Единственная для черного дракона (СИ)

Глава 21

Что ж, если я рассчитывала на серьёзные перемены с моим переездом во дворец, то самое время было признать, что это не так. Я вообще не понимала, зачем я тут? Прошло два дня и Ардэна я так и не видела. Как не знала и того, чем в конечном итоге разрешилось моё дело. Никто не спешил рассказывать, чем завершилась история покушения на меня.

Но были и положительные моменты. Я заняла по-настоящему шикарные апартаменты немногим уступающие тем, в которых жил Ардэн. У меня была своя роскошная спальня, гостиная, гардеробная, в которой в тот же день появились первые платья, нижнее бельё, обувь и украшения. Так же, у меня была своя купальня и балкон. Собственно, то, что касалось плюсов моего нового положения умещалось в перечислении комнат, одежды, возможности бездельничать без меры и шататься по части крыла принадлежащей третьему принцу. Но походив по шикарному коридору разок, я поняла, что занятие это на порядок скучнее, чем таращиться в окно собственной спальни. Ах, да, кормили меня теперь гораздо разнообразнее, жаль только не тем, что действительно было способно утолить мой голод.

Как выяснилось, Ардэн не оставил никаких указаний на мой счет относительно того, куда я могу ходить и с кем общаться. Он не обозначил мой новый статус. Фактически, я была на положении гостьи под арестом. Вот, как это можно было бы назвать. Я оказалась заперта в его крыле, у которого имелся защитный магический контур. И я на самом деле могла понять, что он опасался за мою безопасность, но говоря откровенно, для меня было гораздо опаснее оставаться одной. Без питания хотя бы каким-то эмоциональным фоном я долго не вытяну. Поэтому, я очень надеялась, что он совсем скоро вспомнит о моём существовании, иначе придётся принимать более решительные меры. Хотя, я даже примерно не представляла, что именно мне следует сделать, чтобы поступить правильно и достаточно умно.

К вечеру второго дня я сидела на полу, устало привалившись спиной к стене. Одежда на мне была мокрой насквозь. Я только закончила тренировку и пыталась оценить собственное состояние. На самом деле чувствовала я себя, как на иголках. Пока моё состояние было стабильным, но помня рассказы Нэн и других старших девочек, я знала, что нет ничего стабильного перед совершеннолетием. Мой энергетический фон мог обрушиться за несколько минут и без помощи старших сестёр я рисковала впасть в беспамятство. И это вовсе не означало, что я потеряю сознание…

— Где же ты, айдов дракон, — прошептала я, отправляясь в купальню, чтобы привести себя в порядок.

Тот ворох одежды, что висел в моей новой гардеробной не вызывал у меня никакого отклика. Казалось бы, наконец-то не нужно носить опостылевшую форму, но кто бы знал, что именно сейчас мне будет настолько безразлично всё это. Не забыть бы дышать — вот задача номер один. Моя скорбь затмевала собой всё вокруг и в какой-то степени я была рада этой передышке ото всех. Хотя, с другой стороны, я мечтала, как можно скорее осуществить задуманное и вырваться из этой клетки! Пока же я могла сделать кое-что по-настоящему важное. Так что, может быть, оно и к лучшему, что Ардэн был занят чем-то ещё, а не мной.

Надев белое платье, искусно расшитое серебристыми нитями, я опустилась на невысокий стул перед зеркалом и осторожно расчесала волосы, оставив их свободно спадающими по спине.

Белый цвет печали. Цвет прошлого, которое забывается за гранью превращаясь в неясный туман. Это цвет скорби у квисэн. И, если я не смогла правильно проводить своих сестёр, то я всё ещё могла подарить им белый цвет моего платья, что оградит их прошлые жизни пеленой и позволит следовать дальше, уходя млечной тропой к новому рассвету. Поминальные службы всегда проводила старшая квисэн. Только она могла ступить за грань не боясь раствориться за чертой. Но… похоже, старшая теперь только я…

Я осторожно приоткрыла ящик трюмо, за которым сидела, достала флейту, что купил для меня Ирдари и взяв её в руки, подошла к распахнутому окну.

Удивительно, как у него могла оказаться такая вещь? Сейчас я совершенно точно видела, что это непростая флейта и она никак не могла стоить три лота. Магия искусства квисэн была в совершенно обычных символах, которые испещряли черную поверхность флейты. Именно гармония этого письма и нот, издаваемых инструментом многократно усиливала эффект творимой магии. Это был исконный инструмент квисэн, причем довольно древний, поскольку некоторые символы были мне незнакомы и имли устаревший стиль написания. Жаль, и не спросишь его, откуда он её взял?

Так или иначе, сегодня я собиралась воспользоваться ею, несмотря на запрет Ирдари, потому что моя музыка будет звучать для тех, кто ушел за грань. Для живых это искусство останется недоступным.

Осторожно устроившись прямо на подоконнике, я посмотрела на горизонт. Солнце на половину село. Пора.

Глубоко вздохнув, я поднесла инструмент к губам и выдохнула первую ноту мелодии тишины. Квисэн верили, что умерших нужно провожать, даря им искусство тишины. Это были совершенно особенные ноты, которые не услышать, если твоё сердце всё ещё бьётся. Оно для тех, кто ушёл. Моя мелодия должна была подхватить уставшие в пути души и наполнить их силой и волей к перерождению, успокоить их страхи и помочь забыть им прошлое. Я впервые играла мелодию тишины для кого-то, кого знала. Тем громче и яснее были звуки в моей голове, тем отчетливее я могла увидеть тропу, стоило лишь прикрыть глаза.

Мне казалось, я провалилась куда-то, где царят вечные сумерки, а вокруг растут мертвые деревья. Я сижу на одной такой ветке мертвого дерева, и моя мелодия взывает к каждой из моих сестёр, заставляя их проявляться вокруг. Их лица и тела обезображены открытыми ранами и ожогами, на каждой из них личный доспех и их судорожно сжатые пальцы всё ещё сжимают мечи. Я вижу каждую из сестёр и не вижу никого, потому как мои глаза застилают слёзы. Мелодия флейты разносится, не видя перед собой преграды ни в расстоянии, ни во времени. Тут их просто нет. Она зовет их. Каждую. Пробуждая от повторяющегося кошмара гибели, в котором они застряли, потому как не кому было проводить их. Не кому застелить их следы белой тканью и отпустить их души, избавив от воспоминаний прошлого. Тем печальнее музыка, что льётся из-под пальцев, когда белоснежный шлейф моего платья, вдруг разлетается белёсой дымкой, смывая раны с их лиц и оседая снежно-белым саваном на женских телах. Постепенно из мелодии уходит боль, и она приносит умиротворение, даря покой и надежду. Моя музыка создаёт крылья, которые помогают им раствориться, обратившись яркой искрой и взмыть к бескрайнему звёздному небу.

Я вижу, как всё больше и больше искр устремляется ввысь, чтобы продолжить свой путь. Среди них Нэн, Великая мать, Джерайя, Фаис, Амайрит, Асанна и даже моя Шанэ…её тело больше не разрублено мечом. Она улыбается мне, а в глазах стоят слёзы.

— Прощай, — одними губами, произносит она, а её образ растворяется, превращаясь в крошечную искру, чтобы устремиться ввысь.

Больше всего мне хочется отбросить флейту и разрыдаться в голос, но ушли ещё не все и я продолжаю играть. Продолжаю плести мелодию, что поможет им отпустить. Кажется, что проходит вечность, но я знаю, что это не так, но на поляне вокруг меня остаётся лишь одна хрупкая фигурка. Я узнаю её. Конечно же, как же иначе. Мы не любили друг друга при жизни, но я бы всё отдала, чтобы вернуть даже её.

Джерайя смотрит на меня и такая тоска во взгляде, что мне кажется, моё сердце вырвали из груди и оно бьётся у неё в руках.

— Помоги, — одними губами шепчет она.

Здесь я не могу говорить. Всё, чем могу пользоваться — это мой инструмент.

«Чем?» спрашивает флейта в моих руках.

— Виан, — одними губами произносит она.

Виан это наша сестра, что учила нас самообороне.

«Как я могу ей помочь?»

— Умереть, — вновь одними губами, произносит Джерайя, складывая руки в умоляющем жесте. — Мама. Моя мама, — читаю я по её губам, а у самой мороз ползёт по коже. — Помоги.

Мне кажется моё сердце вот-вот разобьётся о собственные рёбра. Оно кровоточит. И мне так больно, что я едва могу выдавить ещё хоть одну ноту.

«Где она?».

Вопрос почти безнадёжный. Для душ нет понимания времени и места, но я всё же не могу не попытаться.

— Во тьме, — грустно отвечает девушка, пожимая плечами, словно понимая, что такой ответ ни коем образом не сможет помочь мне. — Магия мертва вокруг, — шепчет она, — это черный камень на пальце не разрешает ей дышать… не разрешает… забирает всё… — словно встрепенувшись от неожиданной мысли, торопится сказать она. — Помоги…

«Обещаю» простой звук срывается с флейты, и я не знаю насколько он правдив. Мне действительно хочется помочь. И я совершенно не представляю как, но Джерайе пора уходить. Моя мелодия почти иссякла и если она не успеет, то застрянет в этом межмирье на неопределённый срок.

Джерайя улыбается сквозь слёзы и благодарно кивает, а уже в следующий миг последняя звездочка устремляется к иссине-черному небу.

Мелодия обрывается, и я выныриваю в реальный мир, задыхаясь от пережитых эмоций и просьбы, что теперь огнем высечена у меня на сердце. Обряд ещё не завершён, и я должна зажечь поминальную лампаду. В квисэн-е это был бы артефакт способный гореть год в память об ушедшей сестре, но у меня есть лишь свеча, которую еле как удалось выпросить у прислуги. Потому, я осторожно устанавливаю её на подоконник, только сейчас сообразив, что у меня нет ничего, чтобы зажечь её… Но прежде, чем окончательно расстроиться, я со всей обидой взмахнула на свечу рукой и едва не подпрыгнула, увидев с какой яростью взметнулось ввысь пламя… Наследие отца. Кто он, раз мне достались не когти и не частицы звериной сущности, как у той же Шанэ?

Солнце утонуло за горизонтом, на небе появились первые звёзды, а я никак не могла осознать услышанное за гранью.

Виан.

Эта квисэн была нашей наставницей сколько я себя помню. Мёртвые не умеют лгать, так говорила Нэн, когда каждой весной мы готовились к поминальным службам в квисэн-е. Тогда это казалось чем-то нереальным, что старшая во время таких служб могла общаться с ушедшими, которые ещё не вошли в колесо перерождения. С помощью искусства Нэн входила в подобие транса и встречалась с ушедшими на тропе. Искусством Нэн было рисование. Её поминальные картины сжигались сразу же после службы. Считалось, что ничто не должно проникать в мир живых из-за грани. Она же рассказывала, что порой мертвые не понимают, сколько времени прошло с момента их гибели. Могут путаться в словах и фактах, но не лгать. И, что-то мне подсказывало, что Джерайя совершенно точно понимала, о чем говорит. Прошло пять лет. Что, если всё это время Виан была в плену? У нагов?

Я невольно вздрогнула. Я была несформированной квисэн и жила относительно свободно, но даже эти намёки на рабство и подчинение переносились весьма болезненно, если Виан жива…

Судорожно вздохнув, я растёрла лицо ладонями.

Ярость. Всеобъемлющая и разрушительная затопила сердце. Что же мне делать⁈ Как найти сестру? Как освободить из плена? Ведь не просто так Джерайя просила о смерти для неё? Должно быть, её существование…

Тяжело сглотнув ком в горле, я с силой сжала кулаки и зажмурилась.

У меня совсем нет времени ждать, пока Ардэн созреет до своих замыслов насчет меня. И, потом, даже если всё получится, и я смогу снять метку, как я смогу уйти из Алмао? Ответа у меня не было до сих пор. Даже сейчас стоя у окна своей комнаты и смотря на звёздное небо, я видела кружева защитных чар резиденции, которые ни за что так просто мне не преодолеть. Я вновь в клетке. И, как бы я не нашептывала себе, что должна потерпеть, быть более осторожной, у меня не было на это времени. У Виан его не было уже пять лет! Безумие квисэн то, чего каждая из нас страшилась сильнее всего по одной простой причине — оно необратимо. Оно уничтожает личность, превращая нас в кровожадных животных, что если это произошло с Виан? Что тогда?

Я должна поговорить с Ардэном. Должна рассказать ему о себе и попросить о помощи. Пришло ли время быть смелой? Говорить правду? Поможет ли он если узнает?

На этой мысли я силой сжала кулаки. Не поставит ли такая откровенность меня в ещё более уязвимое положение? Почти наверняка, что так, но что же мне делать? Как вырваться из этого ненавистного места? Как найти ответы на мучающие меня вопросы?

Вопреки безумному многообразию вопросов, ответа в этот вечер так ни одного и не нашлось.

Утро третьего дня не обещало сюрпризов, но вопреки всему кое-что всё же произошло.

— Приведи себя в порядок, — без лишних сантиментов начал с порога Эр Кьерр — Господин желает разделить с тобой трапезу.

— Серьёзно? — вопреки паршивому настроению, формулировка мне понравилась, учитывая мои хулиганские мысли. — Когда быть готовой?

— Чем раньше, тем лучше, — прошипел мужчина, просачиваясь в мою комнату и устремляясь в гардеробную. Следом за ним прошмыгнули две девочки служанки. — Рэя, Ами, ну-ка, живо, — коротко велел Эр Кьерр и девочки тут же рассыпались по моим покоям.

Одна споро наполняла ванну, вторая ворошила нехитрый гардероб.

— Ты ничего не понимаешь в жизни господ, — вдруг возбужденно затараторил Эр Кьерр, — но у тебя есть я, а точнее у господина, потому не переживай, сегодня и в последующие дни Рэя и Ами будут помогать тебе готовиться к встречам с господином в лучшем виде.

— С чего вы взяли, что я ничего не понимаю? — вдруг спросила я, решив, что образ деревенской дурочки и неумёхи я примерять к себе больше не собираюсь.

Как и общительная хохотушка Фэй из школы мадам Шир тоже не подходит этому дому. Здесь я стану самой собой и никак иначе.

Эр Кьер на миг прищурился и внимательно посмотрел мне в глаза.

— Тогда, быть может, мне отправить их назад?

— Ох, нет, прошу вас, я благодарна за вашу помощь и поддержку, — мило улыбнулась я, а после почти по слогам сказала, — Эр Кьерр, — добавляя немного рычания в конце.

— Поумерь свой пыл, девчонка, — тем не менее добродушно усмехнулся мужчина, — пока не дан статус в Алмао ты ничто. Потому порычи лучше сегодня за завтраком, чтобы господин обозначил твой ранг для всех живущих здесь. Это может быть куда полезнее метки.

— Учту, — хмыкнула я, тем не менее улыбнувшись в ответ.

Кажется, с господином Кьерр мы найдём общий язык, отчего-то подумала я в этот момент.

Что ж, собирали меня не как на завтрак, а скорее уж на торжественный прием. Меня помыли; нанесли на кожу масла, приятно пахнущие нотками ванили и цитруса; уложили волосы, забрав их по бокам и оставив свободно спадающими по спине; на несли легкий макияж; обрядили в удивительно легкое платье глубокого жемчужного цвета, которое несмотря на длину и крой, заставляло чувствовать себя совершенно обнаженной. Было странно спустя пять лет видеть на своём теле подобные вещи, украшения… Я молчаливо наблюдала за своим отражением в зеркале, пока мою задумчивость не нарушил Эр Кьерр растолковав её по-своему:

— Если будешь вести себя правильно, то это станет твоей каждодневной реальностью, — многозначительно улыбнулся он.

Я бы могла сказать, что это-то меня пугает больше всего, но вместо этого лишь скромно улыбнулась.

Покидала комнату я в сопровождении Эра Кьерр. Ещё несколько дней назад, я бы с удовольствием поглазела бы по сторонам, оценив роскошь убранства дворца, но сейчас это словно стало чем-то, думать, о чем было в какой-то степени стыдно. Так или иначе, но стоило хотя бы запомнить, что и где находится. И, все же, дворец небесного императора был огромен, роскошен и воздушен одновременно. Всё казалось настолько искусным начиная от простой мозаики на полу и заканчивая барельефами на стенах, что дух захватывала от уровня мастерства тех, кто всё это сотворил. Сперва мы двигались по широкому коридору, после вышли на открытую галерею с высоты которой, можно было увидеть не только «остров» императора, но и сам Алмао внизу, а уже преодолев её Эр Кьерр вновь заговорил.

— Поскольку ты сейчас вместе со мной, то мы смогли пройти сквозь галерею беспрепятственно, но именно она отделяет крыло третьего принца от основного дворца. Пока у тебя нет статуса, самостоятельно или без его разрешения крыло покинуть ты не сможешь, — пояснил мужчина почти шепотом. — Мы входим в основной дворец и идем в императорский сад. Если нам кто-то встретится не в форме слуг, то ты не должна забывать про этикет. Это важно, — прошептал он, устремившись к широкой лестнице, ведущей на первые этажи.

Был ли какой-то смысл, что Ардэн решил провести меня по дворцу? Что-то подсказывало, что вероятно так и было. Но, вот зачем?

Как бы там ни было, сам дворец удалось покинуть довольно нескоро, так как он был ужасающе огромен. Даже мой квисэн-е с его тремя кольцами был просто загородным коттеджем по сравнению с этим монументальным строением. Драконы были большими собственниками и не терпели на своей территории ни собственных уже взрослых детей, ни многочисленных слуг, придворных и наложниц. У каждого принца, императора и императрицы были свои части дворца, оттого основной дворец, где кипела общественная жизнь, был этаким центром «снежинки» с множеством ответвлений.

Стоило нам выйти в императорский сад, который своими размерами больше напоминал парк, как Эр Кьерр посмотрел куда-то в сторону, на миг запнулся, что-то прошипел себе под нос и тут же склонился в три погибели. Я лишь на мгновение растерялась, проследив за его взглядом и слегка застыла на долю секунды. Пожалуй, я была той, кто умел ценить женскую красоту и видела великое множество её проявлений в моих сёстрах, но именно сейчас я была действительно поражена сочетанием энергии, красоты и ожидания чуда. По одной из дорожек парка, окруженная многочисленной свитой, шла женщина в платье пепельно-розового цвета. Струящаяся ткань не скрывала её положения, показывая заметно выпирающий животик. Но это ничуть не портило её прекрасное лицо, обрамленное светлыми локонами волос. На голове драконицы красовалась аккуратная диадема…

Вот она-то и привела меня в чувство, заставив последовать примеру Эра Кьерр. Об императорской чете Алмао я знала не сказать, чтобы много, но то, что императрица в положении знали даже в школе мадам Шир.

— Что за дивный цветок расцвел в императорском саду? — вдруг раздался удушающе приторный голос, аккурат рядом с нами.

Должно быть, это звучало мило, но расплескавшаяся вокруг ярость, ненависть и в добавок к ней зависть, заставили жадно потянуться на встречу этим эмоциям. Ардэн никогда не позволял себе подобных всплесков рядом со мной. Вот бы и он так разозлился! Какой сладкий пирожок эта императрица! А в совокупности со свитой, то это просто праздничный торт, на который я тут же накинулась, учитывая голод последних дней.

— Поднимись и представься, — бросила одна из фрейлин, сопровождавших императрицу.

Едва подавив стон удовольствия, я кое-как выпрямилась и немного осоловелым взглядом, уставилась на всю честную компанию.

— Меня зовут Фэй, — вновь поклонившись согласно церемониалу, кое-как промямлила я, не сдержав идиотской улыбки, которая против воли просто сама собой растянула губы.

— Фэй? И всё? — сама императрица больше не произнесла ни слова, вместо неё говорили сопровождавшие её женщины.

— И всё, — ответила я.

— Статус ещё официально не присвоен, — пролепетал Эр Кьерр, оставаясь в своём полусогнутом положении.

Императрица и её свита молчаливо смотрели на меня, а я упивалась теми совершенно умопомрачительно злобными эманациями, что фонтаном били от всей частной компании. Их взгляды полные презрения, брезгливого превосходства и надменной холодности, словно жгли каждую клеточку тела, напитывая её силой.

«Может быть, во фрейлины попроситься?» насытившись, словно обожравшийся сметаны кот, продолжая улыбаться, я смотрела на них, как на нечто потрясающе милое.

— Очаровательно, — вдруг улыбнувшись во весь рот, сказала императрица, смерив меня взглядом из разряда «ну и дура» и чему-то обрадовавшись, счастливо похихикивая, проплыла мимо. Кто бы знал, чего мне стоило удержаться и не вцепиться ей в платье с просьбой побыть ещё хоть немного рядом! Столь озлобленной тётки в совершенно безобразном эмоциональном раздрае от похоти до ярости, я отродясь не встречала! Это просто гастрономическая любовь с первого взгляда!

— Поклонись, зараза, — на грани слышимости прошипел Эр Кьерр и я, спохватившись, немного пошатываясь, поспешила присоединиться к нему.

— Да, что с тобой такое⁈ — возмущался он, стоило нам углубиться достаточно далеко в сад. — Это же императрица, а ты… смотрела на неё…так, — взмахнул он в воздухе рукой.

— Как? — захихикала я, всё же как хорошо, что я «позавтракала» перед завтраком с Ардэном.

— Как дура полоумная, — выплюнул Эр Кьерр и тут же приложил ладонь ко рту, словно сам от себя такого не ожидал, а я ещё больше развеселилась. — В бездну, — отмахнулся он, — может быть, так даже лучше…

Почему лучше я спрашивать не собиралась. В конце концов, вряд ли императрицы просто так заводят беседу с кем-то вроде меня. И, я думаю, что если она сочтет меня кем-то незначительным, да ещё и глуповатым, то это будет неплохо.

Совсем скоро мы вышли на поляну, усыпанную паутиной нежно-розовых, сиреневых и голубых цветов, чей ненавязчивый аромат, укутывал пространство вокруг. На противоположном конце поляны была небольшая беседка, увитая вьюном, что отгораживал сидящих внутри от лишних глаз. Но с нашего ракурса беседка просматривалась замечательно. Внутри был небольшой столик накрытый на две персоны. По всей видимости, обслуги не подразумевалось, поскольку тут было всё, начиная от самого завтрака и заканчивая чайником исходящим ароматом пряных трав. Ардэн, оказался внутри, и сейчас сосредоточенно намазывал масло на тост, словно и не заметив того, что я пришла.

— Присаживайся, — всё же оторвавшись от своего занятия, он поднял на меня свои невозможные черные глаза, отчего у меня по спине привычно пробежал рой мурашек.

Как он это делает? Всего один взгляд, а мне кажется, что в животе бабочки щекочут так, что трудно дышать. И эти дурные неконтролируемые насекомые сводят с ума превращая меня в романтичную дурёху, а уж никак не наследницу квисэн-е!

Его запах окутал пространство, бесцеремонно вытесняя аромат цветов, делая его лишним, неприятным, навязчивым. Им хотелось заменить воздух вокруг. Укутаться в него словно в одеяло и напитать каждый сантиметр кожи. Против любых доводов разума я желала прильнуть к груди демона и глубоко вдохнуть, чтобы насладиться его ароматом. Почувствовать вновь теплые предзакатные сумерки квисэн-е, моего дома, с привкусом горького пепла на губах. Или ощутить снежинки, что медленно кружась, падают на пушистый сияющий снег Нар. Он будоражил во мне все эти картины, от которых прихватывало сердце, заставляя его стучать с радостью. Так противоестественно, учитывая всё произошедшее. Так правильно…

— Доброе утро, — вдруг решила проявить себя воспитанной девочкой, поздоровалась я, добавив в голос немного искусства, заставляя звучать его более притягательно, глубоко.

Нож в руках Ардэна слегка вздрогнул, но он тут же взял себя в руки.

А я решила, что пока с него хватит, а то завтрак закончится, так и не начавшись.

— Доброе, — все же сказал он, — как ты себя чувствуешь?

— Гораздо лучше, — уже без всякой магии в голосе, ответила я.

На краткий миг между нами повисла тишина. Слишком многое хотелось спросить. Слишком страшно было спрашивать хоть что-то. Казалось, что любое мое слово — это невольно упавшее из рук оружие, которое Ардэн мог повернуть против меня.

— Здесь мы можем не только спокойно позавтракать, но и поговорить, — продолжил он, беря в руки ароматный чайник и наполняя дымящейся жидкостью пустые кружки из тончайшего белоснежного фарфора. — Это место непроницаемо для чужих глаз и ушей. Потому, прошу и тебя чувствовать себя свободно в разговоре со мной.

— То есть?

— То есть говорить то, что посчитаешь нужным сказать, — улыбнулся он уголками губ. — Если ты не против, то сперва поговорим о делах?

Дождавшись от меня кивка, он продолжил.

— Относительно нападения на тебя: виновные — наказаны, невиновные — установлены, но не найдены, — по существу отчитался он, не сказав ничего конкретного.

— Ч-что? Что всё это значит? — сощурившись, покачала я головой, не принимая таких ответов. — Кто виновен, кто нет? Как наказаны?

На миг Ардэн поднял свой проникновенный взгляд, словно решая что-то для себя, а после глубоко вздохнул и откинулся на спинку стула, так и не разорвав зрительный контакт.

— Сегодня я буду говорить с тобой достаточно откровенно, потому, надеюсь, на взаимность с твоей стороны, — вздохнув сказал он и что-то было такое в его взгляде, что заставило меня почувствовать себя глупенькой девочкой. Что, вероятно, и было так.

— Твоя подруга Райсин действительно пыталась организовать твоё убийство — это подтверждено и доказано. Разумеется, самой ей такой фокус провернуть бы не удалось, как и особой причины у неё для этого не было.

— Тогда…

Он лишь слегка поднял ладонь и этот жест странным образом заставил меня закрыть рот, так и не сказав того, что хотела. Если так дальше пойдёт, то мы с ним в цирке сможем выступать с номером «Дракон и его дрессированная квисэн».

— Тот, кто научил её пообещав хорошее место при знатном доме — это её сестра Тамин, — многозначительно посмотрел он мне в глаза, будто спрашивая, стоит ли ему пояснять кто это?

Интересно, если сделать вид, что я не понимаю о ком речь, он объяснит?

Лилэй, приди в себя, он даже не в курсе, что должен тебе что-то объяснять, а ты уже готова вспороть ему глотку в воспитательных целях!

— Твоя наложница, — всё же решила плеснуть масло на угли тлеющей в груди ярости, озвучила я то, что в этом не нуждалось. — Но зачем? — пристально вцепилась в него взглядом, в ожидании того, что он на это ответит.

Ну, конечно же, я в курсе, что я ему никто и прав у меня никаких нет, но только самой себе я этого объяснить ну никак не могла…И крови мне хотелось всё больше и больше… Свежевыжатой… драконьей…

Тяжело сглотнув, я всё же заставила себя сидеть смирно и даже улыбнулась от чего Ардэн как-то странно вздрогнул и спешно заговорил вновь.

— Мир Алмао жесток, — тем не менее заговорил Ардэн, — особенно, когда дело касается тех, кому необходимо бороться за место среди сильнейших. Честно говоря, я не уверен, что среди глав родов происходят такие боестолкновения, как среди прислуги императора или наложниц. Никто не понимает, что императорский дворец — это чудовище, которое питается жизнями тех, кто угодил в его утробу. Тамин, её сестра и многие другие верят, что в мире Алмао им дано подняться наверх, и никто даже чуть-чуть не задумывается, что для таких как они понятия «верх» не существует. Это всего лишь глубина дна. Кто-то плавает на поверхности, а кто-то не в силах выгрести и сделать хотя бы крошечный вдох, — пожал он плечами. — Таймарис найти мне пока не удалось, но я бы хотел пока отложить её поиски…

— Почему?

— Я заинтересован в её хозяине и мне не хотелось бы напрягать его лишний раз.

— Напрягать? — переспросила я, не веря своим ушам.

Хотя, конечно, о чем я думала, фантазируя о собственной значимости для Ардэна⁈ Он тут можно сказать и так на жертву пошёл — наложницу свою отшлёпал!

Желание убивать усилилось.

— Ты знаешь, — совершенно спокойно вновь заговорил он, — когда-то я пытался прочесть твои мысли и у меня это не получилось. Тогда, в подвалах Нар, помнишь?

Ещё бы я забыла⁈

Тем временем Ардэн подцепил небольшой шоколадный шарик из вазочки с целой россыпью конфет точь-в-точь как те, что мы ели с Ирдари на прогулке, и с удовольствием слопал его, воспользовавшись возникшей паузой.

— Когда так плотно практикуешь ментальную магию со временем появляются и ещё кое-какие способности, — вкрадчиво сказал он. — С демонами попроще это происходит довольно быстро, для кого посложнее требуются настройки более тонкого плана, иногда нужно больше времени проводить рядом, прислушиваться, постараться почувствовать, так вот… — вздохнул он, переводя дыхания и посмотрев мне в глаза, — моя эмпатия по отношению к тебе с некоторых пор улучшилась. И, пусть, я всё ещё не могу читать твои мысли, но, когда ты мысленно раздеваешь меня, а спустя несколько секунд хочешь вскрыть мне глотку, чувствую неплохо.

Всё это было сказано таким бесстрастным тоном, что я боялась лишний раз пошевелиться от смеси стыда, желания встать и убежать, куда глаза глядят и накинуться на него прямо за этим самым айдовым столом! Это что же, мысли он не читает, а эмоции и всякие мои хотелки на раз два⁈

— Справедливости ради замечу, что первые эмоции при нашей встрече мне по душе, — сказал, тяжело сглотнув и я как завороженная проследила за движением его кадыка.

Это фиаско, Лилэй! Всего несколько слов, и он размазал тебя тонким слоем, обнажив все эмоции словно по щелчку пальцев.

Между нами воцарилась не просто тишина. Казалось в эфир разлилась разряженная магия, что трещала и клубилась, только и ожидая неосторожной искры, чтобы полыхнуть так, что мало уже ни одному из нас не покажется!

И в следующий миг словно пала никому невидимая стена, что всё это время так плотно огораживала меня от эмоций Ардэна и меня затопило с головой…

Это была щемящая сердце нежность, сжимающая в тиски страсть, от которой пожаром горела кожа, удивительный трепет, с которым хотелось удержать нечто хрупкое, ранимое, нежное…Это было то, как он видел меня! Всё это время…И сейчас он вдруг просто дарил мне свои чувства, позволяя увидеть, почувствовать себя его глазами, его эмоциями.