Его девственница (ЛП)

35 Габриэль

- Так ты собираешься удерживать меня здесь все выходные? – Пьюрити лежит животом на мне с задранными ногами.

В этой позе ее обнаженное тело просто неотразимо. Я пробегаю ладонью по ее голой заднице и думаю о том, как сильно мне хочется заявить свои права и на эту ее часть. Мой член начинает твердеть в ответ на простую мысль о том, чтобы претендовать на ее попку как на свою собственность.

- Я собираюсь удерживать тебя здесь, - заявляю я. – Я предупреждал, что никогда не отпущу тебя.

- Я почти уверена, что ты должен будешь отпустить меня на учебу, - она скатывается на бок и, прикладывая палец мне на грудь, ведет им ниже. – Иначе мой профессор накажет меня.

- Я слышал, что он охренеть какая задница.

Она скользит рукой по моему бедру и сжимает мою задницу.

- М-м-м. Может быть, не такая уж и «охренеть какая».

- Значит так, да? – я перекатываюсь на спину и сажаю ее верхом на себя, разводя колени по обе стороны своих бедер. Ее волосы свисают вокруг ее лица, лаская мои щеки. Одной рукой я поддерживаю ее за заднюю часть спины, а другой направляю кончик своего члена к ее входу.

- А мне она казалось вполне охренительной. А как тебе такое?

Она такая мокрая. Девушка все время мокрая для меня. Я превратил робкую девственницу в женщину, которой всегда мало.

- Не уверена, - говорит она застенчиво, медленно опускается на меня. Я специально не контролирую ее, в восхищении наблюдая, как она раскачивается на моем члене. Я мог бы схватить ее за талию и опустить вниз, но мне нравится позволять ей контролировать себя.

Выражение ее лица зачаровывает.

Зачаровывает.

Секс явно что-то делает, и не только с Пьюрити. Он также мешает моему разуму трезво мыслить. Делает меня гребаным идиотом, тем, кем я обычно не являюсь.

Правда, в данный момент, меня чертовски завораживает силуэт ее фигуры в вечернем свете, который просачивается сквозь шторы в моей спальне и создает мягкое свечение вокруг нее.

Она делает паузу со мной глубоко внутри нее, ее ладони ползут к моей груди. Она такая тугая, что у меня захватывает дух.

- Ты в порядке? – спрашиваю ее я.

Она кивает и закусывает нижнюю губу между зубов, начиная медленно раскачиваться на мне. Есть что-то увлекательное в том, как меняется выражение ее лица, когда она начинает набирать обороты, получая удовольствие. На ее лице отражается все больше страсти, пока она объезжает меня.

Когда она, наконец, начинает по-настоящему скакать на мне, она откидывает голову назад и закрывает глаза. Я хватаю ее за волосы и тяну на себя, заставляя ее открыть глаза и вернуться ко мне. Мне не хочется терять с ней связь.

Используя ее волосы, я тяну ее на себя, когда она начинает трахать меня сильнее. Мне трудно поверить в то, как хорошо она мне подходит, какая она чертовски тугая, мокрая и гладкая.

- Тебе нравится скакать на моем члене, грязная девочка?

Она сильнее прыгает на мне и стонет.

- Нравится.

- Это то, что ты представляла, лежа в своей комнате в общежитии ночью, в тот момент, когда ласкала себя?

Я хочу узнать обо всех ее фантазиях – о том, чем мы вместе можем заняться с ней.

Хочу знать все об этой девушке.

- Думала ли ты о том, чтобы опуститься на мой член и трахнуть меня так, как ты делаешь это прямо сейчас?

- Думала… Ох… О, Боже, - она стонет, а ее киска сжимается вокруг моего члена. Она так сильно распухла, что трудно думать о чем-то другом, кроме того, как удивительно она ощущается.

- Я хочу знать все, о чем ты фантазировала, - говорю я ей. – Хочу воплотить в жизнь все эти вещи вместе с тобой.

Она смотрит на меня полузакрытыми глазами.

- Я хочу попробовать все, - стонет она. – Научи меня всему.

Мне хочется научить ее стольким вещам.

- Двигайся быстрее - говорю я ей. – Трахни меня сильнее, грязная девчонка.

Пьюрити объезжает меня до тех пор, пока не начинает пульсировать, и я думаю, она кончит в любую секунду. Она прыгает на мне, пока ни начинает снова и снова хныкать. Я сжимаю ее ягодицы, а она издает протяжный стон. Когда я пальцем нахожу ее дырочку, ее глаза расширяются от удивления, но она так близко, что это лишь заставляет ее сильнее опускаться на меня. Когда я нажимаю пальцем на ее сморщенную дырку, она так громко кричит мое имя, что мне кажется, будто весь район может слышать ее. Ее оргазм провоцирует мой, и я толкаюсь в нее. Я зарываюсь глубоко в ее киску, мой кончик пальца прижимается к ее заднице, и я тяжело кончаю.

После того, как она приходит в себя, она смотрит на меня большими глазами.

- Что это было? – шепчет она.

- Я же сказал тебе, что собираюсь претендовать на всю тебя. Полностью.

- О, боже мой.

Ее невинное выражение лица заставляет меня засмеяться.

Я сдерживаю свое слово – не в том, чтобы взять ее всю. В любом случае, пока нет. Я не монстр. Ведь девушке нужно приспособиться в первую очередь к традиционному сексу, прежде чем я начну знакомить ее с анальным. Я сдерживаю свое слово, удерживая ее в постели целую вечность.

Или, по крайней мере, все выходные.

Судя по ее поведению в эти выходные, она отлично приспособилась к сексу. Кажется, будто ей всегда мало, поэтому мы только и делаем, что валяемся в постели. Мы проводим воскресенье, чередуя просмотры фильмов, поедание еды и трах в каждой комнате моего дома.

Я трахаю ее на диване, на кухонном столе и у стены в коридоре. Я кормлю ее остатками супа Фо и Массаман Карри, рассказывая ей о своей поездке в Париж. Она слушает, и ее глаза загораются, когда я говорю о Мачу-Пикчу. Она признается, что хотела бы посетить Марокко, так как читала о нем в детстве в библиотеке, потому что ей казалось, будто это звучит как самое экзотическое место в мире.

Ей бы хотелось отправиться на сафари в Африку.

Хотелось бы увидеть Непал.

Обнаженная она лежит спиной на моей кровати, с блестящим от напряжения телом, и ее щечки горят после оргазма, пока она жестикулирует, глядя в потолок, когда говорит мне все, что хотела бы сделать.

- Это прозвучит глупо, - предупреждает она меня.

- Все равно расскажи мне, - я перекатываюсь на бок и подпираю рукой голову. Я лежу, разговаривая с ней, как какой-то глупый подросток, которого поразила любовь, но мне все равно. Я никогда не был так чертовски заинтересован в ком-то. Никогда не был так чертовски доволен от того, что просто лежу и слушаю кого-то. Так что если она хочет говорить о глупостях, мне все равно. Я хочу услышать все глупости, которые она желает рассказать.

- Я помню, как ты навещал меня, когда я была ребенком, - говорит она. – Это странно, потому, как мне кажется, в то время ты служил в морской пехоте. Может быть, ты просто заезжал на какое-то время, но я помню, как ты навестил меня и привез мне стеклянную статуэтку, кажется, из Японии.

- Я приезжал в Саус Холлоу, чтобы навестить свою мать, - говорю я ей. – У нас с твоим отцом тогда еще не было разногласий, по крайней мере, таких, какие появились после. Я привез тебе безделушку с Окинавы.

- Это было Рождество, кажется, и ты подарил мне маленькую ракушку из синего стекла.

- Ты помнишь это?

- Конечно, помню. В смысле, я была маленьким ребенком, так что подарить мне что-то из стекла, возможно, было не самой гениальной идеей. Чудо, что я не расколола ее. Она стояла на моем комоде вне моей досягаемости до тех пор, пока я не стала старше. Но спустя какое-то время, когда я подросла, мой отец сказал мне убрать ее, а я никогда не понимала, почему.

Я вздыхаю.

- Вероятно, это случилось после того, когда мы с твоим отцом поругались. Группа людей из его церкви пикетировала свадьбу моего брата.

Она хмурится.

- Мне очень жаль, - тихо говорит Пьюрити. – Я не знала об этом. Я понимаю, что он мой отец, но он делает так много вещей, которые я ненавижу всей душой.

- Это была не твоя вина, - говорю я ей. – В любом случае, расскажи мне лучше, что такого глупого в этой истории?

- Я приступаю к этой части, - говорит она. – Я спрятала ракушку в задней части полки в своем шкафу. Всякий раз, когда я знала, что отец уходит, я вынимала статуэтку и смотрела на нее. Знаю, звучит глупо. Это была просто маленькая безделушка, но это было то единственное, что пришло ко мне из другой части мира. Я смотрела на нее и напоминала себе, что существует что-то еще за пределами Саус Холлоу, а также за пределами власти моего отца и его церкви. Я говорила себе, что существуют люди на другом конце света, люди, чья жизнь не связана с церковью моего отца или моим городком; люди, которые чем-то занимаются и делают то, что приносит им счастье.

Я не знаю, почему ее слова так больно бьют по мне, как они делают это, но я с трудом сглатываю, потому что мое горло становится сухим.

- Это не глупо, маленькая девочка.

Под этими словами я действительно имею в виду «маленькую девочку», думая о ней как об оберегаемом, наивном и невинном ребенке. Тем не менее, я никогда не задумывался о подобных экзистенциальных вопросах – о своем месте в мире по отношению к другим людям, пока не стал намного старше, чем она сейчас. В некоторых вещах она наивна, но в других, она гораздо более зрелая, чем я.

Я провожу пальцами по ее животу, а затем следую по изгибу бедра.

- Это совсем не глупо.