Ефрейтор. Назад в СССР. Книга 2

Глава 10 Непростой разговор

Кишлак, в котором жил старик Иззатулла, не сильно отличался от остальных. По крайней мере, снаружи уж точно. Интересно, что это обобщающее название — это же слово означает не только дом, но и квартал, район, поселение. Поселение могло называться и аулом. Путаница, а произошло это по той простой причине, что солдатам, попавшим на территорию Афгана, всегда давали минимум знаний. Так оно и вошло в обиход, при этом никто и не пытался разобраться, как же все обстоит на самом деле.

За долгую военную службу мне довелось побывать во многих странах Востока и Средней Азии, поэтому я приблизительно представлял, что ждет меня внутри.

Я где-то слышал, что в Афганистане они сильно смахивали на жилища иранских поселенцев. Да и вообще, изначально, кишлаком считалось зимнее жилье кочевника. Было и летнее, яйлак. Впрочем, вряд ли оно было на слуху у советских солдат.

Строение целиком состояло из камня и глины. В нем было всего три комнаты, точнее, даже две. Третьим был тамбур, где я сейчас и стоял. Внутри было достаточно тесно, царил полумрак, потому что сквозь маленькие окошки, прикрытыми деревянными ставнями, проходило совсем мало света. Там было прохладно, что впрочем, и не удивительно, учитывая, что по календарю завтра начинался ноябрь.

Тамбур кишлака застелен циновками, дальше коврами. Справа разместился глиняный тандыр, где готовилась еда. Прямо сейчас оттуда исходил запах готовящейся лепешки. У меня аж желудок в трубку скрутило и слюни потекли.

Перед тем как заходить, Саид связал мне руки обычной бельевой веревкой. Пожалуй, развязать можно, но придется попотеть. Делать это нужно скрытно, хотя, возможно, сейчас в этом нет необходимости. Моя задача повлиять на старика, а не провоцировать на конфликт… Это никогда не поздно!

Я медленно пошел дальше.

Жилище освещалось какими-то лампадками, но в целом, света хватало, чтобы не споткнуться.

— Шурави! Сюда! — раздался голос и я увидел старика. Тот сидел у очага, на большом расписном ковре. Рядом стояло что-то вроде чайника, еще пиалы.

Наверное, это покажется странным — грязного пленника, которого душманы готовы убить в за любое неповиновение, привели в дом к уважаемому мусульманину. Кто-то решит, что это оказанная честь… Но на самом деле, это совершенно ничего не значило. Ведь тот самый хозяин, что поит чаем, уже через несколько минут готов выстрелить тебе в спину. Скорее всего, старик со своими причудами и просто хочет понять, что я из себя представляю и что со мной можно сделать.

Однако даже я удивился.

Неужели он не боялся, что я могу на него напасть⁈ Да от отчаяния загнанный в угол солдат, даже со связанными руками, может, и скорее всего, совершит неосознанный поступок. Попытается напасть, используя любые подручные средства. У хозяина кишлака на этот случай, непременно должно быть какое-то решение.

Я молча подошел ближе. Остановился на пороге, но заходить не стал.

Старик смерил меня недовольным взглядом. На вид ему было около семидесяти, но густая седая борода скрывала лицо, поэтому точный возраст определить было невозможно. Тем не менее, энергии в нем было будь здоров.

— Чего встал?

— Без приглашения нельзя, иначе неуважение к хозяину будет… — коротко пояснил я, продолжая стоять на месте. Видно было, что Иззатулла мои слова понял и даже удивился, не ожидая таких слов от оборванца.

На самом деле стоял я не просто так — рассеянным зрением осматривал комнату. Посторонних там не было. Возможно, кто-то мог прятаться в третьей комнате…

Моя задача была попробовать решить проблему мирно. Ведь не просто так я расспрашивал Корнеева о старике. Это не дикарь с автоматом.

— Воспитанный? Все правильно, — хмыкнул он, махнув мне рукой. Я заметил, что справа от него лежал пистолет ТТ. Явно не просто так. — Только это касается гостя, а ты не гость. Ты раб.

— Нет, уважаемый. Я не раб! — спокойно произнес я, глядя старику в глаза. — Никогда им не был и не буду!

— Тогда тебя проще пристрелить! — тихо произнес он, попивая чай из небольшой пиалы. Я видел, что от нее исходил горячий пар. Старику не понравился мой ответ, но в тоже время, он удивился тому факту, что я осмелился ему возразить. И сделал это сдержанно, без криков, воплей и эмоций. От меня не укрылось, что он мельком взглянул на лежащий радом пистолет.

Это блеф. Не будет он в меня стрелять.

— Можно и так, — кивнул я. — Но тогда вы не узнаете, какая золотая жила попала к вам в руки. И какая польза от мертвеца, даже если он неверный? Никакой! К тому же, вы правоверный мусульманин, а они никогда не оскверняют свой дом кровью неверного. И отсюда вопрос, зачем же вы позвали в дом раба?

Тот смерил меня внимательным взглядом. Кажется, мои слова его удивили.

Я отметил, что Саид и другие командиры заходить не стали. Оставшись во дворе, они принялись о чем-то говорить. По крайней мере, я хорошо различал их голоса.

— Ладно, садись, — он указал рукой на лежащий на полу коврик с другой стороны очага. — Откуда родом?

— Ростов-на-Дону, — я уселся на циновку.

— Далеко! Жена есть? Дети есть?

Я знал о правилах. В гостях у афганца невежливо сразу переходить к делам. Это сродни дурному тону. Сначала нужно прощупать почву, этим он и занимается.

— Пока нет. Молодой еще.

— Сколько лет?

— Двадцать четыре, — соврал я. Мне нужно было потихоньку выстроить вокруг себя легенду. Может, не с первого раза, постепенно. Но все же. Моего имени он не спросил, а это означает, что его это даже не волнует.

— Чего ты забыл на нашей земле? — он снова сделал глоток ароматного чая. Само собой, мне он даже и не думал предлагать. Я же не гость.

— Хм… — протянув паузу, ответил я. — При всем моем уважении, это не я к вам пришел, а вы меня сюда притащили. Привязав к ослу. Я военнообязанный, где мне приказали, там я и проходил службу. Моя часть находится на юго-западе Туркменской ССР, а это не ваша земля. Впрочем, это даже хорошо, что так получилось и теперь я на территории Афганистана. Тем более, здесь, с вами…

Эти слова его слегка удивили. К сожалению, я не смог определить, понял ли он меня правильно. Хотел продолжить, но тот поднял руку в останавливающем жесте.

— Шурави! Что ты хочешь?

— Важнее то, чего я не хочу! — чуть улыбнувшись, ответил я. — Пытки и издевательства. Меня и моего товарища. Такого я не потерплю. Конечно, вы всегда можете нас расстрелять и дело с концом, но кому от этого будет польза? Кстати, этот парень, Саид, он случайно не ваш внук?

— Может быть.

— При каждом случае, он пытается меня ударить. Не хочу грубить, но мое терпение тоже не безгранично.

Тот смерил меня внимательным, оценивающим взглядом. Думал, сейчас разозлиться и решит меня проучить, но нет.

— Ты странный шурави… Я не чувствую страха от тебя! Ты не боишься умереть. Почему?

— Потому что однажды я уже умер! — твердо заявил я. — Но в другом мире решили, что мне еще рано и вернули обратно. Поэтому я так себя веду.

Несколько секунд он молчал. Видимо думал о том, что с подобным столкнулся впервые.

— У меня есть правило, хотя оно и не нравится моим людям, они все равно его соблюдают. Я беседую со всеми шурави, кто сидит в моей яме. После разговора лицом к лицу, я всегда знаю, что делать с неверным. Кого-то на камни, кого-то в золотари… Кого-то продать. А кого-то забить камнями. А что делать с тобой, я пока не придумал.

— И много у тебя было пленных солдат? — уточнил я. Мне нужно было узнать, сколько наших парней есть поблизости.

Старик прищурился. Но ответил иначе.

— Мне довелось видеть много пленных шурави. Но, ни один из них не был похож на тебя. Ты офицер?

— Офицер, у которого есть ценные сведения. Но что куда важнее, я военный врач, по специальности — хирург. Если уж решите меня продать, то не продешевите…

— Врач? Доктор?

— Именно так.

— Ты умеешь писать?

— Конечно.

— А говорить на английский язык?

Я снова кивнул.

— То есть, ты не хочешь возвращаться в Союз? — Иззатулла задумчиво потеребил бороду, намотал виток на палец.

— Вы меня правильно поняли! — конечно же, я лгал ему. И делал это убедительно. — Из Афганистана я могу попасть в Европу, Америку. Да куда угодно. И вам польза и мне. Однако дезертиром я себя не считаю.

Старик хмыкнул.

— Саид! — резко произнес хозяин кишлака. Добавил что-то на своем языке.

Внутрь кишлака, предварительно сняв сандалии, забежал молодой душман. Он коротко поклонился и, выслушав требование хозяина кишлака, куда-то убежал. Видимо, тот дал ему какое-то задание.

Старик поставил пиалу рядом с чайником, взял пистолет и вдруг швырнул его мне.

— Держи!

— Поймав его, по весу я сразу же определил, что магазин полон. То был «ТТ», только очень старый. Оружие было заряжено.

— Ты можешь меня убить! — спокойно произнес он.

— Зачем мне это делать? — я отложил пистолет в сторону. — К тому же, из него нельзя никого убить.

— Как узнал, что внутри испорченные патроны?

Я много раз слышал про легенду, что прежде чем продавать патроны афганским торговцам, советские солдаты их варили. Прямо так, в кастрюлях или котелках. По два, три, а иногда и по пять часов. Якобы после этого, они будут не пригодны для стрельбы. Достаточно хитрый ход — торговцы непременно передадут эти патроны моджахежам, а те обернут их против нас. Но даже если такое бы и было, торговцы тоже не дураки, они бы просто больше не брали бы у солдат патроны вообще, ведь визуально по ним не определишь, вареные они или нет. Это чушь, хотя в прошлой жизни в Афганистан я так и не попал и таких нюансов не знаю. В Чечне слышал. Одно мне известно точно…

Патроны для автомата Калашникова, что калибра семь и шестьдесят два, что пять сорок пять — это самые ходовые патроны. А любой патрон не герметичен. Пусть и мизерный, но зазор между пулей и гильзой это слабое место. Второе такое же место — у соединения гильзы и капсюля воспламенителя. Через них вполне может проникнуть сырость и влага, порох отсыреет, а соответственно и выстрела не будет. У охотничьих, например. Вот только армейские патроны это совсем другая история.

На случай длительного хранения и всевозможных эксцессов, их покрывают специальным цапонлаком, который не пропускает воду, даже когда она кипит. И не важно, час его кипятить или пять, толку не будет. Защитный лак держит до ста пятидесяти градусов, поэтому варить патроны этого типа совершенно не имеет никакого смысла. Конечно, лакируются не все патроны. Для той же «Сайги» скорее всего, патроны могли быть и без защитного покрытия. А для пистолетов история тоже разная. Были и патроны и те и те. Старик сам сказал, что патроны негодные. Проверял, меня на вшивость. Мол, говорить можно что угодно, а когда в руках заряженный пистолет, поневоле хочется им воспользоваться. Особенно, если ты в плену, а рядом нет охраны. К тому же, он еще и Саида отправил куда подальше. Хитрый, однако.

В общем, пистолет я отдал обратно.

Иззатулла молча принял его, осмотрел. В соседней комнате я услышал шорох — конечно же, там кто-то был. С оружием в руках. Ну не могло же быть все так наивно, старик наверняка подстраховался.

Конечно, я мог бы его ликвидировать. Возможности были. Но я не стал, этого делать, потому что было рано. Я намеревался узнать, кто сидит в яме соседнего кишлака. Есть ли там есть наши парни, сколько их. Если уходить, то всем вместе. Нужна карта. Нужна обувь. Оружие. А со временем уже понятно — во время намаза.

Для начала оглядимся, посмотрим. У меня было стойкое ощущение, что у старика на мой счет появились другие планы… Главное, чтобы сюда не пришли те моджахеды, которые поддерживались американцами, китайцами, пакистанцами… Тогда ситуация может в корне переиграться. Вообще, в ДРА проживало много разных национальностей. Некоторые из них друг друга на дух не переносили, несмотря на то, что все они жители «одной» земли. Я сделал вывод, что эти люди принадлежат скорее к хазарам, а не к пушту, что занимали большую часть Афганистана. Само собой правительственные войска сюда никогда не заходили, ведь здесь нет крупных населенных пунктов.

— Шурави! — наконец произнес хозяин кишлака. Потрогал седую бороду. — Пока я подумаю, что с тобой делать. Ты останешься жить в яме. Чтобы есть и пить, ты будешь работать, как и все остальные пленные. Если откажешься, мои люди тебя застрелят и препятствовать им я не стану… ИншаАллах.

Последнее означало, на все воля их бога. И трактовать это можно так — как будет, так будет. Может да, а может и нет. Очень притянуто.

Но время я выиграю — это уж точно.

— Саид! — крикнул старик.

Внутрь вновь заглянул молодой душман. Теперь с ним был еще кто-то — подкрепление на крайний случай.

Иззатулла что-то сказал и Саид грубо подтолкнул меня, чтобы я встал. Разговор был окончен. Когда мы вышли из кишлака, молодой принялся активно жестикулировать, тыкать в меня стволом винтовки и что-то объяснять другому душману.

— Ну чего ты… — пробурчал я, недовольно глядя на Саида. — Веди уже!

Тот попытался двинуть меня прикладом, но я ловко перехватил ствол, не дав ему этого сделать. Крепко ухватил, потом сразу же отпустил и наградил духа тяжелым взглядом. Тот опешил, но потом снова навел на меня винтовку. Произнес что-то резкое. Меня толкнули в спину и повели тем же маршрутом, где была яма.

Когда меня привели, в ней никого не было. Самарин и Корнеев куда-то пропали.

Конечно, мне это не понравилось. Но не думаю, что Димке что-то угрожало. Скорее всего, их забрали на какие-то работы. В итоге, так и оказалось.

Часа через три их привели. Пашка опять ругался с конвоирами, а Дима молчал. Вид у него был удрученный. Когда лестницу достали, а решетка легла обратно, я поинтересовался:

— Где вы были?

Корнеев усмехнулся.

— Так, размялись немного.

— Слушай, Паша… — я обратился к прапорщику. — А ты кто по должности был?

— Сапер я… Что-то взорвать, это ко мне. А что?

— Ну… Взрывчатку сможешь собрать?

— Ага, из чего? Из говна и палок? — фыркнул тот. — Нет. Но у них тут полно оружия, гранаты тоже есть. А еще, в соседнем кишлаке, куда рабов водят, имеется базар. Там многое можно купить, но рабам ничего не продадут.

— Ясно.

— А зачем тебе взрывчатка?

— Да так. Пока не готов ответить.

— Оставь мысли о побеге. Я тебе серьезно говорю! — насторожился Корнеев. — Если тебя поймают, то убьют. Да и остальным тоже ничего хорошего не светит. Парни говорили, что в прошлый раз, рабов четыре дня не кормили.

— Расслабься, Паша… — ухмыльнулся я. — Я не собираюсь идти напролом, у меня другая задумка. К тому же, я себя рабом не считаю. И ты не считай.

— Я с этой мыслью еще не свыкся, хотя надежды с каждым днем все меньше.

До вечера нас почему-то не трогали. Конечно, сидеть в темной холодной яме удовольствие еще то. Одолевают голод и жажда. А время идет очень медленно.

Ближе к вечеру снова пришел Саид. Опустил вниз какой-то глиняный горшок с непонятным варевом и странным запахом. Так же швырнул кусок лепешки, завернутой в тряпку. Ну и кувшин с водой.

В горшке была какая-то странная крупа с запахом мяса. На вкус вполне неплохо.

Мы честно поделили все между собой, запили водой.

Маловато, но лучше, чем вообще ничего.

— Эх, сейчас бы борща бы, наваристого. С говядиной! И сметаной! — мечтательно пробормотал Паша, глядя на звездное небо. Решетка, конечно, мешала, но кое-что все равно было видно. — Полжизни бы отдал сейчас.

— Или гуляша, домашнего. Пельменей или котлет! — подхватил Самарин. — Тефтелей, как мама готовила.

Я даже облизнулся. Честно говоря, я бы даже от сухпайка не отказался бы.

— Ну и для чего вы устроили это буйство гастрономических фантазий? — спустя время возмутился я. Очень уж явно Корнеев рассказывал, как он утку с яблоками готовил. — Сытнее от этого точно не станете.

— Но помечтать-то можно.

Сверху послышался недовольный крик надзирателя. Даже не обратили на него внимания. Продолжили обсуждать домашнюю еду.

Некоторое время было тихо, потому сверху раздалось какое-то ругательство. А затем внутрь вылили ведро грязной воды. Попало на Корнеева, брызгами зацепило и остальных.

— Ну что, гурман, получил? — хмыкнул я. — Вот и сиди теперь мокрый до утра…