Ефрейтор. Назад в СССР. Книга 2

Глава 3 Событие

В роте меня встречали как героя.

Даже сержантский и ефрейторский состав существенно снизил планку сурового отношения к молодому бойцу и был максимально лоялен. Была суббота, парко-хозяйственный день был отменен из-за погоды — сильным ветром подняло дорожную пыль, отчего на улице даже находиться было непросто.

А вот нашего ротного в подразделении не оказалось — он еще утро убыл с командиром части в штаб округа. Жаль, хотел ему задать пару вопросов.

У нас с ним вообще как-то сложилось. Может быть, он как-то чувствовал мой опыт, внутреннюю стойкость и воспринимал не как тупого срочника⁈

— Макс! — вокруг меня сгрудились сослуживцы. — Ну, ты как?

— Рассказывай! — с восторгом кричали они. — Рассказывай, как там?

— Выздоровел?

— А скольких духов ты убил?

— Чем тебя наградили? — в один голос спросили Самарин и Рыскин. — А то майор Ветров в клубе нам доводил, что вот, мол, товарищи солдаты учитесь, как надо. Только вроде как похвалил, а потом и отругал за то, что ты ослушался приказа нашего прапорщика. И еще за то, что утратил военное имущество.

— Только имущество нашли, поэтому все нормально. Ты не пожалел о том, что пошел туда один?

И таких вопросов были десятки. Я часа три рассказывал обо всем, что там произошло, правда, некоторые моменты озвучивать не стал. И про госпиталь и про то, как принял решение идти в одиночку. А когда я показал им медаль за боевые отличия, многие таращились на нее, как на что-то особенное, хотя бытовало мнение, что их давали всем кому не лень. Меня это не волновало.

В любом случае, здесь, в нашей части у солдат ничего подобного не было и такая награда считалась особенной даже у сержантов.

А ближе к вечеру в роту прибыл командир и сразу же вызвал меня к себе в канцелярию.

— Разрешите, товарищ капитан? — постучался я. — Рядовой Громов!

— А, герой! Входи, входи! — тот поднялся из-за стола и шагнул навстречу. — Ну что, все, вылечился? Готов к труду и обороне⁈

— Так точно. Еще недели полторы и можно повторно отправляться в бой.

— А вот с этим ты погоди! — нахмурился тот. — Успеешь еще, а лучше такого вообще не повторять. Удача, она очень обманчивая. Кстати, чуть не запамятовал, ты в курсе, что тебе отпуск положен?

— Отпуск? — слегка удивился я. Честно говоря, совсем об этом позабыл. — Домой?

— Ну да. Вроде семь суток. Десять. Сам-то я дома уже полтора года не был.

Был момент, который волновал меня, пока я лежал в госпитале.

— Товарищ капитан, а разрешите уточнить, моим родным сообщили о произошедшем? Ну, что я в госпиталь попал, что ранение было.

— А как же? Замполит лично занимался этим вопросом. Еще и письмо отправил с благодарностью. А что, не нужно было? — усмехнулся Антон Сергеевич.

Знаю я, что такое благодарственное письмо. Написанное под копирку, содержание которого не меняется годами. За исключением звания, имени, фамилии и отчества, а в остальном все неизменно. А что там мог от себя Ветров добавить, я даже думать не хочу.

— Нужно. Просто мать не в курсе, что я в армии! — осторожно ответил я.

Капитан Воронин удивился, хотя и попытался не подавать виду.

— Это как же так?

— А так. Я добровольцем, без ее разрешения пришел в военный комиссариат. Она наверняка думает, что я в университете учусь, на третий курс перешел… Хотя меня еще в марте этого года отчислили. Когда уходил, решил ей не говорить, чтобы лишний раз не расстраивать. Да и каково ей будет, когда узнает, что я на границе с Афганистаном да еще и ранение в бою получил⁈

— Отчасти понимаю. Но она все равно узнает.

Я согласно кивнул. Ладно, потом как-нибудь все объясню.

— А за что тебя хоть отчислили?

— Да-а, так… — отмахнулся я. Честно говоря, уже и не помню, за что меня реально из учебного заведения пихнули. — Слишком самовольный был, а там таких не любят. В армии, в общем-то, тоже… Сильно подполковнику Каменеву влетело за мою выходку?

Тот шумно вздохнул, посмотрел на меня укоризненным взглядом.

— Наоборот, его даже поощрили за то, что хорошо воспитал личный состав, который без раздумий бросился в бой и под угрозой смерти совершил подвиг. Даже несмотря на то, что этот личный состав был в одном лице и без каски. А вот за то, что старшина увел с собой пятерых солдат и пропал без вести, ему строгий выговор сделали… За такое по голове не погладят.

— Плохо дело. Так ничего и не известно?

— Громов, тебя это уже не должно волновать. Скажи спасибо, что карты сошлись и ты сам оттуда живым выбрался, хотя я ума не приложу, как тебе это удалось?

— Вы об этом хотели поговорить?

— Отчасти, да. Кстати, медаль твоя где?

Я вытащил ее из нагрудного кармана своего кителя и показал ротному. Тот бросил на нее косой взгляд и скривился.

— Ты, наверное, ожидал чего-то большего? Орден, например?

— Товарищ капитан… — произнес я, подбирая правильные слова. — Ордена, медали, звезды… Мне ничего этого не нужно! Я не ради медалей туда полез, не ради того, чтобы потом на меня генералы смотрели и ухмылялись. Слава мне не нужна. Я точно знаю, что если есть шанс спасти чью-то жизнь, им непременно нужно воспользоваться. Когда я принимал решение идти туда, я думал только о том, что могу не успеть. Но внутреннее чутье говорили — надо. Я не думал, что меня самого там могут убить или покалечить. Было только осознание того, что больше тем людям никто помочь не сумеет. Просто потому, что там никого нет. К тому же, если честно, я думал, что управлюсь только с одной СВД и близко с душманами дел иметь не буду. Как-то так само получилось.

— Ясно. Я это к тому, что тебе за то, что ты там сделал… За то, что ты там видел, что пережил… Награда куда серьезнее положена. Просто командиры в штабе неожиданно передумали и решили, что слишком жирно будет рядовому первого года службы, который формально, даже и в Афганистане-то не был давать орден Красной звезды. Это я тебе самыми простыми словами объяснил, чтоб ты на нас не обижался.

— Не первый день в армии. И не последний.

— Я вообще думаю, что тебе награду дали за тот случай, что летом был. А про этот пока тишина. Будет еще.

— Ну, куда деваться. Переживем.

Воронин воспринял это по-своему.

— Знаешь, Громов… — капитан сел обратно за стол. — Вот кому-то дано, а кому-то не дано быть военным человеком. Ты же, чуть ли не с первых дней проявил себя как настоящий советский солдат! Больше, чем солдат! Я уже даже не удивляюсь тому, что ты все схватываешь налету. С таким подходом, можно и на офицерские курсы пойти. Даже было бы странно, если в той ситуации отличился бы кто-то другой, а не ты! Признавайся, просился в команду к старшине, когда тот ушел в горы?

— Так точно, товарищ капитан. Но он не взял. Возможно, это тоже, пусть и отчасти повлияло на то, что я решил отправиться в горы сам и доказать, что могу. Думал, что могу догнать их или где-то пересечься. Хотя, расстояние между нами было около шести, а то и семи километров. Когда я случайно наткнулся на выживших, слышал, что где-то юго-восточнее уже шел бой. Скорее всего, это и были наши… Но помочь было выше наших сил. Сами едва ноги унесли!

Тот несколько раз кивнул головой.

— Ладно… Кстати, тобой снова из военной контрразведки интересовались. Запросили учетно-послужную карточку, результаты медицинского освидетельствования. И вообще все, что на тебя есть. Я не должен тебе этого рассказывать, но после всего случившегося у меня резко поменялось к тебе отношение. Ты, Громов, мне меня самого сильно напоминаешь, в молодости. Когда я еще курсантом был. Ни с кем из личного состава, даже из сержантов, я так говорить бы не стал. Главное, доверие не обмани.

— Понял. Как вы думаете, чего они от меня хотят?

— Сложно сказать, — он откинулся на стуле. — Кстати, сегодня утром, в штабе я разговаривал с неким капитаном Игнатьевым. Знаешь такого?

— Вроде как из ГРУ. Сталкивались с ним на сборном пункте военного комиссариата. Интересовался, в каких войсках я хочу проходить службу. Обещал помочь, но что-то пошло не так.

Воронин не стал уточнять, что именно. А через несколько минут из расположения раздалась команда дневального:

— Рота, на центральном проходе, становись! — судя по голосу, это был Ильин.

— Что там, ужин уже? — ротный взглянул на часы.

— Так точно.

— Иди, Громов! Еще поговорим.

Я покинул канцелярию, быстро накинул китель на плечи и встал в строй.

Младший сержант Петров, прогуливаясь перед строем, не обратил на меня никакого внимания.

— Дневальный, расход! — потребовал дежурный по роте ефрейтор Кукушкин. — Все?

Рота была не в полном составе, не хватало пятерых человек. Причина была известна. Искренне надеюсь, что в скором времени что-то изменится.

Эх, соскучился я по солдатской кухне.

Хоть кормили у нас просто, зато куда лучше, чем в том же госпитале. Это я уже спустя время узнал, что в военном госпитале своей кухни не было, а вся еда была привозная из какой-то рядом стоящей мотострелковой части. Отсюда и качество.

Стоит отметить, что начальник продовольственной службы, старший лейтенант Пышкин выпросил себе на постоянную основу помощника. Ну, чтоб за нарядом по столовой следил. А поскольку все старослужащие отказались, то он взял молодого. Им оказался рядовой Чоговадзе, который мигом взялся за дело и даже умудрился пропихнуть в солдатское меню кое-что из грузинской кухни. Не прошло и недели, как тот уже вовсю учил смену наряда, как мыт ь тарелки и рубить курицу. Так что теперь, по утрам в воскресенье, Чага готовил настоящий грузинский Чахохбили, разве что, слегка переваренный.

А еще через неделю, наше отделение отправили в автопарк на обслуживание военной техники. Кольского по понятным причинам к военной технике, которая имеет движок и колеса, больше не подпускали. Тот несчастный БТР-60ПБ, что мы не починили, а скорее доломали, потом очень долго ремонтировали. Один из двигателей даже сняли и отправили в ремонтную роту куда-то к черту на кулички.

Грузовики обслуживали в четыре очереди. Часть сегодня, часть завтра. Начальник автомобильной службы выделил нам три единицы техники «Шишигу», ГАЗ-51 и КамАЗ 4310. В принципе, ничего сложного. Нужно было поменять все фильтра, слить масло… Ну, как обычно. С первыми двумя проблем не возникло. Хоть и провозились мы достаточно долго, но все сделали как нужно. Тем более начальник контрольно-технического пункта был рядом и говорил, что делать и как.

А вот с детищем Камского автомобильного завода случился нюанс. Машина была относительно новой, но уже успела пройти по сухим туркменским степям около десяти тысяч километров, но ее, за компанию, тоже пихнули на обслуживание. Начальника автомобильной службы вызвал зампотех, поэтому тот на повышенных оборотах рванул в штаб. А старый и опытный начальник КТП отчего-то решил, что с последней машиной мы и сами справимся, а потому ушел спать в дальний бокс.

В общем, пока Лаптев и Михайлов заканчивали работу, а остальные собирали инструмент, я отошел в первый бокс за канистрой. Внутри было прохладно, темно, там же имелся большой и очень старый пружинный диван, на котором часто отдыхали свободные от работы и безделия водителя. Обычно, никто из начальства туда не заглядывал, чем солдаты конечно же пользовались. Оно ж как, солдат спит, а служба-то идет.

Кто-то из наших завел КамАЗ, чтоб прогреть машину и загнать ее в соседний бокс.

Я был внутри одноэтажного здания и не видел, с чего все началось.

Несколько секунд было относительно тихо, а потом снаружи послышался нарастающий рев. Ну, военный вездеход никогда тихим не был… Но тут явно было что-то не то. Когда я выскочил из бокса, то понял — дизель пошел вразнос. Во-первых, ревел он так, словно собирался покинуть эту планету, а во-вторых, из выхлопной трубы валил густой черный дым. Все пространство возле гаража мгновенно заволокло дымом, отчего видимость резко упала. С каждой секундой обороты росли, а соответственно и рев усиливался. Бойцы, перепугавшись забегали, не зная что делать.

За рулем сидел Самарин. Поняв, что двигатель ведет себя странно, он попытался его заглушить, но не тут-то было. КамАЗ глохнуть упорно не хотел.

Конечно, у тех, кто постоянно ездит на дизелях или имеет с ними дело, бывали такие ситуации и они знают, что делать. А вот молодые бойцы понятное дело даже близко такого никогда не видели.

— Глуши! Самарин! Глуши! — кричал Михайлов, но тот только в ужасе разводил руками в стороны.

— Чего он ревет так, а?

— Так и рвануть может! — крикнул еще кто-то.

И верно, последствия могут быть печальными. Иногда даже капитальный ремонт не всегда может помочь устранить все беды, что отсюда вытекали.

— Твою мать! — выругался я. — Самарин, вылезай оттуда! Куртов, ищи начальника КТП!

Обороты продолжали расти.

Из выхлопной трубы уже полетели искры, раздались хлопки, во время которых оттуда временами вырывалось пламя. Дело совсем плохо.

Кое-как откинули кабину. По-хорошему, нужно было просто задушить движок, остановив приток воздуха. Нет воздуха, значит и процесса горения в ДВС не будет. Но с подобным я лично не сталкивался, только слышал. Примерно представлял суть, но не могу не признать, что тоже слегка растерялся.

— Нужно топливо слить! — брякнул Куртов.

Ага, из бака… Точнее, сразу с двух! Как раз после того, как все оно стечет, двигатель можно смело выкидывать. Проще уж патрубок открутить.

Но открутить его плоскогубцами не вышло, а все ключи были гнутыми и кривыми.

И тут горе-ремонтнику Степанкову пришла в голову мысль просто взять и перерубить его топором. Логика в этом была — нет топлива, двигатель глохнет сам. Но не топором же… В общем, идею он реализовал самым варварским способом. Только при этом не учел, что выхлопная труба с нижней части уже имела красный цвет, явно сигнализируя о «легком» перегреве. Брызги топлива из перебитой трубки попали на нее и мгновенно вспыхнул пожар.

Крики, вопли. Паника. Тут уже уровень угрозы явно стал выше — может и рвануть. Что будет за утрату относительно нового военного вездехода, можно даже не говорить. А в кузове как раз было много резины и масла в канистрах.

Картина маслом — трехосный вездеход ревет так, что оглохнуть можно, все в дыму, солдаты растерянно бегают кто куда. А тут еще и пламя там, где его быть ну в принципе не должно быть.

— Огнетушитель сюда! — рявкнул я и видя, что моих слов никто не понял, сам же бросился выполнять свою команду.

Мухой подкатил спаренный промышленный огнетушитель кустарного производства, активировал его и почти сразу же потушил очаги пламени.

Из-за густого черного дыма вокруг, я никого толком и разглядеть не мог. Просто делал то, что требовала ситуация. К тому времени, как я закончил, двигатель КамАЗа значительно сбавил обороты, зачихал, а после и вовсе благополучно заглох.

Дежурный по парку, ефрейтор из второй роты, за всем этим делом наблюдал с открытым ртом, выглядывая через аквариум. И уже потом, когда прибежал ошарашенный начальник автослужбы, тот только глазами хлопал и мычал что-то нечленораздельное. Дежурный по части весь телефон оборвал, пока смог понять, что произошло.

Начальник КТП, узнав о том, что произошло, за голову схватился — это ж надо было такое допустить. Ну, подумаешь, чуть было военный КамАЗ не сожгли! Это ж из ряда вон, учитывая, что все это происходило прямо в автопарке, рядом с боксом, а не где-то в полях.

Тот начал кричать, что нужно было просто выхлопную трубу закрыть тряпкой, чтоб двигатель от выхлопных газов задохнулся. А когда я спросил его, как тряпкой перекрыть трубу такого диаметра, да еще и под давлением раскаленных выхлопных газов, с искрами и пламенем… Тот только выругался и ушел. Судя по запаху, уже успел где-то принять на грудь.

В общем, уже после, под руководством начальника КТП этого железного зверя распотрошили, то выяснили, что неисправность была в ТНВД. А про дальнейшую судьбу этого грузовика я не слышал… Видел только, что его на буксире тянули куда-то на север.

А вечером, после ужина, мне выразили благодарность.

— Громов, тебе не надоело встревать во всякие истории? — хмыкнул лейтенант Лавров, когда закончилась вечерняя поверка.

— Я не виноват, товарищ лейтенант!

Вся рота засмеялась.

Вдруг, входная дверь скрипнула.

— Смирно! — заорал дневальный. Дежурный бегом бросился ко входу.

В самом конце центрального прохода скрипнула дверь. Показался командир роты, торопливо зашагал к нам.

Оказалось, в подразделение вошел подполковник Каменев.

— Товарищ подполковник, первая рота занимается согласно распорядку дня. Лиц незаконно отсутствующих нет! — доложил ротный.

— Вольно, Воронин! Хорошая у тебя рота, капитан… — спокойно произнес он, осматривая переднюю шеренгу. Стало видно, что у офицера в руке что-то есть…

— Становись, равняйсь! Смирно! Товарищи солдаты, сержанты! И офицеры! — громко объявил Каменев, глядя на бойцов суровым взглядом. — Слушай мой приказ! За проявленное мужество, доблесть и героизм, приказываю присвоить рядовому Громову Максиму Сергеевичу, очередное воинское звание ефрейтор!