Эффект Плацебо

Глава 34

Scare Myself — Nessa Barret

Киллиан

— Давай же, родная, очнись, — перебираю светлые пряди, чтобы открыть девичьи глаза. Моему облегчению нет предела, когда я вижу ее распахнутые веки. — Господи, Тиф…

— Кажется, я сломала руку… — она хрипит и морщится, силясь повернуться. — Болит… Ай…

— Не двигайся, я сам все сделаю.

Очень осторожно поднимаю невесомую фигурку. Аккуратно провожу по правой руке и понимаю, что дело плохо — плоть раздувается и синеет в запястье и переходит на кисть прямо на глазах.

— Сильно болит? — целую ссадины на бледных щеках и прижимаю девушку к себе. Мое сердуе тарабанит так сильно, что готово пробить ребра навылет.

— Угу. Пальцы немеют.

Тиффани силится, чтобы не заплакать. Но через какие-то секунды ее белки наполняются предательскими слезами, после чего соленые капли струятся по стертой коже. Это раздирает меня на части. Ласково провожу пальцем, стирая слезу, а потом целую ее в каждую кровоточащуюю царапину.

— Что-то еще болит? Кроме руки? Голова? Ты упала с охренеть какой высоты.

— Немного кружится, — Тиф медленно прислоняется к моей голове своей. Запах крови заполоняет рецепторы. — Я инстинктивно выставила руки и упала на них. Мне еще повезло.

— Прости меня, родная, это я виноват. Ты была взвинченной, когда поехала верхом.

Я спешу к дому, чтобы позвонить нашему семейному врачу. Мистер Грант должен исключить другие травмы.

— Это не твоя вина, а моя. Никогда нельзя идти к лошади в таком состоянии. Я это знала, а Сириус почувствовал. С самого начала он был сам не свой.

Она неуклюже поворачивает голову в ту сторону, куда ускакал конь. Территория поместья настолько огромна, что Сириус давно уже скрылся из вида.

— Не переживай, мама разберется, — толкаю ногой дверь и вхожу в дом. Беатрис Хоггард раньше занималась конным спортом, именно поэтому на территории есть все для содержания лошадей. После рождения Ника она перестала ездить верхом совсем. Не знаю, что тогда произошло, но она категорически отказывалась заводить лошадей, пока это не потребовалось Тиффани. Именно мама проводила с ней большое колличество времени в конюшнях. Я впервые увидел в ее темных зрачках столько энергии, любви и огня к делу, которым она занята.

Устраиваю Тиффани на диване в гостиной и быстро набираю знакомый номер. Обрисовываю ситуацию мистеру Гранту, а он в свою очередь обещает приехать как можно быстрее. Все, что необходимо сделать мне, так это обеспечить Тиф покой. Что я и делаю. Сажусь напротив нее и ласково разглаживаю вьющиеся волосы.

— Я обещаю тебе, что как только ты поправишься, мы поедем в город. Ты и я. Проведем время вместе за пределами этих стен, — вижу, как на ее лице появляется мимолетная улыбка. — Обещаю, Солнце. Больше ни при каких обстоятельствах я не хочу ссориться с тобой.

— И я не хочу, — тонкие пальчики здоровой руки тянутся к моей щеке и нежно обхватывают ее. Правая кисть стала какого-то невероятного размера. — Прости меня, любимый. Я была неправа. Понимаю, что ты беспокоишься о моей безопасности. Просто…

— Я знаю. Знаю. Не надо объясняться. Ты забыла? Я чувствую тебя так же, как и ты меня.

За разговорами время пролетает быстро. Тиффани все время лежит, давая покой больной руке. Кроме нас в доме только Лиз, но она отдыхает у себя. Не считая прислуги, конечно. Сэм на работе, Ник везде с ней, а Чарли, Ричард и мама решают свои вопросы в городе. Жизнь, какие бы сюрпризы она не приподносила, идет своим чередом. Я рассказываю Барлоу все, что узнал от Джеймса. Наши мысли по поводу всего схожи: выйдем на Петтифера — отгадаем большую часть головоломки.

Через полтора часа приезжает мистер Грант. Конечно, он в прятном удивлении, что девушка снова в семье, потому что мы никому не распространялись об этом факте. Затем осматривает Тиф, при этом первым делом фиксируя травимированную руку, расспрашивает о самочувствии. После достаточно дотошного исследования с хмурым видом разворачивается ко мне.

— Нужно в больницу, Киллиан, — его брови сведены к переносице, весь вид выражает серьезное беспокойство. — Сотрясения, слава Богу, нет, но мне необходим рентген, чтобы определить, есть ли смещение кости.

Шумно выдыхаю. Умом я понимал, что от его приезда не будет особого смысла, потому что перелом нужно в любом случае светить. Но сердце в своей тревоге затмило разум. А по итогу мы только потеряли время, откладывая неизбежное.

— Это неотложный вопрос.

В голосе Гранта звучит сталь. Не мне с ним спорить. Лишь киваю и перевожу внимание на девушку, свернувшуюся в клубок на диване.

— Родная, надо ехать.

Она понимает без лишних слов. Медленно выпрямляется, но я не даю ей встать. Подхватываю на руки и несу в гараж.

— Мы за вами следом. Она поедет только в моей машине.

Мистер Грант уже много лет является лечащим врачом нашей семьи не только потому, что он первоклассный специалист, но и потому, что не задает вопросов. Мужчина складывает свои вещи и идет на выход, где его провожает Максимиллиан. Понимаю, что от внимания доктора не укрылось увеличенное количество охраны и досмотр на въезде в поместье, но ни единого замечания по этому поводу озвучено не было.

Осторожно усаживаю Тиффани на переднее сидение Bugatti, прыгаю рядом и выжимаю скорость на максимум. Барлоу молчит и смотрит в окно, поглаживая травмированную руку. Я знаю, что она наслаждается сменяющимися картинками, любуется сумерками, опускающимися на город. Девушка дико соскучилась по жизни вне стен поместья, где можно спокойно перемещаться.

Скидываю сообщение Чарли о том, что мы были вынуждены уехать. Предупреждаю охрану, все-таки беременная Элизабет осталась дома одна. На всякий случай отправляю месседж и ей. Господи, когда я стал таким ответственным?

— И все-таки мы едем в город, — с пассажирского сидения раздается приглушенный голос. Тиф разворачивается ко мне, на губах блуждает слабая улыбка, но желтые зрачки излучают тоску. — Я все равно добилась своего, да?

Ничего не отвечаю, потому что это не требуется. В воздухе витает одна горечь. Бросаю взгляд в зеркало заднего вида, где вижу два мерседеса, следующих на небольшом расстоянии. Охрана.

Заезжаем на территорию клиники быстрее, чем наш лечащий врач. Я осторожно вывожу Тиффани на улицу, поддерживая за талию. Но стоит нам зайти внутрь, как мы сталкиваемся лоб в лоб с Николасом и Самантой, которые, судя по всему, караулили нас на входе, чтобы не пропустить. Сэм уже не в медицинском халате, а Ник вертит в руках ключи от своего Porsche. Странно, у нас в доме есть свой личный доктор, а я даже не подумал об этом.

— Тиффани! Как ты?! — Саманта бросается к подруге и остороджо осматривает руку. Надо полагать, что Грант сказал ей. Затем она резко разворачивается ко мне, выпуская весь свой адреналин. — Почему ты игнорируешь мои звонки? Я бы сразу же приехала, наскреби ты мозгов меня набрать…

— Попридержи коней, воительница. Я тебя уважаю, но всему есть предел. Ник.

Я смотрю на брата, и он понимает. Что-то шепчет ей на ухо, после чего брюнетка только гневно сводит вместе темные брови, затем целует Тиф в щеку и пулей вылетает из клиники.

— Ждем дома, — Николас осторожно обнимает Барлоу и выходит следом за своей невестой, по пути встречая в дверях мистера Гранта.

— Нрав у нее, конечно… Бедный братец.

Тиф пытается шутить, но я вижу, что ей больно. Дома она выпила обезболивающее, однако прошло уже достаточно времени, и острые ощущения вернулись.

Все время, что Тиффани была сначала в рентген-кабинете, а потом на осмотре, я мерил шагами больничный корридор, параллельно втолковывая Линдерману, что мне срочно нужно выйти на Петтифера. Адам работает с Агиларом намного дольше меня. Он имеет доступ к той информации, к которой мне никогда не подобраться. И я по-прежнему убежден, что человеком, которому Итан проиграл Тиф, является именно Давид. А если так, то он однозначно имеет или имел дела с Петтифером.

Заканчиваю разговор, когда из палаты появляется Тиффани с несуразным гипсом, сковывающим ее тонкую ручку.

— Перелом со смещением. Пришлось вправлять кость, — Грант шагает следом, отдавая мне снимки и заключение. — Если все будет хорошо, то походить придется от четырех до шести недель. Затем ко мне на контроль. И… Тиффани.

— Да, доктор Грант?

— Никакой верховой езды. Надеюсь, это понятно?

— Конечно, — она обреченно усмехается, — у меня же травма руки, а не головы.

Прощаемся и покидаем клинику. На улице уже совсем темно. Молча садимся в машину, но я не спешу трогаться с места.

— Почему мы не едем?

Смотрю на Тиф и не могу сформулировать мысли в слова. Наружу столько всего просится, когда вижу ее: совсем крошечную по сравнению со мной, которую так легко сломать, повредить, обидеть. Веду взглядом по треклятому гипсу, сковывающему правую руку, по щекам, на которых поселились обработанные, но все еще выделяющиеся ссадины. Я не могу защитить ее от всего. Просто не могу.

Резко подаюсь вперед и сжимаю ее лицо в своих ладонях. Жадно целую пухлые губы, наслаждаясь их особенным вкусом. Самым неповторимым для меня.

— Ты чего? — она отстраняется и внимательно смотрит. Так, что внутри все к чертям воспламеняется и горит. Полыхает…

— Я так тебя люблю. Никогда в жизни ничего подобного не чувствовал. До одури просто, родная.

Столько раз признавался ей в чувствах, а сейчас почему-то дичайше кроет. Самому впору разревется как девчонке от того, что у меня внутри в этот момент творится. Заворачивает и крутит все внутренности в водовород страхов и ощущений. Долбит по каждой воспаленной клетке.

Тиффани крепко сжимает мою руку своей здоровой. Ничего не говорит, но мне и не нужно знать — я все читаю по глазам, что снова светят словно гребаное солнце, которое сияет ярче всех в нашей галактике. Возвращаю взгляд к приборной панели, а затем выжимаю педаль газа до упора. Хочу быстрее оказаться дома, чтобы полноценно обнять свою женщину.

Снова цепляю охрану по зеркалам и немного скидываю скорость, чтобы не сильно оторваться. В тишине добираемся до поместья, каждый пребывая в своих мыслях. Но когда мы, наконец, выезжаем на гравийку, ведущую к особняку и скрытую от посторонних глаз высокими деревьями, что-то идет не так.

Молниеносно жму по тормозам, когда перед нами выскакивает машина и преграждает дорогу. Тиф дергается в кресле, но привычка пристегиваться спасает ее от удара. Оборачиваюсь назад и вижу, что мы отрезаны от охраны. Не знаю, в какой момент они отстали. Вижу, как дверь в тачке открывается, и на встречу выходит здоровый бугай со стволом прямо в упор.

— Киллиан… — голос Тиф дрожит. При всем желании я не успею достать глок. Обреченно поворачиваюсь к Барлоу и вижу застывший ужас в ярких зрачках. — Нет-нет-нет!

Резко бросаюсь за пистолетом, спрятанным под бомбером, но не успеваю. Оглушительный выстрел разрывает пространство. Как в замедленной съемке вижу разбивающееся на миллион осколков стекло, пронзенное пулей, как она целенаправленно устремляется ко мне, как пробивает грудь. Все это наблюдаю словно со стороны. А затем чувствую боль, разрывающую тело на части. По инерции откидываюсь на спинку сидения. Ощущаю, как что-то вязкое заливает футболку, но не могу пошевелиться. Затуманенными зрачками смотрю на Тиф, чье лицо залито слезами. Она безмолвно кричит, протягивая ко мне здоровую руку. Я хочу коснуться ее, хочу удержать, но не могу пошевелиться. Вижу, как Тиф вытаскивают из машины, словно тряпичную куклу. Она бьется, кусается и снова в немом крике открывает рот, но я ничего не могу предпринять. Я падаю. Я не чувствую тела. Я больше вообще ничего не чувствую.

Несколькими днями ранее

Мужчина стоит к окну лицом и вглядывается в серые тучи, захватившие Лондон. Его руки убраны в карманы дорогих брюк. Часы на запястье предательски тикают, отсчитывая и так уходящее время.

— Пора забирать ее, — говорит он человеку, стоящему позади.

— Вы уверены?

Он медлит с ответом. Уверен ли он? Точно ли он понимает, что готов к этой встрече?

— Я не привык обсуждать свои решения ни с кем. Делай то, что тебе говорят.

Звук удаляющихся шагов и хлопок двери знаменует, что он, наконец, один. Шумный выдох вырывается из его рта. Все, что происходит в последнее время, требует от него максимальной выдержки и отдачи. Эти бесконечные притязания на власть, войны и разборки уже порядком ему осточертели. Пора реализовывать то, что он вынашивал годами. Потому что устал.

Пора с этим кончать.