Эффект Плацебо

Глава 20

Fired Up — Hush

Киллиан

На бегу скидываю куртку и отдаю девушке-метродотелю, которая учтиво кивает и провожает в зал спецобслуживания, где все уже собрались. Карим ждет у входа, заметно нервничая.

— В чем дело? — бросаю, немного притормаживая рядом.

— Не знаю, Кил. Здесь все. Что-то не так.

Хмурюсь, но больше ничего не говорю. Рывком распахиваю дверь и оказываюсь в большом помещении, переполненном людьми. Карим ровняется со мной, когда десятки заинтересованных глаз устремляются прямо на нас.

— Киллиан! — голос, прокатившийся по залу, тут же заглушил раздающиеся всюду голоса, погрузив помещение в критическую тишину, которая буквально резала слух. Взглядом нахожу человека, который расположился в центре огромного, не побоюсь этого слова, стола.

Давид Агилар собственной персоной. Человек, чье влияние распространяется на все, что есть в этой стране. И не только в ней, судя по всему.

— Мистер Агилар, — киваю в знак приветствия и прохожу вперед. Обвожу овальную комнату пристальным взглядом, подмечая для себя тех, кого из присутствующих уже знаю, а с кем довелось видеться впервые.

— Проходите, ждем только вас.

Неспешно устраиваемся на двух свободных креслах ближе ко входу. Ожидаемо, что официантов ресторана здесь нет — только специализированное обслуживание высшей касты. Никто из мужчин, которые находятся в зале, так и не возобновил разговоры. Женщин на таких мероприятиях не бывает. Все ждут вступительного слова человека, который собрал всех в одном месте.

Поднимаю глаза и встречаюсь с карими зрачками Агилара. Он не просто темная лошадка. Он — человек, которого нет. Сколько бы я не пытался узнать что-то из его биографии прежде чем принять его предложение о сотрудничестве, мне попадались лишь жалкие огрызки, которые будто специально слили в массы, чтобы дать то, что нужно знать. Не более.

Он сам вышел на меня. Точнее, его люди объяснили все Кариму, потому что я в тот момент морально разлагался где-то на задворках вшивых пабов Лондона и разбивал о каждый свободный кулак свою морду. И его предложение стало тем самым спасательным кругом, который протянул мне совершенно чужой человек. Но этого хватило, чтобы я собрал себя по кускам и вернулся в строй.

Никто из семьи не знает, с кем конкретно я связался. Давид Агилар — жестокий и опасный человек, чье влияние мне катастрофически необходимо. Потому что моих связей не хватает. Моей репутации, заметно пошатнувшейся два года назад, мало. Мне нужно больше, именно поэтому мне нужен Агилар.

Конечно, я слышал про него раньше. Но даже имени не знал — только лишь жалкие обрывки сплетен и домыслов. К таким людям нет выхода, если ты не находишься в их круге. Даже при деньгах и известности моей семьи. До сих пор не понимаю, что спровоцировало его выйти на меня: либо слава о моих прошлых делах, потому что ему как никому известно о том, что происходит в любых зачатках мафии подконтрольной страны, либо какой-то другой интерес. Не знаю. Но сам факт, что связь с ним играет мне на руку, неоспорим. А о том, какие опасности это может нести, я предпочитаю не думать.

Снова встречаюсь взглядом с мужчиной, который в свои… Сколько? На вид и не поймешь, сколько ему лет. Высокий, с темно-русыми волосами с едва уловимой проседью, широкими бровями, которые обрамляют тяжелый, пронизывающий насквозь взгляд темно-карих зрачков, с крупным носом и заметно отросшей, но ухоженной бородой, которая, в свою очередь, больше волос серебрится, вызывая вопросы о возрасте. Но, тем не менее, неизменный дорогой костюм всегда подчеркивает его отменную физическую подготовку, а глок, едва показывающийся из под полов пиджака при малейшем движении, буквально кричит об опасности, которая исходит от этого человека. Поэтому не удивительно, что о нем ничего нет. Никакой информации, кроме жалких объедков на потеху любопытным: что он родился в Германии и рос сиротой. Все.

За эти два года, что мы работаем вместе, я бывал во многом дерьме. Да и до этого его хватало с лихвой, но то, что происходит сейчас, отличается особой степенью извращенности. Я никогда не делаю грязную работу, коей было валом раньше. Сейчас глобальные игроки. Глобальные вопросы. Глобальные расправы, где нет места жалости и сочувствию. Где на берегу был обговорен вопрос, что я делаю все, но только при условии, что моя семья в безопасности. И хоть я никого не убиваю собственными руками, но я являюсь тем человеком, который принимает решения изменить чьи-то жизни.

— Я собрал вас здесь, чтобы закрыть один очень важный момент, — Агилар встает, по привычке поправляя пистолет, и обводит всех своим пробирающим до костей взглядом. — Вопрос с фабриками не решается.

Тишина, которая ощутимо давит на виски, не прерывается никем. Мужчины напряженно слушают человека, одним своим присутствием наводящего на людей страх. Или его подобие.

— Мне, если быть откровенным, порядком надоела эта тягомотина. Сколько я давал времени на решение проблемы? — Давид демонстративно поворачивается в сторону молодого мужчины, что сидит по правую руку от него. — Я не слышу, Майерс.

— Мистер Агилар, я…

Не знаю, как зовут этого паренька. Но ощущаю, что сегодняшний день тот запомнит надолго. Агилар едва уловимо кивает головой, после чего двое верзил отдаляются от стены позади него и подходят к человеку по фамилии Майерс. Тот понимает, что дело плохо. Глаза практически вылезают из орбит, а из горла вылетает сдавленный писк, когда его хватают под руки и уволакивают через неприметную дверь, которая явно не ведет обратно в ресторан.

Чувствую, как напрягся рядом Карим. Помню, как еще со старта предлагал ему уйти, когда я только собирался ввязаться во всю это историю. Но он не бросил меня. Как и, собственно, всегда. И я сильно ему за это благодарен. Знаю, что у него есть свои мотивы, чтобы участвовать в столь сомнительной авантюре, но не расспрашиваю, а просто уважаю его выбор. К тому же, у него есть возможность уйти. А есть ли она у меня? Большой вопрос.

— Раз уж так сложилось, — спокойно продолжает Агилар и отпивает из бокала вино, пока за дверью раздаются приглушенные крики, — что моя задача не была выполнена в сроки, мне нужен другой исполнитель, в котором я точно могу быть уверен.

На последнем слове он делает значительный акцент. Снова обводит всех присутствующих взглядом словно хищник, методично выбирающий свою жертву. И я уже знаю, на ком остановится его выбор. Именно поэтому, когда наши зрачки снова впиваются друг в друга, я прекрасно понимаю, что последует за этим.

— Киллиан, — Давид говорит тихо, но каждая буква отдает рикошетом по натянутым нервам.

— Да, мистер Агилар, — поднимаюсь со своего места. Черная рубашка натягивается на спине, причиняя ощутимый дискомфорт. На автомате поправляю то место, где еще полчаса назад висела пушка, но потом вспоминаю, что все сдали оружие при входе. При желании, Агилар мог бы положить здесь всех без раздумий, потому что лишь у него одного и его охраны есть привелегия защищаться. Мое движение рукой не укрылось от его орлиного взгляда. Мужчина едва заметно ухмыльнулся, после чего снова обратился ко мне.

— Вам что-то говорит фамилия Диетрихс?

— Да, говорит, — киваю в ответ и продолжаю сверлить мужчину непроницаемым взглядом.

— Тогда для вас не будет секретом, что у данной семьи во владении огромное количество разного рода предприятий по всей Великобритании и не только.

Снова молча киваю, давая ему продолжить.

— Так вот, — Давид снова потянулся за бокалом и пригубил вина, — Андреас Диетрихс и его новоиспеченный зять в очень большом долгу передо мной. Но когда пришло время эти долги отдавать, то оба встали на дыбы. Если быть точнее, его новый член семьи Матиас, который совсем недавно женился на дочери промышленного магната, — внимательно слушаю предисловие, которое никогда не бывает лишним. Все, что говорит Агилар, имеет вес. — А я очень не люблю, когда мне не отдают то, что должны.

— Что мне нужно сделать? — Карим рядом ощутимо завошкался в кресле.

— Все как всегда, Киллиан. Нужно забрать то, что причитается мне по праву. А сделать это необходимо через Леонор, — долгий зрительный контакт не сулил ничего хорошего. Я чувствовал это нутром. — Через любимую дочь и жену. Думаю, если с ней, не дай Бог, что-то случится, то разговор будет уже совершенно иным. Вы понимаете о чем я?

Чувствую, как земля уходит из-под ног. После сказанных слов меня автоматом откидывает на несколько лет назад, в тот ужас, который испытал каждый из членов моей семьи. В тот момент, когда у нас забрали Тиффани. Когда ее забрали у меня. Когда большего отчаяния в жизни я не испытывал.

Ошалело смотрю на Давида, отчетливо осознавая весь спектакль, который передо мной разыграли. Конечно, он в курсе. И сейчас откровенно издевается, как тот самый пресловутый кукловод, дергающий за ниточки одну из своих марионеток.

— Так что, Киллиан, — он растягивается в ленивой ухмылке, — понимаете?

Мне не хватает воздуха. Хватаюсь ладонью за столешницу, чтобы устоять на ногах. Карим подскакивает с кресла и хватает меня за плечо, все прекрасно понимая.

— Я не буду этого делать, мистер Агилар, — хриплю на пониженных, пытаясь совладать со сбившимся дыханием. — И вы прекрасно знаете причину.

Громко отодвигаю кресло и выхожу из-за стола. Очередные верзилы за спиной босса снова дергаются вперед, но он лишь взмахом ладони заставляет мужчин остаться стоять на месте. Давид ничего больше не говорит. Только пристально смотрит, а на лице нет и следа былой усмешки.

Карим выходит вперед, оглядывая публику с застывшими гримасами шока. Агилару никогда никто не перечит. И, уж тем более, не остается безнаказанным за невыполненное задание. Почему же сейчас происходит то, что происходит, мне еще предстоит понять. Но самое главное теперь ясно, как божий день.

Как только за нами захлопывается дверь ресторана, возле которой стоит очередная охрана, но так же ничего не предпринимает и дает нам с Каримом уйти, я трясущимися руками открываю дверь машины, припаркованной рядом, и закуриваю протянутую другом сигарету прямо в салоне, вопреки своим принципам относительно тачки. Делаю большую затяжку. Одну, вторую, третью. И когда в моих руках остается только фильтр, в несознанке швыряю его в окно и со всей дури выжимаю педаль газа.

Карим ничего не говорит. Просто сидит рядом, всматриваясь в сменяющийся пейзаж за окном Bugatti, и молчит. А меня дробит на части. На куски с мясом вырывает от осознания такой простой истины, которая мне не открылась, как бы я ее не пытался познать.

— Это он, — говорю спустя время, когда мы паркуемся далеко от ресторана. — Давид Агилар — босс Петтифера. Именно ему Итон Барлоу проиграл дочь. И ты тоже это понял.

Друг молча кивает, разбивая остатки моих надежд в пух и прах. Именно сейчас я, наконец, как мне казалось, увидел четкую картину целиком. Но я не понимал, как ошибался.