Единственный

Глава 23

Несмотря на мои постоянные попытки подготовиться к выпускным экзаменам, всегда были какие-то перерывы. И эти перерывы звались Джоном.

— Серьезно, мой экзамен по испанскому в субботу. — Может быть, я и сказала эти слова, но даже я не поверила им. С его губами на моей шее, учеба была очень далеко от меня.

— Я позволю тебе грязно разговаривать со мной по-испански, если это будет считаться учебой.

Я вздохнула, желая сдаться. Желая всерьез сдаться. Но была одна большая вещь, которой я не могла поддаться, и я не была уверена, смогу ли когда-нибудь снова. Будет ли секс другим после операции по удалению рака? Интересно, почувствую ли я себя по-другому? Если он вообще захочет меня после того, как мы попробуем.

— Джон, мне… мне действительно нужно учиться. Ты же не хочешь, чтобы я отвлеклась, провалила все экзамены и меня выгнали.

Он отстранился и сел рядом со мной, широко раскрыв глаза, как презренный щенок.

— Ты действительно хочешь, чтобы я остановился?

Я прикусила нижнюю губу, пытаясь скрыть улыбку. Нет, я не хотела, чтобы он останавливался, но один из нас должен был это сделать. Я хотела его, о, как сильно я хотела его. Но там была вещь, с которой я уже имела дело — секс. Как в школе. И рак.

— Ты просто немного отвлекаешь внимание.

— Но я чертовски хорош. — Легкая улыбка вернулась на его губы, когда он наклонился вперед.

Я вздохнула.

— Если я хочу остаться в колледже, мне действительно нужно сдать экзамены, и я ничего не успеваю в последнее время.

— Ты умная, Рыжая. Ты, вероятно, можешь сдать экзамены с закрытиями глазами и даже не готовиться.

— Хотелось бы.

Это могло быть правдой, когда я ходила на все свои занятия. Между приемами у врача и перерывами, чтобы пообщаться с Джоном, занятия стали второстепенными. Я знала, что могу получить много баллов за интернет-задания, но также знала, что многие профессора ставили свои оценки по посещаемости. Что-то, в чем я серьезно расслабилась.

Джон откинулся на спинку дивана, взял компьютер и положил его на колени.

— Отлично. Я оставлю тебя в покое.

Я снова взял книгу в руки.

— Прости, Джон. Я не пытаюсь быть сукой. Экзамены скоро закончатся, и тогда ты сможешь быть со мной наедине.

— По крайней мере, пока не приедет твоя сестра.

Валери должна была приехать в следующую пятницу после выпускных экзаменов, чтобы забрать меня на Рождественские каникулы. Она также услышала о моем поддельном удостоверении личности и сказала мне, что мне нужно отвести ее в бар, чтобы она снова могла вести себя как студентка колледжа, хотя бы одну ночь.

— Тебе не обязательно оставаться здесь. Ты можешь вернуться домой в любое время.

У Джона был только один экзамен, совместный со мной, в понедельник. Остальные его выпускные экзамены были проектами, но он все еще оставался рядом, чтобы пообщаться со мной.

— Да, насчет этого…

Мне даже не нужно было поднимать голову, чтобы понять, что он потирает затылок. Его нервное подергивание. Я отложила книгу и внимательно посмотрела на него.

— Насчет чего?

— Ну… Наверное, Гейб захочет закрыть дом пораньше, так что мне нужно где-то остановиться.

Я моргнула.

— И…?

Он глубоко вздохнул.

— Ладно, ладно. Могу я остаться здесь, пока дом закрыт?

— Здесь? Со мной? — Я с трудом сглотнула. Он проводил у меня большую часть ночей, и было удивительно засыпать в его объятиях, но сделать это официально немного пугало меня. Это означало, что мы движемся дальше в наших отношениях.

— Трей и Моника уезжают в среду, но я думаю, что могу остаться там, если ты не хочешь, чтобы я был рядом. — В его глазах появилась печаль, которой я раньше не замечала.

Я наклонилась, положила пальцы ему под подбородок и заставила посмотреть мне в глаза.

— Я не это имела в виду. Если ты хочешь остаться здесь, то оставайся. Валери может просто попытаться выгнать тебя, когда она будет здесь.

Он рассмеялся.

— Я уверен, что мы сможем достать ей затычки для ушей, если понадобится.

Экзамены в субботу утром были убийственными. Формально Джон не должен был выходить из дома до следующей среды, но каким-то образом он и все его вещи перекочевали в мою квартиру.

Стараясь не разбудить его, я выбралась из постели и направилась в ванную. Душ и чашка горячего кофе, надеюсь, помогут мне проснуться достаточно для моего проклятого экзамена по испанскому языку. Я закрыла дверь в ванную и разделась. Поначалу я старалась выглядеть милой в постели, когда Джон проводил у меня ночь. Я надела новую пижаму, в которой просвечивала кожа, но примерно после второй ночи мне это надоело, и я снова надевала свои старые футболки из средней школы и клетчатые пижамные штаны.

Я отшвырнула одежду в сторону и включила воду, ожидая, что она будет разбрызгивать ровный поток, прежде чем я вошла и позволила горячей воде упасть на меня. Как раз то пробуждение, которое было нужно. Я вытянула лицо и умыла его мылом. Как раз, когда я собиралась его смывать, услышала, как отодвинулась занавеска в душе.

— Доброе утро, Рыжая.

Нога Джона скрипнула, когда он вошел в душ, и я почувствовала тепло его груди на своей спине.

— Джон! — завизжала я, смывая мыло с глаз и одновременно прикрываясь. Это был первый раз, когда он увидел меня голой, и я не представляла себе, что это будет, потому что я не брила свою киску.

Я глубоко вздохнула, вытерла остатки мыла с глаз и повернулась к нему. В крошечном душе было не так уж много места, но я точно видела, где блуждали его глаза. Наверное, он больше заботился о моей груди, чем о тех частях тела, которые не были побриты. Мои соски предали меня и затвердели, как только они встретились с холодным воздухом.

— Я подумал, что мы могли бы сэкономить немного воды и принять душ вместе. — Он усмехнулся и сделал шаг ближе, накрыв мои соски своими теплыми руками. Его твердость прижалась к моему пупку. Я была рада, что мое кровотечение остановилось, хотя это могло быть действительно неловко.

Джон взял мои руки и отвел их в сторону, его глаза скользнули вниз к моей груди.

— Не прячь свое прекрасное тело.

— Мое тело не настолько прекрасно. — Но его было. Вода стекала по его твердому, как камень, телу, и мне хотелось слизать с него каждую каплю.

Он обхватил мою грудь руками и наклонился, его губы коснулись моего соска, прежде чем он слегка прикусил их. Я застонала в ответ, выгибаясь всем телом навстречу. Он положил подбородок между моих грудей, его пальцы заменили губы и медленно, круговыми движениями потерлись о мои соски.

— У тебя самое горячее тело, которое я когда-либо видел.

— Тебе виднее. — Я ахнула и потянулась к его безупречной заднице, впиваясь в нее ногтями из страха, что упаду, если мне не за что будет держаться. Я так сильно хотела его. Мое тело болело от него. Дурацкая операция по удалению рака.

— Мне нравится, Рыжая. — Джон поцеловал дорожку от моей груди к губам. Вода обрушилась на нас каскадом, стимулируя мои соски, пока Джон держал на них свои пальцы. Его поцелуи были лихорадочными, его язык танцевал за моими губами.

Я слегка прервала поцелуй и прошептала ему в губы:

— Тебе нравится? — Мои пальцы скользнули от его ягодиц к животу. Я задела его мышцы, прежде чем позволить своим пальцам остановиться, схватив его обеими руками и нежно поглаживая.

Он с шипением выдохнул.

— Мне это нравится еще больше.

Я бы предпочла, чтобы он был у меня между ног. Я так сильно переживала за него. Не идти до конца становилось все труднее и труднее. Но с этим придется смириться. По крайней мере, еще на неделю.

Я крепче сжала его, его бедра подались вперед в ответ, в то время как я провела маленькие круги по его кончику.

— Черт, детка, — прошептал он, прежде чем снова прижаться своими губами к моим. Я двигала языком в том же ритме, что и пальцами, и он застонал мне в рот.

Я двигалась быстрее, желая, чтобы он кончил. Для меня. Для нас обоих. Я хотела знать, что именно я сделала это с ним. Единственная, кого он хотел.

Он прервал поцелуй.

— Я сейчас кончу.

— Хорошо. — Я двинулась быстрее, и его тело напряглось, прежде чем он вздрогнул и выпустил все в мою руку, вода смыла все так же быстро, как и появилось.

Джон прерывисто вздохнул и прижался лбом к моему лбу. Капли воды падали ему на лицо и на его ох-как-целуемые губы.

— Я ничего не ожидал.

Я нежно поцеловала капельки воды с его губ.

— Я так хотела.

— А теперь позволь мне кое-что для тебя сделать.

— Джон… Я…

Он положил руки мне на бедра, быстро разворачивая меня.

— Я знаю. Никакого секса. Но я все еще могу это сделать.

Он протянул руку и схватил с полки мой шампунь. Я услышала звук его рук, потирающих друг друга, а затем его пальцы оказались в моих волосах, массируя голову. Мне всегда было приятно, когда моя парикмахерша мыла мне волосы перед стрижкой, но Джон поднял их на совершенно новый умопомрачительный уровень. Я откинула голову назад, закрыв глаза, и его пальцы продолжали массировать мою голову до кончиков волос.

— Ополоснись, — скомандовал он, поворачивая меня спиной к струе душа. Он держал руки на моей голове, смывая шампунь с моих волос и проводя пальцами по моим кудрям. Он продолжил тот же процесс с кондиционером и притянул меня к себе. Его губы сменили его пальцы вниз по моим волосам и к моим щекам и шее.

Я повернулась к нему лицом, обвила руками его шею и попыталась углубить поцелуй, но он отстранился.

— Как бы мне ни хотелось провести весь день в душе с тобой, я не могу задерживать тебя. У тебя экзамен.

Я надула губы.

— Серьезно.

Он поцеловал меня в лоб.

— Серьезно, но мы сможем все это сделать после экзамена. И завтра тоже. И на следующий день. И через день.

— Я с нетерпением жду этого.

Я почти опоздала на выпускной экзамен, и мне пришлось бежать через двор с мокрыми волосами, чтобы успеть вовремя. Сосульки стекали с моих кудрей, когда я вошла в комнату, но это стоило того, чтобы провести время с Джоном в душе. С тех пор как я узнала о своем раке, я стала меньше чувствовать себя женщиной. Узнав, что какая-то часть меня была повреждена, я почувствовала, что вся была повреждена. А потом была операция, которая заставила меня чувствовать себя еще более разбитой. Медленно, но, верно, я строила все заново и складывала кусочки вместе. Помогло то, что рядом всегда был невероятно сексуальный парень.

Конечно, мне пришлось отложить эти заботы в сторону, чтобы закончить выпускные экзамены. Испанский был не так сложен, как я думала, главным образом потому, что Джон все еще продолжал поощрять меня говорить по-испански в жаркие моменты, и я обнаружила, что сгораю каждый раз, когда думаю о разных глаголах, которые я буду использовать, и как они скатываются с моего языка в его рот.

Остальные мои занятия были совсем другой историей. У меня было два выпускных экзамена — по истории и физике. Никто из моих учителей не знал, что у меня рак шейки матки, поэтому я чувствовала, что все они смотрели на меня, когда я вошла. Как будто они знали, что я пропустила урок и просто предположили, что я начала расслабляться. Это было похоже на то, что я должна была снова проявить себя. Как будто первые несколько месяцев, когда я только и делала, что приходила в класс и старательно сдавала домашние задания вовремя, были забыты, и я была просто еще одним бездельником в толпе.

Также, вероятно, не помогало то, что я надевала одну из толстовок Джона «Альфа-Мю» с джинсами половину дней, когда я опаздывала на занятия. Я думаю, что у всех моих учителей была какая-то тайная вендетта против парней из Братства. Я даже помню, как мой профессор британской литературы спросил, что такая милая девушка, как я, делает в такой толстовке.

Но чем больше времени я проводила с Джоном, тем меньше меня волновало мнение других людей. Как Моника сказала мне:

— Если они никто, то какая разница, что они думают?

Я достаточно хорошо проявила себя, получив в основном пятерки по своим экзаменам и к черту то, что ребята в моих классах думали обо мне. Может, пришло время отпустить это.

Тогда еще надо было думать о раке. В пятницу перед перерывом я записалась на очередную кольпоскопию. Доктор хотел убедиться, что они избавились от всего рака, и, если там все еще что-то есть, нам придется изучить другие варианты. Я не хотела думать о других вариантах. Но на этот раз со мной ездил не Джон. Валери приехала в город.

— После того, как мы закончим с этой докторской ерундой, мы пойдем по магазинам. — Валери взглянула на меня из-за угла своих отвратительно больших солнцезащитных очков. Снега на земле было немного, но всякий раз, когда земля покрывалась белым покрывалом, казалось, что солнце светило от нее и делало все ярче.

— По магазинам? Разве тебе не хватает этой работы на Мичиган-Авеню?

— Хм, я там работаю. Не хожу по магазинам. — Она включила поворотник, чтобы повернуть к кабинету моего врача. — Кроме того, я не могу позволить себе ходить по магазинам на Мичиган-Авеню каждый день, или иметь время, чтобы со всей этой работой. Я еще даже не начала делать Рождественские покупки.

— Ладно, ладно. Ты победила. Мы пойдем по магазинам.

— И нам нужно купить тебе что-нибудь, чтобы ты могла сегодня одеться. Я осмотрела твой шкаф, и тебе совсем нечего надеть.

Я отрицательно покачала головой.

— Ты все еще хочешь пойти куда-нибудь сегодня вечером?

Я надеялась, что она забыла об этой идее. Я вспомнила, как мне было больно после последней кольпоскопии.

— Ну, да. У моей младшей сестры есть поддельное удостоверение личности, и ее парень, вероятно, сможет провести нас без прикрытия. Я ничего не упускаю из виду.

Я закатила глаза.

— Отлично.

— Кроме того, Джон остался на Рождественские каникулы ради тебя. Самое меньшее, что ты можешь сделать, это показать кусочек своего тела и вытащить его на танцпол.

— Джон не остался здесь только ради меня. Он сказал, что ему нужно позаботиться о некоторых делах Братства. — Даже когда эти слова слетели с моих губ, я знала, что они были ложью. Я не помнила, когда он в последний раз останавливался в этом доме. Он был похож на моего нового соседа по комнате, который спал в моей постели. Может быть, ночь перед перерывом может изменить это.

Валери просмотрела несколько галстуков в одном из универмагов.

— Что, черт возьми, ты покупаешь для отца, которого почти не видишь?

Валери не делала никаких Рождественских покупок, и ее список был длиной в милю. Я только что купила всем подарочные карты «Старбакс» и закончила на этом. Но Валери подумала, что это слишком безлико. С тех пор, как мы были маленькими девочками, она любила ходить по магазинам и часами искала «идеальный подарок» для всех.

— Понятия не имею. — Я пожала плечами. — Кофе?

— Возможно, то, что ему действительно нужно. Может, я найду что-нибудь к твоему изобилию подарочных карт. Я серьезно не могу поверить, что ты подарила Джону то же самое, что и нашей маме. Это просто так странно.

— Почему же? Он любит кофе. Все любят кофе, и, если они этого не делают, они многое упускают.

Валери усмехнулась и вышла из мужского отделения. Я последовала за ней к кошелькам.

— Это так безлико, особенно для твоего парня. Разве ты не хочешь подарить ему что-нибудь особенное?

— Например, что?

— О, я не знаю. Что-то, что не является подарочной картой. Что-то, что он действительно оценил бы. Что-то, что показывает, как сильно ты заботишься о нем.

Я закатила глаза.

— Серьезно, Вэл, мы не так давно встречаемся, а он парень. Он не ожидает всего этого.

— Я не думаю, что ты отдаешь ему должное.

Я издала единственный смешок.

— И теперь ты собираешься сказать мне, что знаешь Джона лучше, чем я?

— Я просто говорю, что видела, как он ведет себя с тобой. Я видела, как он нес тебя по лестнице после операции. Парень настроен серьезно.

Все это было правдой, но что-то все еще сдерживало меня. Я была настороже рядом с ним. Наши отношения начались с того, что я ничего не хотела делать, кроме как прыгать по его костям, и теперь (хотя я все еще часто думала об этом) что-то изменилось. Я была влюблена в этого парня, и мне становилось все труднее не выразить этого. У меня был такой глубокий страх, что я скажу это, и он не будет чувствовать то же самое и убежит в горы. Может, он и заботился обо мне, но любовь — совсем другое дело.

— Посмотрим.

После того, что казалось вечностью покупок, Валери наконец закончила выбирать Рождественские подарки, и мы вернулись в мою квартиру. Я сняла бирки с моей новой шелковой темно-бордовой туники и положила ее в раковину вместе с каким-то средством для мытья тела. Я не хотела спускаться в прачечную, чтобы постирать одну вещь, и это было слишком деликатно.

— Если я проснусь посреди ночи, услышав, как вы с Джоном чем-то занимаетесь, я буду очень расстроена. — Валери прислонилась к холодильнику.

— Мы не собираемся этого делать.

Валери скрестила руки на груди.

— Ты хочешь сказать, что после ночи, проведенной в баре с этим горячим мужским леденцом, ты не собираешься просто трахаться, как кролик, и забыть, что твоя сестра спит на диване? Потому что если это так, то я была бы признательна, если бы знала, так что я могу пойти и найти дешевый отель.

Я вздохнула:

— Нет, Вэл. Мы определенно не будем спать вместе. Нет, мы будем спать вместе, но определенно не заниматься сексом.

— Есть ли что-то, что я должна знать о нем? — Она подняла бровь. — Если бы у меня был такой парень, я бы не смогла оторваться от него.

Сильнее, чем она думала. Мне часто хотелось наброситься на него, но мое тело словно отвергало эту идею. Мое сломанное тело.

— Да… об этом.

Ее глаза расширились, и она ахнула.

— О боже! Он ведь не гей, правда? Ты что, как его борода, что ли?

— Что? — Я бросила рубашку в раковину. — Нет! О боже нет! Все совсем не так!

— Тогда в чем дело?

— Я не хочу говорить об этом с моей сестрой.

— Серьезно? Я делюсь с тобой всем. Ты делишься со мной всем. Ты, блин, рассказала мне о том, как потеряла девственность, и попросила маму написать тебе записку, чтобы на следующий день ты ушла с урока физкультуры.

— Валери! Никогда больше не говори об этом.

Она подняла руки и оттолкнулась от холодильника.

— Ладно, ладно. Я просто высказала свое мнение.

Я вздохнула.

— Отлично. На самом деле я не спала с Джоном и не знаю, переспим ли когда-нибудь. Мы были близки, но… фу.

— Фу, что? — Ее глаза расширились, как будто она хотела сказать: «продолжай».

— Это как будто что-то сломалось, и это просто не произойдет. Мое тело всегда предает меня или что-то в этом роде. Я просто волнуюсь, что, возможно, я недостаточно хороша для него. Может, когда-нибудь он поймет, что я мошенница, и оставит меня ради кого-то, кто не страдает. Кого-то без болезни.

Валери покачала головой.

— Во-первых, сколько раз я тебе говорила, чтобы ты прекратила эту жалостливую чушь?

— Много.

— И, во-вторых, любой парень, который не хочет быть с тобой, потому что у тебя рак — не тот парень, с которым ты хочешь быть в любом случае. Ты не сломлена. Может быть, ты немного сумасшедшая, но ты видела нашу маму? Мы все немного сумасшедшие.

Я глубоко вздохнула и снова взяла свою рубашку, позвякивая ею, а затем положила ее на стойку.

— Наверное, ты права.

— Я всегда права.

Она была права. Обычно так и было. Но это не мешало мне волноваться. В глубине души я всегда чувствовала, что должно произойти что-то ужасное. Как будто все хорошее, что было заложено в наших отношениях, может в любой момент прекратиться, и я снова останусь одна. Джон, возможно, понимал меня сейчас, но, может быть, когда-нибудь и не поймет.