Его искали, а он нашелся

Глава двадцатая

Форсажный режим Эгиды - предмет очень долгих и безрезультатных размышлений, которые принесли мне много вопросов, немного ответов и целую гору головной боли. Природа этой техники, несмотря на всю ее опасность, позволяет игнорировать множество жизненных невзгод, но и требует немалого. Как показала практика, если ты пытаешься закрыть от этих самых невзгод не одного лишь себя, но и нескольких союзников, то требования тоже возрастают. Не в геометрической прогрессии, к счастью, иначе я бы уже не мог связно мыслить и задавать себе вопросы, а принялся бы со звучным чавканьем жрать души всех, до кого выйдет дотянуться.

Спасла меня не сила воли и даже не моя героическая крутость, а банальная природа принимаемой на себя атаки, которая и атакой-то не являлась. Про фирменную технику извергов можно сказать многое, пусть даже хорошего в том сказанном найти будет трудно, но при всей своей сомнительной природе флер остается чрезвычайно эффективным инструментом влияния на любое одушевленное сознание. Это вам не менталистика или гипномантия в чистом виде, нет! Идеальное сочетание тонкости воздействия, его способности преодолевать сопротивление, чудовищной силы этого воздействия, а также скорости влияния на жертву и массовости этого влияния. Много вам удастся вспомнить классов совратителей, что могут свои фирменные приемы и методики сжать во времени из месяцев в пару минут, после чего начать валить ими по площадям? Если такие и есть, то их совсем немного, а у Пекла подобных специалистов всегда в достатке.

Против флера приема нет - это аксиома.

То есть, его можно игнорировать, можно заблокировать, остановить амулетом, молитвой, силой воли, ритуальным кругом, классовым навыком - чем угодно. Но не нашлось пока еще способа сотворить надежную защиту, доступную каждому солдату или горожанину, что при этом будет оставаться экономически выгодной. Либо, фигурально выражаясь, забрасывай противника золотыми слитками, либо содержи при себе огромное количество бенефиков и клириков, которые будут обеспечивать защиту, либо надейся на какие-то хитрые планы, но именно надежного и доступного способа защитить от флера хотя бы армию так и не нашли.

Чем дьяволов больше, тем могущественнее их общий флер, чем они сильнее, тем его давление изощреннее. Самое паскудное здесь в том, что даже одиночные сильные изверги способны добавить общей ауре Порока тонкости воздействия, даже если там, в толпе, почти одна мелочь собралась. Тонкость и сила, которые не взаимоисключают друг друга, как в случае с привычной менталистикой и связанными ответвлениями, а, наоборот, дополняют. Людям остается только давиться слезами, тратя запасы редчайших расходников, чтобы временно прикрыть себя от рейдеров Пекла, либо наблюдать грустную картину перевербовки армейских частей целиком и без единого удара.

Не важен Аспект конкретных рейдеров, ведь Агония, Уныние, Страх или Гордыня всегда действуют по одним и тем же принципам, чем и снискали флеру такую нехорошую славу. Снискали, вынудив наделенных или даже монстров с чудовищами бороться с подобными вторженцами, привыкая действовать и бить в ответ. При вторжении Пекла в реальность никто не погонит на них неготовые армейские части, а лишь уберут с пути интервентов все поселения, эвакуируют гражданских, выведя их из-под удара. Лишь после подготовки, когда соберут ударный кулак из клириков и прочих классов поддержки, подкрепив их ударными отрядами, дьяволам дадут бой.

Божественные чудеса, на которые небожители в таких случаях не скупятся, мощные ауры, атаки стратегической магией - если тварям удалось не просто культ устроить, но прорваться в мир людской целым рейдом, то на их изничтожение бросают все силы. Проблема извергов даже не в том, что их элитные бойцы в среднем превосходят элиту наделенных. Есть и свои Герои, и ручные Призванные, и артефакты, которых у тварей всегда меньше, чем самих тварей - элите есть чем встретить врага и чем отразить вышеупомянутый флер. Проблема в том, что флер, в чистом виде не слишком полезный против гвардии, оставляет эту гвардию в гордом одиночестве против врага и вчерашних союзников.

И вот стоит горстка воителей уровнем под сорок пятый и чуть большая горстка сороковых уровней, а против них выставили примерно равное количество сопоставимых по уровню тварей, громадную толпу тварей низкоуровневых и такую же толпу совращенных стражников и солдат, у которых не имелось высоких уровней, амулетных и артефактных защит и личных благословений. Нехорошая ситуация, особенно если вспомнить, что, даже отражая и нивелируя действие флера, эта горстка будет тратить свои силы на противодействие, отчего они ослабнут, замедлятся и просто не смогут выдать все, на что способны.

Силен флер, силен и смертельно опасен для наделенных или хотя бы разумных существ.

Но когда флер сталкивается с вошедшей в форсаж Эгидой, вся его изощренность, невесомая тонкость и практически читерная способность игнорировать стандартные ментальные защиты превращается в тыкву. Продавить Эгиду с помощью флера все еще возможно, если сотворить с его помощью что-то запредельно сильное и хитровывернутое. Но и сотворить такое смогут единицы из всей дьявольской братии, при этом, даже умея, не всегда успеют. В случае, когда по тебе бьет не направленное чьей-то волей воздействие, а неоформленный поток? В такие моменты укрытому Эгидой теневому адепту с высочайшей точки мира насрать на мощь и густоту выдаваемого воздействия. Все равно, что пытаться погрести стальной бункер под горой перьев и пуха - какая бы ни была общая масса, она не сможет сконцентрировать необходимое усилие.

Таким образом, легко понять, что последствий применения Повторного Развращения я не слишком-то опасался. Вместо временно безвредного флера мою суть поставило под удар другое. Как, впрочем, и всегда, если речь заходит о применении Эгиды - выдержать удар совсем не сложно, куда труднее выдержать ношу собственной защиты, ее давящего одиночества. И если свою долю я еще мог с горем пополам уверенно держать, хоть бы и парочку секунд, то вот совместную плату за всю нашу компанию было выносить уже тяжелее.

Чуточку.

Самую малость.

Вот крапулечку.

Мне казалось, что я слышал хруст собственных костей, хотя умом я понимал, что нет в моем теле сейчас подобных тканей. Но хруст этот был, тихий и громогласный, сопровождаемый какой-то неправильной болью, словно болит нечто, чего у тебя уже нет, да и не было никогда. Вместе с хрустом пришло тягучее ощущение, отдаленно напоминающее то, что возникает при заборе крови в донорском центре или сильном артериальном кровотечении. Будто из тебя не вытекает даже, а вытягивается что-то, словно нить из полотна ткани, постепенно покидая тебя, а вместе с уходящим начинает расползаться на куски все остальное.

И, конечно же, проклятый голод да пустота во всем мне, без которого я уже давно и помыслить не мог об использовании действительно мощных теневых техник. Ускользающая куда-то в ненасытную пасть душа волновала меня намного меньше обычного, пока я словно обнимал собою, сутью своей невидимые ни в каком спектре, но ощущаемые с болезненной ясностью огоньки чужих душ. Что-то, всегда вылезающее в такие моменты из глубин сознания, рычало и вопило, визгами и проклятиями пытаясь убедить меня всего лишь отпустить эти огоньки, отдать их вместо меня, вместо нас.

Я слышал.

Слушал.

Но продолжал прижимать те огоньки, до метафизического хруста вдавливая их в свое существование, отказываясь отдавать Тени ее жертву, ведь для этой мрази нет понятия достаточного количества, ведь она желает забрать все. В моем упрямстве не было ни героичности, ни какой-то там воспетой верности к товарищам, как не имелось там благородства или самопожертвования. Одна лишь громадная гора ослиного упрямства и почти детское нежелание расставаться с тем, что сжал в ручках. Только и разницы, что вместо миленького плюшевого динозавра отдавать не собираюсь души тех, кто мне эти души доверил.

...чистая и дарующая покой безбрежность, вместе с песнью смертоносного клинка в крепчайшем обрамлении, что эту безбрежность направит...

...густой, обволакивающий шум и отдаленное биение чего-то непостижимого, огромного и неоформленного, крадущегося и таящегося...

...шелест ветвей и скрип гравия под ногами, за которым угадывается перезвон тончайших и невесомых нитей, пронизывающих собою все сущее...

...чарующая грация, за которой сокрыта острота отточенной стали, одновременно смертельно крепкой и невесомо лживой, будто вообще не существующей...

...касание опадающей листвы под далеким сиянием, ощущение древнего и одновременно юного, словно неспособного состариться...

Вероятно, именно поэтому я и сумел их удержать. Любое благородство ничтожно пред ликом всепожирающего голода, дружба или преданность гаснет в цепкой хватке одиночества, злоба и ненависть ко всему миру и себе самому быстро заменят собою принципы и жизненные ориентиры. В таких ситуациях именно подобные вещи спасают там, где не сработает все остальное - упрямство, дурацкие прихоти, тупость и нежелание признавать ошибки. А еще собственная злоба, собственная ненависть, собственный голод, которые могут (в ста случаях из ста) как стать основой твоего падения, так и обратиться, против любых статистических вероятностей, тоненькой преградой, ограждающим барьером, что четко разграничит тебя и кого-то другого, кого-то, кто должен будет появиться на твоем месте после.

Соответственно, пока я, фигурально выражаясь, держал в руках души всей своей команды, да еще и свою собственную старался не похерить, у меня как-то не имелось ресурсов на контроль обстановки. И это печально, ведь если бы они были, то я бы мог заметить, а по-хорошему должен был заметить еще раньше, что в ритуальном зале присутствовали не только изверги, жертвы и культисты. В свое оправдание скажу, что эта штуковина очень удачно находилась в отдалении, скрытая за потоками флера и мельтешением снующих туда-сюда помощников главного уродца. Оправдание хреновое, но я заметить его не смог, отдав всего себя поддержанию маскировки и обману предчувствий противника.

Голем.

Самый банальный голем размером со взрослого человека, даже не пилотируемый, в отличие от громадных машин из Каменной. Вот только этот один экземпляр мог легко покрыть своей ценой сразу пару десятков ОБЧРов вместе с их обслугой и пилотами, иначе его бы тут и не было. Машинка была не боевой даже (что не значит беззащитность!), а вспомогательным юнитом поддержки для ритуалиста, способным замыкать на себя часть контуров ритуала. Тех из них, удержание которых, для живых или квазиживых сущностей, чревато множеством неприятностей, среди которых рассыпание на атомарную пыль далеко не самая опасная угроза.

Помощник, подпорка и, конечно же, телохранитель.

Изверги или культисты, но изначальную структуру этого гениального творения, которое являлось уже не артефактом, а чем-то большим, имеющим собственный уровень и статус, изрядно допилили типичными для Пекла модификациями. Весьма значительное усиление, для создания, которое не могло прокачиваться никак иначе, чем при помощи модификаций сосуда своей сущности. Худшей новостью, - для меня, разумеется, худшей, - стало четкое, но запоздалое понимание: несмотря на кучу опороченных артефактов и наложенных эффектов, эта штука по прежнему чертов голем. То есть, нечто, невосприимчивое к флеру в мере куда большей, чем любая нежить!

Нельзя сказать, будто флером невозможно совратить голема, потому что хорошо раскачанная тварь опорочит даже саму ткань реальности, не говоря уж о бездушных магических конструктах. Ключевая часть в этом утверждении именно "раскачанная тварь", потому что сейчас по оказавшимся внутри ритуального зала ударила максимально простая, пусть даже и безумно сильная волна Порока. Иного голема этот микрокатаклизм, буря в стакане и шторм в бутылке, привел бы в абсолютную негодность, но не этот экземпляр, сочтенный достаточно мощным и высококлассным, чтобы помогать Мягкому Косновению здесь, в сосредоточии его власти.

Голем выдержал давление замкнутой в ограниченном пространстве мерзости, пусть даже не без труда, после чего в его алгоритмах появилась четкая цель - устранить источник диверсии, пока все остальные союзники, включая даже само Косновение, пребывают в немощном состоянии. Ничего такого страшного в иной ситуации, но, вот сюрприз, в этот же миг мы тоже пребывали в не самом лучшем состоянии, а я так и вовсе был, так сказать, выбит из игры.

Все мои абилки, все предчувствия, вся крутость безмерная тупо не успевала среагировать на смену ситуации, когда этот андроид хренов решил радикально порешать вопрос кожаных мешков с мясом. Невысокий, очень тонкий, с поблескивающими от сияния рун и ритуальных знаков поверхностями, он вперил в нас свое личико, на котором были только два глаза-механизма и больше ничего. В глубине глаз передвигались с огромной частотой мелкие детальки и шестеренки, словно какие-то странные часики, а сверху сверкали два громадных сапфира, служащих фокусаторами.

Он должен был нас убить, идеально рассчитав момент, когда мы выпадем из-под Эгиды, но еще не придем в себя. Просто не имелось иных вариантов, но и сам механоид оказался взрывом флера, пусть не поврежден, но заторможен. Он все равно пришел в себя быстрее, чем вернул себе ясность мыслей перенапрягшийся Костенька, пусть и на несколько решающих мгновений, но быстрее.

В общем, пришла пора получать люлей, не так ли?

Оказалось, что не так.

Удар Эгиды по мозгам вышел чрезмерно для меня сильным, но было в этой ситуации и нечто хорошее. Остальным досталось ничуть не меньше: шутка ли - почувствовать, как твою душу держат в когтистых лапах Тени. Хоть они и не пострадали, но тоже временно оказались небоеспособными на те самые решающие мгновения и какая бы у них ни была воля, какие бы прокачанные Статусы они ни имели, а все равно "стан прошел". Никакого тебе иммолейт импрувед, честное слово!

Но, господа знатоки, внимание на вопрос! Какой план помогает лучше всего переносить шок, ужас и прочие пакостные эмоции, воплощающие собою прямой и максимально агрессивный моральный урон? Синева небесная отнюдь не панацея и броню ее пробить вполне возможно как тому же опорочивающему Пеклу, так и безумной Тьме, да и вообще множеству агрессивных или, наоборот, коварно-мягких планов. Но все же есть у даруемого им спокойствия такая особенность - помогать попавшим под ментальный или психический удар приходить в себя быстрее. Или вообще не попадать под этот удар.

Лосий все же не сумел проигнорировать пережитое, но даже так он очнулся немного раньше всех остальных, даже меня, даже Тиа, даже бл*дского голема, не говоря уж о дьяволах. Вот попади он под флер, то и Лосия уже не имелось бы - нечему было бы после такого приходить в себя, даже если твоя душа очень крепка. Действительно могучий пользователь Неба смог бы пережить и такое, не дать флеру коснуться души, оградив ее безмятежной броней синевы, но Лосий все еще не достиг таких высот, даже под алхимией. Там ведь не в силе дело, не в могуществе заклятий, а именно в глубине сродства с Небом.

Вот только едва-едва соображающему от пережитого парню и не требовалась вся его сила да искусность, достаточно было только самый минимум здравомыслия да работающего речевого аппарата. Я так и не расслышал, что именно он произнес, зато прекрасно рассмотрел следствия произнесенного. Собственно, именно в тот момент я и взбодрился достаточно, чтобы мозги встали на место, а усиленные Пытливым Взором глаза рефлекторно разглядели моего несостоявшегося убийцу, заодно спровоцировав ясновидение на некоторое количество запоздалой, но нужной информации.

Будь это чисто боевой конструкт и пришлось бы осваивать техники реинкарнации, если бы душа каким-то чудом сумела отправиться на перерождение, а не в закрома извергов. Но против этакого супер-секретаря для профессионального ритуалиста использованного Лосием хватило если не с головой, то по самую жопу. Я увидел голема лишь на мгновение, потому что спустя это мгновение оного голема унесло нахер с такой скоростью, что я не уверен в том, сумел бы ли сам среагировать на выданную Лосием подачу. Нет, так-то сумел бы, но без предчувствий, без предварительной готовности, на чистой реакции, скорее всего, пропустил бы.

Златая Игла, легендарный артефакт боевого типа, разрядился своей коронной абилкой, лучом всепрожигающей энергии, сочетающим одновременно Небо и Солнце в равных пропорциях. Этот луч, как и любая техника, что совмещает в себе больше одного типа планарной энергии, существует считанные мгновения, ровно до момента начала цепной реакции и последующего взрыва или его аналога. Легендарный артефакт не мог подобное предотвратить, но создатель Иглы и не гнался за совмещением несовместимого.

Сам луч, продолжение лезвия клинка, растянутое на многие десятки метров, был достаточно могуч, чтобы разрезать вдоль хоть целую крепость. Так-то, он в недавнем прошлом именно это и проделал, когда предыдущий хозяин артефакта попробовал этим самым артефактом меня размножить методом амебы, разломав при этом Каменную и повредив основу пространственной складки. Артефакт не предотвращал планарного конфликта, но создавал своеобразный сверхпрочный сосуд, направляя поток энергии в нужную точку. Этакий световой меч, только не меч и не световой.

Даже в обычном режиме, лезвие клинка могло резать артефактную сталь, если вложить в удар достаточно физических сил. Отдельные активируемые техники позволяли сменять тип планарного урона с Неба на Солнце и обратно, подбирая более подходящую "заправку" под заданную цель. Но применение, фактически, сильнейшего из доступных владельцу артефакта приемов, сливающих сразу оба плана, усиливало выхлоп едва ли не на порядок. Вероятно, сама по себе Златая Игла была не особо-то и крута, ведь встречались даже эпические артефакты, не уступающие или даже превосходящие шпагу в плане наносимого урона. Возможность тасовать Небо и Солнце, конечно, полезная штука, но всего лишь два плана, да еще и весьма близких друг другу, из множества не могли перекрыть все возможные ситуации.

И лишь когда дело доходило до финальной способности, которую среди нас всех мог использовать один только Лосий, как обладатель самых высоких показателей навыка фехтования и владения одноручными клинками, легендарность Иглы раскрывалась во всей красе. Это действительно было оружие, способное гасить осадные щиты вместе с крепостью, валить с ног великанов целыми племенами и спускать с небес на землю молодых драконов. Максимальная мощь и скорость удара, помноженная на кумулятивный эффект комбинации планарных сил - ее и в Каменной держали, наверняка, исключительно в качестве средства на случай прорыва в складку чего-то громадного и нехорошего.

Это я все к тому, что прямой удар этой, прости меня боженька, ультой способен действительно на многое.

И ничего не скажет о запредельной прочности незадачливого голема лучше, чем тот факт, что его этим ударом не убило, по крайней мере, сразу. На механическом теле андроида, который не для звонков, вспыхнули все руны и колдовские знаки скопом, создавая даже не барьер, а концептуальное замкнутое поле в форме тела голема, попросту обнуляя любые значения урона. Вот только с инерцией вышло не так радужно, ведь все удлиняющаяся и удлиняющаяся шпага, от сияния которой натурально ныли глаза, продолжила удлиняться, буквально вбивая, вдавливая автоматона в стенку.

Какой-то миг его тело противостояло удару Златой Иглы с одной стороны и давлению покрывающего стены ритуала с другой, но только мгновение. Слишком короткое, чтобы голем, и без того несколько пострадавший от закольцованной внутри ритуального зала волны флера, успел предпринять хоть что-то. Обманчиво медленно его защита потускнела, а прикрывающая тело броня начала прогибаться вовнутрь.

Концовки я увидеть уже не успевал, срываясь в собственную атаку.

Несмотря на разницу в уровнях и фактическое нахождение в личном домене Мягкого Косновения, я очнулся несколько быстрее. Мелкая тварь возвращалась в реальный мир поразительно быстро, но, святые имиджборды, если и было что-то, способное дать мне еще большее преимущество против дьявола Похоти его уровня, то я такого и вообразить не сумею, не то что найти и применить.

Атакую из лежащего положения, в очередной раз игнорируя нехорошее ощущение глубоко внутри моего многострадательного и малость опухшего "Я". Времени на любые структурированные атаки тенями просто не имелось, да и не получилось бы у меня выдать достаточной силы подачу. Не против столь отожранной твари, не в месте его силы, не в таком состоянии, в каком пребывал я нынче. Вновь обращаюсь к Форме, как к самой приспособленной для стремительного ближнего боя абилке, за долю секунды переходя из людского состояния в предельное усиление.

Разделяющие нас почти четыре метра я преодолеваю уже не рывком и даже не шагами тени, буквально пожирая разделяющее нас расстояние, игнорируя всю защиту и мощнейшие ритуалы, попросту проявляя Тень на реальность и делая реальность Тенью. Косновение застыло на месте, маленькое, низенькое, обманчиво тщедушное - в тот момент мне и почти забравшей меня Тени казалось, что у изверга не имелось ни единого шанса, что дьявол уже проиграл.

Оно ведь не боевик, а ритуалист, пусть даже невозможно могущественный ритуалист. Ритуальные защиты могли бы скрутить меня в любую секунду, остановить любую атаку, стоило только твари успеть хотя бы пожелать их применить. Да, были автоматические защиты, работающие как на предвидении, так и на следящих за ситуацией в округе плененных душах. В иной ситуации даже этих защит было бы достаточно, хватило бы с головой, но вот только сейчас ситуация именно такая, какой она есть в этот момент.

Использование Повторного Развращения на Дарящей Ласки создало такое возмущение, что даже самая совершенная защита, наиболее внимательные сенсоры, чрезвычайно тонкие ритуалы и вернейшие из плененных душ... нет, они не вышли из строя. Те же ритуалы, даже напитанные Пороком, сделанные по лекалам Пекла, все равно остаются малоуязвимыми к чистому флеру. Поднявшаяся буря лишь немного сбила их настройки, самую малость замедлила да испортила, фигурально выражаясь, прицел.

Мне этого хватило, чтобы сблизиться и нанести свой удар.

Не имело смысла использовать громадную Форму, какой щеголял в битве с тем же Мечтателем. Вместо громадного страхое*ища с десятками пастей и конечностей, я стал удивительно человекоподобной мерзостью, лишь немного выше меня ростом, но при этом тонкой, словно слепленный из коктейльных трубочек силуэт. Знаете, как детишки рисуют на бумаге типичного палочного человечка? Вроде бы и смешно, до обидного хрупко и совершенно неопасно, но насыщенность этой формы была такая, что если бы не защита ритуального зала, я имел бы все шансы просто порезать ткань пространства неловким движением.

Пять тоненьких соломинок удлинившейся соломинки-руки дотянулись до Косновения, уперлись в пассивную защиту и, почти без сопротивления начали погружаться в плоть истекающего столь желанной и вкусной силой его псевдотела, а я всей сутью ощущал, насколько близок ко мне этот питательный бульон из перемолотых душ. Косновение во всех смыслах разлагал эти души внутри собственного сонма, превращая собственное тельце в фабрику по созданию эссенций. В чистом эссенциализме оно было намного сильнее меня самого, а используемые им приемы, при всем их уродстве, оставляли мой сосуд эссенций если и не далеко-далеко позади, то в значительном отставании.

Соломинки воткнулись в тело, пробиваясь, прорастая и ветвясь внутри этого тела все глубже и глубже. Метр за метром веточки-соломинки делились подобно многомерному фракталу и давно уже должны были пробить тварь насквозь десяток-другой раз, но Косновение было внутри заметно больше, чем снаружи, а основа сонма его скрывалась где-то в глубине громадного эссенциального котла, внутри которого даже сейчас планомерно готовились сотни стонущих душ.

Я слишком поздно понял, что мелкий шибздик - это не настоящее тело Косновения, но только его проекция, проявление сути его, нарыв на плоти мироздания. Что весь этот ритуальный зал не просто продолжения его воли, но и буквально оно само и даже так, и тельце и весь ритуальный комплекс есть лишь вершина айсберга, основная часть которого скрыта в Пекле. Пусть даже все до единого изверги, так или иначе, но имеют частичную связь с Пеклом, находясь одновременно и там, и здесь, но, среди встреченных мною представителей их бл*дского вида, лишь Косновение представляет собою не стандартного дьявола, а живую фабрику и сборочный цех в одном компактненьком флаконе.

И если могучую, но зело крошечную тварь моя внезапная атака еще могла уничтожить, то против того, чем Косновение оказалось этой атаки уже не хватит. И понять сию скорбную истину Костенька соизволили примерно в тот же момент, когда теневые трубочки проросли на добрые метров сорок во все стороны и даже в парочке лишних измерений, но так и не достали до жизненно важных органов или что у этой мерзости там вместо них. Вернее, достав, но слишком много было этих органов, что друг друга надежно дублировали, перекрывая потери отдельных элементов. Удалось разорвать несколько десятков важных структур, дать забвение сотне-другой плененных и почти переваренных в Похоти душ, но до сонма я так и не дотянулся, оставаясь очень даже уязвимым к ответной атаке Косновения.

Понимая, что уже не успеваю нанести смертельный укол отравленной Тенью булавкой, перестаю поддерживать сверхплотную Форму, отпуская вложенную в удар силу на свободу, и херачу по внутренностям твари энергетическим тараном, надеясь если не прибить, то хотя бы задеть в достаточной мере, чтобы ответный удар изверга меня самого на ноль не помножил. Успел, можно сказать, в самый последний миг, но все равно помогло не очень. Косновение содрогнулось от сумасшедшей боли, которую даже природа его Порока загасить не могла. Причем, содрогнулось оно не внешне, ведь мелкий ребенкоподобный коротыш вообще никак не сдвинулся, но внутренностями, будто весь тот котел, каким оно и было, знатно встряхнуло, а варящиеся в собственном соку эссенции забурлили еще сильнее.

А потом, да, потом мне прилетело в ответ.

Видимо, для контроля ритуала Косновению все же было необходимо иметь материальное тело. Его внешняя оболочка, маленький бесполый гуманоид, служил не только антенной, но и этаким расчетным модулем для ритуалов, связывая все эти магические узоры с содержимым котла, словно видеокарта в компьютере. По правде сказать, об этом можно было и раньше догадаться, но как-то не до того было. И ведь Дарящая не подсказала, настолько мало было ей известно о Косновении и его природе.

Оно относилось к совсем другой "социальной прослойке", что можно было понять уже по уровню твари, подчиняясь лишь Господину напрямую, так что о природе сущности Косновения знать могли только по рассказам подчиненных самому Косновению работников. Он же не просто элита, а один из первых заместителей главного папки всего домена, никому не подотчетный. Дарящая, разумеется, о его силе знала, но среди собранных ею за века разрозненных обрывков информации разглядеть истину было слишком сложно.

Итак.

Тело, внешнее тело, было антенной, а ритуальный зал приемником. Мощь, сокрытая в покрывающих зал рисунках, была такова, что могла размазать троих Костиков аки масло по булочкам. Вот только в момент моей атаки тварь была вынуждена свою связь с ритуалом обрезать самостоятельно - взбурливший котел с эссенциями мог невольно посеять нестабильность, испортить тонкие проводки ритуальных нитей, по которым эссенции вливались в нужные точки ритуала. Простая перестраховка, абсолютно закономерная и понятная, ведь даже в Пекле слышали про ТБ и не любили рисковать понапрасну. Правда, отделив себя от ритуала, тварь потеряла, пусть и на долю секунды, пока не стабилизирует свое нутро хотя бы частично, возможность использовать прямой контроль реальности и сделать из меня, да и изо всей нашей горе-команды, большой кабачок.

Таким образом, мне удалось, пусть и не убить, но ощутимо ранить своего противника, лишив его самого страшного оружия в его арсенале. Беда, ребята, в том, что остальные трюки в колоде твари оказались не намного слабее заявленного контроля домена. Эта мысль пришла в мою голову одновременно с ударом Косновения, нанесенным прямо в упор. Эссенция в котле словно кристаллизировалась вокруг нескольких, намеренно сложенных в нужном порядке, душ, подобно тому, как замерзает вода вокруг пузырьков кислорода. И вот эта конструкция, пусть и состояла из удивительно питательного для любой Тени материала, была уже не легкопожираемой, а твердой, острой и смертельно насыщенной частичками душ, что до сих пор хранили толику их былой мощи.

Прямая конвертация эссенции в боевые чары, да еще и произведенная буквально внутри собственного тела... это даже звучит глупо, но мне стало не смешно практически сразу же. Чары, эта кристаллическая и многомерная мерзость даже магией не являющаяся в полной мере, ударили по прорастающей посреди сосуда Форме, мгновенно аннигилируя ту нахер. Не помогла ни прочность, ни защита, ни сопротивление - урон, нанесенный внутри тела Косновения, был лишь финальным аккордом этой техники. Основная работа кристаллизованной эссенции была в том, чтобы чуточку сменить константы реальности в диапазоне действия. На один удар сердца защита Формы если не обнулилась, то резко снизилась.

Не будь мои хваталки буквально воткнутыми в многомерные кишки изверга, мне нашлось бы, чем ответить. Укрепить Форму еще сильнее, использовать собственное Проявление, запретив реальности исказиться, да хоть просто Эгиду использовать. В иной ситуации вышло бы по-иному, но сейчас я только и смог, что гулко выдохнуть, ощущая, как у меня отняли руки по самые плечи, а остальное тело отлетает назад, ударяясь о дальнюю стену ритуального зала, одновременно истекая чернильно-черной кровью, пятна которой начали разъедать тысячекратно укрепленный магией камень пола.

Форма Тени позволяет регенерировать такие травмы, что пользователя этого умения легко принять за дальнего (или ближнего) родича старины Алукарда. Не до того уровня, чтобы восстанавливаться из кусочка ноздри, но обычную ампутацию конечностей я мог с высокой вероятностью даже не заметить – новые рученьки вырастут быстрее, чем старые отлетят подальше. Простая сталь и магия Форму и не поцарапают, но даже очень могучее колдунство, нанеся урон, не смогло бы остановить процесс обновления теневого тела - бессмысленно рубить тень, бесполезно рвать ее на части.

Удар Косновения могучим колдунством не являлся только потому, что этот прием представлял собою чистой воды пиз*ец возведенный во сто тысяч пятисотую степень! Складывалось ощущение, что руки до самых плеч просто аннигилировало на каком-то глубинном уровне, после которого никакая регенерация не восстановит. Если бы мой разум не нырнул в объятия плана так полно, то от этой боли я окочурился бы на месте, не вставая на ноги, так сказать.

Черная кровь продолжала истекать из меня вместе с магией и жизнью, боль грозила затопить сознание агонией, а изнутри рвалась наружу жадная до всего и вся тварь, чующая мою слабость и жаждущая перехватить контроль, вцепиться в ненавистного врага еще раз. Понимая, что счет по-прежнему идет на секунды, и трачу я их отнюдь не разумно, начинаю шевелить жопой в целях оной жопы спасения. Вспоминая сущность моих оппонентов, спасать жопу нужно сразу во множестве смыслов.

Кража тени работает с некоторыми перебоями - слишком насыщенная и злая в зале атмосфера, чтобы опираться на тонкие техники в подобных условиях. Там, где тонкость не помогала, неплохо работала грубая сила. Вкладывая в кражу тени целые реки магии, я лишал эту технику столь характерной для нее незаметности, получая взамен пробивающую мощь и способность буквально врастать в оболочки и души подвернувшихся культистов. Если стандартная кража остается для жертвы незаметной до самого конца (или до момента развеивания техники, что случается куда чаще), то сейчас даже полностью лишенный любых предчувствий чурбак мог осознать тянущуюся к сердцу погибель, холодными пальцами забирающуюся под кожу.

По-хорошему, мне бы стоило сначала принять человеческий облик и только потом пытаться лечить травмы, но с учетом ситуации, в человеческой форме я бы мгновенно помер. А так я просто вливал целые ручьи силы, за секунду тратя достаточно резерва, чтобы накрыть мощнейшими щитами хоть целую крепость или эту же крепость в теневой разлом отправить. Тратил без сомнений и жалости, столь же безжалостно отдавая попавшимся под технику свои раны.

Отдавал.

Отдавал.

Но не мог отдать до конца!

Какой-то эффект, несомненно, имелся, ведь боль ослабевала, да и кровь истекать пусть и не перестала, но хоть не лилась ядовитым ручьем. И травма, пустота на месте моих рук, постепенно выравнивалась, а Форма запускала взрывную регенерацию... но как же неторопливо она это делала! Слой за слоем возвращалось утерянное, и, поверьте, ощущения от этого процесса были отнюдь не приятными. Горстка переживших потоки флера культистов, причем самые человечные и наименее мутировавшие от даров их господ, падали штабелями, благо никто не напрягал себя особой защитой посреди и так защищенного зала, а если какие обереги у них и были, то взрыв экстаза эту защиту снял окончательно. Культистов впритык хватало для моих целей, а чистые твари или одержимые для моего самоисцеления вот никак не подходили. Мне преизрядно повезло, что даже эти сохранили свои души и оболочки относительно целыми - на момент удара они находились в отдельном сегменте ритуального зала, закрытого собственным концептуальным барьером, запитанным не от Косновения, а от артефакта.

Времени дожидаться сколь-либо существенного восстановления тупо нет, а потому я, не меняя Формы нарисованного человечка, разрываю на части оказавшегося рядом гуманоида с безликой маской вместо лица (по-моему, на той маске попыталось проступить лицо кого-то знакомого, но тварь не имела шансов пролезь в мои мозги и вытащить нужный образ) и еще одного совсем уж непонятного изверга, рывком сближаясь с так нехорошо меня обидевшим карапузом. Одно меня радовало - пусть мне ответочка дьявольского ритуалиста сделала плохо, я сумел сделать плохо ему в ответ! Причем, справедливости ради, не могу сказать, будто мне пришлось намного хуже, чем ему. И это с учетом характерной расовой способности изверга получать удовольствие даже от самых жутких мучений, ведь сжиженная Тень во внутренностях даже для этих ребят окажется перебором. Собственно, именно Тень для них этим перебором раз за разом и оказывается - классовый дебафф же, против него не попрешь!

Ближайшим к сути описанием произошедшего с Косновением было пресловутое и, на этот раз, полностью буквальное "распидорасило". Тело его оставалось все таким же маленьким и легким, но вокруг этого тела само пространство покрылось не трещинами даже, а кровоточащими ранами. Из ран этих неостановимым потоком перла мерзкая псевдоплоть, еще менее материальная, чем обычные тела извергов, а также стремительные ручейки эссенции и каких-то иных фрагментов, которые еще не стали эссенцией, но и душами называться уже не имели права. Будто вскрыл брюхо обожравшемуся чудищу, а из разорванных кишок полезло полупереваренное месиво вчерашней трапезы.

Боль потери не затихала, но постепенно отдалялась, вот только радости от этого я не испытываю - наступающий холод и пустота все ближе подбираются к последним бастионам воли, а тени всех переживших флеровый взрыв культистов я уже украл, отдав им столько собственной муки, сколько сумел. Зал ритуалов по праву называть можно огромной конструкцией, а ведь его еще и поделили на сектора, разделив эти сектора всевозможными барьерами. Пусть большую часть, самую незащищенную часть, тварей и слуг их первым же ударом и накрыло, пусть часть барьеров не выстояла против исторгнутого подпавшей под Повторное Развращение дьяволицей, но остались и выжившие, лишь немного задетые ударом и откатом пошедшего вразнос ритуала, да еще и быстро приходящие в себя. Они - наша погибель, ведь стоит им скоординировать свои атаки, дать Косновению время на реакцию, как песня наша будет завершена на похабной ноте. Они - мое личное спасение, моя отчаянная надежда успеть сбросить с себя вредоносные эффекты, украсть их жизни и судьбы взамен сократившейся моей.

Между мною и спасением все так же стоит Косновение, но я, не иначе волею самой Фортуны, каким-то чудом вновь опережаю его, атакуя отчаянно, без попыток сдерживать себя или экономить резервы, стремясь если не сразить врага своего, то хотя бы продать поражение по максимально выгодному тарифу. Стечение обстоятельств, слепая удача, позволившая мне сначала задеть что-то важное внутри Косновения, а после поймать кражей тени группу почти незапятнанных культистов, только-только выпавших из-под рухнувшего барьера, но не задетых флером. Два броска костей, две тоненькие соломинки. Одна задержала стремящуюся стабилизировать свой проклятый котел тварь, не дав свершить расправу, ведь Косновению ясно было мое плачевное состояние, оно знало, насколько страшны были мои раны. Вторая дала столь необходимую мне возможность отодвинуть смерть, мгновение в мгновение, в миг самой отчаянной нужды.

Кости брошены.

И вот, вместо того, чтобы погибнуть, не сумев удержать под контролем Форму, я рвусь в новую атаку и тварь снова не готова к ее отражению, просто не успевает защититься, применить хоть один из целой колоды крапленых козырей, собранных в ее котле за долгое, очень долгое существование. Мягкое Косновение, старейшее творение Господина своего, существо-домен, помещенное в домен основной, кошмарная матрешка со столь же кошмарным содержимым внутри, взращенный инструмент не битвы, но победного пира, придворный повар и палач в одном амплуа, тот, кто растворяет в себе не оправдавших ожиданий слуг Его, создавая из них основу, из которой Господин взрастит новых...

Ясновидение сходит с ума и сводит с ума меня, понукаемое частичками моей теневой плоти, все еще плавающими внутри этой мерзости. Я сейчас настолько близко к нему, настолько понимаю его природу, что никакая защита не поможет скрыть от меня истину, но, будь я проклят, если бы я не желал это знание вырвать из собственной головы и вернуть обратно! Хотя... если уж откровенно, то я уже давно проклят и без подобных заявлений.

Подавляю инстинкты Тени, требующие снова вцепиться во врага, терзать и жрать его, восполняя силы за счет уже готовой эссенции, восстанавливаясь быстрее получения ран. Можно нырнуть, просочиться в котел через вспоротое пространство, а после выжрать Косновение изнутри, попросту не дав тому повторить свой трюк с кристаллизацией. Откровенно говоря, этот план даже более рабочий, чем любые другие - оно действительно не успеет переварить меня-нас раньше, чем я-мы сожрем, заберем, возьмем слишком многое. Увы, но сохранить рассудок при таком раскладе уже не выйдет - вместе с бульоном из поверженных душ, я сожру и себя самого.

Вместо ближнего, сверхближнего даже боя следует атака дистанционная, пусть и оставалось там той дистанции пяток шагов между мною и покрытым разломами Косновением. Трещины вокруг него расширились, добравшись до потолка и, похоже, задевая конструкт ритуала. Оно разглядело меня, но вот сделать хоть что-то опять не успело, лишь расширив свои раны, попытавшись создать какой-то барьер, одновременно обратившись к ритуальным знакам вокруг. Сил твари хватало на контроль разорванного брюха, удерживание пробитого котла и даже на стремительное самовосстановление. На барьер и атаку через контроль реальности в зале не хватило даже всей воли этого.

Никогда еще не творил столь насыщенной магии столь быстро и безжалостно, причем, безжалостно не к врагам, а к себе! Контроль теней служил лишь спусковым крючком для начала процесса, а потом эстафету перехватили сразу Созидание, Проявление и даже Форма. Из меня и так вырвали немало плоти, а уж дальше я продолжил начатое Косновением. Кровь и ошметки моего тела стали основой спущенных чар, позволив мне буквально созидать уже не попавшихся под руки мелких Теней, но самого себя. Я говорил, что мне было больно раньше? Забудьте сказанное, потому что именно сейчас мне стало по-настоящему скверно!

Атака приняла вид десятков каплеподобных шариков размером с мячики для пинг-понга, каждый из которых был своеобразным карманом в пространстве, ведущим прямо в Тень. А уже там, в Тени, это была не капелька, а огромный комок структурированной теневой силы, упакованный Проявлением в миниатюрную формацию. Наполнитель во всех мячиках сделал одинаковым - сотни и сотни теневых лент с примитивным даже не самосознанием, а, скорее, алгоритмом действий. Задача лент, попав внутрь котла, наносить максимальный урон извергу, стремясь поразить не эссенцию или плавающие в ней души, а внутренности твари. Если я их не успел нащупать, то щупать будут мои чары... прозвучало не очень.

Почти все капли нырнули в разломы, раскрываясь уже там, что Косновению явно не принесло приятных ощущений. Эта хрень, между прочим, куда хуже обращает наслаждением получаемый урон, даже если сравнивать с не самыми сильными представителями их племени. Какие-то ограничения, связанные с природой дьявола, что являет собою искусственный домен в куда большей мере, чем, собственно, дьявола. Воплей нет, как нет и ответного удара, лишь содрогнулось что-то, сокрытое за маленьким внешним тельцем Косновения. Вроде просто небольшая, едва заметная судорога и задрожавшие конечности, но я чуял, как оно забилось в судорогах там, внутри самого себя.

Сближаюсь еще сильнее, вновь меняя Форму. Теперь уже не нарисованный палочный человечек, а этакий червь в скафандре - сегментное тело с тесно прилегающими друг к другу кольцами-частями. Костенька не очень умный, но уроки, подкрепленные отборными пи*дюлями, всегда усваивает быстро - каждый сегмент может быть мгновенно отброшен без лишних травм и сожалений, спасая сокрытую за столь своеобразным живым доспехом сущность. Опять использовал Проявление вместе с Формой и Созиданием, только не так болезненно, опять не поняв толком, как именно мне удалось сотворить сделанное. Открытие новых приемов прямо в бою, несомненно, очень радует, особенно если приемы нужные и к месту, вот только сам звоночек тревожен донельзя. Если новые трюки успеваешь применить еще до того, как поймешь их природу разумом - это свидетельствует о слишком тесном слиянии с чужими инстинктами. Я и раньше умудрялся такие трюки вытворять, но никогда ранее меня при этом не жрало столь стремительно. А ведь я и сам продолжаю себя калечить, не останавливаясь, не имея на то ни права, ни возможности.

Не до конца регенерировавшие, продолжающие исчезать без возможности украсть чужие тени, черви-руки, черви-плети, вырвавшиеся из спины и плеч, разделяющиеся на десятки отдельных отростков, отчего я сам становлюсь похож на эпицентр пространственных разломов, только не телесного цвета, а черного - два разлома сталкиваются и мои конечности, продолжающие буквально терзать пространство, все глубже его прорывая, стремясь истощить поставленные слабеющим ритуалом преграды, вцепляются в проломы, ведущие к содержимому котла. Из пастей на концах червей-меня льется яд, льется сжиженная и концентрированная Тень, будто притащенная в явь из глубинных слоев этого плана.

Щупальца рвут псевдоплоть, расплескивают эссенцию, превращая ручейки в реки, а реки в водопады, расширяют разломы, заставляя живую фабрику Косновения буквально выворачиваться наизнанку. И, конечно же, поток самых мощных чар, какие я только могу выдать в таком положении, не задумываясь о резерве или возможном ударе по мозгам. Простых заклинательных техник в арсенале вообще нет - только связки всех моих классовых умений, порою, всех вместе взятых. Боль нарастает, недолеченные раны продолжают кровоточить, заставляя Форму терять плотность, но я только пускаю вытекающую черноту на очередную атаку, заливая адский котел до самого края.

И это приносит свои плоды, просто не могло не принести!

Косновению катастрофически не повезло, настолько не повезло, что становится немножечко смешно - оно могло уничтожить нас всех тысячу раз, но события сложились тем единственным порядком, что подарил мне победу. В какой-то миг понимаю - оно уже не встанет. Да, тварь по-прежнему жива, его таланты продолжают латать внутренности, пытаются вытравить влитые в него тени, продолжают кристаллизовать эссенцию, пытаясь если не спастись, то хотя бы устроить напоследок очень мощный взрыв и предсмертное проклятие. Но если раньше я ощущал за каждым действием противника злую и сосредоточенную волю, жажду встать и навалять мне таких люлей, чтобы вставить их по самые гланды, то теперь эти действия потеряли связность, целенаправленность, стали напоминать судороги агонизирующего организма. Пусть каждая такая "судорога" оставалась чрезвычайно изощренной техникой владения внутренними эссенциями, они потеряли ту самую направляющую волю. Словно работа периферийной нервной системы при уничтоженном мозге.

В тот же миг приходит понимание - за свою многозадачность и силу Косновение платило некоторыми уязвимостями, для обычных извергов нехарактерными. Например, если повредить твари даже не сонм (которого у этой мерзости не имелось в том виде, в каком его привыкли воплощать изверги), а этакий центральный орган его котла, то эффект будет сравним с очень жестокой лоботомией. Неприспособленное к прямой битве создание и не должно было сражаться, хоть и могло это делать - не зря же зал ритуала был защищен настолько хорошо. Подпустив меня на дистанцию удара, промедлив с защитой из-за трюка с кольцом и, наконец-то, ошибочно посчитав меня смертельно раненым, оно подписало себе приговор - уже вложенных внутрь него автономных и не очень заклятий хватит для добивания потерявшего разум отродья Пекла.

А мне оставалось лишь выдать самый яростный вопль на какой был способен, с визгом и хохотом принявшись рвать на части всех, кто имел нехватку ума оказаться слишком близко ко мне и нести на себе метки Пекла. Потому что Косновение ошиблось лишь в оценке моей способности сражаться уже смертельно раненым, но вот как раз смертельность моих повреждений никаких сомнений не вызывала.

Вздрагивающий и продолжающий извергать, - каламбур намерен, - клубок плоти остался на месте, ритуальные круги и контуры стремительно приходили в рассинхрон, а я, впервые с момента начала бойни, сумел осмотреться вокруг, не сосредоточивая всего себя на единственном противнике. И тут же, без возможности обдумать, начинаю новую бойню, даже не пытаясь удержать хохот и вопль сидящей внутри меня Тени. Нет ни причин, ни желания, да и сил, пожалуй, тоже.

Рывок, стелясь вдоль сверкающего от символов пола, снова меняя форму и становясь почти плоским, а то и без "почти", пропускаю над собой добрый десяток бьющих невпопад атак. Лучи, комки энергии, несколько энергетических клинков, в каждом из которых томилась плененная душа, парочка сетей и один очень мощный таран бьют куда-то за спину, задевая своих же союзников, а расстояние между мною и чужими внутренностями уменьшалось со скоростью, очень владельцев тех внутренностей нервирующей.

На последних метрах дистанции группа извергов, сумевшая собраться в какое-то подобие боевой, - насколько это понятие применимо к специалистам по ритуалам, - звезды, направила атаку вниз, накрыв радужными переливами своей извращенной магии надвигающийся на них ковер-убийцу. К их сожалению, красочная иллюминация оказалась единственным результатом их трудов, ведь прочность предельной Формы не слишком зависит от размеров принятой Тени. По крайней мере, это разочарование стало последним в их существовании, когда я выпустил сотни тончайших лент, пробивая их тела и сонмы, одновременно начиная отдавать очередную порцию ран.

Разорванные, иссушенные, расплывающиеся гнилью и сладкой патокой тела еще только начали падать оземь, а я уже меняю облик, продолжая рывок, оставляя жертв за спиной. Я еще могу взять от них многое, могу отдать им еще больше, да и просто восполнить резерв магии за счет их извращенной жизни было бы не лишним, но я не смею остановиться. Остановлюсь - и необоримым станет сияние выпускающих души сонмов, разорванных моими ударами, а последнее, чего я желаю сейчас, так это проверки своей выдержки против сосущего все соки голода.

Снова гуманоидный облик, снова не перестающие кровить руки, только теперь каждое касание этих рук лишает врага его конечностей. В ход идут уже не чары, а до края насыщенная силой и оттого почти неотразимая в своей грубости кража, лишенная привычной изящности. Первым идет касание, задевающее немногочисленных боевых тварей, предпочитая их гибель гибели менее опасных образцов адского воинства. Следом за касанием, кражей и ответным даром с моей стороны идут уже полноценные чары, насыщенные и прямые, словно палка. Скорость моя сейчас слишком высока, а твари так и не отошли до конца от флерового взрыва, отчего просто не успевают пустить в ход заготовленные в сонмах души, что могли бы их спасти от подобных ударов. Тем немногим, что все же успевали сбросить кражу или отразить первую атаку я дарил вторую, более изощренную и пластичную, одновременно окутывая небольшой участок реальности вокруг моей жертвы Проявлением, не давая отступить, поднять защиту или огрызнуться.

Выплевываю покрытое крючьями копье прямо в напирающего на Тарию громилу с женским и мужским лицом одновременно, уже не обращая внимания на то, как он, прикрывшись одной из душ, с удивлением попался в сеть из десятков теневых нитей, каждая из которых заканчивалась впившимися в тело крючьями. Душа-то приняла на себя только удар копья, которое оказалось полым внутри, а преграда из проявленного пространства, что отделяла один слой атаки от второго, не дала концептуальному барьеру нейтрализовать сразу оба слоя. Следом удлиняю третью клешню, проросшую на спине, обращаю ее плетью с пастью на конце и той пастью вцепляюсь в пустоту, куда мгновением позже вывело Тропою пылающего пламенем изверга. Привычно отдаю ему часть травм, вливая через пасть едва ли не бочку теневого яда, и не без удовольствия констатирую, что этот перец совсем не Косновение и ему хватило бы куда меньшего.

Проношусь мимо уже вскрывшей нескольких тварей Тиа, задевая конечностями и чарами нескольких ее противников, сводя их попытку координировать удары на нет и не дожидаюсь, пока эльфийка воспользуется подаренным шансом, добиваю раненую Лосием мерзость, напоминающую девушку-слизня из какой-то манги. С той только разницей, что это был мальчик-слизень, а вот цели и несколько неприличный внешний вид у того были аналогичными порождениям японской культуры. Еще один плевок десятком лезвий, отгоняет от Тарии очередного кавалера, уже почти вложившим в ее мозги какую-то дрянь, а следом за этим его сонм внезапно разрывает тварь изнутри. Контур внимания переходит на весело хохочущую Дарящую, что сейчас, в окружении десятка бывших соратников, рвет соратников других. И что-то в подчиненных ею коллегах есть странное, даже на фоне извергов странное, отчего мне захотелось проверить ее статус и дарованные ей абилки.

Врываюсь сквозь едва держащийся барьер вокруг пятерки культистов, не задетых произошедшим побоищем, с невыносимым и пугающим меня самого облегчением передавая им свою боль. Трачу не меньше секунды на подготовку, накрывая весь зал полноценным дождем из примитивной, но очень мощной теневой магии, продолжая выпивать жизнь из культистов и старательно не активируя Хватку. Немного восстановленный резерв тут же проседает, когда вокруг меня вспыхивают узоры ритуала - еще две группки культистов при поддержке пары тварей стабилизировали участок распадающейся структуры и ударили по мне.

Одна из тварей опять взрывается, когда детонирует ее сонм, а вторая становится странной, начиная рвать сосредоточенных ритуалистов. В третью группку влетает сочащееся всевозможными ядами семечко, брошенное темным друидом, а успевший отскочить лидер ловит пролетевший по очень кривой тропке метательный кинжал в горло. Проявляю реальность вокруг, гася и без того нестабильный ритуал, который без Косновения потерял былую необратимость и способность напрямую ломать реальность об колено.

Выдаю, на всякий случай, теневой таран в направлении все так же агонизирующего урода, одновременно отмечая опасность для своей команды - продолжающие литься из его ран эссенции, оказавшись вне котла, начали конфликтовать друг с другом, не говоря уж о том, что даже просто задеть такой коктейль голой кожей чревато очень серьезными травмами. Как там было? Пол - это лава?

Создаю несколько теневых лент, добивая бьющихся в агонии тварей, затащенных на самый потолок туманными щупальцами. Окружившая их Мгла медленно, но неотвратимо забирала у них силы, резерв энергии и даже души из их сонмов, но отбиваясь они могли серьезно повредить Гестии. Один так и вовсе почти сумел подорвать себя и ее вместе взятых в пароксизме мазохистского пафоса. Гестия, лишившись самых опасных жертв, почти вырвавшихся из ее хватки, одним усилием добила оставшихся пленников ее холодных объятий и, не меняя облика туманного облака, рванула вниз. Потолки тут высокие, так что по пути она успела приобнять еще парочку обладателей крыльев и одного левитатора.

После чего атаковала мою позицию и отвлекшуюся на добивание еще одного подраненного Лосием изверга Тарию. Не прекращая давить окружающих артиллерийским огнем, проявляю длинное теневое лезвие, заодно тем же Проявлением сжимаю расстояние между мною и одним из "обнятых" Гестией крылатых противников. Лезвие бьет точно в центр его груди, пробивая барьер, заставляя использовать какой-то хитрый блинк. Контроль над мгновенно покоренной каким-то очень хитрым разовым контрактом, против адептов Мглы заточенным, он так и не отпустил, но прежде чем щупальца замороченной союзницы успели до меня дотянуться, он уже начал растекаться гнилью - удалось скормить зрящему его сонма обман, подставив прямо под клинок Тиа. Да и зрящих у него в коллекции почти не имелось - то ли не заполучил, то ли во время удара флера случайно развоплотил в судорогах наслаждения.

Мгновенно пришедшая в себя Гестия не рискнула продолжать охоту, опасаясь еще одного сюрприза по уже ослабевшей воле, вместо этого прильнув к полу, обернувшись кольцом вокруг бьющегося в предсмертных муках Косновения. Даже не пытаясь атаковать или хотя бы коснуться этого существа своим туманом, она принялась выкачивать и отдавать Мгле целый бассейн эссенции. И, судя по тому, насколько быстро туман начал густеть, польза от этого действия выражалась отнюдь не только в возможности безопасно ходить по полу. Как бы чего ей не было - эссенция эссенцией, но ведь вылилась она из нутра древнего, аки говно мамонтов, изверга, успевшего с этой эссенцией поработать.

Снова срываюсь в ближний бой, вскрывая оставшиеся сегментные барьеры, опасаясь того момента, когда противники кончатся, а из пригодных к краже тени реципиентов останутся только мои товарищи да чудом живые жертвы. Вот уж кому повезло - не желая испортить материал раньше времени, изверги оградили их от своего флера по самым высоким стандартам. Так что если и был в этом месте кто-то, от оного флера почти не пострадавший, то это как раз жертвенные агнцы. Ну, самые ценные и оттого самые защищенные из них, потому что тех, кто попроще, и прикрывали похуже, так что там отнюдь не все остались незатронутыми.

Боль от ран ослабла и я имею право лелеять себя надеждой на благоприятный исход, если бы не давящее безумие и подобравшаяся слишком близко тварь в глубине моей сущности. Под конец я даже вышел из Формы, стремясь уменьшить урон по психике, благо врагов к тому моменту уже почти не оставалось. Очень помогла, как ни противно это признавать, Дарящая, а если точнее, то подчиненные ей куклы - на них можно было использовать кражу не спеша, отдавая раны не торопливо, а медленно и с расстановкой. Той даже не понадобилось ничего говорить, так как она сама подвела свои игрушки поближе и сняла с них всю защиту.

Вблизи я еще сильнее ощущал странность подчиненных ею, но когда понял причину этой странности, то не вздрогнул исключительно потому, что сидящая во мне тварь пожирала все мое внимание и душевные силы. Страху негде было поселиться, коммунальная крыша и так перенаселена, а ехать ей еще далеко.

Дарованный, - а это явно было даром, ведь на ее уровне таких способностей не получить никогда, - талант позволил ей скопировать свою личность и записать ее на новый носитель. Каждая из подчиненных ею тварей, фактически, была ее копией, только с разными телами, сонмами и наборами приемов. Стоит ли говорить о полном сохранении всей оригинальной памяти, навыков, мастерства и боевых ухваток? Это я еще не упоминаю о возможности напрямую корректировать память своих копий или просто затронутых дарованным талантом, вплоть до того, чтобы забрать внедренную личность обратно, оставив вместо нее вообще третью, полностью от оригинала переписанную.

Скажу откровенно - если Дарящая поймает меня вне Формы Тени и без активированной Эгиды, то я под этой абилкой не то что лягу, даже среагировать не успею! И ведь она явно применяла ее действительно быстро, раз уж смогла в стремительном сражении поработить полтора десятка самых вкусных жертв. Этот ее трюк это даже круче тумана Гестии! Как минимум, за счет того, что отлично дополняется остальными талантами дьяволицы, вполне себе этот дар поддерживающими.

Поймав мое внимание, та только улыбнулась, не скрывая своих мыслей и своей верности. Она не собиралась использовать на мне этот прием, чтобы изменить меня по своему усмотрению. Но сам факт того, что у нее в распоряжении есть способность, что может заставить меня делать ради нее все что угодно, сделать меня кем она пожелает, доставлял ей целый вагон самодовольства. Как бы она действительно не решила применить свои новые таланты, просто чтобы "поиграть и вернуть все как было".

С едва слышным, но отдающимся эхом в каждой тени, шипением и скрежетом поворачиваю к ней свое лицо, осознав, что эту мысль она сама специально выпустила и позволила своему сонму оформить в образ, чтобы меня поддеть. Нет, определенно, ее желание развести меня на реакцию, причем абсолютно любую, хоть истовую ненависть, хоть столь же истовое омерзение, после повторного применения кольца стало еще более бесящим и невыносимым! А ведь, если подумать, то она внесла второй по значимости вклад в сражение, а если посчитать еще и эффект наложенного на нее кольца, то и вовсе, пожалуй, заняла первое место.

- Тин? - Немного неловкую и напряженную тишину разорвал осторожный вопрос Лосия, который, благодаря своему классу, превосходно ощущал бурлящую во мне мерзость.

- Это обращение или вопрос? - Не выдерживаю, подпуская сарказма в свой ответ, да только сарказм тот теряется за едва различимыми от хрипа словами, будто голос сорвал, прокурил и посадил одновременно. - Хреново мне, очень.

И, подтверждая сказанное, сажусь жопой прямо на гаснущее сияние пола. Резерва где-то три четверти осталось, но только за счет постоянно выпиваемой жизни моих противников. Такое восстановление, конечно, очень полезно в сражении, но здоровья не добавляет ни физического, ни психического. Зелья в крови едва-едва реагируют, поскольку их действие оказалось буквально вымыто из тела моими же действиями. Утешает только то, что вместе с зельями я избавился еще и от всех имеющихся интоксикаций, по ходу дела передав их моим жертвам вместе с ранами.

- Мы обосрались, верно? - Тария тоже, как и я сам, шутит с надрывом, заставляя себя быть привычно-веселой. - Не вышло-то открыть проходец наружу.

- Не вышло. - Соглашаюсь, едва сдерживая внезапную вспышку злобы и на нее, за ее неуместное веселье, и на себя, за провал, и на всех остальных, за то, что они тоже провалились, и, конечно же, на мою сраную жизнь. - Не вышло. Ничегошеньки не вышло. Косновение было и ключом и сердцем ритуала. Оно же было самим ритуалом, и даже зал стал частью его сущности. Подыхая, оно активировало предохранители, погасив всю структуру. Сука.

Злоба взбурлила особенно сильно и я, поддавшись ее порыву, меняю форму руки, обращая кулак когтистой хваталкой и со всех сил бью в неуязвимую стену ритуального зала, выпуская наружу скопившуюся обиду. Стена оказалась не такой уж и неуязвимой, ведь вмятина на ней осталась очень даже заметная, куда больше моего кулака. А потом та вмятина еще углубляться стала, когда я продолжил лупить в ту же точку, сопровождая каждую подачу злобным шипением, что шелестом подхватывали обретающие объем тени - после разлада ритуала их тут много появилось, ведь светящиеся знаки то гаснут, то мерцают.

Остановила меня рука Тиа на плече, крепко то плечо сжавшая, окутанная броней из прилегающей к коже пожухлой листвы. Именно эта броня и привела меня в чувство, вернее, осознание того, что эльфийке пришлось использовать защиту, чтобы хотя бы прикоснуться к постепенно накрывающей меня Форме. Снова пришло давно позабытое чувство, когда мне пришлось вспоминать, каково это иметь нормальное людское тело, ведь обращенная Тенью плоть не стремилась принимать исходный вид.

- Я рассмотрела ритуал. - Друид говорит спокойно и взвешено, не показывая страха или опасения, но я прекрасно знаю, чего ей стоит спокойно стоять рядом с едва держащим себя в руках ходячим бедствием. - Открылось взору моему немногое, еще меньше смогла я осознать из опыта ремесла начертания, но ведь ты и сам сумел понять сокрытое. Дверей здесь нет и не имелось никогда. Этот ритуал... не дверь, но цепь, что тянет нас всех вниз.

Верно.

Это не значит, что нельзя было хотя бы попробовать пробиться через отсечение, сломав ткань мироздания в слабой точке и нырнув в получившийся разлом. Но сделать это можно было бы только при условии не мешающего нам Косновения, а оно явно сказало свое слово. Если бы только здесь был иной начальник, более простой, понятный, а не это хрен-пойми-что...

- Я не знала. - Дарящая разумно не приближается ни ко мне, ни к моим товарищам, стоя чуточку в стороне, рядом с тройкой последних своих игрушек. - Косновение всегда было... и всегда стояло врозь. Я не ведала его природы. Или ведала, но было мне приказано забыть. Не знаю, не могу сказать.

Даже не оборачиваюсь, молча пытаясь понять, что мне дальше делать.

- Короч, пришли, шухеру навели, ноздри сволочам повырывали, шо твои ревизоры, но толку чуть. - Резюмировал Ганс, снимая с себя обожженный какой-то нехорошей магией кожанный нагрудник. - Как выходить отседова будем, или попробуем пересидеть взаперти? Сюда же хер вломишся.

Ждать нельзя.

- Ждать нельзя. - Моим мыслям вторит ответ одновременно и Лосий, и Тиа, а вот дальше продолжила только эльфийка. - Путь к спасению искать нужно в храмах вознесенных. Там собирают оборону, и, сомнений в том быть не может, хоть какое-то сообщение с реальностью они имеют. Мы все улавливали пришествие Слуг их, а там, где нашлось место Слугам, будет и обратная дорога, соотносима той, по которой они пришли.

То ли Тиа переутомилась, перейдя от усталости на привычный высокий стиль речи, то ли намеренно говорит именно так, заставляя меня думать над смыслом сказанного и не слушать хищные инстинкты.

- Там огромная толпа народу и прорываться придется прямо по их головам. - Возразил Лосий, ненавязчиво готовясь прикрыть Тиа от возможного удара обезумевшего Костеньки. - А даже если прорвемся, то едва ли специально для нас откроют дверь.

- А если откроют, то вести эта дверь будет туда, куда лучше и не попадать. - Дополнила Гестия, отрастив из туманного облака щупальце, конец которого принял форму ее туманного тела, тогда как основа ее продолжала отдавать Мгле тонны эссенции. - Как вариант я могу попробовать провести вас сама.

В ответ на недоуменный взгляд со всех сторон, включая даже почти переставшего беситься меня, Гестия только хихикнула, причем для ее характера это было отнюдь нехарактерно.

- Я едва ли не ломлюсь от силы в этот миг. - Объясняет она очевидную истину. - Даже небольшой флакон низкокачественной эссенции добыть непросто, а здесь ее куда больше и качество у нее повыше. Мгла забирает... А мне достается часть забранного, небольшая, но ведь и отдаю я ей сейчас очень много.

У меня, а еще у Лосия и Тиа, как самых просвещенных, сейчас наверняка зашевелились волосы на задницах, ну, кроме Тиа, ибо едва ли у нее на заднице волосы растут. Я-то думал, что Гестия просто использует свое тело в качестве портала, выбрасывая опасную эссенцию аки мусор, но описанная ею техника подозрительно напоминает мою Хватку Тени. Не в такой терминальной стадии, но очень даже похоже, а ведь принимая от любого плана дары в ответ на приносимые жертвы, ты очень быстро можешь поменять свой Статус на совсем другой.

Переглядываюсь с Тиа, и только сейчас до меня доходит, что я этого ее поступка не заметил, словно ее настоящие действия оказались спрятаны в тумане, потеряны где-то за стеною равнодушной ко всему Мглы. И это не один я опростоволосился! Тиа тоже только сейчас поняла произошедшее!

- Ой, перестаньте делать такие лица. - Только и сказала Гестия, продолжая непонятно чему веселиться. - Я как эти реки увидела, так и поняла, что другого шанса может уже не быть. Я и так уже давно не человек, а если принятое исказит меня слишком сильно, то можно будет снова подчинить получившееся тем самым артефактом. И если ты сейчас начнешь играть в поборника чистоты и наделенности, Тин, то я всерьез обижусь. Поздно уже реагировать... слишком этого... слишком много.

- Сколько? - Вопрос я выдавил из себя через силу, не желая признавать и принимать чужую жертву.

- Чуть больше двух сотен даров усиления характеристик и еще почти два десятка свободных очков возвышения. - Словно о какой-то мелочи говоря, призналась Гестия. - И собственные таланты несколько повышений взяли.

Я многое хотел сказать, но вынужден был снова сосредоточиться, переживая очередной приступ навеянного голода и злобы, гася разбушевавшуюся суть, так что шанс для вопля: "Какого хрена, а?" - я немного пролюбил. Вместо меня этот вопль издала Тиа, как главный специалист по ритуалам и вопросам в стиле "последствия пролюбленной наделенности". Ну, главный теоретический специалист, ведь практик в моем лице все равно впереди всей нашей компании... был, до этого момента.

- Да как ты еще остаешься хоть каплю похожей на себя прежнюю? - Удивление, искреннее и почти детское в голосе Тиа не мешает ей очень быстро перевести Гестию из разряда союзников в ряды готовящихся к атаке тварей, что сейчас отвлекает нас разговором, на деле давно уже потеряв себя на пути к могуществу, лишь притворяясь тенью прошлой личности в целях погасить подозрительность.

- Удивительно, но почти без труда. - Отвечает туманная дева, немного отодвигая щупальце со своим телом подальше. - Для порождения такие дары куда менее опасны в этом плане, а эффект подчинения служит отличным якорем. Не могу сказать, что не чувствую в себе перемен, но они далеки от полного безумия и превращения в тупую тварь. И уж точно далеки от потери верности.

Тиа ей не верит ни на грош, просто по привычке, хотя она и раньше ей не особо верила, разве что на тот самый грош - с момента раскрытия природы чудища, эльфийка всегда держала в голове заметку об опасности своей соратницы. А вот я, улавливая ясновидением ее чувства, склонен поверить. Тут удачно совпала и особая природа Гестии, как существа, стоящего на грани с тварью, отчего ей легче применять аналоги Хватки, и чудища, природа которого дала ей немалую устойчивость к еще большим изменениям. Картину дополнял идеальный в своей сути якорь самоконтроля в виде неестественной и сверхпрочной верности мне, что когда-то уже сумела спасти ее от полного растворения во Мгле. Завершающим штрихом оказалось наличие в шаговой доступности просто таки идеального, триста тысяч раз идеального источника сил, который можно отдать взамен на силу. Причем именно для порождения Мглы идеального, ведь я не единожды подмечал весьма забавные взаимоотношения Гестии и эссенций, причем любых эссенций!

В такой ситуации.

С таким раскладом.

Снимаю маску, после чего игнорирую попытку Тиа удержать меня, подхожу прямо к накрывшему распластанное Косновение облаку тумана и, не давая себе даже подумать о собственном идиотизме, становлюсь почти вплотную к этому страшилищу, разом поднявшему уровень опасности на совершенно иной уровень.

- Я тебе верю, Гестия. - Говорю с абсолютной искренностью, вообще не кривя душой и не имея возможности заглянуть в нее ослабевшим от перепадов психического давления ясновидением, полагаясь лишь на собственное мнение. - И в тебя верю.

Слово "спасибо" так и осталось не высказанным, не прозвучавшим, потому что сделанное ею было далеко за гранью благодарности вне зависимости от того, сумеет ли она нас вытащить или нет. Не сказала слов благодарности и сама Раймель, по точно той же причине. Разворачиваюсь боком к облаку Мглы, падая на задницу, а после и на спину, таращась в потолок невидящим взором. Почему-то именно сейчас, когда, казалось бы, самое время начаться очередному приступу, давящее на меня безумие огрызается в последний раз, после чего затихает. Не уходит и не исчезает - мне еще долго придется расплачиваться за эту бесполезную битву, мне никогда за нее не расплатиться, ведь что-то слишком важное я уже отдал, но все же безумие затихает.

Перед глазами летают полотна сообщений, но я игнорирую их, отбрасываю в сторону, не читая, попросту не желая видеть то, что там сказано. Ведь в душе я подозреваю, что именно увижу.

- Десять минут на приведение себя в порядок нам и на завершение ужина Гестии. - Равнодушно и как-то слишком устало выдаю целевое указание. - Потом будем прорываться отсюда к ближайшим храмам.

Рядом, спустя пару секунд садится Тария, весело скаля белозубую улыбку. Лишь на миг позже к нам присоединяются остальные обормоты и спустя еще какое-то время Гестия вновь принимает человеческую форму. Косновение остается валяться большой такой горой плоти, в глубине которой все еще остаются разрезы, ведущие куда-то внутрь уже мертвого подпространства. Мертвого и опустошенного, разве что где-то на самом дне оставались еще какие-то запасы стремительно портящегося без надлежащего ухода продукта.

Перевожу взгляд на свои руки, нынче голые по самые плечи, ведь укрепленную алхимией одежду разметало в клочки ударом покойной твари. И это уже не мои руки. И без того бледная кожа стала совсем уж пергаментно-белой, покрытой тоненькой сеточкой из черных вен. Все до единого ногти стали радикально черными, будто какой-то готичный маникюр или же на них попала светопоглощающая краска. Да и сами руки, хоть и сохраняли человеческие пропорции, теперь казались чем-то еще, будто в них изменилась структура костей, появилось больше острых углов, стали иными движения суставов.

- Рожа у меня, полагаю, совсем стремная? - Уточняю, так как смотреть в зеркало и, тем более, создавать его, банально лень.

- Глаза потемнели, пусть не до полной черноты, но они больше не карие. - Отзывается лежащая на животе Тария, беззаботно махая ногами в воздухе. - А еще губы черные, словно углем намазанные или этой, как ее, бомадой.

- Помадой. - Машинально исправляю. - А в остальном?

- Черты лица едва заметно сместились. - В этот раз правду-матку зарубила Тиа. - Такое бывает, если зачерпнуть слишком много сил из тех истоков, касаться которых стоит лишь на последнем рубеже.

- А счас он шо, был не последний? - Проворчал следопыт, проверяя потрепанное снаряжение.

- Не стремилась упрекнуть. - Отмахивается от него эльфийка.

- Все плохо? - Спрашиваю именно у нее, как у самой опытной и не склонной щадить мое самолюбие.

- Форма черепа осталась неизменной, что уже неплохо, если вспомнить пережитое и твое состояние минуту тому назад. - Над ответом она явно задумалась, пытаясь заодно прощупать мою природу ясновидением. - Тело тоже не должно было искривить слишком сильно, ведь лицо в таких случаях традиционно страдает самым первым. Улыбнись-ка, пожалуйста.

В ответ на мой добродушный оскал, этот ушастый стоматолог только кивнула, словно я только что подтвердил какую-то ее версию. Провожу языком по передним зубам и понимаю, что именно она хотела увидеть.

- Зубы заострились, пусть незначительно. - Короткая пауза, а следом за ней вердикт. - Кому-то другому я бы сейчас предпочла подарить забвение ради его спасения и своего спокойствия, но ты и раньше явно был затронут планарным заражением, оставаясь при этом адекватным... в целом. Я могу лишь посоветовать не напрягать себя сверх меры в ближайшие пару лет, но, полагаю, мы все столько не проживем.

Секундное молчание.

А следом за ним взрыв хохота со всех сторон, даже из уст самой звездорожденной. Смех вышел грустный, разве что Дарящая смеялась вообще без малейшей горечи, но необходимый для каждого из нас. Последний шанс на побег, похоже, оказался потерянным, силы растраченными, а спасение как было бесконечно далеким, так таковым и осталось.

Но ведь мы еще живы, правда?

Может показаться смешным, но у меня сложилось четкое ощущение, что охраняющие вход твари и смертные слуги банально не поняли, что их охраняемый объект перебили. Вернее, они это, конечно же, поняли, но очень не сразу, когда про выпадение одной из основных опор ритуала им сообщили с остальных опорных точек, а сами они не смогли связаться с засевшими внутри силами. И только тогда до них дошла степень провала и вероятных в ближайшем будущем звездюлей за то, что этот провал допустили.

Мы же, потратив какое-то время на релаксирование и обмен любезностями, принялись использовать выдавшуюся паузу по максимуму. В конце концов, если стоящие за воротами в комплекс уроды захотят нас выкурить, то им уже не будет мешать опасение за целостность контура, так что взломают нашу твердыню без лишних промедлений. Да, те же ворота ужасающе крепки, но без сопротивления охраны, да с возможностью спокойно подготовить или даже скомбинировать атаки, проломить такую преграду по-прежнему сложно, но уже не запредельно. Я, как показала практика, справился бы, а ведь там легко найдутся твари посильнее Константина Юрьевича. И в чистой огневой мощи, и в общем плане посильнее.

Гестия выпала из реальности, принявшись распределять дары, полученные за самое крупное жертвоприношение, когда-либо совершаемое гражданкой Меларета, пусть даже и бывшей. За деньги, необходимые на добычу и заготовку такого количества распотрошенных душ, какое она отдала глубинам Мглы, можно если не весь Меларет купить, то половину оного королевства, а то и две трети от его общей площади и королевскую семью на сдачу. Как задумаюсь, скольких Косновенье успело переварить, сколько веков эта бурда в нем варилась, так сразу и хочется убить его еще разок, а потом воскресить и повторить раз так сто. Останавливало только неумение воскрешать и четкое понимание, что во второй раз тварь размотает мне кишки быстрее, чем я скажу пи*дец, будь даже Косновенье триста раз некомбатантом.

- Сладость Прелестная, пятьдесят вторая ступень возвышения, тринадцатое крыло, шестого ответвленья. - Дарящая, сразу в три глотки (свою и ее кукол) перечисляла самых одиозных сородичей, расквартированных на этой точке и, очевидно, желающих нашей смерти. - Сонм переполнен Тьмой и Глубиной, есть много контрактов отдачи, умеет меняться местами с затронутыми ею смертными, причем мгновенно и сквозь большую часть защит. Специализируется на ближнем сражении, предпочитая накладывать площадные антисенсорные поля. Кругом темнота, ничего не видно, а она видит все - одно прикосновение и на смертном останется ее сладость.

Вслушиваюсь в ее доклад, больше напоминающий эротическую запись речей порноактрисы, которая зачитывает гибрид творчества Лавкрафта и порнороманистов, исключительно по остаточному принципу. Большая часть моего внимания сосредоточена на подгонке под себя нового набора алхимии, а также в обновлении бафов на соратниках. С них, не считая Гестии, никто не смывал потоком силы всю алхимию, но если есть возможность еще немного их усилить, не угробив при этом, то сейчас самое время этот шанс использовать, а о последствиях станем думать потом. Тем более что кража тени вполне позволяет самые сильные симптомы перенести на себя или на самую бесполезную из оставшихся кукол Дарящей.

Тария и Ганс помогали Тиа разбираться с ритуалами, поскольку эльфа явно намеревалась часть этих ритуалов оживить и превратить если не в ловушки для врагов и защиту для нас, то в минное поле. Лосий просто медитировал, пытаясь настроить оптимальный поток небесной синевы. Ему, как пришедшему в себя самым первым, удалось знатно проредить пребывающих в отключке извергов (в два быстрых взмаха удлинившегося легендарного клинка), но пару раз он едва не нырнул слишком глубоко. Теперь, вон, отходит.

А того механоида он таки додавил, продержав атаку Иглы достаточно долго, чтобы железяке таки пробило нагрудные пластины, после чего лезвие концентрированной донельзя силы выжгло тончайшую артефактную начинку. Ответные удары, нанесенные чем-то, подозрительно напомнившим мне о лазерных турелях и плазменных пушках, хоть и были очень точными и били с дистанции, но оказались приняты сначала на защиту из Неба, а после отведены в сторону Тропами. Ганс-то, оказывается, очнулся вторым, даже раньше Тиа!

Мне сейчас стоило бы посмотреть Статус, распределить полученное за битву, но я этого делать не хочу, не желаю. Потому что уверен лишь в том, что распредели я хоть один стат, хоть одно очко умения и случится что-то запредельно плохое, хуже даже только что пережитых тумаков и последствий экстренного излечения от этих самых тумаков.

Пережитый опыт, я знаю это совершенно точно, позволил мне достичь пятидесятой ступени, но что-то было не так. Я не заглядывал в свои сообщения, ища любую мелочь, лишь бы не открывать их, но даже так не могу перестать ощущать... нехватку. Что-то было такое, чего у меня сейчас не имелось, что я должен был получить на пятидесятом уровне, но, вместо этого, лишь потерял нечто куда более ценное. Уровень - пыль и пепел. Важно нечто совсем иное, что я уже почти потерял и попрощался с надеждой обрести эту потерю вновь.

Не могу выразиться точнее, но мне достаточно знать.

Ближайшие сутки, если не сказать часы, дадут ответ на один-единственный вопрос, заключающийся в том, кем мне теперь, отдав ради победы слишком многое, быть.

И кем я, под конец своего пути, стал.

- Что будем делать с пленными? - Тария, закончив помогать нашему ритуалисту, или просто надоев этому ритуалисту своими приколами, подошла с этим вопросом прямо ко мне, успев ровно в тот миг, когда я закончил медитацию. - Они почти все либо парализованы, либо причарованы, либо просто выключены, но там есть... всякие там есть.

Я с радостью перевожу фокус внимания с собственных переживаний на что-то новое. Если позволить себе нырнуть в замкнутый цикл самокопаний с головой, то тут я и закончусь. Не передать никакими словами это ощущение пустоты на том месте, где совсем недавно что-то было, что-то неосязаемое никаким способом, но такое важное.

Лучше действительно присмотреться к жертвам, пока есть возможность.

Как бы это странно ни прозвучало, но жертвам действительно повезло, хоть и странно заикаться о везении в отношении тех, кто в такую переделку вообще попал. По-хорошему, везучими засранцами можно назвать только тех, кто сегодня успел покинуть Вечный до обеда, избежав всех имеющихся рисков. Касаемо остальных неудачников, говорить приходится лишь о разных степенях невезения, но даже тут приговоренные в жертву выделились. Ну, по крайней мере, те из них, кого не придавило мимоходом во время нашего сражения.

Для чистоты ритуала очень важно, знаете ли, чтобы подготовленный материал был максимально незатронут на момент начала того самого ритуала. Не всегда, ведь немалую долю жертв заранее неделями обрабатывали в нужную сторону, но хватало и тех, кого культисты под руководством Косновения всячески оберегали от любых пороков, храня их духовную чистоту. Поскольку в заполненном Пеклом зале сохранять оную чистоту было не просто, то жертв держали в особо изолированных клетках.

Я и раньше заметил эти участки ритуального рисунка, создающие в порочном пространстве участки чистоты, где даже совсем беззащитным пленникам можно было не опасаться совращения. Пока их оттуда не вытащили бы, разумеется. Что меня действительно позабавило, так это прочность названных участков. Мало того, что ритуальные пузыри были собраны в независимые от основного комплекса системы, которые не загнулись после разрушения основы, так они еще удар флером и последующее побоище пережили... некоторая их часть. Та, которая под прямые удары не попала.

Уже на подходе к указанной Тарией точке, я понял, что сейчас что-то будет. При этом мне даже не нужно было проявлять какую-то запредельную интуицию, дедуктивные способности или чрезмерную внимательность. В конкретно этой клетке лежали наглухо парализованные, но пребывающие в полном сознании эльфы и эльфийки. Если конкретнее, то три эльфийки и шестеро эльфов, аккуратненько сложенные этаким цветочком - головы в центре, а ноги поближе к краю. Да и воздействие на них было наложено намного более крутое, чем простой паралич. Не дьявольская магия, а построенная на непланарном воздействии ментальная сеть, заставившая своих жертв забыть о том, что они могут двигаться, применять классовые способности или хотя бы говорить. Явно не желали твари портить чувствительные оболочки звездорожденных планарным влиянием, да и шкуры их тоже не спешили терзать раньше времени.

Зато теперь ясно, почему у Дарящей с такой радостью согласились принять в дар еще немного ушастого мяса - они в этом ритуале явно нужны были, как не помешали бы и запасные варианты. Купол защиты не защищал ни от чего, кроме как от воздействия флера. Вернее, защищал, но на откровенно косметическом уровне, а сравнивать ту защиту с основным типом бронирования было глупо. Ничто не могло помешать просто шагнуть внутрь пузыря и забрать, забрать, забрать, забрать...

С некоторым трудом даю себе мысленный пинок, отворачиваясь в сторону, переводя взгляд на молча и неподвижно стоящую снаружи пузыря Тиа, которая, в свою очередь, неотрывно смотрела на одну из своих "сестер". Вторую по силе, уступающую только боевому магу с двумя эпическими классами сорок второго уровня. Боевик, казалось, не удостоился даже взгляда, в отличие от Гипноманта и Мастера Церемоний сорокового уровня в удивительно красивом обличии.

Я уже хотел сказать какую-то скабрезность по поводу необходимости спасать очередную деву в беде ради ушастых сисек, как Тиа склонилась и прошлась по узорам защитного ритуала четырьмя касаниями пальцев, полностью отключив физические преграды. Неторопливо и основательно она встала на ноги, подошла к своей... знакомой? Подруге? Любовнице? В общем, к представительнице своей расы, оттащила ее в сторону от остальных пленников (но не за пределы защиты), склонилась над ней и вылила на лицо одно из моих зелий очищения сознания.

Составчик относительно простой, сваренный на случай излишне тесного общения с Ыгрой и я вообще не знал, что она его до сих пор хранит. Вернее, знал, но не мог понять смысла, если не считать банальное нежелание выкидывать дорогое зелье, сваренное обладателем мифического класса. Она же еще в день того пикника на болоте, недалеко от стен Вечного, выяснила, что может и сама успешно нивелировать действие феромонов огры. Но даже этого зелья хватило, чтобы взгляд пленницы обрел некую осмысленность, пусть и тело ее по-прежнему не могло пошевелиться - ментальное воздействие простой алхимией не снять.

- Приветствую. - Только и произнесла Тиа, после чего взяла и воткнула стилет промеж ребер своей собеседницы. - И прощай навсегда.

Глаза гипномантки расширились в удивительной смеси узнавания, ужаса и кристально чистого отчаяния. Тиа била быстро, работая стилетом, словно швейная машинка, явно стараясь не просто убить свою, очевидно, знакомую, но и дать той прочувствовать приближение смерти. Самое смешное - в ее действиях не ощущалось ни ненависти, ни злобы, ни жажды отомстить. Она ее убивает с таким же отношением, с каким люди сорняки на даче выкорчевывают, словно занимается нелюбимой, но нужной работой.

Просто когда-то она приняла решение, назначила список тех, кто, по ее мнению, жить не должен. Часть этих жизней она оборвала еще до своего побега из родных лесов, но некоторые из когда-то соратников, принявшие непосредственное участие в даровании забвения, что должно было заживить ее раненное сердце, оказались вне зоны досягаемости. Понятия не имею, чем именно провинилась умирающая эльфийка, а узнавать не желаю сам - у каждого из нас есть право на свои тайны и недобрые воспоминания, которые трогать не стоит. Захочет, расскажет сама или хотя бы приоткроет укрывающее ее судьбу марево, а не пожелает, так пусть оно и останется тайной.

Несмотря ни на что, не могу не отметить забавный факт, очень даже говорящий о характере моей соратницы. Удары она наносит не своим легендарным кинжалом, а обычной сталью, будто калькулятор жажды мести в ее голове посчитал проступок гипномантки недостаточно суровым, чтобы сдохнуть от удара поражающего саму душу оружия. Или наоборот, посчитав его настолько суровым, что она желает подарить покидающую тело душу Пеклу, а не даровать ей мгновенное забвение?

Спрашивать я, конечно, не стану.

- Эм... - Это я не стану, а вот Тария от коментария не сдержится ну вот никак. - Старая подружка, да? Из тех, которые вот прямо такие подружки, что с ними и вражин не нужно?

- Тария. - Непробиваемость эльфийки никуда не делась, но просачивается сквозь нее едва различимая усталость то ли от жизни, то ли от Тарии. - Будь добра, помолчи еще немного.

Тария ответила жестом закрывающейся на месте рта дверцы, после чего приняла вид максимально невинный и безобидный, а Тиа, уже не обращая на нее внимания, вытерла стилет об одежду убитой и с каким-то облегчением размяла мышцы. Похоже, в бою ей несколько раз досталось и досталось серьезно. Она обошлась без ран, закрывшись, когда своей магией, а когда и вложенными в ее доспехи зачарованиями, но прямо сейчас ей лучше дать отдохнуть. И ведь молчала же, гадина, не желая давать повода прикрывать ее сильнее необходимого. То ли самоотверженность, то ли просто слишком привыкла не показывать слабости... хотя нет, просто не желала замедлять всю группу, прекрасно понимая цену времени. Теперь же, когда попытка побега провалилась с эпическим треском, она уже не видит нужды демонстрировать несгибаемость.

- Пленников предлагаю оставить здесь. - Равнодушно и взвешенно выдвигает предложение. - Как ни странно, но после гибели тварей и слуг их, это место для них намного безопаснее попытки его покинуть. Ко всему прочему, они защищены сегментированными ритуалами пузырькового типа. Без изоляции их, ослабевших от пленения и применяемых к ним подготовительных мер, заберет само окружение, даже без учета влияния извергов.

Лосий явно с ее словами согласен, потому как тоже не хотел бы бросать чудом выживших и несостоявшихся жертв, но осознает, что спасать еще и их никто не будет. Да он и сам не стал бы шевелиться в сторону их спасения, поскольку они ему никто, в отличие от его соратников, но просто развернуться и уйти было как-то неловко. Остальная компания тоже приняла предложение совершенно спокойно, поскольку Ганс и сам пришел к тому же выводу, только озвучивать его не стал, Тарии, как и Астериуму, наплевать на всех и вся, кого она не считает своим, только в еще большей мере, а Гестия занята попытками сохранить себя в навалившейся на нее нежданной мощи. Причем, удивительно успешными попытками.

- Отдых закончен. - Постановляю, вновь отодвигая подальше лезущую откуда-то мыслишку о необходимости использовать выживших для выживания собственного. - Подготавливаемся и попробуем покинуть это место побыстрее, пока эти сволочи стену не проломили, раз уж дверь выломать не выходит.

Мыслишка, навязчивые жажда и голод, очень даже правильные, потому что я действительно могу использовать эти жизни, максимально выгодно разменяв их на усиление себя и других, но я давлю эти мысли на корню. Пусть я уже перешагнул куда-то, откуда возврата больше нет, куда людям нельзя ступать никогда, но всей сутью знаю - пойти на поводу инстинктов еще дальше будет ошибкой. Смешная надежда, а может и что-то большее, словно ощущение падения в пропасть, самой первой секунды этого падения. Когда ты уже сорвался вниз под хохот беспощадной гравитации, но еще живет призрачная надежда извернуться змеей и схватиться если не за край обрыва, то за растущий чуть ниже пучок травы.

Шанс призрачный, надежда глупая, но до последнего момента не исчезающая.

А момент этот уже наступил и проходит прямо сейчас.

Твари действительно не могли выломать двери в хранилище сходу - они все-таки шедеврально крепкие и устойчивые, а находящиеся вне ритуального зала силы противника понятия не имели, что у нас тут происходит. Они знали о прерывании ритуала, но не могли знать, я о том позаботился даже в пассивном режиме, о полном разрушении всего контура. С их точки зрения, они еще могли если не исправить произошедшее, то минимизировать потери, спася то, что еще можно спасти.

Будь иначе, то времени у нас не имелось бы никакого - твари просто вломились бы в наше временное убежище, пересилив защиту своими техниками и ударами. Даже я один мог бы пробить этот сейф, если бы выложился до самого дна, а среди них хватит персонажей мне не уступающих, или уступающих не слишком сильно. В общем, спасала нас только крутость покойного Косновения, из-за которой сосредоточившиеся за стенами зала твари не могли до конца поверить в его гибель.

Тем более что туша этой мерзости еще не до конца сдохла. Основа высшего изверга была разрушена моими атаками и выпущенными внутрь него Тенями, запредельные запасы эссенций и почти растворившихся душ были забраны Мглой через Гестию, но остатки... назовем это периферийной нервной системой, пусть даже название не самое подходящее, продолжали имитировать бурную деятельность. Я ведь уже говорил - оно являлось овеществленной фабрикой, гигантским комбайном и конвейером. Теперь комбайн остался без водителя, без бензина, без ничего, но он продолжит подергивать манипуляторами еще немножечко, прежде чем затихнет до конца, обманывая тем самым своих друзей хороших, которые, в иной ситуации, уже драли бы нас во все дыры.

Шутка ли!

Там ведь целая армия, которую мы не имеем возможности проредить удачно использованными стратегическими чарами, которые сами имели возможность подготовить против нас любые сюрпризы. В прямом поединке шансов нет, ведь нас в нем даже не сомнут - раздавят. Мы и сражаться-то не желаем и не собираемся, планируя пойти на прорыв в момент ослабевания защиты зала, прямо навстречу атакующим. Шансы не очень, но это лучше, чем ничего. Да и вообще, если подумать, то в бою против Косновения у меня были шансы даже меньше... правда, оно не было готово к бою, а вот эти как раз будут чрезвычайно готовы.

Инстинкты требовали принести в жертву всех, вообще всех, начиная от пленников, продолжая куклами Дарящей и завершая собственной командой, лишь бы суметь выиграть себе шанс на спасение. У меня же великая миссия, я же не могу умереть здесь, оставив ее незавершенной, а они все поймут, а если не поймут, то какие они мне тогда товарищи? Лезущая из глубины души мерзость была удивительно убедительная именно потому, что она была мной. Не было внутреннего голоса, не имелось раздвоения личности или какого-то подселенного в меня демона, которого можно будет с пафосом уничтожить, пусть и вместе с частью себя.

Был только я сам и все худшее, что во мне имелось.

Всегда имелось.

Молчание было не слишком веселым, но почему-то обреченность так и не приходила. Мы все собрались тесной группкой, расположившись в самом дальнем от потихоньку поддающихся ворот в зал углу, прислонившись к стене, очистив ее от любых следов ритуала и нарисовав вокруг ограждающий от флера защитный круг. Даже Дарящая в своем основном теле прилипла к нашей компании самоубийц, а я не стал ей в этом отказывать - все равно через час максимум мы все помрем. Или не помрем, но это будет даже хуже, чем просто помереть.

Защита на воротах слабела, я продолжал загонять под воображаемую шконку подлые мыслишки о своем спасении, Тария полировала тряпочкой Валериум, Гестия распределяла полученные за забранное Мглой подарки, Тиа с Лосием медитировали, а Ганс просто дремал втихую. Это, пожалуй самое безумное времяпровождение за последнее время, если не во всей моей жизни, но отчаяние так и не приходило.

В какой-то мере я почти желал, чтобы оно меня захлестнуло, погребло под собой, чтобы вытравило из меня все людское, заставив принять нужный выбор и попробовать спасти свою шкуру, сняв ответственность за содеянное. Примерно того же желала Дарящая, которая, я уверен в том, наверняка бы попыталась на меня как-то воздействовать, заставив нужное решение принять, имей она хоть малейший шанс на то, чтобы убедить меня в правильности такого решения, не применяя прямого воздействия на разум. Опека дьяволицы, как и ее защита, не всегда принимает приятные формы. Вернее, никогда не принимает, это я вам говорю, как ясновидец не самого херового пошиба. Она хотела моего спасения даже больше, чем я сам, намного больше, больше всего на свете.

И будь у нее шанс меня вытащить, она бы не задумываясь принесла в жертву и себя и всех остальных, но без моего согласия она бессильна. Если кто-то и сможет забабахать нужный ритуал и пролезть из Вечного через глубины Тени за счет набранной от ритуала силы, то только я один. Полагаю, если она внезапно атакует, она сможет подчинить меня на короткий срок, но в таком состоянии я уже не смогу провернуть свой побег. А сам Константин Юрьевич, пока еще не настолько отварился, что бы там не подсказывал мне Статус.

Снова подавляю идущий из глубины души порыв, только теперь давлю любопытство - не стану я открывать трей сообщений, до последнего вздоха не стану. Глупость несусветная, но в моей жизни и так мало умных поступков, чтобы я начал совершать их сейчас. Пока я еще верю, даже без веры, пока надеюсь без надежды, пока не увидел безжалостного подтверждения очевидного, до тех пор я по-прежнему я.

И не*бет.

В жизни каждого человека моего родного мира есть право на лево... то есть, шанс на чудо. На просторах Алурея этот шанс, на самом деле, куда выше, потому что Чудеса тут происходят регулярно, иногда даже по графику. Увы, но именно Чудо, с заглавной буквы которое, нас спасти не могло, ведь дьявольская рать вполне здраво перестраховалась на этот счет. Так что наше чудо было с маленькой буквы, но менее желанным оно от этого не стало. Если уж начистоту, то это и чудом-то ни было, являясь следствием наших же действий помноженных на толику удачи, и наличие очень хорошего ясновидца в составе обороняющих столицу Вечной Империи сил.

Видите ли, но когда наша команда самоубийц устроила ритуалу маленький синенький экран смерти, большая часть занявших территорию гильдии Золотого Пера извергов попыталась нас выкурить. И, тем самым, невольно оголили свою оборону, сосредоточившись на попытках спасти неспасаемое. А людские силы, укушенные в жопу до самого горла, сумели этот момент уловить и решили внезапной открытостью воспользоваться к своей выгоде.

Несомненно, обороняющая Золотое Перо армия от попыток вытащить засевших в ритуальном зале нас не сильно пострадала, по крайней мере, численно. Но немалая доля элиты и старших офицеров в конкретный момент времени находилась не на позициях, а перед той самой дверью. Среди имперцев нашелся кадр достаточно влиятельный, чтобы на один лишь крик ясновидящего "пацаны, надо брать" резко и быстро поднять в атаку все вверенные ему силы. А сил у Империи Веков, даже с учетом диверсий и неготовности к сражению, оставалось более чем много.

Именно эту истину я понял, когда попытки вскрыть уже почти поддавшуюся дверцу прекратились, как прекратилась долбежка в стены, а давящая атмосфера скорой и неотвратимой гибели потускнела. Не пропала и даже не сильно ослабла, но там, где ясновидение раньше говорило "Костік, тобі пі*да", появилось пространство для маневра. В тот момент я был почти готов уверовать в мировую справедливость, всеобщее равенство и торжество коммунизма. Момент этот быстро прошел, но увеличившиеся шансы никуда не делись.

- Надо же. - Больше всех внезапному появлению лучика света в темном царстве удивилась Тиа, как та, кто точно знал, что спасение в последний миг приходит только в сказках.

Дальше было несколько экспрессивных выражений со стороны каждого из нас, смерти ожидающего, после чего наша неподвижная решимость встретить смерть трансформировалась в не меньшую решимость ее не встречать и мы начали действовать. Вообще-то, мы тоже не могли открыть эти двери, ведь ключи (как физические, так и магические и вообще нематериальные) были только у Косновения да парочки его ближайших подручных. А теперь, после почти полного разрушения оной двери мы ее тем более не могли открыть. Зато отлично могли выбить, благо там и выбивать-то было почти нечего.

Описание ситуации заняло намного больше, чем сами наши действия. Каждый из нас понимал, что отвлеклись противники ненадолго и предпочтут как можно быстрее избавиться от возможных проблем в тылу, уже не пытаясь аккуратненько просочиться (тем более что труп Косновения все меньше и меньше подергивался, окончательно отдав концы), но ломясь напролом. Мы сделали единственно возможное, что могло дать нам пожить еще немножечко - выломились первыми.

Свой звездный час, минуту славы получила Дарящая, которая попросту детонировала все свои куклы вместе с их сонмами, за несколько ударов сердца выложив все их запасы, поставив все на один удар. Куклы сдохли со стонами и улыбками на устах (у тех, кто имел эти уста), но своего добились, высадив ворота вместе с кусками держащей их стены.

По каждому из нас ударил тот шторм энергий, который она выпустила, но от него всех прикрывал я, попросту Проявив кусок реальности вокруг нас, сделав его слишком Тенью, чтобы подчиняться законам остального мира, а сверху напластав стандартных теневых барьеров в количестве слегка неприличном. Помяло такую защиту весьма заметно, слизав почти все барьеры и уменьшив объем проявленного пространства втрое, но до наших хрупких тел ничего не долетело. Большую часть защиты, если уж откровенно, сожрали не отголоски детонации кукол, а волна искажения, родившаяся из смещения пространства ритуального зала и остального мира. Не зря выход из изолированных участков мироздания всегда должен быть максимально мягким - если мягкости не будет, то проще прыгнуть в промышленную дробилку, хоть не так мучительно будет.

Точно та же волна, пусть даже несравнимо слабее той, что досталась нам, немного задела собравшихся за проломом. А еще их мал-мал придавило воротами, но уж это не смогло бы их всех задержать хоть на миг. Щиты их выстояли, ведь они успели наставить целую кучу барьеров, объединив их в монолитную броню, сочетающую Порок, поддерживаемые плененными душами планарные проявления и даже концептуальные воздействия. Чего они не удержали, так это Дарящей, что бешеной лаской бросилась вперед впереди нас всех, прямо в прыжке начиная заменять.

Получившаяся из личных талантов твари, дарованного кольцом усиления и еще большего усиления от повторного применения кольца смесь показала себя во всей красе. И если раньше я (не)много опасался того, что из нее вышло после моих модификаций, то теперь мне стало действительно страшновато. Она рвалась вперед, буквально на крыльях взрывной волны и не успевших рассеяться пространственных завихрений, отчего укрытое каким-то сероватым барьером тело Дарящей получило несколько глубоких ран, но атаку ее это не остановило.

Десяток серых, невидимых нитей, различить которые можно было только со стороны, только если они направлены не на тебя, метнулся к только-только начинающим свои атаки тварям. Барьер их не останавливает, ведь этих нитей попросту нет нигде, кроме как в воображении ее и зрителей. Концептуальная защита могла бы отразить подобное, да и отразила бы, поскольку чистая пробивная мощь использованного таланта не внушала. Но не против коллеги-изверга был настроен монолит вражеских щитов, а вот сама Дарящая отлично знала тактики своих вчерашних соратников.

Нити прошли сквозь барьер, коснувшись каждого из тех, на кого она их направила - каждая из тварей видела атаку, что была направлена в сторону других, но не могла осознать факт атаки еще и на себя. Миг спустя от Дарящей Ласки не осталось даже пыли, даже энергетического следа, когда на ней, практически наплевавшей на защиту, сошлось сразу шесть мощных ударов, среди которых не имелось ни одного, от которого она могла хотя бы уклониться. Да и уклониться было невозможно, ведь несколько замкнутых полей и развернутых аур мешали любым попыткам отступить. Моя очередная прибавка к окольцованным исчезла, стерлась, сгинула в ноль.

Немедленно возродившись в теле одного из задетых ею собственных убийц. Это была не телепортация с заменой и даже не переписывание личности, а что-то еще более навороченное и хитрое. Она перенесла не только свою память, но и прибавила собственный сонм к сонму убийцы и даже внешность нового тела, я уверен, тоже сменится за несколько минут, став привычной для Дарящей Ласки. Но прежде чем эти минуты наступили, внутри сплоченной и несокрушимой формации извергов оказалось одиннадцать кукол с переписанной личностью и одна Дарящая, постепенно прорастающая из своего вместилища.

Изверги по природе своей очень неплохо умеют бороться с такими трюками, ведь это самое популярное оружие в их арсенале, пусть и калибром оно, обычно, заметно мельче. Да, их застали врасплох, но максимум, на что могла рассчитывать Дарящая, это разрушение формации, не более. Если она, конечно, не повторит свой трюк еще раз... но без повторного использования настолько ультимативного оружия ее кукол и ее саму все же забороли бы. Не без потерь, не без труда, но и без шансов на победу.

Вот только время опять играло против дьяволов, как будто сама столица Империи незримо помогала обороняющим ее право на бытие людям, играясь с Законом строго в пользу любого, кто противодействует вторженцам. Твари еще только начали осознавать, что атака Дарящей могла что-то да сделать, раз ее не отразили и даже не обратили на ее существование внимания, Дарящая и ее куклы лишь начинали парад предательских ударов в спину, а на сцену уже выползала наша труппа. И вот тогда музыка заиграла по-новому.

Обычно первую скрипку привык играть именно я, ведь теневые барьеры в моем исполнении позволяют выдержать многое, но сегодня роль защиты взяла на себя Гестия, а сам я буквально нырнул в ее туман, прячась внутри, будто сраная матрешка из ночных кошмаров. Она еще не привыкла до конца к своим новым способностям, но мы с ней сейчас связаны настолько тесно, что она временно получила доступ к моему ясновидению. Это, конечно, не кнопка "всехнагну", но от самых тупых ошибок застрахует, а ведь у нее и собственный опыт да инстинкты имеются.

Волна плотного, молочно-белого тумана ударила из пролома, прямо навстречу вражеским атакам, целой волне этих атак, которые направляли не успевшие осознать трюк Дарящей бойцы. Следом за этой волной рвались в бой специалисты по близкому контакту, стремящиеся добить тех, кто переживет каким-то чудом оную волну. Нас не собирались недооценивать, раз уж даже Косновение не смогло этих странных диверсантов остановить.

Атаки ушли в туман, атакующие шагнули туда же и тоже ушли. Из по меньшей мере полутора десятков тварей околосорокового уровня каждая, лишь шестеро успели выпрыгнуть спинами вперед из туманной волны, словно ошпаренные. Да и выглядели они соответствующе - покрывающие их тела защиты едва тлели, оболочки бурлили от резкой просадки резерва, из сонмов исчезла немалая доля имеющихся там душ и даже память, основа их извращенного разума, зияла прорехами. Они даже не помнили толком, что именно с ними случилось в туманном вале, да и не могли вспомнить. Спасли их только те самые инстинкты, отточенные веками сражений, что задавили любые мысли одним коротким приказом бежать без оглядки.

Те, чьи инстинкты до мозгов не докричались, крик чьих инстинктов был слишком тихим или просто не сумевшие вовремя совету своего нутра последовать, больше проблемой не являлись. Что-то около пятой части собравшейся элиты уже было выведено из строя, а ведь мы только начали и останавливаться не собирались.

Гестия не стала продолжать атаку, хотя еще могла многое - ощетинившиеся своими техниками и выпущенными сонмами твари были не самым удобным противником для нее, даже после всей отданной эссенции. Вместо удара, туман взмыл вверх, к потолку, освобождая путь для второй волны, которую представляли старые добрые Тени.

Выйдя из тумана, выйдя точно там, где и хотел, в отличие от невезучих извергов, я тут же спускаю с цепи свое творение. Кусочек чего-то запредельно холодного, абсолютная чернота в обличии бесформенной кляксы направлена точно по центру вражеского строя. Лишь мощь Проявления держит этот кошмар, этот овеществленный пролом на глубину Тени, закутанный в обертку боевых чар, в одном куске, не давая ему разорваться и всосать в этот пролом все и вся.

Пожалуй, эта атака сравнима по силам с предыдущей, которой я добивал Косновение, только принцип ее действия совсем другой. Атака спущена, направлена и не приносит ничего. Убаюкивающая Песнь шестидесятого уровня ровно встречает мой сюрприз собственным ударом, состоящим из нескольких громадной силы душ, скрепленных контрактной магией и силой Пекла в единый механизм. Он сумел разглядеть под покровом тумана мои приготовления, создать контрмеры и спустить их с цепи ровно в момент моей наибольшей слабости, полной открытости, ведь Костенька так любит пренебрегать защитой в пользу атаки, полагаясь на третье око...

Пяток вопящих и стонущих сфер цвета аквамарина окружают кляксу, оборачивают ее собой и просто исчезают вместе с ней, унося мое творение туда же, куда должны уходить души мертвецов. Еще десяток шариков выстроены в атакующую формацию, сплетены в сеть, центральными узлами которой эти сферы и являются. И эта формация уже рядом со мною, почти меня коснулась, направляемая волей Легенды, готовясь завершить мою историю с той же легкостью, с какой Песнь нивелировал мою атаку.

Я вижу свой финал и улыбаюсь ему под маской, скаля нелюдскую пасть полную игольчатых зубов.

Выстрел из Валериума, оружия хаотичного и оттого очень труднопредсказуемого любым типом ясновидения, проходит прямо над левым плечом. Распадается покров иллюзий, обнажая шагающую следом за мною танцовщицу, а Песнь, слишком раскрывшийся в атаке, как раскрылся и я сам, невольно получает снарядом в восхищенное лицо. Он не сдерживает стон радости от собственной ошибки, а я успеваю шагнуть навстречу своей смерти.

Нет смысла уклоняться или пробовать пересилить эту атаку - слишком она могуча, заточена против даже более крепких, нежели один попаданец, противников. Эти сферы... они уникальны и дарованы были Песни лишь для самого крайнего случая, когда без их использования, без необратимой траты невосполнимого сокровища будет даже хуже, чем было бы, потеряй он вверенное. Мне не нужно уклоняться, мне нужно было время его рассеянности - когда он преисполнен восхищенной радости от того, что павший враг сумел перехитрить и задеть его, Убаюкивающую Песнь, даже в момент бесславной гибели.

Эгида укрывает меня своим покрывалом, только теперь так мало осталось того, что можно отдать Одиночеству, оттягивая неизбежное, особенно после того, как отдал почти все, а может и без "почти". Сферы слишком изощренны, слишком сильны заключенные в них несчастные. Каждый из пленников когда-то был контрактным магом чудовищной силы и столь же истовым верующим, а теперь вся их вера обращена в последнюю их сделку, последний и самый страшный договор. Они оборачивают сеть вокруг ставшей двумерной фигуры, но даже не пытаясь к этой фигуре прикоснуться.

Если бы сеть все же задела активированный форсаж, то пустота Одиночества проглотила бы атаку точно так же, как может она проглотить вообще что угодно. Души покорны вложенной воле, стремясь исполнить сделку так, как она должна быть исполнена. Этакая система автонаведения, дожидающаяся момента, когда Эгида выйдет из форсажа, чтобы завершить удар. Только теперь, когда они так близко, избежать своей судьбы нет ни единого шанса.

Двумерная фигура продолжает рывок к глотке Песни, словно в тщетной надежде забрать его с собой. Песнь движется на встречу с почти дружеской улыбкой, желая поближе разглядеть, запомнить этот миг... Удар одной из кукол в спину остановлен призрачным силуэтом активировавшейся души, а ответная атака куклу просто испаряет. Вторая и третья кукла из тех, которые успели заметить и среагировать на действия Песни против меня любимого, даже ударить не успели - души видящих подсказали твари, куда стоит ударить на опережение. Но, как и выстрел Валериума, это предательство потребовало отвлечься, потратить время и внимание.

С каким бешенством Песнь расправился с куклами, что прервали его зрелище, передать словами просто нереально, но он покончил с ними очень быстро, одновременно тасуя свой и нескольких убаюканных союзников сонмы с дикой скоростью, выпивая души ближайших культистов, создавая новый комплекс защиты. Потратился, гаденыш, но еще один бастион, в этот раз завязанный только на него, отчего куклы его разрушить не смогут, он создал. Тварь умная, понимает, что даже после моего финала останутся еще те, кто идет за мной, да и создательницу Тумана не стоит недооценивать.

Три десятка, пожалуй, вообще все оставшиеся сферы теперь проявлены в реальность, заключая с оной реальностью еще одну сделку. Пока действует сей договор, никто не может, не имеет права атаковать ни саму Песнь, ни его союзников. Тяжелее артиллерию придумать сложно, а ведь эта сделка не уничтожит сферы, а только даст им коротенькую передышку. Ну да, конечно. Это на Костика можно окончательно потратить невосполнимый ресурс, а остальным и того не нужно.

Куклы и возродившаяся Дарящая, только-только успевшая нанести несколько успешных предательских ударов, вынужденно прекращают бить и начинают обороняться. Без особого результата - не имеющие необходимости тратить силы на оборону и вообще не опасающиеся ответочки изверги методично пеленают и кукол и саму Дарящую Ласки. То ли желают попробовать обратить процесс перезаписи, то ли просто хотят подробнее изучить этакий феномен.

Сердце еще не сделало ни одного удара с момента нашей контратаки, а нас почти поимели. Какая грусть, право дело - ни тебе ударить, ни тебе отступить. Я и не атакую, сближаясь с Песнью и, будучи по-прежнему двумерным засранцем, просто пробегаю сквозь него. Тень остается просто тенью, ей нельзя причинить вред, но и ее прикосновение не может этот вред принести. Это ведь не атака, не попытка сделать больно или плохо, верно?

Просто на тот короткий миг, когда наши тени слились воедино, я сумел, сам не поняв как именно, частично проявить себя на реальность. Не применить Проявление, ведь для этого нужно выйти из форсажа и умереть, а проявить себя самого, ставшего обычной двумерной тенью. И пусть этот трюк стоил мне особо болезненного удара по остаткам психики, когда Одиночество усилило свое присутствие еще больше, хотя в который раз уже казалось, что дальше некуда.

Кража тени.

Умение, что когда-то позволило, помимо прочего, переносить урон с себя на кого-то или что-то. Но с каждым новым уровнем, полученным умением, вложенным очком улучшения, этот трюк раскрывал предо мною новые грани. Какая разница, в конце концов, что красть, а что отдавать. Раны, удары, алхимическую интоксикацию, аурные оболочки, засветку на сенсорных системах... или обязательства. Вроде заключенного между мною и сферами договора, заключенного в одностороннем порядке, но когда это волновало ту сторону, что может себе такие договоры позволить?

Пожалуй, было бы очень круто, сумей я вот так сходу взять и угандошить ублюдка об его же оружие вообще без сопротивления. Видимо, я все же недостаточно крутой, чтобы такую радость провернуть. Песнь, конечно, удивился несказанно, настолько, что даже наслаждаться забыл, но среагировал вовремя, попросту дестабилизировав свой контроль над сферами, тем самым заставив их самоуничтожиться. Все до единой, а не только те, что должны были уничтожить меня.

Если бы не выстрел Валериума, не атака кукол Дарящей, не постоянное присутствие Гестии сверху, под потолком, заставляющее учитывать в своих действиях еще и ее враждебность, то он бы сумел удержать контроль над вверенным ему оружием. Но он не удержал, в одно мгновение позволив почти не заботящимся о защите извергам оказаться в ситуации, где эта защита была бы очень нужна.

Они ведь давили кукол, почти сумев спеленать их всех, некоторые безуспешно били по туманному телу Гестии, но максимум, чего они добились, это нескольких клоков вырванной из общей массы и дезинтегрированной Мглы, парочка даже успели атаковать или обозначить атаки в сторону идущих чуть позади меня и Гестии соратников. Особенно досталось Тарии, которая была бы убита, если бы не Ганс, но даже так Тиа пришлось дать той в лоб флаконом с зельем, на девяносто процентов состоящим из эссенций свободы и здравомыслия, чтобы перебить наложенный каким-то прытким гадом приказ вырвать себе сердце.

Твари готовились к затяжной битве на наше истощение, когда им, сокрытым под созданным сферами договором, ничего не угрожает, а мы можем только отчаянно защищаться. Договоры оказались аннулированы, неустойку платить некому, а на них, потерянных, разобщенных и уже в третий раз кряду не успевающих перегруппироваться, упала Мгла.

Ганс шел последним, прикрываемый сиянием Небес, иллюзиями Тарии и собственным инстинктом самосохранения. Шел последним, да, вот только роль играл далекую по важности от своей позиции в строю. Гестия не могла повторить ту сокрушающую мощь первого удара по многим причинам, главной из которых была неготовность отвариться окончательно, что было бы неизбежно, решись она столь сильно сроднить себя с Мглой второй раз за несколько секунд. Наличие под боком дружественных целей и Песни, который совершенно точно не попался бы на тот же самый трюк дважды, было тоже принято во внимание.

Вместо мощного, но краткого воздействия она это воздействие растянула, скрыла, разделила на тысячи маленьких шажков, скрывая каждый в нескончаемом тумане. Опала вспышка чистой Тьмы, какой Песнь и его убаюканные синхронно попробовали закрыть себя от попытки забрать их в один миг. Секунда неуязвимости для всех до единого союзников Пекла закончилась, но ничего не попыталось эту неуязвимость оспорить. Не было атаки, не было удара, не было попытки проанализировать или обойти наложенный эффект - ничего не было.

Сорок две твари, имеющие право считаться элитой при поддержке одной сильной Легенды, а также под две сотни тварей помельче и случайных культистов, располагались посреди широкого коридора, ведущего в зал с уничтоженным ритуалом. Да, коридор был узок, относительно самого зала, но даже так его ширина составляла по меньшей мере два с половиной десятка метров - в точке рядом со вратами в зал коридор очень заметно расширялся, фактически создавая еще один зал, этакий предбанник.

Подобная толпа легко могла закупорить проход, не дав коварным диверсантам в нашем лице сбежать, но все-таки полностью разместиться здесь им было сложно. Потому и выпустили вперед элиту, позади них поставили совсем крутую элиту и только потом, в качестве последнего резерва или же резервного материала использовали рядовых бойцов. Хотя, рядовыми они были лишь на фоне элитного кулака, разумеется, сверкая хорошими уровнями и отличным снаряжением (последнее касалось, по большей мере, только культистов).

Но пришел туман, пытаясь этот строй спутать, сломать, разделить их, лишить преимущества слаженной группы. Мгла, настоящая Мгла, а не призрачные остатки того, что еще имелось в Вечном после поднятия купола, коснулась извергов своей мягкостью, обволокла их нежными объятиями... и не сумела продавить. Пусть твари были не готовы, но они оставались элитой, при этом они уже знали, какой план бросили в бой против них. Они удержались сами, - где специальной душой, где каким-то нестандартно использованным талантом, а где и простым выбросом сырой силы, - прикрыв даже не имеющих способа защититься.

Почти.

Укутавшийся в туман Ганс, сроднившийся с Гестией, как секундой ранее сроднился с ней я, вложил всего себя в одну решительную атаку, успев перед этим выхлестать особо неприятное и очень кратковременное зелье, разогнавшее его способности контроля Троп до уровня достаточного, чтобы попытаться исполнить задуманное, не померев при этом от натуги. Вроде бы, он так и не помер. А вот в том, что свою задумку он выполнил, я не сомневался, так что никаких "вроде бы".

Воздействие Ганса не было атакой в прямом смысле, но оно смогло сотворить главное - разделить спаянные ряды противника, пусть даже на коротенький миг, заставив потерять друг друга из виду, чему только помогал никуда не девшийся туман. Гестия среагировала как по нотам, завершив то, что начал Ганс, окончательно разделив противника, не давая ему вновь собраться. Бродить во Мгле можно в любом направлении, вот только прийти туда, куда шел, становится задачей не для начинающих туристов.

Дождавшись момента, Гестия начинает давить на врага, заставляя его резерв проседать и вытекать в никуда, высасывая силы и уверенность, ослабляя цепи на заключенных в сонм душах, делая каждое движение требующим дополнительных усилий и затрат. Вместе с этим нам всем, наоборот, становится куда легче - туман визуально редеет, открывая вид на силуэты противника, помогая координировать атаки, но не раскрывая нас глазам вражеским.

Дополняю получившуюся комбинацию, еще сильнее скаля сокрытую под маской морду, снова сливаясь с Гестией максимально сильно, а следом за мною это делают все остальные мои товарищи. Это не слияние разумов, но каждый из нас знает и видит то, что знают и видят остальные. Мое и Тиа ясновидение, чувство пространства Гестии, осознание путей Ганса и даже получаемые Дарящей нашептывания ее и кукол сонмов. В этот миг мы все чем-то напоминаем заблудших под Тавимарком, идеально ориентируясь в невыносимых для всех остальных условиях.

И твари начинают умирать.

Удары Кривого Корня, даже одна царапинка которым стоит всего, взмахи алхимических кинжалов Ганса, вспышки Неба и Солнца от использования Златой иглы, очередной выстрел Валериума (какая же непростительно долгая у него перезарядка!) и, несомненно, сама Гестия, со всеми ее щупальцами, удавками, крючьями, пастями и руками. Вездесущая Мгла, что направляет нас и губит врага, становится последней нотой в симфонии кровопролития.

У меня сейчас своя мелодия. При всем желании, не могу позволить себе помочь друзьям в битве, ведь мой враг тогда тоже начнет помогать, только уже своим. Песнь так просто не сковать, не обмануть и не запутать - он отлично знает способы противодействовать Мгле, есть чем ответить ему и на силу Троп. Да, совместная техника Ганса и Гестии вышла экзотической, непредсказуемой, сложной в понимании, но в арсенале изверга с его опытом, сонмом и уровнем допуска в Банк Душ найдется чем ответить и на такое.

Значит, времени на поиск аргументов ему давать категорически нельзя.

В тумане нет теней, кроме как создаваемых из тени собственной, а преодолевать сопротивление нельзя, ведь это повредит Гестии, разрушит ее и Ганса совместный Лабиринт. Мне хватает и того, что есть, да еще максимально компактной Формы, чтобы не давать продыху легендарной твари. В иной ситуации это было бы куда опаснее, но в столь неудобных для себя условиях Песнь только и может, что держать оборону и выжидать подходящего момента.

Вновь в руках верные кинжалы, впервые за долгое время пущенные в ход в серьезном сражении, укутанные в тени до полной потери материальности, превращенные в овеществленные разрезы в пространстве, вновь кипение отчаянной битвы накоротке, как тогда, в лесах диких земель, против орды зеленокожих, только врагом теперь выступает не орочий вождь, а зверушка поопаснее. Только не слышно заполошного стука сердца в обращенной Тенью груди, только не напитывает отсутствующие легкие холодный ночной воздух.

Шаг-удар-отход.

Клинки вспарывают барьеры, а сами барьеры дрожат и слабеют в равнодушном тумане. Пламя сменяется Глубиной, она уступает Тверди, а следом за Твердью приходит обычная магия огня, в которой нет глубинной мощи родного плана, но есть очень много вложенных сил. Душа за душой перегорают, слабеют, ускользают из хватки изверга, скрываясь в пасти Мглы, но Песнь не прекращает атаку ни на миг.

Шаг-разрез-кувырок-удар.

Он пробует разные подходы, постоянно давит на разум, словно подбирая такую мелодию колыбельной, что должна будет если не вымыть мне мозги, то хотя бы замедлить на один короткий миг. Стоит отдать ему должное, эти его мелодии действительно мешают, заставляют отвлекаться на их преодоление, выжигать из разума и памяти опороченный яд, мерзкую дрянь, напоминающую меметические вирусы. Даже один раз услышав подобное песнопение, обычный человек навсегда останется с ним наедине, не имея шансов избавиться от застрявшей в мозгах мелодии, не имея шанса перестать подпевать тому, кто мелодию создал.

Отход-отход-обманка-блок.

Принятый на обратившееся предельной Формой предплечье луч розового цвета бессильно опадает, гаснет в тумане, но и моя контратака натыкается на экономное, спокойное блокирование. Даже в такой ситуации Песнь не теряет лоска и уверенности, то и дело вынуждая меня прекращать атаку и уходить в оборону. Пока что ему не по силам эту оборону вскрыть, как не по силам и заставить меня обороняться слишком долго. Несколько раз мне приходилось усиливать натиск, особенно тогда, когда сразу четыре души пользователей Мглы позволили ему начать влиять на сознание Гестии. Если бы не наша общая связь, позволившая одновременно Дарящей, Тиа и мне это воздействие заметить, он имел бы некоторые шансы обернуть слишком сосредоточенную на сражении Гестию против нас, просто поменяв в ее сознании друзей и врагов местами.

Плеть-лезвие-игла-барьер.

Я тоже, временами, помогаю своей стороне, пусть даже и почти одним только ясновидением, направляя удары и указывая нужные тактики. Лишь изредка выходит так, что мое с Песнью сражение проносится мимо одного из вражин и тогда мне хватает времени нанести один-два удара кинжалом или продолжающей его плетью, убивая или раня оказавшегося слишком близко противника.

Мне уже начинает надоедать этот бой, где ни один не может сломить другого, а сонм Песни кажется практически неистощимым. Невыносимо хочется наплевать на Гестию и то, что ей будет очень больно, вдохнуть с полной силой, принять максимально боеспособную Форму и разорвать Песнь в клочья. Всего-то два метра ростом, тонкий и хрупкий он не будет для меня противником в ближнем бою, если я сумею навязать ему сражение в привычном мне-Тени стиле.

Впрочем, это мне сейчас так кажется, когда я и окружение давим на ублюдка, не давая тому использовать сильнейшие из своих трюков, отвлекая и раня, провоцируя и обманывая. Заставляя сосредоточить все силы на мне, чтобы чуточку оклемавшийся Ганс возник рядом, метая и направляя Тропами свои клинки, раня тварь в спину, заставляя тратить одну из душ, перенося урон огненной эссенции на своего пленника. Чтобы вышагнула с другой стороны Тиа, неспешно и грациозно подрезая опорную ногу Кривым Корнем. Чтобы блеснула Златая Игла, прерывая попытку дотянуться до не имеющего шанса защитить себя следопыта, отсекая не только саму попытку, но и пару пальцев на левой руке Песни. Чтобы рявкнул Валериум, а выстрел его пролетел сквозь открытую для него норку посреди непроницаемой стены Мглы, попадая в точно ту же точку, куда попал предыдущий выстрел казалось бы вечность тому назад. Чтобы сомкнулись на шее и плечах Песни туманные руки, лишь на короткий миг замедляя Легенду.

Чтобы Дарящая Ласки, в теле одной из своих кукол подставила ту куклу под смертельный удар, а пока марионетка бьется в агонии, настоящая Дарящая, уже заставившая новое тело изменить свой облик на привычный ей (но неуловимо отличающийся, чтобы быть максимально желанным именно для меня одного), оказалась ровно напротив явно узнавшего ее Песни.

Теневая плеть, концентрированная за пределами здравого смысла, окончательно отсекает левую руку, какой Песнь имел шансы достать ручную дьяволицу перед гибелью, а ладошка Дарящей прорывает белоснежную плоть грудной клетки изверга, дотягиваясь до самого сонма, цепко тот хватая и вырывая из тела нахрен. В расширившихся от неверия и нежелания заканчивать такой чудесный поединок глазах Песни я вижу истовую ненависть и неподъемную обиду на такое предательство, одновременно с этим понимая, что Дарящая Ласки специально выбрала именно такую гибель, именно такую атаку и как раз этот момент максимального напряжения.

Подарив такую смерть, что не принесет наслаждения, а только разочарование.

Завела и не дала, редакция для Пекла, домен Похоти.

Обращайтесь.

Тария ворчит, потирая задницу, куда пришелся пинок, нанесенный выводящим ее из-под удара Лосием. Сам аристократ устало прислонился к одному из немногих целых участков стены, утирая чело от пыли и пота, постепенно приходя в себя. Ганс вообще лежит морской звездочкой прямо на полу, смотрит в потолок и очень заковыристо ругается, только тихонечко - та атака в сторону Песни была явно лишней и не стоило ему перенапрягать оболочку. Тиа снова медитирует, похоже, проверяя себя на воздействия со стороны Гестии или Дарящей, что, на самом деле, весьма здравый подход к вопросу. Гестия вновь приняла вид человеческой женщины, причем он у нее даже более правдоподобным вышел, не иначе как за счет усиленных талантов и раскачанных характеристик. Дарящая потрошит еще живые остатки одной из своих кукол, доставая из теперь уже ее сонма особо интересные ей души, пополняя и без того возросшую коллекцию.

Вдалеке раздаются звуки битвы и как минимум однажды по территории Золотого Пера вломили стратегическими чарами на основе Тьмы, Света и Тени. Такая атака явно была делом рук либо очень крутого артефакта, либо охеренно крутой команды специалистов, а скорее всего и того, и других, и еще чего-то третьего. Более нетерпимых друг к другу планов еще поискать стоит, да не факт, что найдешь! Впрочем, результат зато вышел как надо, просто раздавив внешние слои обороны, разломав основные купола барьеров над гильдией и проредив обороняющихся.

Не зря все-таки золотоперых считали недогильдией, ибо боевой потенциал их магических оборонных рубежей, даже перейдя на сторону дьяволов, особо не внушал. Да, круто, да мощно, но не имелось у предателей козырей аналогичной использованному имперцами масти, чтобы пережить что-то сравнимое. Если бы мы все не находились в самом сердце гильдии, то накрыло бы и нас в том числе, тем более что господа имперцы явно именно в эту точку и старались бить, но чуточку промахнулись. Или, что вероятнее, им помогли промахнуться пассивные барьеры.

Откат от зелий еще не наступил, но он подойдет вот прямо в любой момент и вновь мы вынуждены хлестать дополнительные усилители, а я еще раз забираю на себя и кукол часть эффектов. Нет у нас времени на отдых или хотя бы принятие антитоксиновых составов. Закованный в клетку безвременья Приносящий Весть уже почти освободился, это даже без ясновидения чувствуется благодаря природе этого супер-мега-порно-голема. Нужно свалить подальше от здания гильдии, желательно не нарвавшись ни на противника, ни на имперцев, потому что обе стороны явно захотят нашей кровушки.

- А Тиа - бука. - Ни с того, ни с сего резюмировала Тария, отбросив в сторону последний из врученных ей флакончиков и утирая губы с выражением "о-боже-что-за-гадость-я-только-что-выпила" на лице.

- Обоснуй. - Лениво отвечаю, растягивая последние секунды отдыха, пока еще усваиваются выпитые эликсиры, радуясь тому, что их вкус и эффекты отвлекают от желания вырвать бьющиеся в грудях моей команды сердца.

- Она хотела, шоб Ти, пока мы в тумане друг дружку чуяли, титьки себе помяла, а Тария шоб сама ощутила. - Тут же сдал танцовщицу Ганс, за что получил сначала пинок, а потом обиженный взгляд.

От таких приколов у меня полезли на лоб глаза, а сводящий с нарезки шепот отступил даже не на второй, а на пятый план. Нет, сама просьба ничуть не удивляет, особенно от Тарии, благо она такое любит, умеет и практикует. Но, при всем моем уважении к талантам бывшей горожанки, при всей моей фантазии и силе воображения...

- Когда ты в том бардаке вообще время на просьбу нашла? - Аж привстаю с пола, чтобы лучше разглядеть ее глаза бесстыжие. - Времени даже на дыхание не хватало, не говоря уж о разговорах! Слова тупо слишком медленно звучат!

- Я вывела их обеих против слаженной двойки извергов, заодно отвлекая тварей несколькими атаками. - В этот раз возмущенный взгляд Тарии был дарован едва заметно улыбающейся Гестии. - Они их уничтожили, но перед этим Тария успела озвучить свою просьбу.

- Вот как будто это было тяжело сделать! - Если танцовщица и обиделась, то заметить это не смог даже я, но вот искреннее возмущение тем, что ее просьбу посчитали глупой, я разглядел без труда. - У тебя одна рука была свободной, между прочим!

- Во второй я держала пластины с заготовленными ритуальными знаками. - Если бы я знал ее хуже, то подумал бы, что эльфийка оправдывается, но это ведь невозможно, так что мне показалось. - И пусть я потратила их все на тех двоих, против которых нас вывела направляющая воля союзницы нашей, у меня оставалось и остается достаточно заготовок, чтобы занять нерабочую руку.

В подтверждение своих слов друид действительно подняла руку, демонстрируя всем зажатые между пальцев тоненькие деревянные пластинки, густо разрисованные всевозможными символами. Одноразовые штуки, очень прихотливые и работают строго против какого-то одного типа атак или защит, но если их у тебя много, а навык ритуалиста позволяет активировать их выборочно и строго в нужный момент, то получается крайне неприятный и эффективный сюрприз.

- Знаете что... - На этом моменте я почти искренне захотел сказать что-то пафосное в стиле незабвенного сорокатысячника или хотя бы выдать анекдот-другой.

Договорить мне, естественно, не дали, причем не изверги, а, разнообразия ради, дорогие имперские войска. Помимо самого первого удара, который я уже описывал, стратегические чары применялись еще трижды, но то были вполне обычные, хоть и очень мощные структуры, являющиеся просто очень раздутыми "стандартными" чарами. Два ледяных вала и один огненный дождик, причем последний едва не перенаправили прямо в рожу создателям.

Видимо, как раз за эту попытку перенаправления обидевшись, чародеи выдали нечто действительно страшное. Скорее всего, основой этой дряни было проявление Кромки, как ее называет Тиа, и которую люди привыкли именовать Грань. Абсолютная пустота, чистая дезинтеграция самой ткани реальности, от которой нет ни защиты, ни спасения. Чем бы ни была эта подача создана, но Грань будто бы свернулась в этакую соломинку для коктейлей, оказалась воткнута куда-то в центр вражеской формации, а потом через эту соломинку внутрь невезучей формации начали заливать Пламя, Свет и Шторм в примерно равных пропорциях.

С того момента, когда мы добили Песнь и закончили с засадным полком, прошло едва ли секунд сорок. Враги еще не успели среагировать толком на нашу победу, а если и успели, то просто не могли собрать силы для второй попытки нас прижучить. Знамо ли, одну легенду и почти полусотню элиты, считай добрую треть оставшейся ударной мощи, мы таки распотрошили. Командиры извергов, пусть и только в их воображении, оказались зажаты между молотом (штурмующими войсками) и наковальней (идущими на прорыв диверсантами, не иначе как сумевшими открыть портал прямо внутрь ритуального зала и вызвать толпу подкрепления), попросту не успевая решать все множащийся список проблем.

На их месте, я бы сейчас, когда гибель Косновения и потеря этой точки ритуала стали более чем очевидными, вообще не стал сражаться, а попытался бы собрать самые боеспособные части и отступить, дождаться освобождения Приносящего Весть и потом позволить мифическому оружию Домена похоронить и штурмовиков, и диверсантов в отбитых ими залах Золотого Пера. Я, конечно, не на их месте, но действовали они по схожему плану, который оказался прерван той самой "соломинкой". Говорят, что последняя соломинка ломает хребет верблюду, так что уж говорить о такой версии этой самой соломинки? Сказать, на самом деле, можно очень многое, но больше всего непечатного, так как мы все, на минуточку, сейчас тоже находимся под ударом.

Бегущий нам на встречу десяток культистов, при поддержке примерно такого же числа рядовых тварей, совместная атака Лосия и Гестии буквально смела и размазала об и без того покоцанные нашим сражением стены. Следующую партию беглецов размазать не вышло, сразу три элитных твари прикрылись щитами и попытались было сами разбить нас встречным ударом, подарив вместо этого еще три куклы Дарящей, заодно ударив в спину союзникам. А вот потом в гости пришли уже не изверги, а удар стратегических чар, лавовой рекой несущийся по коридорам гильдии.

Щит за щитом, барьер за барьером, постоянно поддерживаемые Проявлением, но все равно нам приходилось стремительно отступать, а кислорода для дыхания становилось все меньше и меньше. Дикая смесь из расплавленного и сиятельного камня, по которому бегали узоры из молний, постоянно пребывала в конфликте, была нестабильной и буквально кипела от непрерывного взаимоуничтожения, но для уже выпущенных боевых чар это нормально. Куда хуже то, что вся эта гадость должна была бы не кипеть а, сука, детонировать, но почему-то этого не происходит. Я даже не знаю, сколько в этом было ясновидения, а сколько банальной логики, но мысли сложились в четкое осознание почти мгновенно.

Вот смотрите.

Через трубку из концентрированной пустоты на территорию гильдии вливается бурлящая планарная смесь. Каким-то образом, эта смесь, реагируя и взаимоусиливаясь, не взрывается нахрен в ту же секунду, что явно есть следствие работы очень, очень крутого артефакта, нескольких могучих планарщиков или божественного Чуда. Впрочем, с учетом ситуации, Чудо можно из списка исключать с гарантией близкой к абсолютной.

Внимание, попаданец, - вопрос!

Что сделают имперцы, когда эта смесь зальет гильдию и прилегающие строения до краешка? Гильдию, что являет собою настоящий лабиринт, штурм которого выльется в огромные потери и затраты за счет подготовленной территории и кучи имеющихся у извергов жертв, да еще и под непрерывным прессингом флера. Зачем им штурмовать, если они могут совершенно законно не заботиться ни о трофеях, ни о сопутствующем ущербе, ни о сохранности имущества предателей человечества?

Ответ, я думаю, очевиден.

- ...а, впрочем, не важно. - Заканчиваю свою недовысказанную мысль, после чего вкладываю всего себя в защиту и, о чудо, даже я-тварь не вылезает в попытках зохавать мой мозг.

По-моему, Ганс еще успел начать говорить "пиз...", но закончить уже не успел. Залитые потоки силы перестали кипеть и сделали ровно то, что должны сделать энергии трех разных планов в тесном контакте.

Они взорвались.

- И-и-и-и-и-и-и-и-и-и!!! - Восторженный и одновременно перепуганный вопль Тарии каким-то чудом перекрикивает все остальные звуки, которые я могу уловить стремительно регенерирующими барабанными перепонками.

Слава моему откуда-то появившемуся интеллекту и, в куда большей мере, опыту Тиа, которая сумела вовремя создать план действий и буквально вбить мне его в голову через ясновидение, расплатившись за то звенящей мигренью. Ее предложение (если можно назвать образ, выражающий эльфийский аналог "быро-сука-страшная-делай-как-я-сказала", предложением) заключалось в том, чтобы даже не пытаться стабилизировать кусок реальности через Проявление и переждать удар под наспех созданным бастионом.

Трюк заключался в том, чтобы проявить вокруг нас многоугольный барьер, замкнутое поле сферического типа, которое я замкнул на само себя, а не связал его с ближайшими тенями. Тень наложилась на тень, потеряв необходимость в стабильной опоре, сделав наше убежище очень крепким, но заодно (сравнительно) легким. Это не портал на основе Тени, а, скорее, антипортал, вывернутая наизнанку техника сотворения пространственной складки, только без самой складки и, самое важное, без четкого закрепления на определенном участке пространства.

Когда территория Золотого Пера превратилась в пылающий и сияющий АдЪ, причем в земном понимании этого термина, наше убежище, удерживаемое в стабильном состоянии лишь моими матами и милосердием Двача, попросту вынесло вверх вместе со взрывной волной. Еще повезло, что конкретно эта планарная реакция вылилась именно во взрыв, потому что чего-то более экзотического мы бы не пережили.

И вот, мы летим под самым куполом, настолько близко к пурпурному небу, что уже легко различить сам отсекающий купол над Вечным, едва ли не пощупать его можно. Я давлю рвущееся из меня дерьмо во всех смыслах сразу, Тария издает свой коронный визг, а все остальные тоже орут, только не так громко, перемежая чистые децибелы с изобретательными ругательствами. Не могу за то поручиться, но мне показалось, будто даже Тиа прошипела под нос что-то певуче-поэтичное, но далеко не цензурное.

Полет вышел впечатляющим, но коротким, отправив нас не по параболе, чтобы упасть аж у самого краешка Вечного (скорее, вылетев прямо в Пекло через границу купола), а почти вертикально вверх, так что приземление пришлось поближе к центру, пусть даже и вдали от блестяще нейтрализованного оплота Пекла. Ставлю мешок золота, против пирожка с вишней - имперские вояки всю победу себе припишут и наплевать на то, что две Легенды, из которых одна была сильнейшей в составе противника, выбили именно мы. Хотя, так даже хорошо - никто не будет отрицать наше существование сильнее, чем желающий получить очередную ленточку наградную полководец.

Блин.

О чем я вообще думаю? Какие нахер ленточки, если город продолжает падать и шансы на его спасение не возрастают. Хотя, признаюсь, имперцы расшевелились знатно - в полете было отлично видно, что количество рейдовых групп дьяволов снизилось до незначительных величин, а основные рубежи обороны, укрывающие точки фокусации, крошились под стальной пятой стражи, авантюристов, личных дружин и гвардий и просто неравнодушных граждан с высоким уровнем.

Нашелся-таки кто-то, сумевший взять ситуацию под контроль и направить ее в нужное русло, да еще и сумевший на ходу воплотить сложнейший план маневров, обеспечив практически одновременное развертывание и атаку на множестве рубежей сразу. Или, что вероятнее, не на ходу сумевший, а попросту попросив мир немножечко подождать. Вечная династия, суть ее императорскую, они и не такое могут. У них пять минуточек до звонка будильника могут на любой срок растянуться.

Засранцы.

Приземление вышло мягким и удивительно плавным, так как я незначительно корректировал падение, направляя проявленную в саму себя тень в нужную точку. Самое забавное в этой ситуации, так это весьма терпимые траты резерва - первоначальная взрывная волна, конечно, ударила мощно, но потом нас просто толкало в спину, а мне почти не нужно было укреплять проявление дополнительным вливанием силы.

- Хочу еще! - Тария, как всегда, типичная Тария.

Если бы подзатыльник ей не выписал Ганс, то за право этот подзатыльник ей выдать боролись бы Лосий и Гестия. И это только потому, что Тиа, наверняка, предпочла бы пнуть раздражающую ее дщерь людскую ногой под аппетитный зад.

- И я бы повторил. - Признаюсь больше самому себе. - Раза так три.

Подзатыльников мне сразу давать не стали, но только я все равно отошел подальше от Тиа, потому что чуйка заявила, будто моей жопе грозит знакомство с эльфийским ботинком. И хорошо если, так сказать, касательное знакомство, ибо взгляд у нее был такой, что это знакомство могло легко перерасти в углубленное.

- Да вы чего? - Вопрошаю, особенно сильно адресуя вопрос именно друиду. - Сверху отличный вид на весь город, можно не тратить силы на ясновидение и сразу весь расклад срисовать.

Похоже, она мне не поверила, да и не зря - реально прикольно вышло, я даже на секунду про рвущий душу голод забыл, так понравилось. Только если все же повторять, предпочту взлететь не с помощью такого же пинка, а благодаря взрыву попроще, не относящемуся к стратегическим чарам высшего типа.

- Похоже, казнь отменяется. - Вот чего у Лосия никто не отнимет, так это умения говорить шутки с таким серьезным выражением лица, что даже с ясновидением трудно бывает понять, что это была шутка.

- Театр грустных масок... - Тиа только устало вздыхает, но, следуя уже устоявшейся традиции, закончить свою речь у нее не получается.

С неслышимым ушами, но таким различимым звоном идет трещинами октаэдр, в котором заключен Приносящий Весть. На секунду его щупальце, каким он как будто внутреннюю стенку своей клетки облизывает, сдвигается и словно разрезает эту самую стенку. Будто упаковку вафелек или, скажем, молнию на брюках расстегнул.

Звон не успевает оглушить, как тут же затыкается еще одной техникой контроля Времени, но там где раньше применялся шедевр этого направления, способная удержать мифическое чудище клеть, теперь это уже просто заплатка. Сравнительно примитивная, жалкая пародия на неповторимый оригинал, но сколько-то минут она выиграет.

Шутки сходят на нет, а мы не сговариваясь спускаемся с крыши небольшого особнячка, на который я нас приземлил. Наш план провалился, но мы все без обсуждений решили поддержать план тех, кто пока еще дергается в петле. Что бы ни задумала Вечная династия, но их действия хоть как-то похожи на какой-никакой, а план. Или, скорее, на вариацию нашей собственной задумки - вынести все точки фокусации, а после попробовать выпихнуть город обратно в Явь.

Или хотя бы самим сбежать, что куда более вероятно.

Хоть бери да реально приходи во дворец их и такой, невинно улыбаясь, спрашивай: "Ваш-вашества, а вам тут пара лишних стволов не нужна, а?" - и ножкой при этом шаркать, застенчиво так. Интересно, они нас сразу казнят или сначала приох*еют немного, а только потом вломят. Многое я бы отдал, чтобы посмотреть, как эти ребята отреагируют на Тиа, пришедшую оказать посильную помощь в сопротивлении захватчикам. Настолько сильно хотел, что едва сдержался от предложения именно так и поступить.

Костик - неисправим, даже на смертном одре, почти потеряв человечность, но все равно желание троллить окружающих сильнее любых других инстинктов, включая жажду жизни и банальное самосохранение. Хорошо, что в этом мире хоть что-то остается неизменным, хорошо, что нечто неизменное есть и во мне.

Хоть что-то.

Это случилось совершенно внезапно, я бы даже сказал ВНЕЗАПНО, без предупреждения и объявления войны. Приносящий Весть еще несколько раз пошевелился, снова оказавшись заблокированным очередной заплаткой. Громадный портал в воздухе тоже потихонечку размораживался, выходя из стоп-кадра. Под куполом обреченного города то и дело вспыхивали стратегические чары, а армия Империи Веков, как и те, кто к этой армии присоединился, отчаянно давили сопротивление радостно хохочущих тварей. С переменным, но ненулевым успехом, должен сказать.

Не было предзнаменований, если не считать короткого укола интуиции, буквально за секунду до происшествия, когда ничего поменять уже нельзя было. Да и знай я заранее, все равно ничего не смог бы сделать, максимум попытался бы как-то передать весточку кому-то из командующих шишек, но и у него едва ли нашлись бы средства против такого аргумента.

Приносящий Весть был мифической тварью и творением, способным при удаче зачистить средних размеров королевство за пару дней, на край неделю, если конечно не учитывать вмешательство богов. Но вестник, оставаясь мификом, был не самым страшным, что могли предложить лицезреть дьяволы, пусть и самым могучим в прямом сражении.

Первым пришло сияние, идущее откуда-то из самого центра города, где было больше всего людских сил и откуда быстрее прочего выдавливали вторженцев. Сияние такое же пурпурное, как и порочные небеса над нами, такое же бездушное, как улыбка палача. Вспышка его, казалось, просто игнорировала привычные защиты и ментальные барьеры, проникая в саму душу и даже глубже. Флер порока славен подобными эффектами, но это было попросту выше любого флера, несравнимо вообще ни с чем.

Следом за светом пришло присутствие, стоящее за душой ощущение чего-то столь прекрасного, желанного, что никакая мощь, никакой опыт не позволяли считать это хоть чем-то, хоть сколь-нибудь плохим. Уже не промывание мозгов, а переписывание личности на ходу, как научилась делать Дарящая, только не на ограниченное число целей, а сразу по площадям. Возможно, менее тонкое, но предельно масштабное, несравнимо масштабнее всего мною встреченного. Оно только появилось в Вечном, но оборона уже была проиграна, просто по факту прихода пи*деца. Этому не нужно было даже сражаться, достаточно всего лишь быть, ведь сопротивляться этому вне самой природы любого существа, обладающего разумом и душой.

Нельзя сказать, что люди не пытались - в тот же миг, как пришло сияние, по точке его прихода отработали всем, чем только сумели и что имели, рубя без жалости, прямо по позициям собственных бойцов. Потому что, говорило посаженное в самое сердце знание, они не могли не знать, что нет там больше их союзников, друзей или любимых. Потому что они уже воззрели, уже взглянули Похоти в глаза и не смогли отвернуться, никогда не смогут больше.

Кто-то, наверное, мог поверить, хоть на секундочку поверить, что им удастся если не убить, так хотя бы задеть пришедшего, но вера умерла тогда же, когда поменялся цвет неба над городом. Сияние раскрылось восхитительным цветком, чистым восторгом, воплощенным в энергию, бесконечной, необъятной красоты дивом. Каждый лепесток, словно нерушимая стена, состоящая из десятков тысяч душ, непрерывно познающих свое счастье до самого дна, умирающих и возрождающихся, рыдающих и стонущих. А в центре цветка, где осталась Площадь Семи Поэтов с расположенными там беженцами и войсками, остался тот, кто этот цветок раскрыл.

Как было Косновение ожившим доменом, так прибывший в город источник возмущения являлся им же. Только там, где Косновение прорастало само в себя, эта штука легко выворачивалась из внутреннего положения наружу, прорастая уже в реальность, сродняясь с ней и навязывая ей свою волю, обращая доменом окружающий мир. То же самое, что с огромным трудом делало Косновение лишь только через ритуальные контуры и в замкнутом микромире ритуального зала, это нечто творило со всем Вечным сразу. Или, по крайней мере, с его значительной частью.

Как будто уже перечисленного недоставало понять, осознать, кто почтил своим присутствием город, каждая клеточка моего тела на себе прочувствовала непомерную тяжесть, пришедшуюся на структуру удерживающего город Ритуала. Устав тащить свой суперприз в родное Пекло, многомудрый Господин явился лично, чтобы ускорить притягивание. И вот теперь даже самый законченный оптимист вынужден признать, что счастливая концовка стала еще более несбыточной.

Лепестки раскрывались, разворачивались в титанические полотнища разврата, принимая на себя все то, что смогли им противопоставить отчаянно жаждущие выжить люди. Удары стихий, планарных энергий, боевых молитв, чистой магии во всех ее проявлениях, боевых артефактов и чего-то подозрительно похожего на высокотехнологичную систему залпового огня просто растекались по лепесткам этим. Полотно из навечно связанных в колоссальную оргию душ лишь немного прогнулось, даже не сдвинувшись под натиском.

Некоторых, особо везучих пленников ударом развоплотило, лишь для того, чтобы воля Господина обратила их небытие вспять, вернув их на прежнее место и к прежней роли. Воля создателя и творца своего домена отрицала сам факт гибели, опровергала любой вражеский успех или свою собственную неудачу. Долгие секунды длилось это противостояние, пока лепестки держали, без труда держали, натиск защитников. Умирали и возрождались обреченные детали адского механизма, лишь изредка успевая умереть достаточно полно, чтобы не суметь вернуться.

А после, когда державший оборону изверг сполна насладился чужим бессилием, он начал отвечать и больше никто атаковать не смог. Обманчиво медленно перестроились лепестки, уже сроднившиеся с куском отвоеванного мира, соединившиеся с вершиной купола и прорастившие в него свои побеги. Смена конфигурации ознаменовалась неспешными, мерными и смертоносно выверенными, невозможно точными ударами по каждой из засвеченных предыдущей атакой позиций.

Ни единого промаха, ни единого провала - каждая атака была именно того типа, который мог пробить любую имеющуюся оборону, продавить именно те щиты, которые нужно было продавливать. Сколько же порабощенных и падших на самое дно Зрящих направляло удары своего Господина? Сотня? Две? Тысяча? Скорее всего, даже больше, настолько взбурлили вокруг эпицентра прорастания нити вероятностей, затмевая любые попытки прозреть, обращая их в очередную форму жертвоприношения самого себя, если всмотреться слишком глубоко.

Поток стихий и флера захлестнул крупный особняк какого-то лорда, пройдя сквозь защитные купола даже не замедлившись, укрыв все здание и прилегающую территорию огненным и ледяным покрывалом. Фронт схождения двух противоположностей пришелся точно на самую укрепленную часть защиты, разорвав ее в пыль, а потом ударил флер. Занявшие это здание силы, сумевшие на свою беду секундой ранее ударить артиллерийскими чарами по Господину, умирали в чистейшем экстазе, а их души стремительно неслись к стенкам лепестков. Словно удар Господина проложил канал, через который теперь вытягивал приз за удачное попадание. Как в тире, что стоят в развлекательных парках на старушке Земле - попал в мишень, возьми себе плюшевого зайчика.

Черная капелька, только размером с грузовик, падает на вершину магического купола, что укрывает чей-то храм. Концентрированное Безумие съедает оборону, чтобы вспышка фиолетового света непонятной природы выжгла души ровно половины засевших там жрецов и гражданских. Еще одна вспышка и каждый выжженный получает вместо души примитивного низшего изверга, все таланты которого направлены на контроль именно таких бездушных тел. Начинается бойня, в которой еще живые должны повторно убивать надетые тела своих родичей и любимых, а сверху уже падает мощное ментальное воздействие, что в несколько секунд превращает бой насмерть в очередную оргию. Еще живые видят каждый свое видение и отдают этим видениям все, что у них только осталось.

Белесый, с оттенками розового, туман, искаженная донельзя Мгла несется боевым тараном прямо к пойманной на марше сотне элитных столичных стражников, сопровождаемой еще парой сотен наемников и дворянских ополченцев. Их командир, что чуть раньше сумел вовремя распознать пришедшего, в тот же миг разрядив все вверенные ему артефакты в попытке хоть как-то приходу его помешать, попытался отбить этот таран, но не преуспел. Туман укрыл войско, чтобы миг спустя развеяться без следа, оставив лишь несколько десятков одержимых тварей, тела каждой из которых состояли из непрерывно сношающих друг друга кусков мяса, сросшихся в громадные комки. На вершине самой крупной одержимой плоти вопил вполне живой командир, бросивший вызов не тому противнику, каждую секунду сходящий с ума от безумной боли и наслаждения, после чего тут же обретающий разум вновь, чтобы потерять его мгновением позже. Если это была вариация на тему Тумана Порока дорогой моей Гестии, то я немного в шоке...

Боевая магическая башня, с вершины которой до самого последнего момента продолжал бить непрерывный луч астральной энергии, направляемый одновременно тройкой чрезвычайно сильных магов и легендарным артефактом, окуталась дрожащим воздухом, словно попав в пустынный мираж, который, ударом сердца спустя, рассеялся вместе со всей защитой. Полторы сотни полупрозрачных душ, количеством равные защитникам башни, окружили башню и взвыли в последнем порыве блаженства, наконец-то обретя свое небытие. Они, включая тройку особо ценных пленников, сгинули навсегда, но взамен отдали свой плен защитникам башни, которых тут же телепортировало прямо внутрь одного из лепестков. Растворялась плоть и одежда, обнажая призрачные силуэты новых душ, что теперь будут ждать момента, когда смогут передать свою службу новым несчастным.

Хоровод солнечных зайчиков сливается в громадный клинок, что опускается на купол небольшого дворца, то ли резиденции кого-то из приближенных к Вечной династии, то ли даже личный домик одного из них. Защита вспыхивает, противодействуя удару, но клинок снова распадается на тысячи мелких бликов, вливаясь в едва заметные щели в оборонительном контуре, тут же детонируя все скопом. Дворец обрушивается под собственным весом, а вторая волна удара накрывает руины простым, как дважды два паводком флера.

Корпус какой-то из магических гильдий, куда стеклись обороняющиеся со всех ближних участков, начинает банально проваливаться под землю, когда сила Тверди обратила зачарованный фундамент в грязь и песок. Сверху накрапывает кислотный дождичек, силой невеликий, но его постоянный урон не позволит обреченным магам хоть как-то помешать своей гибели. Еще одно мгновение и прямо сквозь зыбкий песок вылетают несколько сотен душ, на каждой из которых висит свое проклятие, отдавая ношу тем, кто окажется поближе.

Очередная волна огня испаряет ледяную корку, что закрывает еще один храм, где уже не осталось ни одного стоящего жреца, но есть добрый десяток могучих магов и воинов, сумевших отбиться от первых волн и даже нашедших сил на ответную атаку по Господину. Пламя опадает, даже не коснувшись камней храма, отозванное плененной душой, а клинком палача служит облако маслянисто-черного дыма, что легко пролезет в любые щели и под любую броню. Дым останавливается, когда кто-то из засевших в храме планарщиков без раздумий приносит себя в жертву Свету, зачерпывая сумасшедшие объемы силы и строя на ее основе даже не барьер, а сплошной монолит обороны.

Тьма разрушена, исторгнута, а призвавшие ее души чернокнижников отходят обратно в один из лепестков. Поток флера мягко омывает сияющую сферу, тоже отступая, даже не стремясь пробиться внутрь. Первая атака без пауз сменяется новой, флер бурлит, меняет тональность, испытывая преграду на прочность всеми оттенками Похоти, большую часть из которых людской разум вообразить и понять не в силах. Тональность подобрана и Свет начинает таять, гнить, истекать подобно крови из ран, а даруемая его сиянием Истина постепенно меняется, искажаясь в угоду великому извергу. Суть защиты была в том, чтобы запечатлеть определенные истины, вроде неприкосновенности тех, кто внутри, но истины поменялись, а вместе с ними поменялись и запертые внутри монолита.

Кому-то повезло чуточку больше и они успевали, хотя бы частично, но отступить. Даже с учетом купола и поднятой им пространственной каши были те, кто способен переместиться за пару кварталов или использовать имеющийся артефакт высокого грейда. Изверг направлял в их сторону дополнительные удары, но как-то лениво, больше стараясь максимально быстро подавить оборону столицы, а потому кто-то, может быть, и сумел ускользнуть. Или им позволили считать, что они чудом ускользнули, кто знает?

Несомненно, я мог бы ударить столь же мощно, точно так же подбирая момент и цель с помощью ясновидения, допускаю даже, что смог бы повторить такой удар два-три раза к ряду, хотя это уже было бы чрезвычайно выматывающе. Но изверг выдавал удары стратегических чар буквально на одном дыхании, по нескольку совершенно разных в своем стиле и способе применения комбинаций в секунду! Это уже просто выше любых воображаемых и не очень пределов, наглядная разница между Легендами и Мифами. И если первых, как я уже давно знаю, вполне можно отправить изучать потусторонний мир в земном смысле этого слова. Что делать с мификом я в упор не понимаю.

Первые ходы оказались целиком за Господином и он не собирался останавливаться, имея все возможности закончить сражение едва ли не в одиночку. Почему-то, безо всякого ясновидения, я даже не сомневался, что не найдется у Вечных еще одного козыря, чтобы остановить мифическое нечто от противоестественной связи с их императорскими задницами. Они, впрочем, отчаянно пытались этот факт оспорить.

Как минимум два удара абилками остановки времени оказались почти нежно отведены в сторону, заморозив кварталы вокруг точки прорыва, тем самым добавив Площади Семи Поэтов еще один слой обороны, что теперь прикрывает врага. Еще был поток из десятка разноплановых энергий, основанных на использовании астральных эмуляций, что явно были выпущены из мифического артефакта. Вот только удар, что мог бы в иной ситуации сокрушить армию вообще без дополнительных вложений, был против изверга совершенно бесполезен.

Цветочные лепестки воссияли особо ярко, флер в очередной раз вздрогнул и монолитный поток чар, похожий на очень злую и насыщенную радугу кислотных оттенков разделился на тоненькие ручейки, каждый из которых относился к своему плану, впитываясь в отдельные участки этих лепестков. Будь удар послабее, то тварь бы его сожрала полностью, только усилив себя саму, но все же мифический артефакт, а не фунт изюму! В местах удара лепестки потускнели аж на целые полторы секунды, а артиллерийский огонь по позициям имперцев чуточку ослабел, снизив накал. Хотя, последнее было следствием не полученного урона, а того, что в ближнем и не очень радиусе все сколь-либо достойные цели успели закончиться, либо очень хорошо прятались.

Как мы, например.

- Уважаемые товарищи - это фиаско. - Резюмирую, пребывая в таком странном расположении духа, что даже прущая изо всех щелей злоба чуточку ослабевает. - Нам кранты.

Из уст командира такие слова услышать та еще неприятность, но команда отреагировала удивительно спокойно, только покивала согласно, мол, да, и вправду кранты, в натуре фиаско. То ли они надеялись на то, что я в очередной раз сотворю чудо, то ли просто устали готовиться к участи хуже смерти, чтобы унывать из-за очередной плохой новости.

- Предлагаю прорываться через Мглу. - Выдает Гестия, слегка опьяневшая от свалившейся на нее мощи, а потому, очевидно, себя переоценивающая. - Все лучше, чем сложить руки и гибнуть в безнадежном отчаянии.

Имперцы могли бы выиграть для нас эту партию, благо мы и сами помогли им и помогли сильно. Сам факт того, что правитель домена пришел сюда, под наши взоры (Дарящая, кстати, тряслась от пробивающего даже сквозь ее восприятие ужаса сильнее всех нас вместе взятых), оставив свои драгоценные владения почти без присмотра, наплевав на траты и проседание резерва душ, означал немалый успех. В идеале он вообще должен был руководить всем со своего насеста, отдав силовые операции под опеку Приносящего Весть. Но порноголем застрял во времени несколько более надежно, чем рассчитывалось изначально, а людишки, наоборот, проявили активность выше расчетной и пришлось кое-кому подымать жопу от метафорического дивана и идти всех разгонять, что твоему леснику из анекдота.

- Не получится. - Отвечаем одновременно и я, и Тиа, и Дарящая.

Я знаю опасность путешествия сквозь план, особенно глубокие его слои, Тиа тоже знает, пусть и без столь плотного личного опыта (но тут я не уверен, с учетом пережитых ею невзгод и выполненных заданий), а Дарящая в курсе про использованные извергами трюки на случай таких вот хитрецов. Слишком очевидный путь, осилить который смогу разве что я, уже ничего потерять не боящийся, да, с оговорками, Гестия, если ей очень повезет еще быть к тому моменту, когда она сможет из Мглы выйти.

- Слу-у-у-ушайте, ребят. - Красивое личико Тарии омрачено тенью нехарактерной для ее легкомысленного характера тяжелой мысли. - Я понимаю, что предложение тупое, как мой покойный папаша, но может попробуем убежать во дворец? То есть, если кто-то убежать и сможет, то оттуда, потому что в храмы нас же не пустят. Ну, то есть, там же Боги и от них не спрячешься.

Боги это да, они сейчас явно кусают локти, даже если у них локтей и вовсе нету физически. Ради такого случая они их себе сами вырастят, чтобы было чего кусать - не каждый день у них столицу со всей паствой умудряются спи*дить. Ничуть не сомневаюсь, что они всячески пытаются вскрыть эту проблему снаружи, хотя едва ли там все так просто. Город ведь из реальности уже украли, а даже боженьке будет тяжело его догнать и вернуть обратно. Как-то помогают жрецы внутри, но по ним пришелся очень нехороший удар и все они жутко ослабли, так что обратная связь отсутствует и с каждым моментом все хуже и хуже становится.

- Тария, поверь, во владениях Вечных нас заметят едва ли не раньше, особенно теперь, когда все защиты выведены на максимум. - Уж кто-кто, а Тиа про эту защиту знает достаточно даже без учета планирования ее последней операции, просто по факту должности. - Вариант с храмами и то лучше. Только нет во мне веры, что даже первейшие из жрецов свободны открыть врата божественные.

Нет, не откроют, потому что сумей они эти врата построить, то их патроны уцепились бы в эту тоненькую ниточку и вытащили бы ее до упора, так что не построят. Максимум сумеют отправить кого-то ценного (например, себя) вслепую, без прокладывания пути, но даже это осилят единицы, если они все уже не поубегали. Впрочем, дьявол их знает, ведь бытие жрецом накладывает некоторые обязательства и вполне может быть, что найдется и тот, кто отступить не сможет, даже будучи способным это сделать. В то, что где-то есть обладатель высокого сана, не желающий бросать вверенную паству на прокорм извергам, я верю лишь чуть больше, чем в торжество мировой справедливости. Может быть, и есть такие, - это же Алурей, мать его, - но пока руками не потрогаю, преисполняюсь сомнениями.

- Слушайте, а правда, что если бросить монету в фонтан на этой их Площади Поэтов, то тебе характеристики поднимет? - Беззаботно вопрошаю, покачиваясь на носках, будто какой-то турист на прогулке. - Я об этом приколе еще в Тавимарке слышал.

- Правдивый слух. - Подтверждает ходячая энциклопедия с длинными ушами, немного недоуменно взирая в мою сторону и вспоминая все-все-все, чем нам мог бы помочь этот фонтан, раз уж я о нем вспомнил. - Семь случайных атрибутов сроком на месяц, если вбросить серебряную, но лучше все же золотую монету. Действует лишь раз в жизни, хотя овеществленное Чудо, что обрело собою основу фонтана, можно обмануть хорошей маскировкой и получить благо повторно. В чем интерес твой?

Все наши попытки уже обречены во всех вариантах действий кроме одного. Того, в котором найдется самоубийца, что сорвет концентрацию архидьяволу, заставит на миг отпустить бразды контроля, даст шанс хоть на что-то. Микроскопический такой, но все же шанс. А ведь Тень - единственная тварь, которая флера не боится вообще, которую этим флером остановить можно только буквально залив ее им с головой и еще сверху горку, затратив усилий просто несоизмеримо больше. Такая тварь действительно может не опасаться автоматического порабощения от одного лишь присутствия, одного только взгляда на Господина доброго.

Вот человека, пусть даже и теневика высшего ранга, все равно накроет. Намного слабее, кратно слабее, чем кого угодно равного ему уровня и силы, но все равно накроет. Заставит промедлить, потратить силы на преодоление наваждения, потерять инициативу и уже прицельный удар такого человечка убьет.

Или изменит.

Или возьмет.

Интересно, что же сейчас написано в Статусе того, кто пришел под это проклятое небо, даром, что оно тогда было еще синим, а не пурпурным, Константином свет Юрьевичем? Уж точно не упомянутый человек, слабый и уязвимый к флеру в куда большей мере чем то, во что он почти обратился. Неудачный выбор, неудачное использование умений, без оглядки на вред для себя, попытка откусить больше, чем можешь себе позволить...

Сколько раз я прыгал на эти грабли, сколько раз избегал-таки догнавшего меня результата одним лишь произволом Судьбы? Это ведь должно было случиться куда как раньше, намного раньше, но ведь держался на плаву, цеплялся за что-то там, надеялся, верил, заставлял себя верить, убивая любые сомнения, взваливая на себя невыполнимую работу.

Стоит ли удивляться итогу?

Итогу, по которому все, что мне сейчас остается, так это попробовать купить немного жизни, немного шансов на эту жизнь даже не для себя, потому что все свое я уже похерил, про*бал, просрал, спустил в унитаз и еще подтерся. Все, конец сказочке, закончилась еще одна история, только теперь уже моя. Просто любую сказочку, даже такую глупую и местами страшноватую, нужно заканчивать красиво.

Герой ведь должен прийти и всех спасти, даже если его не звали и не ждали, потому что сейчас Героя ищут не могучие Вечные, под пятой которых стонут сами Законы мироздания, не богатые и надменные аристократы, не могучие маги и воители. Героя искали те, кто добровольно пошел за ним, потому что не стали бы они Спутниками его, не желай они того сами. Героя ищут те, кого за ним повела злая и откровенно мразотная магия древнего артефакта, что принадлежал столь же гниловатому создателю этой вещицы. Героя ищут все те, кто сегодня обречен, простые люди, на которых мне всегда было плевать и плевать даже сейчас, нечего лгать себе, обеляя свою потасканную бордами личность. Плевать да, но такого я не пожелаю даже тем, на кого мне вообще положить большой и толстый болт, причем не арбалетный.

- Да так. - Улыбаюсь, чувствуя, как под маской кипит, испаряясь, белесая плоть, все полнее обращаясь Тенью, только уже без возможности вернуть прежний облик. - Монетку хочу бросить. Говорят, это к удаче.

Некоторое время тому назад я не столько удивился, сколько позабавило меня, как Тиа убивала свою старую знакомую и, возможно, даже подругу в сейчас уже бесконечно далеком для нее прошлом. Методично и без малейших эмоций, полностью соответствуя тому, как принято подавать охлажденную месть. В ее случае это даже не охлаждение, а выморозка температурами, при которых не к ночи помянутый Сатан Клаус из глубин диких земель и тот предпочтет укутаться в одеяло и выпить чего-то горячительного.

Поэтому когда она резко сблизилась со мною, ухватила меня обеими руками за ледяные (под кожей и одеждой-то Тень сейчас, а она теплой не бывает) плечи и посмотрела глаза в глаза, словно игнорируя маску на моем лице и тканевую повязку на собственном, я реально испугался. Выражение "до края взбешенная" не передает даже сотой доли того, что я в ее глазах увидел. Если бы не прочно укрепившиеся инстинкты твари, то я мог бы и реально обосраться, особенно если взять за пример меня, только времен до приключений в Крае.

- Ты обещал мне. - Несмотря на всю злобу и почти осязаемую ярость, даже ненависть, направленная равно на себя и весь мир скопом, она говорила тихо и почти жалобно, чего от нее точно не ожидал и ожидать не мог никогда. - Обещал, Тин.

- Выходит, что я лжец. - Пожимаю плечами, заодно жалея, что очень не к месту дополнение про тролля и девственника.

Я открыт сейчас для нее, словно книга на прикроватном столике, а она просто не имеет сил держать собственную защиту, отчего мне приходится мягко прикрывать еще и ее бытие. Мы можем не говорить друг другу ничего, совсем ничего, потому что уже знаем ответы и аргументы. Она не принимает мой выбор, не может принять, готова трижды сдохнуть самой, но не отказаться от чужой для нее мечты, чужого наследия, последнего памятника во славу того, ради кого она отказалась от всего на свете.

Не ради меня.

Ради его мечты.

- Ты можешь уйти. - Уже спокойным тоном, убрав чуждость Звезд и шелест листьев из слов своих, только и произнесла эльфийка, не в силах заставить себя попросить, понимая, что просьбу эту не выполню. - Пусть даже и один.

Мне многое хотелось ответить. Спросить о том, кем я выйду обратно из глубокой Тени, даже если сумею выйти? О том, сколько во мне останется от себя, когда я уже не смогу удерживать навсегда поселившуюся во мне пустоту? Сказать о том, что даже перестав быть человеком, не желаю оставаться один, потому что лучше любого наделенного познал, что на самом деле такое Одиночество.

Возможно, я бы и хотел сказать что-то, возможно даже умное или хотя бы успокаивающее, заткнуть Тиа, задавить авторитетом всех остальных, отдать приказы и пнуть всех под зад, чтобы не выделывались. Может быть, я бы даже добавил, мол, не спешите хоронить засранца, я еще перечислю вам титулы за убийство этой страхо*бины. Ничего из этого я сказать не успел, потому что свой ход сделала Дарящая Ласки, верная мне до предела разумного и далеко за этим пределом, не желающая мне встречи со своим прошлым хозяином, прекрасно этого хозяина знающая.

В голове слегка зашумело, но и только.

Будь я еще тем Константином, что вошел в ритуальный зал, который еще не успел принести всего себя на алтарь победы, прикрывая своих соратников форсажной Эгидой, давя Косновение мощью предельной Формы, перемалывая собственную суть на материал для теневых техник... этот то ли предательский удар, то ли все же проявление крайней заботы меня бы достал. Просто самую малость переписал бы мысли так, словно я сам принял нужное решение, разумное решение, которое тварь во мне продавливала всеми силами, так что даже сильно влиять не пришлось бы.

В разуме того, чем я теперь являюсь, невидимая нить, по которой в меня пришло вложенное Дарящей закрепиться не смогла. В голове возникли сразу два потока мыслей, но прежде чем Дарящая додавила-таки меня до выключения сознания и перехода в режим безумной мерзости, я вытравил ее воздействие. Кража тени, использованная на самом себе, открывает множество путей, только не всеми из них стоит идти.

И ведь Тиа бы промолчала, как и Гестия - не остановили бы Дарящую, даже заметь они ее маневр, имей шанс успеть перехватить. Оставшихся в меньшинстве Ганса, Тарию (она с первых дней знакомства умела понимать меня, иногда лучше меня самого) и Лосия дьяволица тоже спокойно бы обработала, даже быстрее, чем меня. Собственно, тот факт, что усиленный дарованный прием Дарящей на мне не сработал, только убедил меня в том, что лучше все закончить сейчас. Изверг могла бы додавить, могла бы ударить сильнее, плотнее, но тогда подчинение стало бы более полным, плотным, объемным и под таким поводком шансов выйти из Тени, куда меня бы отвела ее воля, у меня не имелось. Или, что вероятнее, я бы впал в раж и ей пришлось бы либо убить безумную тварь, либо сдохнуть в ее объятиях... она точно выбрала бы второе.

- Дурак. - Лишь выговорила она, отступая, убирая в глубину своей сути бесцветные и несуществующие нити, не обращая внимания на ощетинившегося Златой Иглой Лосия и на шагнувшего ей за спину Ганса. - Какой же дурак.

Гестия молчала, потому что никогда не умела показывать чувства или прощаться, а теперь учиться поздно. Лосий и Ганс тоже не находили, что сказать или ответить. Тиа уже все сказала и большего вымолвить не могла. И только Тария, с нехарактерно мрачным видом, хмыкнула и задала единственный вопрос, сумев меня удивить напоследок.

- Как тебя звали? - Она тоже смотрела прямо в глаза, игнорируя маску, что, казалось, прирастала прямо к лицу. - Раньше.

В ответ на недоуменные взгляды со всех сторон, девушка только пожала плечами, словно недоумевая в ответ на наше общее удивление. А может, действительно недоумевала, безо всякого притворства.

- Ты же говорил, что Тин всего лишь сокращение от твоего имени, но сколько я ни спрашивала, всегда отшучивался или сбегал. - Несмотря на ситуацию, она все же улыбнулась, очевидно потешаясь над моей реакцией. - Это такой страшный секрет?

- Да не то чтобы секрет... - Отвечаю, подавляя неожиданное желание захихикать. - Просто ты всегда так смешно злилась, когда я отмалчивался.

Валериум в руке моей подруги чуточку дернулся. Не очень сильно, почти незаметно, но желание похохотать сразу убавилось. Вот честное слово, совсем у них чувства юмора нету, шуток моих не понимают. Наверное, потому что они слишком часто оказываются смешными только для меня, но не для окружающих.

- Полное имя Константин. - Не хочу проверять прочность нервов человека с легендарным пистолетом в руках. - Если совсем полное, вместе с родовым, то звали меня Константин Юрьевич Ви...

Договорить я не успел, причем по независящим от меня причинам, ведь чрезмерно отвлекаться от сражения в подобных условиях, конечно, вредно, но можно. Только не в том случае, когда в пределах рабочей дистанции находится мифическая тварь с сонмом душ, способных если не вскрыть мою маскировку от ясновидения на чистом классе, то просто перебрать окружающую реальность по песчинкам, выискивая все несхождения.

Полноценной атакой это не было, иначе исход был бы совсем другим... но и заметил бы этот удар я тоже раньше, чем сейчас. Всего лишь еще одна флеровая волна, созданная дабы вытащить из маскировки вероятного скрытника или подбирающихся к твари диверсантов. Не я один такой умный, чтобы предпринять самоубийственную атаку в попытках сорвать концентрацию извергу, сшивающему Вечный со своим доменом. Только если у меня есть только я, да и это "я" уже потеряно, у властей Империи имелись собственные призванные, которые неплохо так могли играть роль джихадмобиля. Очень дорогого и невосполнимого джихадмобиля, но сейчас они готовы заплатить даже большую цену, любую цену, кроме собственных жизней.

Перевести на себя удар флером через кражу тени было сложно из-за огромного давления, словно пытаешься остановить голыми руками небольшой ручеек, тогда как стандартные удары типичных извергов напоминали небольшое протекание в водопроводной трубе. Тогда можно было просто пальцем заткнуть, но сейчас оставалось лишь попробовать смешаться с потоком, позволив ему нас всех обогнуть, не позволяя себе создать волн, по которым нас отыщут. Хоть одна хорошая новость - после моей последней потери устойчивость к любым ударам по мозгам повысилась дальше некуда, а уж если говорить о техниках дьяволов, то еще больше. Удержать на себе умноженный фокус Похоти вышло даже слишком легко, просто потому, что эта мерзость звала, взывала и ластилась к тем участкам людской сути, которых уже не имелось.

Ха-ха, злобный смех.

Пора заканчивать с прощаниями.

- Если хоть один из вас помрет, я с того света вернусь, чтобы громко над вами посмеяться. - Уже даже не сдерживаю холодный, резкий, словно движение бритвой по горлу, наполненный Тенью глас, давая последнее указание команде. - Так что не проверяйте толщину моего чувства юмора.

Все промолчали, хотя каждому хотелось сказать многое, и только Тария умудрилась даже в последний момент одновременно чем-то возмутиться (честное слово, сил не было понимать, что я опять ей не так сказал), но вслух с удивлением поинтересоваться:

- А оно у тебя есть?

Не удерживаюсь и хихикаю, сразу же отрезвляясь от звука собственного смеха, отчего вместо какой-то ответной шуточки говорю совсем не то, что хотелось бы, обращаясь при этом сразу к Тиа:

- Выведи их. - Чуть поворачиваю голову в сторону все еще неподвижной и, похоже, не верящей в то, что ее пощадили после ее "бунта" Дарящей. - Всех.

Ответа не дожидаюсь, не желая терять времени еще больше, а то следующая сканирующая волна может стать последней. Прошлая, вон, пяток отдельных диверсантов и парочку полноценных групп очертила, чтобы чуть позже уплотнить воздействие и задавить их волю. Часть убило давлением, растворив в Пороке душу, часть сама себя прикончила в попытках этой судьбы избежать, а еще одна часть продолжила свой путь к площади, только теперь уже не скрываясь и готовясь служить новому Господину.

Тиа имеет больше всех шансов их увести, благо мы все-таки на самом краю контролируемой Господином территории, так что если не сглупит, то именно от этой опасности уйдет сама и остальных прикроет. И прикроет действительно всех, даже Дарящую, которая, в условиях нынешнего пиз*еца, да без моего прикрытия становится слишком важной, способной оказать неоценимую поддержку. Зрело, конечно, опасение, не до конца полное понимание того, что может выкинуть порабощенная тварь, но с ней у команды шансов все равно намного больше, чем без нее.

Мстить мне за то, что я посмел погибнуть, оставив ее без своего присутствия, вкладывая месть в моих соратников? Едва ли, слишком сильно влияние кольца - ей хватит знать, что я не одобрю подобного подхода, чтобы проявить сдержанность в их отношении. Вот потом, если они все же сумеют покинуть город... скорее всего они разбегутся в разные стороны и хорошо, если сторон будет только две - основа команды и Дарящая, а не каждый в своем направлении.

Уже поздно говорить.

Поздно сомневаться.

Отпускаю контроль, полностью переходя в Форму, прямо на бегу ныряя в ближайшую тень, проникая на верхние слои максимально мягко, без разрыва ткани пространства, что в условиях купола было бы чрезмерно заметно. Тело течет, плывет, меняется подобно мягкой глине, обращаясь змеей, червем, тонкой нитью, крохотной и незаметной практически неразличимой даже самым внимательным взором. В очередной раз отмечаю, что уменьшить свою Форму часто может оказаться несоизмеримо полезнее бессмысленного в подобных ситуациях увеличения.

Этот мой замысел гибельный изначально, а любой исход, в котором мне придется именно сражаться в открытую, априори обозначает полный провал. Именно поэтому бесполезны громадные Формы, идеально приспособленные для того чтобы убивать, рвать, терзать, забирать чужие жизни. В нашем дуэте я даже не слабое звено, а вообще пустое место, звонкий ноль, помноженный на еще один ноль и возведенный в ничего. Самоуничижение неприятно царапает то, что у людей зовется чувством собственного величия, но только так, постоянно напоминая себе о несопоставимости сил удается держать под контролем жажду ворваться внутрь любого из лепестков, чтобы выжрать каждую из находящихся там душ до последней. Скорее уж меня там выжрут, наплевав на мое классовое превосходство, великолепность и улетность.

Площадь все ближе, а вот Тени становится все меньше и меньше. Если под куполом от каждого плана словно взяли лишь небольшой соскреб с самого верха, то здесь даже эта неглубокая каверна становится все более мелкой. Тень истончается, почти сливаясь с реальностью, переставая быть как явление, оставляя одно лишь Пекло, тесно сшитое с расползающейся по швам явью. А ведь я еще только подползаю поближе, но уже вынужден вложить все имеющиеся ресурсы в незаметность, лишь бы не попасть под внимательное око одной из душ, вложенных в защитные да сенсорные поля.

Еще ближе, наконец-то касаясь нитью-телом камней мостовой, что обрамляли Площадь Семи Поэтов. Касаясь в реальности, потому что Тени уже нет, совсем никакой нет, только багровые волны овеществленной Похоти, только невыносимое сияние обретшего материальность флера. Тело-нить истончилось до невозможности, став тоньше паутинки, полностью уйдя в скрыт, частично активировав Эгиду, используя Проявление вокруг себя, добавляя сверху Созиданием, снова используя его на собственной плоти. Без жалости, не обращая внимания на боль и все усиливающуюся пустоту, потому что я уже зашел слишком далеко.

Комбинация из всех имеющихся в моем распоряжении классовых умений позволили мне столь долго балансировать на лезвии клинка, но дорогу назад я осилить уже не сумею, засвечусь и погибну впустую, а потому только вперед, поближе к цели, чтобы суметь нагадить той напоследок, испортить праздник и выгнать клоунов.

И вот она перед моими глазами - Площадь Поэтов. Даже знаменитый фонтан отсюда видно, как и толпу сросшихся воедино людей, совсем юных, не старше десяти, что теперь обрамляют собою этот шедевр архитектуры вместо барельефа. Да и камень мостовой тоже укрыт ковром из плоти, отдельные детали-люди еще различимы, но уже неотделимы. Словно на все множество устилающих это место тел имеется только одна кожа, подобная громадному вакуумному одеялу из японских порнофильмов, а под этой кожей тела жертв продолжают свою оргию, постепенно растворяясь, уносясь душами в жадно чавкающие лепестки. Часть цветка, часть тела их Господина, часть всего домена, часть единого целого.

В центре площади стоял сам виновник торжества. У моей текущей Формы нет нормальных глаз и это хорошо, потому что даже просто осознавать присутствие твари слишком больно. Тень не имеет, не может иметь тех струн, на которых играет облик изверга, отчего вместо обожания, жажды отдать всего себя ради одного лишь взгляда приходит невыносимое мучение, осознание собственного одиночества, которое, в свою очередь, дает топливо для леденящей ненависти. Ненависть и боль все разгоняются и я начинаю понимать, почему Тени такие опасные противники для извергов. Даже не знаю, чего в моем настроении больше - жажды сожрать или жажды отомстить за пережитое, за подаренное понимание моей же природы.

Тварь всевидящей Системой подписана коротко и лаконично: Господин, а уровень у него удается разглядеть без особых сложностей, только радости в этом нет, ведь число это составляет сто восемнадцать. Мне, наверное, даже увидеть этот уровень удалось только потому, что я сейчас почти внутри изверга, а сам он, раскрыв цветок, невольно раскрыл и самого себя. Казалось бы, радуйся тому, что противник пребывает в уязвимом положении, но что-то не получается.

Ростом он, - а я, в отличие от бесполого Косновения, воспринимаю тварь в мужском роде, - вышел совершенно не внушительного, лишь немногим выше среднего человека. Изящный стан, словно сияющий золотыми блестками при взгляде на него, тоже являлся человекоподобным, как и набор конечностей. Не имелось ни рогов, ни крыльев, ни щупалец, ни половых органов на всех поверхностях тела, так характерных для его подчиненных, которых уже налюбовался на всю жизнь. Единственной выделяющейся деталью являлось то ли птичье гнездо, то ли отверстие для ключа, расположенное строго промеж лопаток.

Будто раскаленный горн, вмонтированный прямо в тело, обрамленный непрерывно кружащимися деталями, ритуальными символами и пиктограммами. Внутри этого горна были тысячи тысяч нитей, тончайших и почти невидимых, едва ли не столь же тонких, как мое тело сейчас. Нити росли из горна, тянулись к лепесткам, касались укрывающего площадь живого ковра, метались вокруг тела, создавая магию, ускоряя процесс слияния и все это одновременно. А еще часть нитей была выделена на пленников - самых достойных и высокоуровневых изо всех находящихся на площади во время его прибытия, а также среди тех, кого послали на самоубийство во имя высших целей. Это я про тех, кто, подобно мне, попытался помешать процессу слияния, только действуя по приказу сверху.

Их много было, но взгляд прикипел, приклеился даже, игнорируя изверга, не к нескольким ассасинам, непрерывно жрущим друг друга (почему-то вспомнился Край), не к миниатюрной и отдельно огороженной барьером гомооргии обладателей исключительно жреческих и рыцарских классов, не к превратившемуся в лужу слизи, но не умирающему призванному волшебнику, а к иному зрелищу.

Истинная Скованная шестьдесят девятого уровня, что в ином случае стала бы полноценной Избранной, не надень на нее вездесущее Ярмо. Молодая с виду девица, солнечная блондинка с великолепными формами, которые чисто эстетически можно оценить даже в моем нечеловеческом состоянии. А еще она была Пламенем, столь плотно с ним сроднившись, что даже мне только и оставалось уважительно покачать головой... ну, будь у меня-нити голова в этот момент. Вероятно, она вкладывала большую часть очков в один, на крайний случай два класса, что и стало основой ее мощи.

Которая ни капельки не помогала в этот момент.

Я не знаю, как действовал этот ее перк или, возможно, предельно прокачанное умение, но она не гасла даже умирая, возрождаясь из собственного пламени подобно Фениксу. И уж кто-кто, а архидьявол уровнем за сотню нашел способ этим воспользоваться, медленно обращая ее тело в ничто потоком флера, позволяя этому телу восстановиться вновь и снова повторяя процедуру. У нее не может быть бесконечного запаса возрождений, я этот факт просто знаю, даже оказавшись прямо внутри чужого домена, но воля Господина каким-то неясным способом восполняет заряды воскрешений. Вот только каждый следующий раз она воскресает уже немного другой. Это и при обычных использованиях возрождения, наверняка, имело место быть, но изверг сей аспект ее способностей только усилил, буквально перековывая ее в ее же собственном Пламени. Решение одинаково изящное и мерзкое, как раз в характере самого большого извращенца из всех пришедших на огонек извращенцев.

А еще он не может не понимать, что его контроль вступит во взаимодействие с Ярмом, только это его не волнует. То ли его пешки уже успели захватить контролера, то ли он имеет все силы исказить Скованную до той степени, когда даже Ярму уже не за что будет вцепиться. Оба варианта одинаково возможны, как нечто третье, четвертое, восьмое, пятнадцатое и даже все это вместе взятое. Благодарен я был своей несостоявшейся сестре по оружию за то, что ее подготовка отъедала сколько-то там внимания от собственной защиты.

Жаль только, что если уж он позволяет себе такие игры в боевой, мать ее, обстановке, то в своих силах более чем уверен. А учитывая его возраст, силу и социальный статус, которого самоуверенный дурак давно бы лишился, то в излишнюю самонадеянность верить выходит примерно... никак не выходит.

Огромный был соблазн ударить прямо так в нитевой форме, но при всех своих достоинствах это мое состояние очевидно слабо в атаке. Можно попробовать вытянуться, пробраться вовнутрь горна, не задев ни одну из уже его нитей, но едва ли это у меня выйдет. Оставалось только использовать мгновенную смену формации, повторив то же самое, что я уже сделал с Косновением немного раньше. На последствия мне сейчас откровенно наплевать.

Нить тянется, сматывается в кольцо, словно атакующая змея, но оставаясь такой же незаметной, полностью закрытой внебытийностью и скрытностью. Вы много знаете способов заметить тень от пролетающей на высоте сотни метров паутинной ниточки? Вот и я тоже оставался невидимкой, покуда на меня не обратят внимания. Одно лишнее движение, мельчайшая флуктуация магической энергии, даже просто слишком громкая мысль-намерение и вскроют эту маскировку, словно и нет ее.

Тем не менее, я остаюсь когда-то Повелителем, пусть даже павшим и низложенным под гнетом собственной силы, но все еще обладающим как минимум значительной боевой мощью, лишь возросшей от произошедшего падения. Я собираюсь нанести удар по существу, природа которого больше остальных уязвима к природе моей. Удар подлый, коварный, в спину, без шансов на то, чтобы его отразить, без оглядки на собственную защиту, вкладывая все что только могу вложить. При таком раскладе, даже выйдя против мифической твари уровнем более чем в дважды больше моего, я все еще могу...

...нить взмывает вверх, словно и правда змея, обращаясь змеей уже совсем натуралистичной, даром, что теневой, и хоть на клыках ее нет яда, но выпустить через эти клыки реки Тени я смогу и без полного анатомического соответствия...

...остальное тело, гуманоидное, но узкое, вытянутое и неправдоподобно тощее, скрытое вернувшимся в реальность плащом, готово продолжить бросок, вцепится во врага всеми конечностями и десятком новых...

...пространство вокруг меня мгновенно проявляется, отвоевывая право на контроль из власти почти полностью отданного Пеклу мира, укрывая меня, еще сильнее укрепляя развернувшуюся в полную силу Эгиду...

...ничего не могу.

Призрачная рука одной из бесчисленных душ перехватывает сотворенную из собственной плоти змею, издевательски легко развоплощая мое творение, разливая во всем теле жгучую боль. Душа эта воистину древняя, принадлежащая созданию, подобных которому уже давно нет под небом Алурея, а может и не было никогда. Наслаждающийся своим положением вечный пленник только начинает истаивать, возвращаясь обратно в сонм изверга, а сам Господин невероятно быстрым движением разворачивается ко мне, сближается и почти интимно касается кончиками пальцев где-то в районе того места, где у нормальных людей находится солнечное сплетение.

Вспыхивает медовым паводком вязкая магия Пекла, предотвращая использование форсажной Эгиды, а в предоставляемую внебытийностью защиту словно впиваются сотня гарпунов одновременно, отображая внимание сотен и сотен видящих. Гарпуны рвутся обратно, каждый в свою сторону, вскрывая ранее кажущуюся такой надежной оборону в один миг, а мифическая тварь с ироничной и мягкой улыбкой завершает свое касание.

И пришла Боль.

Непонятным мне самому образом я перефокусирую Эгиду, собираю всю ее рядом с собственным сердцем, защищая то, чем стала моя душа от незавидной даже после всего пережитого судьбы. Лишь поцелуем самой Фортуны, будто бы лично ставшей за моей спиной и облобызавшей в десна не хуже старины Брежнева, перевожу мельчайшую частичку полученного урона через кражу тени. Не имея возможности украсть тень хоть у кого-то, возвращаю украденное себе же, только теперь в виде кинетической энергии, одновременно обнуляя вес и без того легонькой Формы благодаря листу на ветру.

Боль.

Боль расползалась по телу тысячей иголок, мотками колючей проволоки, пробирающимися под кожей, стремящимися дойти до сердца. Расстояние до края площади я преодолеваю быстрее, чем мгновенно, летя раненной и очень гордой птицей, которую пнули, чтобы птица эта полетела. Боль сменилась уже не просто болью, а непередаваемой агонией, обжигающей ледяное нутро адским жаром, прорываясь все глубже и глубже, сквозь всю защиту, сквозь все попытки ее не остановить, а хотя бы замедлить.

Агония.

Страдание, лежащее вне рамок описательных возможностей, которое нельзя передать никак иначе, чем подарив его кому-то, кто желает узнать его границы. Страдание неуловимо и неостановимо переходящее в абсолютное блаженство, дикий экстаз бесконечного оргазма натыкается на броню из холода и одиночества, что стала моим щитом, не переставая быть проклятием. Симфония ощущений, родившаяся на стыке двух бурлящих сил, раскрывается новыми цветами мучений, не давая ни пасть в небытие, ни остаться в живых.

Му́ка.

Камень первой стены обращен пылью и щебнем мгновенно, как и следующей за ней, как и последовавших за первыми двумя. Даже без форсажа Эгида позволяет игнорировать любой чисто физический урон, защищая надежнее любых лат, барьеров и артефактов, но главная битва за право быть происходит не снаружи, а внутри, около укрытого всеми силами сердца, к которому тянутся медового цвета ручейки опороченного яда, воплощенным Пороком и являющегося.

Ненависть.

Расстояние полета растет, но отмечать промелькнувшие метры и кварталы удается только краем сознания, вся суть которого обращена в рычащий от злобы, воющий от боли и терзаемый неисполнимым никакими силами желанием комок нервов. Хруст и грохот камня, стекла и дерева - лишь жалкое подобие того, что происходит в остатках моей души. Ненависть горит, забирает все больше и больше того, чем я был, забирая меня самого, лишь бы не отдать тому, что несет мне влитый внутрь яд.

Одиночество.

Оно защищает меня, хранит лучше любого оберега, обрекая своей опекой, своей проклятой Эгидой, навсегда разделяющей весь мир и того, кого она укрыла. Ненавистное одиночество, суть от сути, плоть от плоти того, чем я стал, не позволяет сдохнуть даже тогда, когда я готов отдать любую цену за право на забвение, лишь бы только перестал жечь яд, лишь бы не хладила давно уже не чужая ненависть, лишь бы все это прекратилось!

Я не хочу умирать!

Последняя стена, внешняя, принадлежащая какому-то богатому имению, пробита на излете, позволяя мне удариться костями о стену внутреннюю, покрыть ее трещинами и упасть навзничь, уже не в силах удерживать даже базовую Эгиду. Черная кровь льется из сломанной, истерзанной, стремительно регенерирующей Формы, заливая и прожигая собою деревянный резной пол, дорогой ковер и каменную крошку. Одиночество выжигает яд, забирая за собой все, что я только мог отдать, забирая чувства, улыбки, смех, желания, дружбу, радость, счастье... забирая все. Забирая и оставляя меня... одного.

Природа Тени спасла меня, она же меня убила.

Не осталось эмоций, не осталось чувств, ничего не осталось. Я пошел на гибель ради шанса для других и гибель я получил в награду. Нет больше дружбы, нет больше ни Ганса, ни Лосия, ни Тарии, ни Гестии, ни Тиа, ни Ыгры. Все то, что испытывал к ним Константин, осталось там, на камнях той площади, где он нанес свой последний удар. Осталось в бойне ритуального зала, где он зачерпнул больше, чем может вместить даже самый отчаянный человек. Осталось в алтарном покое Вечной Библиотеки, в подземельях Тавимарка, на улицах Аренама и в глубине диких земель. Осталось в пожранной жадной Мглою далекой крепости, осталось в катакомбах Края и древнем некрополе, где хозяйничает запертый Спектр.

У меня по-прежнему есть память, но эта память теперь пуста, словно файлы с фоточками на жестком диске домашнего компьютера. Когда-то ты был там, на тех фотографиях, улыбался и веселился вместе с теми, кто на тех изображениях стоит рядом, но время прошло. Осталась память о нем, но нет ничего, что эту память бы держало, нет того, кто эту память хранил, а фотографии рассматривает совсем другой человек. Осталась только Тень, только тварь огромного могущества и бесконечного голода, уже не желающая от своей силы и природы отказываться.

Встаю на ноги, вернее, перетекаю, как двигаются Тени, а не люди. Во всем теле уже нет ни единой капельки плоти, а маска падает оземь, скалясь мне в лицо своей кровавой улыбкой, отскакивает в дальний угол, словно сброшенная кожа. Лица тоже нет, одно лишь черное пятно, голодная пасть, ненасытная глотка. Мысли отрывисты и остры, словно застывшие льдинки и нет в них тепла. Лосий, Ганс, Тиа, Тария, Гестия, Ыгра... Человек уже сделал для них все, что только мог сделать и прибавил к этому изрядную долю того, что сделать было невозможно.

Мне же теперь все равно.

Усилием воли открываю небольшой пролом, разрывая реальность стонущей раной, упираясь в созданную извергами линзу, делая провал максимально глубоким из возможных. Дорога открыта, а силы во мне хватит, чтобы суметь пережить этот путь, чтобы вырвать вечность любой твари, что посчитает меня тварью менее страшной, что посмеет увидеть во мне добычу. Хватит этих сил и для побега от тех, кто действительно только добычу во мне и может видеть.

Пьеса с осадой Вечного закончена.

Остальные актеры пусть доигрывают без меня, пока наподдавший мне изверг не отвлекся на секундочку от важных дел и не закончил начатое. Любая тварь должна знать, когда сражаться нет смысла, когда лучше сбежать и отступить, отвлекшись лишь на то, чтобы пройтись по ближайшим кварталам, собрать тепло и жизни тех, кто еще прячется по углам. Дорога мне дальняя, путь неблизкий, а лишние души, пожранные Хваткой, подарившие мне свою память, свои души, усилившие меня, будут совсем не лишними.

Лишними не будут.

Не будут.

Провал открыт, врата предо мною, но почему же я медлю? Ради чего, ради кого, ради каких идолов не спасаю свою жизнь. Жажда жить, жажда быть... она спасла меня от яда, сохранила от гибели, позволила продолжить свою собственную сказку, не поставить точку, не завершить повесть. Я ведь жажду жить, истово желаю, всем существом своим. Жить и забирать жизни чужие, продолжая свою, забирать чужое, прибавляя его к своему, забирая и прибавляя, получая собственную силу из чужой слабости.

Периферийное зрение улавливает блики мелькающих сообщений системного трея. Там многое скопилось, что стоило бы рассмотреть подробнее, но уже сильно позже того момента, как оставлю опасность позади. Тем не менее, взгляд вцепляется в небольшой участок, буквально в две строчки, на которые до сего момента было страшно смотреть. Страх ушел вместе со всем остальным, но почему-то это зрелище не отпускает, притягивает внимание, заставляет медлить.

Имя: К??с?а???н

Раса: ????????? (тварь; ????????)

Знаки вопроса.

Их обозначение предельно ясно, легко уловимо через ясновидение и банальную логику. Я многое получил за этот день, за сраженных врагов и за отданные жертвы. Мне всего-то нужно распределить полученное и я смогу избавиться от раздражающей несуразности, завершить перерождение, оставив позади прошлую жизнь. Я уже перерожден, уже принял себя нового, а эти знаки - лишь косметическая несуразность, ведь те же кровососы тоже некоторое время любуются на знаки вопросов, прежде чем Статус придет в норму после обращения.

А я куда сильнее кровососов, куда опаснее клопов-переростков, тут даже сомнений нет. Распределив полученное, а после и дополнив его, я могу надеяться сходу принять статус не Легенды даже, но Мифа. Мифа слабого, буквально новорожденного, как была новорожденной Гестия, обращенная эпическим чудищем первого уровня. Но даже едва пробудившийся Миф обретет силу, невероятную силу, мою по праву силу!

Почему я все еще не шагнул вперед?

Всего лишь...

Всего лишь один шаг...

Мой вопль подымает каждую тень в округе, в пределах всей моей сферы теней и за ее границами, заставляя те трепетать подобно дрожащим листьям во время шторма. В том вопле вся моя ненависть, все мое одиночество, все страхи, вся забытая и отданная боль, что почему-то осталась со мной, не отпуская даже сейчас.

Рывок вперед и мой кулак ударяет в большое зеркало, являющееся частью громадного серванта, что стоит посреди разрушенной моим "прилетом" гостиной, покинутой своими хозяевами еще при первых звонках опасности. Осыпаются оземь осколки зеркала, падают рядом с ними серебряные фужеры с гравировкой на морскую тематику, звенят, разбиваясь, хрустальные графинчики с самым разным содержимым, да и сам сервант заваливается на бок, открывая дыру в стене за ним и в последующих за нею стенах. За спиной схлопывается более не поддерживаемый разлом, а изнутри рвется неостановимой лавиной безумный хохот.

И я смеюсь, визгливо, захлебываясь и шелестя каждой тенью в такт смеху, смеюсь, как может смеяться только Тень, смеюсь над собой и миром, смеюсь, слыша как с каждой секундой смех этот все больше напоминает мой прошлый, смеюсь, не замечая, как смех переходит в хрипящие всхлипы, будто пытаешься говорить с раздавленной глоткой.

Тени замолкают.

Стихает шелест.

Падаю на колени.

Глаза вновь встречают оскал моей маски, а я невольно оскаливаюсь в ответ, показывая вновь обретенные зубы, вдыхая воздух снова появившимися легкими, чувствуя биение сердца, что опять гоняет кровь по венам. В осколках зеркала видно мое лицо - бледное, чуждое, неправильное, искалеченное моей силой, но все же мое.

Как все, оказывается, просто.

Любой дурак может шагнуть за грань, до полного отварения, а после вернуться назад, как ни в чем ни бывало. Абсолютно любой дурак, если только сумеет понять, осознать и только самостоятельно, без подсказок принять столь элементарную в своей сути истину. Дело ведь не в благородстве, не в дружбе или верности, не в лучших проявлениях наших чувств, иначе каждый второй бы регулярно менял бы суть по три раза на день.

Так просто...

Столь же невозможно...

Легче не стало.

Я все еще не хочу гибнуть, все еще больше всего желаю убежать из этого безумного города, не продолжая битву, не повторяя испытанную агонию. Я ведь могу сделать это и сейчас, никто не осудит и не остановит, а соратники мои первыми выпнут меня в разрыв, давая шанс хотя бы мне. Спутников всегда можно найти или воспитать новых, гибель столицы и падение Вечной Империи и вовсе выгодно мне, как бесконтрольному призванному. Я уже сумел сотворить невозможное с точки зрения любого жителя этого мира, старушка Система не даст соврать, указав все в моем статусе:

Имя: Константин

Раса: ?человек?; ??????

Там, на той площади, меня ждет смерть, неприятная и во всех отношениях унизительная. Одно чудо со мной сегодня уже случилось и даже моего оптимизма и самоуверенности не хватит, чтобы поверить, будто такое везение повторится снова. Я чудом сумел покинуть площадь, чудом не сдох от одного-единственного удара этого бл*дского Господина всех бл*дей, чудом пережил яд и вытравил его из своей сути.

Как же я не хочу умирать.

Подымаю маску, оставляя на ней красные пятна - не кровь, а вылившееся из разбитого графина варенье, судя по запаху и вкусу (пальцы облизать - двухсекундное дело) вишневое. Смотрю на давным-давно, словно вечность тому назад, нарисованную улыбку и понимаю, что попросту сдохну. Нет у меня шанса в сражении с мифическим извергом, не было раньше и не появилось сейчас после чудесного спасения.

Я могу каким-то чудом выдержать один или даже несколько ударов, если поставлю все на защиту.

Могу таким же чудом нанести собственный удар, если позабуду про оборону и стану отыгрывать самоубийцу.

Не больше.

Но и не меньше.

Черт возьми, - хотя лучше не надо, - но как же мне, едва не умерев, захотелось жить! А ведь думал, что давно уже смирился с неизбежностью финала, но где-то еще осталось во мне немного веры и надежды на лучшее, даже странно. В детстве в Деда Мороза и то не верил!

Скалю кусочкам своего отражения заостренные зубы, словно полный рот сплошных клыков, после чего подымаю один из кусочков разбитого зеркала сияющими золотой пылью пальцами, до хруста его сжимая. Несколько секунд, непозволительная роскошь, потраченная на нерешительность, и частично трансформировавшаяся пасть крошит небольшой фрагмент размером с детскую ладонь.

Стеклянные грани раздирают горло, когда за первым осколком идет второй.

Третий.

Шестой.

Десятый...