоминание о доме. Там же обретут жизнь сёстры и Великая мать. Им будет хорошо и светло в этом уголке моей сердечной привязанности. Я закрою этот ларец. Запру в нём свою боль, тоску и необъятную печаль. И я сделаю то, что я ещё могу. Моя цель будет далека и сложна, но я постараюсь дойти до конца. Я хочу знать кто и почему уничтожил мой дом! Я хочу попробовать на вкус кровь врага, а лучше всего бесцельно спустить её в бездну, не дав стать даже кормом для червей!

На дрожащих ногах, я поднялась, скрутила волосы в тугой пучок, убрала браслет в карман, а подаренную Ирдари флейту решила засунуть за пояс. Вышла вон из этой крошечной комнатушки. Вряд ли я смогу вернуться в неё вновь! Ни за что! Пришло время назначить свидание с «хозяином», а стало быть, есть два демона, которых мне безумно хочется навестить сейчас!

И, начать я хотела с той, что так по-глупому принимала за своего друга. Как же так я не почувствовала от неё опасности? Пожалуй, это единственное, что волновало меня в отношении Райсин. Хотя, было и ещё кое-что, участвовали ли в этом Мак и Лайэт? А, быть может, Райсин подставила одна из них? В своих обвинениях я не спешила рубить с плеча, хотя именно этого хотелось больше всего.

Смотр «невест» был запланирован с заходом солнца. Подразумевалось, что всё это время будущие наложницы должны готовиться к предстоящему событию. Мне кажется, будь я немного более в себе, я смогла бы придумать как встретиться с Ардэном более изящным способом. Но, проблема в том, что в себе я совсем не была…

Конечно же, я знала, где был тот самый третий корпус и много времени мой путь не занял. Совсем скоро должно было стемнеть, и я надеялась, что успею до того момента, как девочек уведут на торги. На какой-то миг закралось сомнение, что если я ошиблась? Но тут же решила, что подумаю об этом, если окажется что у девочек вышла заминка с доставкой нарядов. Только в этом случае я была готова отступить и подумать ещё раз. А, сейчас, мне до боли в костях, нужен был тот, кто примет на себя первый порыв моей ненависти. Почему не Таймарис? Ну, всё просто: пока я не знала, где её искать, а встречу с Ардэном затягивать я не собиралась. К тому же, вопреки всему произошедшему, я не могла злиться на неё, понимая, что эта девушка искалечена так, как не пожелаешь даже заклятому врагу. Мне было жаль её.

Я больше ни единого дня не останусь в этом заведении прожигая своё время в пустую! Ярость застила взор. С каждым шагом было всё сложнее дышать и удерживать в руках осколки разума.

Легко преодолев расстояние от жилого корпуса до третьего, где обычно проходили занятия по ремеслам, я никем не останавливаемая, поднялась по лестнице и позволив своим нитям растянуться в пространстве, начала ощупывать всё вокруг на предмет знакомых оболочек. Именно так квисэн называли то, что в Алмао звали аурой. Для нас это были оболочки существ.

Все три девочки и ещё четверо демонов нашлись в одной из комнат на втором этаже. Двигалась я бесшумно, точно охотник, почувствовавший след заветной добычи. Я шла недостаточно быстро для бешено стучавшего в груди сердца; для ярких всполохов ненависти и ярости, что то и дело рассекали сознание. Но в то же самое время, я не желала и торопиться, растягивая предвкушение во времени. А, быть может, пытаясь таким образом хотя бы немного урезонить себя? Я понимала, что иду убивать. Что только это желание с каждым шагом овладевает мною всё больше и больше и всё же какая-то крошечная часть уцелевшего рационального сознания неустанно шептала, молила, тянула повременить с расправой.

Комната оказалась рядом с лестницей. Сейчас на этаже было оживленно. По коридору сновала разномастная толпа. И, к слову сказать, это были не ученики. Скорее всего приглашенные мастера, которым следовало украсить тех, кто сегодня решил испытать свой шанс в поисках богатого покровителя. Вся царившая вокруг суета, не могла отвлечь меня от цели. Потому, не пытаясь рассматривать торопливо бегающих по этажу демонов, я встала в дверном проёме комнаты, где были мои «подружки».

Все три девочки сидели на высоких креслах перед зеркалами. Каждая из них уже облачилась в вечернее платье, не стесняясь демонстрировать все достоинства фигуры не мало не заботясь о приличиях. Оно и понятно, не на светский раут собрались. Мода Алмао не связывала девушек ни длинной юбок, ни обязательным наличием корсета или закрытых мест в одежде. После моего пребывания в городе вместе с Ирдари, мне вообще начало казаться, что каждый тут волен носить то, что посчитает нужным. А, учитывая жаркий климат, наряды отличались откровенными, летящими силуэтами. В основном у женщин в чести были легкие, струящиеся ткани, а фасоны могли обладать глубоким декольте, открывать спину и даже ноги в глубоких разрезах юбок. Тогда я смущалась этих фасонов. Сейчас же…вместе с просыпавшейся женской чувственностью, мне это начинало нравиться.

Мак завила свои черные блестящие пряди и распустила богатые локоны по плечам, сделав акцент на глубоком декольте для своей пышной груди. Её платье искрилось и переливалась в свете магических светильников и было насыщенно винного цвета. Невысокая девушка рядом с ней занималась распределением очередной порции блёсток на её лице и груди. Я не могла бы сказать, что это выглядело некрасиво, но как-то чересчур уж точно. Хотя, возможно, когда цель стоит продаться подороже, то это и ничего… Лайэт оставила свои каштановые волосы прямыми. Но судя по их блеску и тому, как они рассыпались по её плечам при каждом движении, то они были чем-то щедро обработаны. Мне показалось, что девочки специально оставили волосы распущенными, чтобы потенциальный хозяин смог их рассмотреть. Бронзовая кожа девушки сегодня наполнилась особым мерцанием, а платье было молочного оттенка, опять же с мерцающим эффектом. Казалось оно еле держится на тонких бретелях, а сквозь ткань легко угадывалось очертание груди и роскошного тела нагини. Последней была Райсин. Из всех девочек только она собрала свои белоснежные волосы в высокую прическу, обнажая изящную шею, будто бы показывая насколько дорого может выглядеть. Она предпочла платье бледно-голубого оттенка. И вновь ткань мерцает, но вместо декольте, обнажена спина, поскольку девушка не может похвалиться таким же богатством, как Мак или Лайэт, то обнажает то, что считает своей выгодной стороной.

Я смотрю на них со стороны и на моих губах сама собой расцветает тонкая улыбка, полная предвкушения. На каждой из них есть платье и не похоже, что возникли хоть какие-то трудности с доставкой.

— Вы такие красивые, — тихо говорю комплемент, а сама фиксирую отражение каждой из девочек, чтобы не упустить реакцию на мои слова. Но, что важнее, считываю их эмоциональный ответ.

Мак и Лайэт реагируют открыто и радостно и где-то в глубине души я вздыхаю с облегчением просто потому, что действительно успела привязаться к этим девочкам. А, вот, Райсин замирает буквально на долю секунды на её лице отражается ни чем не прикрытая ярость во взгляде, которая тут же трансформируется в радость. Вот только на эмоциональном фоне всё остаётся ровно да гладко. Я и раньше замечала некоторую отстранённость в реакциях девушки и списывала это больше на то, что Райсин просто такая холодная, неэмоциональная. Но, вот сейчас, я совершенно точно знала, что такой фон дают артефакты, скрывающие эмоции. Полезная вещь особенно в обществе высших демонов, которые так легко умеют считывать эмоции окружающих. Вот только для кого-то вроде воспитанницы мадам Шир вещь дорогая и к тому же запрещённая для слуг.

— Наконец-то ты пришла⁈ — восклицает Мак, открыто улыбаясь мне, в то время как я продолжаю смотреть на Райсин и улыбаться лишь ей одной. — Где ты пропадала⁈ Мы думали пробудешь с нами до самого вечера! Посмотришь, что да как!

— Ой, да перестань, Мак, — фыркает Лайэт, — ей не придётся проходить через это всё, — многозначительно говорит она, — что ей тут смотреть?

— Ну, всё равно, — усмехается Мак, сквозь зеркало пытается поймать мой взгляд, но он полностью сосредоточен на Райсин.

— Я немного задержалась, так как у Райсин было поручение для меня, — говорю и вижу, как плотно сжимаются тонкие губы девушки, а глаза опасно прищуриваются.

Не могу игнорировать такое её предупреждение и вопросительно вскидываю бровь, в то время как улыбка на лице становится совсем уж издевательской.

«Серьёзно? Собралась мне угрожать⁈»

Вот, что говорит моё лицо.

— Правда? — спрашивает Лайэт. — Что за поручение? — смотрит она на Райсин и невольно хмурится, замечая взгляд тигрицы.

— Доставить кое-что к празднику, — тяну я, — но произошла неприятность и, я просто хотела предупредить, что сейчас иду к эру Таши, чтобы рассказать о произошедшем. Это украли у меня. Просто вещь принадлежала Райсин и я подумала… быть может…она захочет сообщить об этом пойдя вместе со мной?

Кто бы знал, чего мне стоит так просто предложить ей выйти, а не подойти ближе и не впечатать её лицо в зеркало! Но Мак и Лайэт…они правда ждали этот день. Для них он важен. Я должна удержаться ради них. И, конечно же, ради себя. Вот только, если она не захочет пойти со мной, то даже это не удержит меня.

— Но, как же… — растерянно смотрит Мак то на меня, то на Райсин, то на Лайэт, которая и сама толком ничего не понимает. — Совсем скоро начало…

— Это не отнимет много времени, — пожимаю я плечами, продолжая удерживать взгляд Райсин, — тем более эр Таши здесь, на первом этаже…

На какой-то миг мне кажется, что время останавливается, растворяясь в бледно-зелёных глазах девушки. Я смотрю на неё с нежностью, будто на любовницу, просто потому, что она так сильно нужна мне сейчас. Я действительно хочу её…порвать! И это желание огнём пожирает сердце и лёгкие.

«Ну, же, я не могу больше ждать!»

Хочется заорать и поторопить её. Но девушка опережает меня. Она кратко кивает и идёт ко мне. Я не собираюсь ждать её ни секундой дольше. Поворачиваюсь спиной и спешу вниз. Туда, где сейчас никого нет. Почему-то первый этаж никто не занял для приготовлений. И мне нравится, что Райсин позади меня. Я кожей чувствую исходящую от неё опасность. Будто ещё секунда и она перекинется, чтобы вонзить мне в спину свои когти, а зубы в горло. И мне даже начинает казаться, что я готова попросить её об этом, так сильно я хочу её крови сейчас.

Но она держит себя в руках, и я испытываю странную толику разочарования. Вместо драки на лестнице, я вхожу в первую ближайшую дверь и тут же чувствую, как на моём запястье смыкается сильная девичья ладонь и с силой толкает к стене. И, возможно, это могло бы быть болезненно, если бы не одно «но» — больнее того, что я уже испытываю нет.

— Решила мне угрожать, тварь, — шипит она мне в лицо, прижав моё горло локтем. — То, что чуть не сдохла сегодня ума не прибавило, что ли⁈ Только попробуй испортить мне этот вечер и я сама лично закончу начатое!

Черты лица Райсин плывут и всё больше звериного начинает проявляться в ней: от узкой ниточки зрачка и заканчивая в миг удлинившихся когтей и клыков. И, наверное, совсем недавно я бы даже испугалась, но только не сейчас.

— Зачем ты это сделала? — дрожащим голосом, сиплю я, делая вид, что обмираю от ужаса.

И ни что в моём теле не выдаст ложь. Запах, сердцебиение, мимика всё идеально! Годами вбитое под кожу искусство лицедейства, когда тело воплощает магию чувств и эмоций, превращая квисэн в ту, которой невозможно не поверить!

— Зачем? — тихо спрашивает она. — Зачем⁈ — рычит мне в лицо. — Потому что угрозы необходимо вырывать в зародыше, — ведёт она отросшим черным когтем по моей метке. — И ты ничего не докажешь, можешь даже не надеяться, что я оставила хоть какие-то следы! Так что не смей угрожать мне! Поняла?

— Какие угрозы? О чем ты? — шепчу, а сама начинаю плакать, показывая всю свою беспомощность перед силой тигрицы.

— Ты угроза для кое-кого важного для меня! И, мне плевать, чего это будет стоить, но если попробуешь мешаться, то я найду способ завершить начатое! Так что сиди тихо и не отсвечивай, поняла?

Так, похоже говорить, о том, что ею двигало она сама не хочет. Ну, да, оно и к лучшему!

— Поняла, — совершенно спокойно, отвечаю я, легко перехватывая запястье Райсин и силой поворачивая её, меняя нас местами и впечатывая её в стену. — Хорошо, что ты молчишь, тем интереснее будет, — улыбаюсь ей, обнажая удлинившиеся клыки и любуясь ошарашенным видом её лица, а в следующую долю секунды, грубо хватаю её за горло и с наслаждением позволяю клыкам вспороть нежную девичью кожу.

Первый глоток, словно эликсир, солоноватый бальзам, пролитый на иссушенную почву моего естества. Квисэн стараются не пить кровь. Она даёт как силы, возбуждение, энергию, так и здорово затуманивает сознание. Нет лучше вина, чем свежевскрытая горячая кровь. Невозможно остановиться, отпустить, а если злоупотреблять, то можно и вовсе свихнуться. Но кровь врага сладка. А бурлящая в ней ненависть такая вкусная, что мне стоит неимоверных усилий остановиться. Но есть и ещё один неоспоримый плюс крови — попробовав однажды кровь демона квисэн может вторгаться в сознание последнего как к себе домой. Конечно, всё зависит от силы демона.

Все попытки освободиться Райсин такие смешные. Она так забавно хлопает своими ручками мне по спине, но даже не может обернуться, чтобы дать достойный отпор. Слишком испугалась, бедняжка.

— Ну, ну, малышка, — осторожно зализываю ранку на шее девушки, закрывая её, — всё хорошо, ты нужна мне живая, — шепчу ей на ушко, опуская на пол.

Райсин совершенно дезориентирована и кажется настолько шокирована, что никак не может сфокусировать взгляд. На меня смотрят, то глаза зверя, то тут же меняются на обычную форму, тоже самое происходит и с клыками, но она так перепугана, что трансформации так и не случается. Но, я думаю, что стоит поторопиться, пока никто не хватился, потому жестко зажимаю её голову в ладонях и вламываюсь в сознание девушки, рисуя картину того, как она напала на меня и начисто затирая то, как я пила её кровь. Я бы хотела узнать причину, почему она это сделала, но, во-первых, у меня нет времени на глубинное исследование памяти, а во-вторых, я не столь умела в такого рода вторжениях. Это Великая мать читала умы, как открытые книги. Мне же до такого мастерства очень далеко.

Уже после, зажав её ладонь, удерживая когти так, чтобы она не могла их втянуть, ударяю себя по животу, легко вспарывая кожу когтями тигрицы. Тоже самое повторяю ещё в нескольких местах и отпускаю её сознание, распластываясь у ног Райсин, позволяя моей крови струиться по животу и растекаться на полу.

«Что ж, Ардэн Вариен, я жду тебя. Приходи же скорее на свидание ко мне».

Крик Райсин вспарывает тишину комнаты. Она понимает, что сделала, как и то, что ничего уже не исправить.

— Нет, нет! Я не могла! Не могла! — шепчет она, забиваясь в угол комнаты, прекрасно понимая, что от неё уже ничего не зависит.

Всё что ей остаётся, так это молить о снисхождении.

— Господин, господин, — то ли шепот, то ли всхлип, разрезал тишину его кабинета.

Эйто недовольно нахмурившись, посмотрел на дверь, что вот-вот должна была открыться. Само по себе то, что служительница храма бежала по лестницам и задыхаясь что-то бормотала было чем-то из ряда вон. Но нужно было проверить книгу по доходам одной из его амаритовых шахт, что казалось сейчас самым важным. Полугодие заканчивается как-никак, пора сверить прибыль. Пожалуй, умение приумножать состояние рода стало тем, что поддерживало интерес к жизни, давая некое подобие азарта. Кто бы сказал ему какие-то двадцать шесть лет назад, что его авантюрный характер вдруг преобразуется в нечто столь нудное… Он и ненавидел свои предпринимательские способности и был безмерно благодарен, что они существовали и хотя бы так наполняли его жизнь смыслом.

Поняв, что до прихода жрицы остались жалкие секунды, Эйто небрежно взмахнул рукой отпирая дверь в свой кабинет.

— Господин, — задыхаясь Альва всем телом навалилась на дверь и словно не ожидая, что та легко поддастся, ввалилась внутрь.

Обычно степенная служительница родового храма фениксов, выглядела так, словно её кто-то подвесил за ноги, взболтал, и отправил в полёт.

Эйто вопросительно изогнул бровь и чуть прищурился, давая возможность женщине начать разговор. Зачем-то же она бежала к нему, словно всю пустошь поглотило вечное пламя.

— Господин! — на вздохе вновь позвала жрица и натужно закашлялась.

— Успокойся, ради вечного пламени, — вздохнул Эйто, понимая, что поработать в ближайшее время точно не получится, судя по тому, как возбуждена вечно степенная Альва случилось действительно что-то важное. — Вдох, — подняв руку вверх тихо сказал он, ловя её внимание, — выдох, — помогая женщине совладать с дыханием, опустил он руку вниз и Альва послушно выдохнула, возбужденно смотря ему в глаза. — Ещё разок, — посоветовал Эйто, ожидая пока женщина сможет начать говорить.

— Господин, тут такое, господин, не знаю как и сказать, — то ли шепча, то ли посвистывая, начала Альва.

— Просто скажи, — ободряюще улыбнулся Эйто.

На самом деле феникс никогда не обладал терпением и степенностью, но вот уже как четверть века сам не узнавал себя, превратившись в блёклую тень от того, кто рожден в огне. Как ни странно, но став более уравновешенным он стал считаться более опасным среди демонов. Его это откровенно забавляло. Уже четверть века у него не было достойной причины убивать, просто потому, что его мало что стало волновать. А они решили, что Эйто Фламмер жестокий глава, который только и ждёт кого бы ему испепелить вслед за прежним главой.

Альва тяжело сглотнула, выпучила глаза, поджала губы, зажмурилась и выпалила:

— Ваш наследник вошёл в силу!

Эйто молча наблюдал за женщиной. На губах его цвела обычная понимающая полу улыбка, с которой он общался с подданными, а в голове в друг стало как-то тихо и пусто.

— Ч-что? — вкрадчиво переспросил он, словно не в полной мере понимая, что ему сказали.

Собственно, так и было.

— Наследник, наследник, — забормотала Альва, — древо пустило ветвь! Огненное древо дало отросток от вашей ветви! Отросток! Но… но… как же? — вопросительно взглянула Альвэ в глаза господину и тут же бухнулась на колени, уперев лоб в пол.

Какое-то время Эйто молчаливо смотрел на распростертое на полу тело женщины. Все мыслительные процессы в его голове замерли, будто бы на краткий миг само время остановилось, но стоило вспомнить о том, что ему всё ещё нужно дышать, как с первым вздохом побежали секунды, а вместе с ними и мысли в его голове.

Огненное дерево в храме фениксов, где у каждого феникса есть свой листок или даже ветвь в зависимости от силы новорождённого. Если феникс не имеет второй ипостаси, то у него никогда не появится ветвь, лишь одинокий огненный лист, что вспыхнет в последнюю долю секунды жизни демона и развеется пеплом по ветру. Свои ветви получают сильные рода и их дети. Эйто получил свою ветвь в год своего совершеннолетия, когда первое пламя вошло в его ядро даря смерть и возрождение в одном дыхании. Смерть от пламени безболезненна для фениксов, потому её проводят в качестве инициации для каждого молодого феникса. Да и разве же это смерть, когда сливаешься с родной стихией? Скорее уж это словно бы возвращение домой и возрождение уже цельным, истинным. Маленькие фениксы готовятся к этому дню. С ними занимаются, учат не бояться и принимать пламя, воспринимать его как часть себя. Каждая инициация большой праздник для рода и определяющее событие для фениксов. Ведь, если дерево не даст росток, а подарит лишь листок, то и рассчитывать на сильную позицию в роду не стоит.

И, вот, сейчас жрица храма, досточтимая Альвэ, мудрейшая наставница рода, распростёрлась на его полу и лапочет вообще не пойми что!

У него не может быть детей. Просто не может. Он никогда не давал испить своей крови ни одной из женщин рода. А, ведь, это одно из условий зачатия для таких, как он — дар крови. Только так огненное семя сможет прорасти — в крови отца. Если ветвь образовалась, то его «наследнику» должно быть порядка от двадцати двух до двадцати шести лет — время созревания ядра? Позже бы уже вряд ли кровь смогла бы проснуться, а если бы и проснулась, то ничего мощнее листа на древе не образовалось бы…

— Я хочу видеть, — коротко бросил Эйто, поднимаясь из-за стола и впервые за двадцать шесть лет чувствуя, с каким предвкушением и силой бьётся его сердце. — Жди, — бросил он женщине, направляясь в смежную с кабинетом спальню.

Впервые он увидел мир вокруг, цвета и краски, просто потому, что наконец-то что-то почувствовал. А, ещё и потому, что вспомнил кое-что из того дня, который никак не был в состоянии забыть.

Войдя в свою спальню, мужчина опустился на колени перед огромной кроватью и потянул на себя внушительных размеров зачарованный ящик.

В такие моменты, как сейчас он сам себя боялся. Ему действительно было не по себе от собственных поступков. Разумеется, он никому и никогда бы в жизни не признался о том, что хранил в этом зачарованном сундучке, просто потому, что даже сам себя не одобрял. Отворив крышку, он взглянул на своё самое главное сокровище — его одежда. Та самая, что была на нём двадцать шесть лет назад. Та самая, что благодаря магии до сих пор хранила запах женщины, что разрушила его жизнь. Осторожно, боясь потревожить и выветрить те капли аромата, он развернул свою рубашку и с совершенно новым интересом уставился на крошечные капли крови у самого воротника. Когда-то он решил, что где-то поцарапался, хотя и не помнил где. А, сейчас… Что если?

Сердце сжалось, словно попало в тиски и затрепыхалось будто крошечная пташка. Это был будто призрачный миг, ускользающий сквозь пальцы, но и правда хотел в него поверить. Осторожно спрятав своё сокровище, убедившись, что капли ему не привиделись однажды, Эйто встал на ноги и вышел из спальни. Единственная женщина, с которой могло бы произойти что-то подобное была та, которую он до сих пор не мог забыть. После была борьба за власть, принятие рода и бесконечная тоска. Несколько лет он просто не мог разделить постель ни с одной из женщин, полностью погрузившись в свои новые обязанности. А, если и был кто, то он не помнил… Так как скорее всего был мертвецки пьян. Но, возможно, ничего страшного, если он просто помечтает… Ведь, можно?

Стоя под кронами огненного древа, где каждый листочек вспыхивал и переливался от силы первозданного пламени, Эйто нежно прикоснулся к крошечному росточку, что только прорезался из его ветви. Ошибки быть не могло. Тонкая улыбка коснулась губ мужчины, а на горизонте появилась цель для достижения которой он уже готов расплавить этот мир во огне, если потребуется.