Его девственница (ЛП)

40 Пьюрити

Мы с Гейбом скрываемся до конца семестра. Это волнует и интригует – знать, что нас могут поймать, но мы не перестаем этого делать. Я почти уверена, что Луна подозревает, что что-то происходит между нами, или мои оправдания про «чтение в библиотеке» действительно очень тонкие, но в любом случае она не расспрашивает про Гейба.

Единственное, что она спрашивает – это счастливая ли я, и я отвечаю ей, что счастлива. Она говорит мне, что это все, что ей требуется знать. В целом, так и есть, я счастлива, даже несмотря на все те сумасшедшие риски, на которые иду. Возможно, именно эти риски и усиливают все, что происходит между мной и Гейбом.

Я тусуюсь в доме Гейба, учась, пока он пишет. Он все еще не делится со мной своей книгой, потому что не знает, как она закончится. Мы отдыхаем в гостиной, разговаривая, и смеемся на кухне, пока пытаемся приготовить блюдо по какому-нибудь рецепту, хотя никто из нас совершенно не умеет готовить.

Мы растворились в этом гребаном счастье. Во множестве ночных марафонов удивительного, потрясающего, умопомрачительного секса, окропленного разговорами о нашей жизни и о том, кем мы хотим быть.

Все не так уж и ясно, когда дело доходит до Гейба. Я не встречалась ни с одним человеком из его жизни – ни с его братом, ни с кем-нибудь из друзей. И даже не знаю, есть ли у него вообще друзья. Скрываться от посторонних – очень волнующе, но мне интересно, означает ли это, что нас связывает лишь секс и ничего более.

Лично для меня это что-то большее, но, возможно, это и есть то, что значит секс для других людей. Возможно, секс лишает вас здравомыслия, запутывает, и мешает эмоции, заставляя вас думать, что между вами и другим человеком что-то происходит, когда на самом деле в ваших отношениях нет ничего существенного.

Интересно, нормально ли для секса быть катализатором, который способен изменить человека. Или, может быть, это Гейб изменил меня.

Ныне я другой человек, совершенно не та, кем я была, когда поступала в колледж, полностью потрясенная и ошеломленная перспективой проживать где-либо за пределами Саус Холлоу. Мне кажется, что всего лишь за один семестр я стала старше примерно лет на десять.

Единственное, чего я не сделала – это не рассказала обо всем своему отцу. Я сама не понимаю, каким образом я развилась в других областях своей жизни, потому что когда дело доходит до того, чтобы поговорить с моим отцом о том, что я больше не собираюсь подчиняться его воле, я не могу вымолвить и слова. До рождественских каникул остается всего несколько дней, и он приедет сюда, чтобы забрать меня в Саус Холлоу, вероятно, потому, что он чувствует, что если это будет зависеть от меня, я вообще не поеду в Саус Холлоу на эти каникулы.

- Сегодня последний день занятий, мисс Тейлор, - Гейб захлопывает дверь своего кабинета, и его губы немедленно находят мои, пока мы, спотыкаясь, продвигаемся через весь кабинет и расстегиваем пуговицы на одежде друг друга. Когда мы врезаемся в его стол, я начинаю хихикать.

- Я распрощалась со всем с этого семестра, - шепчу я. – Больше никаких экзаменов, никаких эссе.

- Больше никакого профессора, - бормочет он на ухо мне.

- Ты разочарован этим? – спрашиваю я, мое сердце бьется миллионом ударов в секунду. Должна признаться, я задавалась вопросом – измениться ли что-то, когда закончится семестр?

- Разочарован тем, что ты больше не будешь моей студенткой? – рычит он. – Я, блядь, не мог дождаться этого.

Его рот накрывает мой, и я стону, когда он сжимает мою грудь своей рукой. Его прикосновение посылает тепло сквозь мое тело, как будто это первый раз, когда он прикасается ко мне. Я покинула его дом всего несколько часов назад, но мое тело ноет так, будто я пробыла без него слишком долго. Он приподнимает меня и сажает на край стола, а мои ноги обхватывают его талию, когда он задирает мою юбку.

- Без трусиков, - говорю я ему, но он уже и так знает это. Он уже расстегнул брюки и вставляет свой член в меня.

И я уже насквозь намокла.

Мои лодыжки скрещиваются на его талии, и я подтягиваю его сильнее к себе, наслаждаясь ощущениями, пока он заполняет меня.

- Я буду скучать по этому, - говорю я ему. – Что я буду делать в Саус Холлоу без этого?

Без тебя.

- Это всего лишь на пару дней, - бормочет он.

Я не уверена, что смогу обойтись без него несколько дней. Гейб включил что-то внутри меня, щелкнув по выключателю, который теперь я не хочу выключать. Привыкнув к множеству оргазмов и безумному сексу, что же без этого будет делать мое тело?

- Мой отец не приедет сюда, чтобы забрать меня, до завтрашнего утра, - шепчу я.

- До завтра в течение каждого момента, когда мы не будем спать, ты моя, - говорит мне Гейб, толкаясь глубже. – Я собираюсь отправить тебя обратно в Саус Холлоу, не способной правильно ходить.

Я хихикаю от мысли, что буду хромать, пока буду ходить по дому отца после того, как меня настолько тщательно оттрахали, что я не могу свести ноги вместе.

- Хорошо, что я молодая и имею бесконечный запас энергии, поэтому не нуждаюсь во сне.

Он рычит.

- Перестань напоминать мне, насколько ты молода.

Резкий стук в дверь проходит эхом сквозь комнату, и мое сердце перестает биться.

- Ты запер ее? – шепчу я.

Он хмурит брови.

- Кажется, да.

Я бью его по руке.

- Тебе кажется? – я шиплю.

- Я запер ее.

Дверь распахивается.

- Профессор Райан, я пыталась дозвониться до вас, но, кажется, ваш телефон отключен…

Ох, дерьмо.

Все, что случается дальше, происходит словно в замедленном режиме.

Я смотрю на Гейба, и Гейб смотрит на меня, а ассистентка английского департамента стоит в шоке с широко раскрытым ртом в открытом дверном проеме, глядя на нас.

Мой отец и парень, с которым я обручена, стоят за ней и смотрят на нас.

Я, кажется, целую вечность сижу на столе, будто парализованная, с задранной до талии юбкой и раздвинутыми ногами, пока член моего профессора находится внутри меня. Тело Гейба – единственное, что мешает всему миру, всем студентам, проходящим мимо его открытой двери, увидеть меня. Поэтому я сижу, цепляясь за его рубашку и за него, как за спасательный плот, как за то единственное, что удерживает меня от падения в море публичного унижения.

Этот момент хуже любого самого страшного кошмара.

Джина вопит. Мой отец и Джастин орут.

Я прячусь лицом в плече Гейба, мои губы на его шее, а глаза закрываются так, как тогда, когда вы делали это, будучи ребенком, притворяющийся, что если вы не видите никого, то они тоже не могут видеть вас.

Все вокруг нас превращается в хаос.

Я цепляюсь за Гейба, и все голоса приглушаются, доходя до меня словно эхо, пока я пытаюсь поверить в то, будто все это происходит с кем-то другим, а не со мной.

Это просто плохой сон.

Просыпайся, Пьюрити. Просыпайся.

Но это совсем не сон. Это гребаный кошмар, и Гейб, пытаясь защитить, обхватывает меня руками, а затем кричит на них, чтобы они убирались из его кабинета.

Но он не может защитить меня. Мои глаза открываются, и я нахожусь все еще здесь.

Джина быстро моргает, ее лицо бледное.

- Я пыталась связаться с вами, потому что звонит ваша жена, - тихо произносит ассистентка. – Она говорит, что ей нужны деньги. Это чрезвычайная ситуация. Она звонит из Индии.

Эти слова звучат громко и ясно, громче, чем что-либо еще в этой комнате.

Ваша жена.

Гейб громко ревет.

- Сейчас же убирайтесь из моего кабинета!

Дверь хлопает. Мое сердце колотится, голова кружится, и я не могу осмыслить все это. Я не могу думать, не могу дышать, и я, возможно, задыхаюсь, потому что мое зрение нарушается, но я все равно отталкиваю Гейба от себя и лихорадочно поправляю юбку.

Я ощущаю смущение, унижение и стыд…

У него есть гребаная жена?!

Я в ужасе смотрю на него.

- Бывшая жена, Пьюрити, - осторожно говорит он. – Ударение на «бывшая». Она очень, очень бывшая.

Но мой разум работает в замедленном, а не привычном, темпе, мои мысли улетучиваются, и я не могу разгрести все это. Даже мои движения замедляются, пока я разглаживаю юбку и отступаю от него и… О, боже, мой отец и Джастин в данный момент находятся за пределами кабинета, и они видели, как я трахаюсь с Гейбом, а также слышали… Что у него есть жена.

- Но мы разговаривали на разные темы, - бормочу я в смущении. – Разговаривали о других вещах, не только о сексе и… Боже, это лишь секс, да? Я студентка, с которой ты спишь, потому что если бы ты не просто трахался со мной, ты бы сказал мне, что женат.

Гейб пересекает пространство между нами и берет мое лицо в ладони.

- Я не просто трахаю тебя, Пьюрити! – говорит он громкий голосом. – И я, блядь, не женат!

Дверь снова распахивается, и мой отец врывается в кабинет.

- Убери руки от моей дочери, извращенец, или я вызову полицию!

- Клянусь Богом, Алан, я не хочу бить проповедника, но ты настолько далек от человека Божьего, что…

Я не могу думать.

Гейб собирался ударить моего отца, здесь, в его кабинете, и он будет арестован, и у него есть бывшая жена, о которой он не упомянул, а Джастин смотрит на меня из-за плеча моего отца, и я начинаю задыхаться.

- Остановитесь! – я проталкиваюсь между Гейбом и своим отцом, крича так громко, что мой голос разносится по кабинету Гейба и коридору. Я знаю, что мы устраиваем сцену, но мне все равно.

Пробираясь мимо них, я выбегаю из кабинета. Гейб зовет меня, но я бегу по коридору, проносясь мимо группы студентов, которые собрались вокруг английского департамента и задаются вопросом, что, черт возьми, происходит здесь, надеясь на сочные сплетни.

Это, само собой, самая сочная часть сочной сплетни. Единственное, что могло бы быть более скандально, чем это, если бы меня и Гейба поймали трахающимися на столе у декана. Или с деканом.

Я выбегаю из здания и бегу через кампус так быстро, как только могу. В два счета я преодолеваю лестницу в общежитии. Когда я добираюсь до своей комнаты, я врываюсь в дверь и захлопываю ее за собой.

Только тогда я останавливаюсь, чтобы перевести дыхание. Я откидываюсь на дверь, моя грудь вздымается, когда я большими вздохами глотаю воздух. Я не могу дышать, и мне кажется, будто меня вырвет или я разрыдаюсь.

Луна вскакивает с кровати.

- Ты выглядишь, словно прямиком из ада. Что случилось?