Его искали, а он нашелся

Глава двадцать вторая

Ситуация, несмотря на всю свою убийственную серьезность, ненавязчиво напоминала мне о старых добрых вестернах, в частности о ставшей уже классикой сцене, где двое ковбоев стоят друг напротив друга, ожидая, кто же первым выхватит стреляло и накормит оппонента свинцом, завершая бурную дискуссию. Стоящий, спокойно и уверенно, будто на светском приеме, святоша, несмотря на побитый вид, совсем не казался более слабой стороной. Да, нас было больше, да только все мы тоже побиты, и, в отличие от Иерема, у нас за спинами не стоит незримый боженька, подлечивая и ободряя. Если сейчас начнется бойня, то завалить гада мы, наверное, все же имеем неплохие шансы, особенно в самые первые такты битвы. Удар, ответ и еще один удар - вот на этой дистанции, в зависимости от того, как события повернутся, святоша может нечаянно сдохнуть и, чтоб мне быть неймфагом всю свою жизнь, он этого не понимать не может.

Смелость засранца вполне объяснима - его самого мы, быть может, на ноль помножим, успев разорвать душу до того, как ее вытащит на свои небеса воплощенное Возмездие. Другое дело, что после этого мне только и останется убить себя самому, чтобы не так больно было, ведь провернуть такое побоище скрытно я даже в лучшее время и с полной подготовкой к устранению не факт, что сумел бы. Сейчас же нас всех спасает от засветки на радаре Воителя только его... конкурент, пожалуй. Зависеть от чужой доброй воли, воли того, с кем и срать на одном поле сесть не желаешь, оказалось совершенно новым опытом в моей новой жизни, вызывая стойкое желание сжать чье-то горло. Этим кем-то пришлось выбрать собственную гордость - не человеку, который работал в офисном пространстве, учиться делать лицо попроще и поглупее, чтобы разумением не смущать начальство. Навык этот за время попадания изрядно заржавел, но не забылся, так что вместо стремительного сближения и активации форсажа Эгиды, пополам с крепкими мужскими объятиями, я лишь склонил голову набок, едва слышно, без всякой Тени в словах, произнося свою реплику.

- Привет. - Единственный нормально видимый глаз верховного клирика чуть прищурился в ответ, словно ожидая продолжения, но, когда я сделал шаг навстречу, он не вздрогнул, однако несколько напрягся.

Не знаю, ожидал ли он от меня продолжения фразы, но я просто поравнялся с ним, закрывая более уязвимую на удар команду своей чуть сгорбленной спиной, одновременно стягивая маску. В иной ситуации показывать лицо стало бы той еще глупостью, но под взором Бога, самого Гримментрея, что смотрит на меня глазами своего слуги, такие мелочи ничего и не скроют. Зато вызовут уже ощутимое напряжение, готовность самому взорваться безжалостным действием, воплощением насилия над жизнью и посмертием.

Когда-то мои глаза были темно-карими, но сейчас они уже черные, слишком черные, даже при полном подавлении своих сил уже заметно неестественные в своей черноте. Его глаза, готов в том поклясться, не всегда были столь невыносимо чистыми в безбрежной небесной синеве, но сейчас в них столько силы, столько чудес прошло сквозь них, что даже он сам может не помнить их изначальный цвет. Пересечения взглядов, столь смачно описываемые в земных книжках, преимущественно любовных романчиках, могут сказать очень много, больше, чем слова и действия даже. В прошлой жизни я часто посмеивался над подобными сентенциями, мол, взгляд его был безумным или, скажем, пронзительно честным, откровенно лживым и еще сотня эпитетов да сравнений. Развив ясновидение, больше не смеюсь - нормальному человеку глаза собеседника, скорее всего, ничего не скажут, если он, конечно, не окулист или нарколог. Для меня давно уже раскрылись грани сравнения глаз с зеркалами души, задолго до этой встречи.

Не знаю, что он увидел в моих искалеченных собственной силой буркалах, но нерушимое, казалось, спокойствие, едва заметно даже для моего восприятия, но просело, сменилось рефлекторным желанием ударить, сломить, уничтожить, будто заползло на руку ядовитое или просто мерзкое на вид насекомое. Еще немного, и он бы, скорее всего, ударил бы, да и я сам тоже инстинктивно желал затушить небесный источник, режущий своим присутствием обнаженные нервы. Вместо этого просто продолжаю фразу, раз уж клирик пока молчит:

- Зачем ты здесь? - Не стараюсь скрывать ни усталость, ни хреновое самочувствие, благо, такие мелочи ему видны и без актерского мастерства, которым я, в отличие от Тарии, особо-то и не владею. - И почему помог?

Теперь паузу на зловещее молчание взял уже он, то ли пытаясь пошатнуть мое равновесие в ответ, то ли действительно выбитый из колеи моими действиями, словами, выбранной позицией в переговорах. Он меня нервирует, пугает даже, он силен, опасен, не меньше, а то и больше, чем я сам, но сейчас я на долю мгновения почувствовал, что и я в ответ вывожу его из себя, сбиваю заготовленные линии поведения, ломаю план будущих переговоров, смещаю чувство внутреннего баланса, которое он, за годы службы Справедливому, привык считать несокрушимым.

- По многим причинам. - В его голосе тоже нет ни Неба, ни Глубины, ни отзвуков слов его Бога, только крепкая уверенность, обещание и декларация своих решений, которая случится независимо от моих попыток помешать или сменить точку его зрения. - Начиная от недовольства действиями Вознесенного, заканчивая твоим и тех, кто за спиной твоей, участием в только что произошедшем.

Едва уловимый взгляд мне за спину, прямо туда, где сейчас стоит в полубоевой стойке сжимающий новую шпагу Лосий, говорит больше, чем даже слова. Я ведь видел отзвуки той битвы, видел, против кого, против чего стоял дуэлянт, и это, видимо, чего-то да стоит даже для этого сосуда чужой воли и того, кто этот сосуд заполняет. Это еще не говоря про целый мифический артефакт во владении того, кто спас шкуру жреца и весь его храм - лучше всего рука помощи протягивается тем, кто может в эту руку положить что-то ценное, отдав его взамен за свое спасение.

Едва уловимо улыбаюсь, без гнева или злости, но и радости в той улыбке нет, что на белоснежно-бледном лице выглядит не очень, я это и без зеркала знаю, а уж после того, как губы стали чернее, чем у напомаженного стереотипного гота с ближайшего кладбища, так и вовсе скакнуло в зловещую долину прямо с разбега. Он, конечно же, не дрогнул, но я все равно чуял, что он выпустил легчайшее, будто колебание прозрачных вод под ветерком, раздражение, которое разогнанные в максимум экстрасенсорные чувства улавливали самым краешком. Что-то идет не по его плану, что-то я делаю не так, как он ожидал изначально, не так, как он планировал, не так, как хотел бы, отчего мне стало чуточку легче. Не так уж он и неуязвим, не так нечитаем, как желает казаться.

Другое дело, что я сам не сильно понимаю, что именно в моем поведении его сбивает с толку. Даже сам факт осознания приходит от свойства Насмешника, улавливая что-то эфемерное, неясное, видя следствия, но не первопричину, и это тоже бесит, даже сильнее присутствия жреца.

- И чего же ты предложить желаешь? - Я, в принципе, догадываюсь, но продолжаю беседу, хотя и знаю, что он тоже понял мои догадки. - Что возьмешь за свое участие? Чем уравновесишь?

Последний пассаж вызывает опасный прищур в целом глазу, да и второй уже потихоньку заживает, как и вся половина лица, превращенная кем-то в отбивную. Неясно чем, но этот намек на что-то, чего я сам не понял, его задел, несильно, но все же задел. Эх, Константин Юрьевич... троллим собеседников даже в шаге от могилы, как и всегда. Кое-кого жизнь ничему так и не научила, несмотря на все вразумляющие подсказки, намеки и просто пинки под задницу.

- Шансом. - Сбрасывает всякую благодушность стоящий пред мною, показывая, уведомляя, донося свою неотвратимость до моего ума. - Если не для тебя, Призванный, то для того, кто спас мою жизнь и паству Владыки моего.

Смех, чистый, звонкий, совсем не похожий на визгливый скрип истерящей в агонии помеси дверной петли и гиены, каким выходит смеяться у меня. Будто улыбнулось само Небо, чистое и прощающее каждого, от подонка до святого, принимающее всякого, от великого, до ничтожного. Смех заливистый, почти счастливый и в некотором отношении, признаюсь, даже более пугающий, чем безальтернативная ненависть хохочущей Тени.

- Мне он не нужен, святейший. - Если я силу в голос пускать не стал, то Лосий сдерживаться не захотел, не смог или не посчитал нужным, давя планарщиной в полный рост. - Свой выбор я сделал уже давно.

Улыбнулся и жрец, грустно и понимающие, причем, я уверен, не наигранно, хотя доля театральности в этом и была. Так улыбается состарившийся ветеран, смотря в след уходящей за горизонт колонне рекрутов, еще верящих в боевую славу и великие свершения, не зная, сколько из них уже никуда не придет, никогда не вернется. С его возраста, а клирик, несмотря на относительно молодой вид, действительно стар, он право так смотреть и улыбаться имеет. И как раз эти слова Лосия он точно предвидел, стремительно возвращаясь в свое любимое равновесие, обретая все ту же уверенность в предначертанном им же исходе.

- Все мы делаем выборы, и они же делают нас нами. - Не торопясь, демонстративно показывая отсутствие злых намерений, жрец снимает с пояса странную загогулину, будто две восьмерки наложенные друг на друга, отлитые из немного синеватого металла. - И за каждый из них приходится платить. Тебе, мне, всем нам, Призванный.

Глаза Героя сбоят, почти слезятся от попыток посмотреть статус этого, несомненно, артефакта, а уж как напряглись стоящие за моей спиной Тиа и Дарящая, словами передать будет затруднительно. От украшения веет даже не опасностью - могилой, горной лавиной, которую остановить не выйдет, лишь молиться и переждать, надеясь, что тебя не раздавит. Если все же дойдет до драки, то первым делом нужно будет не дать этой побрякушкой воспользоваться, иначе все, совсем все, прямо финиш, досрочная концовка.

- Я тоже умею задвигать всякую философию с умным видом. - Несмотря на все возрастающее напряжение, мне, наоборот, с каждым мигом все веселее и спокойнее, пусть то даже и спокойствие покойника, с каким, бывало, шагали под танки с одной гранатой. - Иногда даже удается притвориться умным. Меня другой вопрос волнует: ты нас нашел-то как? То есть, что проследил за моим соратником, это ясно, но я ведь не заметил слежки.

Снова пауза, снова ощущение, будто я сам того не понимая до конца, раз за разом наступаю на какую-то слабую точку, отыскиваю уязвимость, только еще бы понять на какую. Он ожидал атаки, несмотря на демонстрацию мирных намерений, просто потому, что нельзя было дать ему активировать взятое в руки сосредоточие сил. Это и стоило сделать по-хорошему, еще до начала ничего не значащего диалога, но именно из-за того, что старый хрен словно бы подводит меня к этой мысли, играя на инстинктах Тени, а не человека, я и не спешу устраивать последний парад.

- Если бы ты меня заметил, иномирянин, вот тогда бы и пришел знак того, что пора бедняге Иерему на покой. - Как и я сам, он ведет себя беззаботно, словно с коллегой на перекуре переговаривается, только скрыть свое напряжение до конца не способен или, может быть, просто не желает. - Связь его клинка и той, кого он освободил, пока еще слишком крепкая, несмотря на то, что Крылатую Деву изгнало в Небеса. По этой связи я и прошел, с Его помощью, будто по ниточке путеводной. Со временем этот трюк работать перестанет, сместятся оси восприятия, но мне, как видевшему момент падения ее в Небо практически вблизи, подобная техника труда не составила.

Ответ честный, подробный и при этом абсолютно ничего не сказавший, зато обтекаемый, словно обшивка космического шаттла. Интересно, он сейчас сложность этого трюка преувеличил или преуменьшил? И спустя пару месяцев, проведенных нами вдали от цивилизации, он такого повторить уже не сможет, или это он хочет, чтобы я так думал? Как, однако, трудно играть против кого-то вне твоей лиги - я привык быть сильнейшим ясновидцем в комнате, не уступая даже целым кругам Зрящих, да только сейчас уже сам кажусь себе новичком, вышедшим против профи и пытающимся не опозориться.

- Выбор у тебя невелик, скажу откровенно. - Все та же слегка грустная улыбка на постепенно заживающем лице, только под ней лишь холодный оскал чужой воли и полной уверенности в своей правоте. - Ты и сам это понимаешь, а я лишь озвучиваю. Твои деяния оценены, взвешены и сочтены достойными этого разговора, а не смерти подобно скоту на бойне, под сталью проявившихся Клинков. Я могу лишь дать шанс твоим людям, пообещав им возможность уйти, а также дать тебе последнюю твою битву, Герой.

Однако, как он красиво определил кому шанс подарит, а кого сразу нахер - только людям, не чудищам, тварям или эльфам. Это даже логично, ведь Тиа спасать - сравнимо с выстрелом себе в ногу, как и помогать мне родимому. Она, как бы, убила кучу важного для Империи народа даже без учета Второго Принца, но уж тот ее теракт никакое участие в последней битве не искупит. Максимум, позволят яд принять, после обстоятельного допроса, а не запытают в казематах, да и то не факт, ведь может и найтись желающий попрактиковать на ней хоть ту же рабомантию.

Гестия уже к твари ближе, чем к чудищу, настолько ее развезло после выеденного котла, каким было покойное Косновение, разорви ему хлебало... хотя, чего это я, уже разорвало, причем моими же руками. Это для меня она соратник, которого я выбрал и которого буду считать своей даже сейчас, но для жреца бывшая Раймель, всего лишь заарканенная каким-то подчинением опасная хрень, которую убивать-то нужно просто из чувства самосохранения. О милашке дьявольской, нынче пребывающей в облюбованном для себя теле культистки, я и говорить не желаю - и сам бы с радостью от нее избавился бы.

Остаются только Ганс, Лосий и Тария, как единственные достойные спасения с точки зрения верховного жреца, только на Тарию он, вообще не рассчитывает и в раскладе не учитывает, очевидно найдя следы подчинения или просто считая ее недостойной своих усилий по вербовке. Я даже готов поспорить, что он сам считает свой поступок именно благородством и готовностью отплатить за вклад в победу, а не желанием урвать себе носителя мифического артефакта. Он и вправду помочь хочет, только на свой лад, на Алурейский лад, так сказать, сея справедливость и воздавая по заслугам. В этот миг у меня, наконец-то, щелкает в голове и детали паззла сходятся воедино, не все из них, даже не половина, но достаточное количество, чтобы судить о происходящем хотя бы поверхностно.

Иерем, как и стоящий за его спиной патрон, не мог пропустить артефактное кольцо у меня на пальце и его природу, не мог не заметить изменения в моем теле, последствия утраты человеческой природы во всех смыслах этого выражения. Он считает меня уже тварью, лишь упорством призванного Героя, которого он сам не встречал, но читал об этом феномене, удерживающегося в рамках прежнего характера. Считает, что я притворяюсь даже перед самим собой, стараясь цепляться за остатки былого! И был бы он прав, встреть меня после того самого первого удара сдохшего Господина, когда яд его Похоти вынудил убить в себе собственное Я, чтобы не умереть вместе с ним.

С его точки зрения, он желает спасти моих соратников от меня же, от почти твари, что сама сдохнет, и потянет за собою всех остальных. Жрецу никто не сказал про причины, по которым я выбрал себе в путь-дорогу именно кольцо Менталиста, он не знает ни меня, ни их, оценивая каждого из здесь присутствующих по своей шкале, по принципам жизни этого проклятого мира. Для него, уверен, это даже не проблема, не дилемма морали, а рядовая ситуация, когда вынужден воздать по справедливости даже тому, кого сейчас станешь убивать и кого презирал или даже ненавидел мигом ранее.

Соперничество с Воителем, желание заполучить мифик в свои ладошки, намерение как следует распорядиться вырванными из головы Осеннего Палача сведениями, необходимость отобрать обратно слямзенный мною фамильный клинок Вечной Династии - это все вторично, происходит из той самой уверенности в своей правоте. Он меня уже осудил, уже взвесил и назначил цену, сочтенную им справедливой. Уже вынес вердикт о моей виновности, лишь смягчив приговор за счет сделанного мною подвига, расплатившись той мягкостью за последствия этого подвига.

В подобной ситуации нужно было бы поторговаться, возможно даже выбив чего-то сверху, если не бежать от битвы. Можно было бы и сразу броситься в бой, лишь подтвердив все его ожидания, выставив себя именно тем, кого он во мне вполне обоснованно видит, броситься в битву и сдохнуть в ней, раз уж он сам ее предлагает и даже не сомневается в исходе сражения. Чего точно не стоило в подобных обстоятельствах делать, так это терять самоконтроль и выпускать наружу свой говнистый характер, потому что холодной должна быть голова.

Улыбка на лице сменяется, превращается из усталой и грустной, в совсем иную, неожиданную и для меня, и для моего собеседника, да и для его хозяина тоже. Не оскалом загнанной в угол твари, что готова продавать жизнь подороже, стремясь самой протянуть подольше. Не гримасой ужаса перед неизбежным приговором, нежеланием заканчивать собственную сказку раньше времени, страхом перед концом последнего моего приключения. На лице у меня хватает гнева, как и в глубине бурлящей ненавистью сути, но куда больше там чистого, незамутненного, просто обжигающего презрения. И вот эта эмоция, это чувство, рвущееся сейчас из самого нутра, ударило хлесткой плетью по внимательно вслушивающемуся в меня жрецу, заставив невольно отшатнуться, крепче сжать свою побрякушку, потерять вновь собственный баланс, только теперь его восстановить выходило куда медленнее.

- Кто ты, сука, такой, чтобы меня судить? - Произношу без шипения или скрежета когтей по горлу, почти шепотом, едва уловимо. - Кто тебе, блядская ты справедливость, дал на это право?

Вместо клирика ответило нечто, спрятанное за синевой его глаз, словно отодвинув слугу глубже в его тело, выйдя вперед, подавляя такой мощью, рядом с которой я сам, даже под полным разгоном, кажусь до обидного маленьким и беззащитным. На меня смотрел тот, кто выношение приговоров всем и каждому сделал частью своей сути, воплотил ее и вознес на пьедестал величия.

- Я дал это право. - Каждый слог вбивает в голову судейским молотом, каждая буква отпечатывается на черепной коробке выжженным символом, за спиной шатаются соратники, которым досталась лишь малая доля того, что обрушилось на меня. - И кто же ты сам, чтобы это право посметь оспорить?

Еще мгновение и я бы упал на колени, просто не выстояв под давлением чистой силы, сконцентрированной в один четкий луч-посыл, будто осуждающий клинок палача. Тени не отзывались, связь с планами словно бурлила, терялась и возникала заново, не давая настроиться на сражение и даже верная Эгида не хотела отзываться на мой приказ. Но вместо того, чтобы распластаться по полу несчастной лягушкой, которая встретилась с кирзовым сапогом, я резко выбрасываю вперед руку, хватаясь... за тот самый амулет, вырывая его из разжавшейся в легком ахеревании ладони Иерема Стайра.

Он, наверное, ожидал всякого, особенно атаки, но точно не того, что я сделал сейчас - это как попытаться вырвать у врага из рук огнемет, ухватившись за выпускаемую им реактивную струю воспламеняющей жидкости. Добро пожаловать в мой мир, гаденыш, нам инстинкт самосохранения неведом, как и законы реальности пополам с божьей волей. Тем не менее мои действия на какой-то срок вывели симфонию жреца и его Бога, которая меня сейчас придавила, из боевого режима, ослабила то самое давление на всего меня целиком.

Эгида и Форма активировались именно в это короткое окошко, превратив тело в чернильно-черный силуэт, сжимающий светящийся синевой и отблесками морских волн артефакт, что прямо сейчас прожигал до мяса теневое тело, несмотря на почти выведенную в форсаж Эгиду. А уж ощущения от такого прикосновения были сравнимы разве что с агонией от удара Господина, принятого прямо на обнаженное тело - это даже не боль была, а нечто более глубокое, совершенно иное, невообразимо давящее природу кого угодно, от нищих до королей.

Тень дает силы не упасть, но наоборот распрямиться, чувствуя, как проблески коснувшейся меня силы испаряют куски мгновенно регенерирующей плоти, как горит в агонии скрытое в глубине черноты нутро. Даже без прямого прикосновения, лишь только оказавшись в радиусе действия этой штуки, шансов отбиться или пережить атаку было немного, проще сказать, что их вообще не было. Взяв же его в руки, взяв добровольно, против приказа и без разрешения Гримментрея, даже эти эфемерные шансы ухнули в глубины Бездны. Но я даже не думаю прекратить, отбросить игрушку Бога в сторону, укрыть себя куполом Одиночества - все это не то, не так, как я желаю этот день закончить.

Даже если я сейчас подохну, высказать все, что только думаю прямо в рожу ублюдкам я успею, пусть это и будет последнее действие в моей слишком затянувшейся жизни.

Вместо того, чтобы оградить себя от боли, от выносимой мне вины, я лишь раскрываюсь ей навстречу, против всей логики мира и даже против описания собственных классовых умений прожигая нематериальное теневое тело до почему-то вполне живого мяса. Я не могу отклонить приговор, не могу ему помешать, даже не пытаюсь, вместо этого вынося свой собственный, даже если он никакой силы под собой не имеет, даже если я не имею на него права.

Это не было словами, хотя бы потому, что мне времени бы не хватило на то, чтобы эти слова произнести, лишь немым обвинением, указанием на то, что должно быть указано. Почти забытые образы, словно старый и затертый сон, воспоминание из буквально прошлой жизни, еще до того, как я ступил на землю Алурея. Тогда мой разум, еще совсем не обстрелянный, полностью людской, лишенный умения видеть в самую суть, принял эту вещь за обычную папку с файлами, каких в офисе навидался сотни сотен, только плавающую в воздухе. Разум новенького попаданца просто не воспринимал правду, прячась за иллюзиями привычки, видя лишь дурацкую обертку, за которой пряталась кровавая, как сотни лет работающая бойня, истина.

Список некрологов, сложенное в несколько строк описание чужих судеб, судеб тех, кто был здесь до меня, кто свой путь закончил или закончит, так и не вдохнув воздуха по собственной воле. Я уверен, просто знаю, что посмотри я на эту папку теперь, то увижу не файлы и пластиковые корешки, но сырую, сочащуюся кровью могилу, возведенный прямо в Зале Выбора кенотаф, надгробие, мемориал для тех, кого не оплакали ни дома, ни здесь, кто был не нужен ни там, ни тут. Все они там, на тех страницах, спрятанные в несколько строк, в паре предложений, в десятке слов.

Это ты называешь Справедливостью?

Боль стала невыносимой еще в самом начале, но каждое мгновение раскрывает новые ее грани, каждое мгновение должно стать последним, ознаменовав очевидный финал, в котором меня просто раздавит, словно таракана тапком. Я стою, дышу, живу не благодаря своей силе, не ценою неизменного упрямства, не из желания не умирать, но только и только ради этих имен, которых уже никто и не помнит. Они держат меня на ногах, они стоят за моей спиной точно также, как стоит Вершитель за спиною своего жреца, они принимают на себя часть их гнева, они делят со мною одиночество мое, боль мою, ненависть мою, страх мой, отчаяние мое. Их на самом деле не существует, они только в моем воображении, любая их поддержка лишь плод моей бурной фантазии, но это не меняет ничегошеньки.

Я стою не благодаря им.

Лишь ради них.

Где твое Возмездие?

Гнев божественный жалит и жжет, но пусть он даже сильнее стал, мне самому пришлось легче, словно в сокрушающей мощи обрушенного на меня неодобрения что-то важное, ранее незримо присутствовавшее, перестало работать так, как нужно. Было по-прежнему ужасающе больно, до мучительной агонии, но теперь я уже не умирал, лишь только становился все злее и злее, как и получивший моральную пощечину боженька. Троллить натурального небожителя оказалось неожиданно волнительно, а это чувство удавшейся насмешки влилось в меня еще одним ручейком силы, помогающей и держащей на плаву.

Ответный удар артефакта оказался ожидаемо неостановимым, без любых альтернатив способным меня даже не размазать, испарить в кровавую взвесь, но при этом неожиданно... терпимым? Божественная игрушка выступала в роли одновременно и линзы микроскопа и хрустальной призмы, будто просеивая меня, точно так же оценивая мои поступки и меня самого. Оценивая по критериям самого Гримментрея, но ведь какая незадача, там, где она должна была меня развоплотить, потоку божественной силы удавалось лишь обжечь. Болезненно, мучительно, достаточно, чтобы убить сотни сотен обывателей, даже высокоуровневого воителя с упором на поглощение урона, но это была капля в море, если сравнивать с той силой, что зацепить меня была не в силах, безвредно и бессильно протекая мимо.

О, с точки зрения этого ну просто очень, тут должен быть сарказм, справедливого божества во мне хватало, скажем, если не грехов, то недостатков, ошибок, плохих поступков - легкое лицемерие, почти полное безбожие и отнюдь не легкий антитеизм, чрезмерно жестокие шутки в одних ситуациях, слишком попустительское отношение к тем же чудищам или даже тварям в других, участие в убийствах подданных Империи или иных государств, помощь тем, кого Империя желала убить. Всего этого хватило бы на сотню казней гражданским судом, но Гримментрей, пожелав покарать меня за дерзость через свой же артефакт, вынуждено ограничился законами не мирскими, но божьими.

Я в том подвигов не видел, стараясь просто делать то, что должен был сделать хоть кто-то, причем задолго до меня, раз за разом суясь с головой в очередное дерьмище, снова и снова из него выбираясь всем погибелям назло. Воплощающий Справедливость смотрел, его сила давила и металась в цепях воли его же артефакта, а я лишь давил в ответ, вбивая образы через образовавшийся канал связи, столь тесный, какой иной клирик, даже весьма сильный, за всю жизнь познать не сможет. К сухим строчкам о забытых и оскверненных Героях, у которых украли само право на Подвиг, добавились тяжелые взгляды привязанной к дольменам в диких землях нежити, уставшей даже ненавидеть предавшую их жизнь. Снова зазвучал размеренный шаг марширующей колоны тяжелой пехоты, день за днем, век за веком отмеряющих свой чеканный шаг в созданной из их же тел клетке. Взбурлила и зашипела черная мерзость, забирающая у людей их самих, пожирая все и вся, стремясь забрать себе, осквернить, испачкать, очернить даже сами Небеса. И, конечно же, последний мой бой, танец четверых против одного, финальная битва за город, за нас самих, за право собою оставаться, за право рвать, терзать тварь, предо мною и во мне самом, продолжать чужую битву просто затем, чтобы сказка продолжалась уже не для нас, но для всех остальных.

Каждое из этих решений я делал сам, не ожидая от этих поступков ничего, кроме очередной порции проблем, но оттого они в этот миг звучали лишь весомее, давя поток божественной силы встречным ударом, не причиняя ни вреда, ни боли, ни урона, но тем не менее раня Воздающего самим фактом свершившегося. Потому что воздаяние и завершение этим историям принес не он, хотя должен был, обязан был, сутью его была эта обязанность!

Остатков проходящего сквозь меня карающего потока должно было хватить большинству живущих и давно мертвых, но это были именно остатки, крошки, капли раскаленного металла из кипящего котла, куда меня вознамерились засунуть. Это была сила страшная, но уже не столь необоримая, против которой и сражаться-то бессмысленно. И я стоял, Формой восполняя сгорающее в небесной синеве тело, сверхсжатой, будто вторая кожа, Эгидой, застывшей в шаге от форсажа, гася и сжирая морскую капель, солью падающую на мои раны, серостью проявления закрывая свое право на жизнь.

И он уступил, шокированный этим фактом намного больше меня самого.

Потому что свой трибунал, необдуманно брошенный вызов на суд, я только что завершил и был оправдан.

Мне казалось, что прошла вечность с момента, когда на меня обрушилось Небо, но, когда мой разум отпустили тиски сжимаемого в руках Вердикта, не прошло и секунды - даже Дарящая не успела выпустить половину сонма в отчаянной атаке прямо в шокированную и по-детски потерянную рожу не успевающего защититься первожреца, а остальная команда от нее отставала еще сильнее. В глубине едва не сгоревшей души, расплылось такое сладкое ощущение удачной подколки, победы в поединке, пусть и всего лишь моральной, не физической. А еще было четкое понимание, что если дьяволица успеет ударить, то придется Гримментрею искать себе нового главу клира, потому что остатки нынешнего, сейчас лишенного защиты, проще будет закрасить, чем соскрести, не говоря уж об уроне по неосмотрительно подставленной под удар душе Стайра. И вот тогда нам точно наступит восходящая звезда, возможно, утренняя - от внимания бушующей над городом свиты Воителя нас закрывает Гримментрей через своего жреца, а без него станет плохо. Ну, примерно на те несколько секунд, какие Богу понадобятся, чтобы нас за убийство главы паствы осудить на сто лет расстрела без перерывов на обед и выходные.

Едва не рычу от новой вспышки боли в незажившем от "судебного процесса" теле, разворачивая серость Проявления за спиной, останавливая так и не выпущенные атаки команды, а ради Дарящей и вовсе прыгаю спиной назад, разворачиваясь уже в полете, чтобы накрыть ладони ее нынешнего мясного мешка, своими принявшими плотское состояние бледными хваталками. Вышло и прозвучало настолько ванильно, что меня едва не затошнило... а нет, тошнота это от выпущенного флера и последствий отката зелий пополам с перенапряжением. А ванилью реально пахнет та мазь-масло-крем, каким покрывала свое обнаженное тело культистка ради лучшей защиты от вражеской магии.

- Еще говорим. - Хотелось бы сказать, что прозвучало пафосно и повелительно, но на деле я это едва сумел прохрипеть, что после пережитого и так уже подвиг. - И, если ты, наглая сволота, скажешь что-то еще про свой сраный суд, клянусь тебе вот на этой самой по*бени, я придумаю способ утащить вас обоих за собой в могилу, даже если ради этого придется вывернуться наизнанку.

Сжимаемая до сих пор религиозная реликвия, спалившая держащую ее руку в мясо, несмотря на Эгиду и Форму, оказалась пронзена новой вспышкой света небесного, только теперь безболезненной, зафиксировав, очевидно, мою клятву и серьезность намерений. Последнее заставило задумчиво и удивленно покоситься на переставший жечь плоть артефакт не только меня, но и полностью заживившего раны Иерема, как и смотрящего его глазами божество. Я даже не знаю, кто из нас троих удивился сильнее, но рожа у жреца стала еще более недоуменная и глупая, вызвав рефлекторный смешок, хрипловатый, но искренний.

- Быть того не может... - А вот это они произнесли сразу оба, точно вам говорю. - Ты был оправдан.

Реликвия снова засияла, а я, в немалом шоке, осознал, что прямо сейчас могу принять от нее исцеление ран, накачку силой и практически любую помощь, чтобы жахнуть на уровне не слишком уступающем моему собственному, только не тратя резерв, а прокачивая через себя божественную мощь. Мыслей было много, начиная от того, что через такой канал можно легко следить, влиять или пакостить тому, кто к себе его привязал, но первой же мыслью было совсем иное. Вот интересно, а если я сейчас этой же силой да попробую дать по мордам стоящему предо мною Аватаре, пусть и не до конца проявившемуся, то это будет считаться, что боженька сам себе по морде даст, как Тайлер Дерден?

- Я просто впитаю обратно собственную благодать, призванный. - Уверен, прочесть мои мысли он не мог, не так быстро уж точно, но рожа у меня, наверное, была очень говорящей, да и в тоне самого Аватары чувствуется легкая, почти легчайшая неуверенность, заставляя вспомнить, что благодать, может быть, его, но у меня очень неплохо развита концентрация, что позволит из готовой силы скрутить такую фигу, какую не сразу и раскрутишь. - Даже не думай, смертны...

Выпущенная мною болванка, классическое копье, только словно завернутое в молитвенную страницу, была брошена лишь ради отвлечения внимания. Там дел-то лишь нащупать висящий в самом артефакте конструкт-молитву, легко различимый через связь и, пользуясь этой же связью, материализовать готовое Чудо. В этом и сила молитв - их не обязательно самому составлять, как я делаю с теневыми чарами, они уже готовы и, зачастую, несколько эффективнее, чем заклинания от мага аналогичного уровня, только знай правильную молитву, только имей право ее возносить.

Посыл мой был даже не отбит или отражен, а отменен, словно выдернули провод из розетки, и новая игрушка погасла, превратившись в кусок цветного пластика, только вот я и не рассчитывал на успех. Использую сам на себе кражу тени, дотягиваясь до связи с реликвией, после чего зацикливаю ее на самой себе и опускаю себе же на голову Молот Приговора - еще одну боевую молитву, только уже куда сильнее, способную вынести ворота в среднестатистическую крепость вместе со стеной самой крепости и противоположной стеной этой же твердыни, пробив ее насквозь.

Я готов в этом поклясться, причем на этом же артефакте, что в руках держу, матерились они оба, не только жрец, пусть даже маты эти были неслышны и не произнесены до конца. Удар сделал мне нехорошо, особенно с учетом намеренно отключенной любой защиты, но кража удержала вес Чуда, отправив ее по адресу конечного получателя этого подарка - ко мне же. Вот только проходила передача украденного четко по границе сотворенной артефактом (псевдо)жреческой связи, прямо в которую молоточек чудесный и нырнул, через артефакт отправившись к хозяину реликвии и тому, с кем он разделил свое тело. Нет, он не закричал, не упал в корчах и не разлетелся ошметками, но дернуло его так, словно он пальцы в розетку засунул, а лицо исказила совсем уж взбешенная гримаса.

Мне, впрочем, дела до него не было, я своего добился, попросту вынудив канал дестабилизироваться, едва не прибив себя откатом, но потеряв связь с запасами чужих Чудес. Реликвия, чье имя вплыло мне в голову без моего желания, все еще не обжигала, все еще была готова дать силы тому, кто прошел ее испытание, но отказаться от нее, от, фактически, свалившегося на голову жреческого сана высшего порядка, вышло столь же легко, как высморкаться - мне хватает собственных соблазнов, обещающих всемогущество, а уж нести Возмездие во имя Луны или Глубины, я пожелаю сам и на своих условиях, на тех же условиях определяя для себя собственную Справедливость.

К немалому удивлению, никаких страшных последствий и попыток взять мои мозги под контроль не последовало, а сам артефакт совершенно спокойно оборвал свой контакт, снова став куском железа, уже не жгущим, но и не помогающим ничем. Молча кидаю бесценный и культовый предмет в направлении его владельца, с облегчением отпуская вещицу, что доставила мне столько боли и мучений. О том, как стереть с себя вероятные метки божественные, как снова скрыть свои образы и спрятаться в плащ небытия, я подумаю немного позже, если в этот день как-то выживу.

Иерем перехватил брошенную вещицу рефлекторно, не сразу осознав, что я эту штуку просто швырнул, словно камушек, а когда понял, то даже не нашел сил на то, чтобы возмутиться. Присутствие божества в нем несколько отдалилось, сделав его больше жрецом, чем Аватарой, а сам он словно советовался со своим патроном, ведя неслышный мне диалог, вновь оценивая мою судьбу и возможные выгоды от моего выживания. И я ни капли не сомневался в том, что он мне сегодня поможет уйти, выведет за границы вернувшегося в явь города, прикроет от преследования и не заложит тем же имперцам сразу же, как я выйду за порог.

Быть божеством - это не только оло-ло пыщ-пыщ всемогущество, всесилие и крутизна невероятная. Каждый раз идя против своей природы, того, что когда-то и сделало божество Богом, что дало ему Вознесение, Возвысило на вершину, они сами себя калечат, отказываясь от частички себя. Каждый раз они оставляют незаживающую рану, которая никогда не исчезнет - вернуть силу можно, можно восполнить утрату части благодати и максимального ее резерва, снова наработать утерянные проценты эффективности молитв. Но никогда не выйдет забыть момент своего позора, когда вынужден был склонить голову перед обстоятельствами - окажись то чужая сила, злая воля или собственная жадность.

Будь я просто невиновным, но все еще призванным, все еще злым террористом для всего мира, то это была бы легкая царапинка, мелкая неприятность, а выгода от моей гибели или даже пленения всей нашей команды перечеркнула бы этот урон природе своей широким росчерком. Но после того, как я прошел самое тяжелое из возможных испытаний, великий приговор, выданный лично самим Гримментреем и под его эгидой приведенный в исполнение, отмахнуться от меня не выйдет, слишком дорогой выйдет цена. Может быть, будут сложности, дополнительные требования, давления и диалог, торг наконец-то, но это кратно лучше обещанного ранее последнего поединка в честь падшего меня.

- Этого я не ожидал, признаюсь. - Почти нормально, но совершенно нечитаемо в лице и ауре говорит жрец, не спеша сближать дистанцию после моего прыжка к почти ударившей Дарящей, что сейчас снова сжалась пружиной у меня за спиной. - Вижу, предания древние не лгали, когда говорили о тебе подобных. Что же, тем лучше быть целиком готовым к проявлению природы Оков Лишенных...

Ответить не успеваю, так как за спиной, помимо мрачной готовности к бою, раздался негромкий, но очень хорошо слышный смешок. И тут же повторился, чуть громче, заставив меня развернуться на носках, осуждающе посмотрев на Тарию... которая сама недоуменно скосила глаза в сторону, стараясь не выпускать незваного на этот сабантуйчик Иерема из-под прицела Валериума. А смешок принадлежал не ей, а едва сдерживающей смех Тиа, чьи глаза, - только их из-под тканевой маски и видно было, прямо сочились искренним веселием, что в переводе на ее характер значит гомерический хохот и подступающую истерику. Однако, нехило ее накрыло интоксикацией и флеровым поражением, если контроль над собой не держит.

- Прошу прощения, просто ваши слова, святейший Стайр, для пережившей некоторое количество времени в компании "ему подобных" меня, невыносимо смехотворны в своей наивности. - Голос вроде нормальный, но сам факт подобного вмешательства в разговор и разрыва боевого порядка тоже красочнее некуда. - Еще раз приношу извинения, битва далась мне не даром, и я невольно позволяю себе слишком многое.

Пауза, после которой мы оба делаем вид, что ничего не видели и не слышали.

- Я могу отпустить тебя и, видит Небо, я закрою тебя и людей твоих от взоров чужих. - Ему, как мне кажется, неприятен этот разговор, причем не из-за того, что я их обоих поимел, несмотря на божественность второго, но еще и потому, что их мои слова задели за живое, тоже обоих. - Но, если ты желаешь вытащить еще и Палача Осени и ручное чудовище, тебе придется воздать по справедливости.

Это самое пафосное, величественное, помпезное и возвышенно-поэтичное требования взятки, какое я только встречал за обе свои жизни, признаю не без восхищения, но с долей негодования. Ну, никто не думал, что будет просто, да и на торг я рассчитывал с самого начала, если честно. А если совсем откровенно, то даже уже предложенное "забесплатно" вышло куда большим, чем я рассчитывал выторговать за тот же мифический ковыряльник, замотанный в мой плащ.

- Добавь сюда проход еще и для одержимой, ее, кстати, нужно считать за одну единицу, а после называй свою цену. - Больше всего моему выпаду удивился не жрец, а сам предмет спора, изрядно охренев, ведь уж она-то точно знала мое к ней отношение. - И я сам выберу точку, к какой ты нас выведешь, отдельно уточнив об отсутствии там засад, наводок, меток и прочих нехороших вещей.

В ответ в меня впился вновь засверкавший взгляд чистой синевы, а сам священник впервые за все время пустил в свой голос тихо тлеющий, но очень опасный, будто бездонный водоворот, гнев.

- Послушай сюда, мальчик. - Теперь от былой собранности, обманчивого спокойствия и добродушия не осталось даже следа. - Ты многое себе позволил сказать, многое изволил сделать, по праву получив прощение дарованное тем, кто надо мною и тобою. Если Он признал приговор свершившимся, то приговор свершился. Ты сказал опасные вещи, бросил то обвинение, какое не стоило бы даже ветром утренним шевелить, но на то у тебя право было. Права сомневаться в слове Его и моем у тебя нет. И если ты себе подобное позволишь, то я из тебя все твое дерьмо прямо здесь и выбью. Веришь мне?

Эк, однако, его задело, прямо перешел на речь попроще, в которой отчетливо видны затертые длительным обучением обороты сленга какой-то гопоты, судя по подсказкам ясновидения, сленга сельского, причем еще и устаревшего по меньшей мере на век. И вот сейчас я точно понял: попробую схохмить, точно придется драться и плевал он на нарушения собственного суда, потому что если оправданный прямо в зале пошлет судью нахер, то боженька ему судья. Вот этот самый, да. В общем, оставалось только молча кивнуть, сдерживая рвущийся с языка яд слов и намеков, потому что наглеть не стоит и сейчас я, как ни крути, зависим от этого дяденьки дальше некуда.

- Вот и ладно. - Словно и не было вспышки гнева, он вернул себе беззаботный и непрошибаемый вид. - Только позволь мне дать совет, почти дружеский...

- Даже если она тварь, изверг и мерзость неописуемая, даже если я сам ее удавлю минутой позже, но она моя мерзость, которая пришла сюда за мной и со мной. - Вот здесь молчать и позволять себя поучать я точно не дам, потому что иди нахер, вот почему. - А значит мне ее и отправлять в небытие, а не тебе или кому-либо еще.

- Любая внушенная извергу верность хрупка, словно ломкое стекло на морозе Грядущей Стужи. - В отличие от сомнений в честности воплощения Справедливости, жесткий ответ его не оскорбил, не удивил и не пошатнул уверенности. - Ты можешь считать ее путы надежными, на деле они столь же иллюзорны, как ее смирение и вызываемое им доверие. Мне было бы обидно потратить столько сил, личного времени, какое я должен бы проводить не здесь и не с тобой, чтобы подарить твою душу осколку Пекла в ее лиц...

- Ты сейчас серьезно? - Похоже, я переоценил его глазки, как минимум, в плане оценки моего кольца, иначе он бы говорил совсем иначе, но ведь и он смотрел в первую очередь на меня, а не на артефакт, да и природу его до конца не осознает. - Доверие? К ней? Сейчас уже я могу обидеться за такой намек.

- Твой выбор. - Вообще не прореагировав и даже не попытавшись убеждать меня дальше пожимает плечами верховный клирик. - Тогда вот мое слово. Я обязуюсь...

- Апчхи! - Что он там обязуется я не услышал, потому что Тария вдохнула немного пыли и звучно чихнула, с трудом удержав Валериум направленным на Стайра. - Что? Здесь очень пыльно!

По-моему, фейспалм сделала даже Дарящая, едва вновь не атаковавшая от резкого звука. И ведь тоже нужно будет с ней что-то сделать, вероятно, даже убить тварь ко всем Пеклам и забыть о проблеме. Но если уж она чего-то заслужила, то это того, чтобы умереть от моих же рук, а не быть лицемерно проданной, словно предмет торгов. Мы в ответе за тех, кого приручили, даже если приручил блядскую радиоактивную рако-пауко-кибер-тигрицу-людоеда, а теперь не знаешь куда ее деть и кому сбагрить.

- Кхм... - Похоже, дяденька начинает раздражаться и тяготиться нашей компанией, какая жалость и досада. - Итак, я обязуюсь вывести всех твоих спутников в этом городе до единого, скрыв вас от любой слежки и оставив уже за пределами зоны плотного контроля, позволив уйти туда, куда вы сами пожелаете, не преследуя, не отдавая приказ на преследование, не устанавливая слежки и не отдавая на то приказов. Обязуюсь не сообщать добровольно или по запросу информации о нашей встрече и о том, что я, благодаря этой встрече, смог познать о вашей природе...

Перечислял свои обязанности он достаточно долго, подробно и шпарил при этом аки по написанному, заставляя невольно искать шпаргалку, по которой он все это читал. Не нашел - видимо, для составления договора ему хватало собственного опыта. Несмотря на много-много слов, ни мои мозги жителя двадцать первого века, умеющего покупать технику в сетевых магазинах без дополнительных опций и открывать счета в банках без навязанных услуг, ни развернутое во всю ширь ясновидение (раз уж нас сейчас прикрывают по самой высокой планке, то грех этим не пользоваться) лакун и двояких толкований не находили. Либо они запрятаны ну очень глубоко, либо нас и вправду не собираются обманывать по мелочам.

Увы, имелись и другие проблемы, помимо прозрачности сделки - столь же прозрачно мне запрещалось в течение следующих восьми лет пытаться добраться до некоего белокаменного алтаря. Он даже любезно разъяснил мне, что это такое, как если бы я не знал про жуть из алтарного зала Библиотеки, заодно запретив устранять первую Троицу библиотекарей. Иерем, очевидно, не собирался отпускать нас всех просто так, лишь давая отсрочку, а когда речь зашла об услугах с моей стороны, мне стало втройне понятно, как именно и каким способом на мне захотели отыграться и поиметь в рамках правил. Сначала рассказать наивному юноше, что его раскрытие уже дело времени, следом запретить трогать источник раскрытия даже трехметровой палкой и только потом начать предлагать с этим источником помочь немного, выбить отсрочку. А сколько было гонору на тему честности и чести божественной!

Нет, умом-то понимаю, что этот святоша и его Бог меня вытащил из дерьма, но тот факт, что изначально он собирался меня прибить и поиметь с того кучу выгоды, лишь для успокоения совести дав шанс на диалог, избавляясь от неизбежной в ином случае раны на сути своей... не располагало это к пониманию и миролюбию, заставляло мечтать о том моменте, когда мы снова встретимся, но уже на моих условиях.

- Услуга, которая от тебя нужна весьма проста, особенно для владеющего зеркальной магией. - Иерем говорит спокойно, словно учитель в школе или начальник, выдающий указания подчиненному, чем только взращивает желание заткнуть это отношение ему в глотку. - Недавно, незадолго до атаки тварей, когда вы еще прятались после покушения на Безымянного Принца, кое-кто вмешался в общий расклад. Очень старый и высокопоставленный агент высшего класса то ли оказался раскрыт, то ли сам раскрыл себя уже намеренно, поставив целью помешать работе укоренившегося в аппарате управления Империей культа Похоти.

В этот миг мне стало немного не по себе, но жрец этого не замечал, готовя нечто вроде того самого водяного портала-перехода, каким он прибыл в этот дом, только более сложное, масштабное и скрытное в энергетическом плане, способное перенести не его одного, но всех нас скопом.

- У меня с собой есть кристалл с мыслеобразами, пока еще пустой, но молитвой своей я перенесу на него собранные Храмом сведения о некоем Пыпыще Попятчеве из дома Прыходонотчевых, клана Трыдыгородских. - Не смейся, не смей даже улыбнуться, Константин Юрьевич, держи морду кирпичом и молись святым имиджбордам о том, чтобы команда тоже лицо удержала. - Весьма прославленная личность с очень интересным жизнеописанием, которое, вероятно, очень неполное, а если уж правду говорить, то насквозь лживое. Чистокровный полурослик оказался агентом Культа Ночной Птицы, а также сновидцем совершенно бешеной силы, способным применять Зеркаль в бою даже там, где ее не должно существовать априори, что свидетельствует о развитом мифическом классе, даже не о чрезвычайно мощной легенде. Описание происшествия, как и основные версии вместе с уже собранными данными ты получишь в этом кристалле. Судя по всему, ты неплохой зрящий, иномирянин, да и Палач Осени за твоей спиной тоже, если ты ей достаточно доверяешь и не боишься предательства... или уверен в его невозможности.

Это он так прощупывает меня на тему не подчинил ли я кольцом еще и Тиа? А то что за херня с единственной девушкой в моей команде, у которой мозги на верность Герою не промыты!

- Твоя задача суметь раскопать хоть что-то, желательно со всеми именами, причинами, следствиями, основными лицами и конечными целями Крылатого Культа, а также найти имена остальных их агентов подобного толка. - И ведь даже под Приговором вся эта история не выплыла, не иначе потому, что к тому моменту, когда незримый судья в основе реликвии добрался до той бойни имени покойного хоббита, создатель артефакта уже не сомневался в том, что я выживу и потому не всматривался, а дальше сработало свойство реликвии, что автоматически запечатывает тайну приговора-исповеди, которую потом даже самому Гримментрею придется расковырять обратно, пусть и без особых проблем, но не сразу и приложив некоторое усилие. - Залогом твоего успеха станет взятый тобою из боя меч... забирать шпагу твоего спутника, призванный, мне не позволит ни совесть, ни кредо Храма. Сроку тебе два года и, если ты справишься за это время, я обязуюсь... притормозить тех, кто мог бы задать белокаменному алтарю прямые вопросы о тебе, да и косвенные тоже, но здесь сложнее. Не все мне подвластно, не за всеми я прослежу и уговорю, не до конца ясно какая в Веках будет обстановка после сегодняшнего. Но четыре года покоя я тебе дам, благо, волей Его и вашей помощью положение Храма обязано упрочниться едва ли не в разы. Четыре года, за которые ты сможешь спрятать себя так, как только сумеешь. Это все, что я могу сделать для тебя, призванный...

Короткая пауза, после которой на лице жреца появилось что-то почти человеческое.

- Твоя борьба и твой выбор... - Нервно пожевав губы, словно сомневаясь, говорить ли вообще. - Не мне и не Ему осуждать тебя за это, пусть даже не в силах мы сами поменять расклад. Свое Вознесение Он познал уже после рождения Оков, после сотворения Ярма, заняв свое место, начав свою борьбу за Справедливость, но всегда приходилось помнить, всегда знать, всегда осознавать, что это Возмездие некому приносить, нет уже тех, кто его сыщет и возжелает. Я желал видеть тебя мертвым, того не отнять, да и не скрыть, желаю, наверное, и сейчас. За то, что ты сказал. За то, что ответил. Потому что это больно было, куда больнее, чем хотелось испытать. Эта сделка - все, что я могу тебе дать. За два года вскрыть сеть, едва ли уступающую культу извергов, только ранее никогда и никем не замеченную не выйдет и у нескольких Век императорских Очей, даже будь они в полной силе. Но... я постараюсь сделать обещанное, даже если результатов не будет.

Серьезное и болезненно бледное лицо, по которому очень сильно, даже сильнее, чем когда половина того лица была превращена в месиво из крови и костей, стало видно, насколько этот день, все его битвы и потери, вымотали Иерема Стайра, внезапно улыбнулось с почти мальчишеским озорством.

- В конце концов, нужно же мне как-то отнять у тебя за бесценок твой трофей, пока ты с ним не пошел войной на Воплощенную Стужу, Сад Грибницы или Ткача Кошмаров... - И тут его лицо из озорного сменилось в искренне недоуменное и это удивление было таким комичным, что просто слов не хватало.

Тиа, вернее, Тиалрианрелия из Дома Туманного Древа, ветви Цветочной Синевы, соцветия Извечного Биения, прославленный дурной славой Осенний Палач самозабвенно ржала, как будто ее покусала услышавшая очередную шуточку Ганса всегда веселая и еще дополнительно навеселе Тария. Смех не скрываемый, никак не изящный, почти истерический, до слез и всхлипываний продержался в тишине несколько секунд, прежде чем эльфа взяла эмоции под контроль, но остальная команда тоже улыбнулась, пусть и с тревогой за состояние пошедшей вразнос Тиа. Единственной, кто проявил недоумение даже большее, чем таковое у Иерема, была Дарящая Ласки, о происшествии в Библиотеке просто не знающая, вернее, она-то знала, но с противоположной стороны, не про мое в той заварушке участие.

- Я даже прощения просить не помыслю. - Тиа неиллюзорно вытирает выступившие в уголках глаз слезы. - А уж выражение вашего, святейший, лица в этот миг сослужило мне бальзамом, что успокоил рану на осколках моей гордости и останется со мною на всю песчинку моей вечности. Предания ведь не станут ни приуменьшать, ни преувеличивать, контроль над сущностью не скованного Героя обязан быть лишь чуть сложнее такового над достигшим признания урожденным жителем Алурея? Не так ли? Разве что-то может пойти не так, особенно у вас, почтенный Стайр, о, могучий Судия? Это же многократно проще, чем тогда, на границе с Империей Рук или на прибережье Зайнберга?

Пожалуй, только сосредоточенность на портальном творении своем, как и дикая усталость, не меньшая моей собственной, только теперь не удерживаемая состоянием Аватары, не позволили ему заметить неладное раньше. И только необходимость портал поддерживать не дала ему среагировать с бурностью впавшего в раж берсеркера. О какой бы заварушке не упомянула сейчас Тиа, но взбесила она его только так, задев если не за живое, то зацепив ту самую гордость.

- Чего я не знаю? - Сжав губы в тонкую ниточку вопрошает жрец, что, кажется, еще сильнее жалеет о невозможности прирезать эльфийку прямо здесь и плевать на все те сделки, какие он нам предложил, их и отмолить можно, особенно подобному ему.

Спустя одно очень насыщенное описание операции Туманчик, в котором я пытался подать максимум фактов, при этом не сообщив новой информации о собственных талантах, мне показалось, что он меня сейчас все-таки убьет. Или, как минимум, набьет мне по моей довольной роже, пусть я и почти сразу после судилища спрятал ее под маской вновь. Но он-то обязан был знать, насколько моя рожа под ней довольная получившимся результатом самого быстрого прохождения квеста экстра сложности в современной истории Алурея.

- Шагайте в портал. - Сухо и без эмоций приказывает Стайр, первым ныряя в подготовленную дверцу, лишь в последний миг уточняя. - Он ведет в пригород, оттуда будет проще обойти сеть над Вечным, благо у меня есть к ней ключи, а Он подстрахует наши грешные души.

Это он вовремя сказал, а то я-то видел, что портал ведет не за пределы города и был готов гнусного обманщика пощекотать в спину сверхплотной боевой магией. Дарящая, что характерно, тут же отправила мне образ-предложение, воспользовавшись одной из душ, предлагая жреца устранить сразу, как появиться возможность, оставить ее прикрывать отход, а самому бежать через Тень. Она тоже про метки всевозможные подумала, как и о том, что хер мы от интереса и внимания высшей сущности так просто отделаемся, был там суд Вердикта или не было его. Это, в конце концов, сотворенный Гримментреем артефакт, созданный, в первую очередь, для себя, так что глупо надеяться на то, что он не знает способа обойти свое же условие, наплевав на справедливость во всех ее формах.

Я даже не знаю, что тревожнее - тот факт, что я реально слушаю советы изверга и раздумываю над ними на полном серьезе, или все-таки то, что она может оказаться очень даже правой в своих предположениях.

Вместо ответа просто шагаю в вертикальную стену водной глади вторым номером, сразу за ее создателем, приготовившись к неприятным ощущениям. Даже если меня не предадут или предадут не сейчас, использование наскоро слепленного портала с примесью благодати светлого, насколько этот термин вообще применим к Алурею, божества, едва ли окажется для меня приятным. Что характерно, не ошибся - в отличие от использованного при побеге из Каменной перехода, в этот раз не было ощущения режущих тело осколков битого стекла, но на этом хорошие новости закончились. Я словно нырнул одновременно в ледяную прорубь и ванну с кипятком, куда на всякий случай засыпали еще и бочку негашеной извести.

И ладно бы все перечисленное - мне доводилось переживать ощущения куда более неприятные, так ведь сама структура чар не давала ни защититься, ни закрыть себя от боли. Вернее, я это мог сделать с легкостью, да только после этого мне останется лишь громко заорать "а вот и я", потому что сложное Чудо прячет наше путешествие, а ударь я ему навстречу, закрываясь от обжигающей божественности, так сразу же поломаю хрупкие настройки и засвечусь на радарах всех заинтересованных сторон. Меньше секунды длилось путешествие, а устал сильнее, чем при подработке грузчиком в молодости!

- Стойте. - Я только успел появиться из прохода, отскакивая в сторону, чтобы дать выйти остальной команде и одновременно быть готовым жахнуть по вероятному противнику, каким легко мог оказаться и сам жрец, а тот уже и сам застыл напряженным изваянием, а на кончиках пальцев у него сияла густая и какая-то неправильно-глубокая Синева. - Здесь кто-то есть.

Позволяю себе задержать взгляд на почти выпущенной двухпланарной технике божественной природы, прежде чем самому приняться ощупывать пространство вокруг собственными сенсорными способностями. Живописный и слегка заболоченный прудик, явно декоративный и заброшенный еще когда этот квартал был несколько более престижным, не имел ни рыбы, ни пляжей, служа именно усладой для глаз. Служил, лет так полсотни тому назад, пока его не перестали обихаживать и забросили - квартал из-за громкого скандала с арестом нескольких местных жителей, оказавшихся резидентами Алишана, а также слухах о наложенном ими площадном проклятии, частично правдивых, быстро опустел, часть домов распродали за бесценок, как и землю, на которую заселились горожане попроще, готовые даже на такой сомнительной земельке жить, лишь бы в столице и поближе к внутреннему кольцу стен. Им на прудик было почти наплевать, а содержать его оказалось дорого и ненужно.

Отбрасываю на задворки сознания первую волну подаренной ясновидением информации, продолжая всматриваться, держа заодно в поле контроля и мрачнеющего жреца, одновременно контролируя прибытие своей команды. Люди и эльфийка проблем с переходом не имели, Гестию немного обожгло, но она приняла туманную форму и вернулась обратно, получив скорее косметические, чем реально опасные повреждения (адептам Мглы подобные раны довольно легко нивелировать), а вот Дарящая сейчас пыталась не развеяться пылью после контакта с божественной силой. Я бы высказался в адрес не соблюдающего собственные условия жреца, но он все-таки придержал и перенастроил переход так, чтобы Дарящая им пользоваться смогла. Уверен, он мог бы сделать его почти безболезненным для твари, но вот именно ее он опасался, каждую секунду ожидая удара в спину от вышедшей из-под контроля дьяволицы, так что предпочел оставить ее существующей, но всецело сохранением существования занятой.

Сражение не прошло для этого участка города даром - часть домов разрушена, часть повреждена, посреди выложенной скрытым под слоями грязи камнем дороги видна громадная дырень ведущая куда-то в подземные катакомбы Вечного, а небольшой проулок в сотне метров отсюда словно свернуло в ленту Мебиуса - какая-то долгоиграющая техника на основе Троп, с примесью классической пространственной магии. Сам пруд был подготовлен либо Жрецом, либо одним из Слуг божественных, по Его приказу слегка затуманившего эту местность. Вроде бы и никакой особой защиты, но пропитка силой и волей еще не сбывшегося Чуда такова, что только-прибывший сюда Иерем сразу же развернул это присутствие в полноценную маскировку.

Я даже почувствовал, как он мягко и спокойно просеял через морскую гладь несколько поисковых лучей, среагировавших на скачок энергий в пассивном режиме, выдав наше прибытие за случайную флуктуацию или мимолетный удар по спрятавшейся твари. В городе хватает целей поинтереснее, не говоря уже о необходимости вычистить флеровые заражения на местности и в головах простых горожан. Даже те, кто в бою не участвовал, свою дозу хватили, что ничего хорошего не принесет. Пусть и с учетом очищающих благословений, но столицу Вечной Империи ждет наплыв обладателей завязанных на Пекло и Порок классов среди тех, на кого этот день повлиял слишком сильно. Дураков, выбравших среди прочих предложенных классов тот, который обещает большую силу, пусть он даже и запрещенный, будет немало, несмотря на пропаганду и попытки вычистить скверну во всех ее проявлениях.

Не сразу, сказывается ухудшающееся самочувствие, но до меня дошло то, что клирик заметил практически мгновенно - меня извиняет только то, что за счет наложенного заранее облака сырой божественной силы это место стало слишком его, давая возможность отслеживать самые разные мелочи. Мне же как раз эта самая божественная хрень мешала, но танцору тоже тестикулы мешают, а я все равно непростительно прошляпил.

Присутствие чего-то странного, идущего именно от озерца, которое Иерем, несомненно, планировал превратить в портал уже полноценный и весьма дальнобойный, заметить удалось, но вот понять природу этого чего-то пока не получалось. Как из-за кружащей вокруг благодати, так и потому, что я сейчас годен преимущественно для того, чтобы быть мебелью и красиво стоять в сторонке. Заряд бодрящей ненависти, каким я швырнул в морды первожреца и его Бога, полностью ушел, стоило только Вердикту перестать меня сначала жечь, а после накачивать своей халявной силой. Я только-только начинаю сосредотачивать восприятие в более плотный и компактный круг, прощупывая тенями, а жрец уже сообщает собственные наблюдения:

- В озере. - Судя по реакции, он опасается не того, что в озере спрятано, а возможной засады тех, кто спрятался получше. - Не тварь. Не чудище. Монстр. Сильный. Болотная магия и ведовство. Я атакую, ты прикрываешь если ударит на встречу, или добиваешь, если попробует уйти. Свидетелей, которые видели нас здесь, остаться не должно.

Прежде чем пассаж про устранение свидетелей был озвучен до конца, я уже начал догадываться о том, кто нам противостоит, испытывая при этом весьма противоречивые эмоции, среди которых преобладало желание вновь ударить ладонью по лицу. Впрочем, быстрее всех среагировала Тария, в одном танцевальном пируэте обнулив свой вес и перепрыгнув через Иерема, хлопнув по плечу стоящего чуть в стороне (чтобы, случись чего, в бок Иерему теневым тараном зарядить) меня, присев около водной глади и строго, с нотками обвинения, будто отчитывает ребенка или домашнее животное, произнесла:

- Ты чего тут делаешь, зеленая? - Убирать Валериум из боевой позиции она, тем не менее, не стала, лишь отведя его чуть вниз, себе под ноги, но с возможностью прямо из этой позиции его направить и мгновенно выстрелить.

Между прочим, если бы Тария и я сам все-таки ошиблись, то это была бы если и не глупая смерть, то повод для подколок на всю жизнь. Это я еще не говорю про едва не ударившего сразу по площади Иерема, особенно когда из-под резко потемневшей поверхности воды, что превратилась из немного заболоченного озера в полноценное болото, начала подыматься трехметровая груда мышц и сисек, покрытая едва заметно светящимися темно-синим и черно-фиолетовым узорами ритуальных рисунков. Между прочим, узоры эти явно новые, не те, какие были на теле Ыгры в момент последней проверки ее состояния перед попыткой выйти из Вечного, выглядя хоть и более свежими, торопливо сделанными, но еще и более мощными, сложными в своей примитивной простоте. Похоже, не только у нас выдался бурный день... или даже не только день - судя по некоторым признакам, снаружи купола прошло "немного" больше времени, чем внутри, спасибо на этом Императору, провались он в Пекло, Веков.

Ах, да, он уже.

- Ы! Ыгра искать большой город! - Болотная жижа стекает с нее неестественно быстро, отталкиваемая как даром очищения тела, так и ритуальными рисунками, позволяя оценить измененную кольцом и его дарами внешность, ощутить на разуме давление притягательного тела и просто впечатляя до подергивания глаза хотя бы достигшим полусотого уровнем. - Город прападать, Ыгра искать. Пробавать найти, не палучаться. Потом стать на след другого мелкого-дурного дубиной стукнутого. Он сюда лезть попадать в лавушка. Ыгра стукать лавушка, стукать охотник, брать на ловца взятую добычу, но добыча сильная, почти брать Ыгра! Ыгра - сильнее! Ыгра убить добыча, делать большой бабах, искать мелкий хазяин, находить другая добыча, стукать бревно, стукать камень, стукать большая железная палка, добыча убежать, но у Ыгра есть большая чудо-палка. Только палка гарячая, но бьет сильно, но горячая, но бьет сильно, но очень горячая, но очень сильно бьет! Вот! Ыгра - харошая, Ыгра - умная! Ы!

Пока я охреневал и немного обтекал, пытаясь расшифровать самую долгую и почти связную речь, какую Ыгра только произносила за свою жизнь, рядом со мною пребывал в похожем состоянии Иерем Стайр. С его-то колокольни вышло еще эпичнее - привел, называется, эвакуируемых типов на точку выхода, а там их уже ждет дружественный им легендарный монстрик с легендарно большими сиськами и столь же легендарной дубиной в руках. Уж распознать силу, заключенную в громадный, сделанный вполне под рост и силищу Ыгры или чего-то сравнимого с ней в масштабах, двуручный боевой молот, можно даже с закрытыми глазами. Правда, артефакт не спешил даваться в руки огре, обжигая при касании, пытаясь поражать плоть каким-то неестественным жаром, и словно вибрацией, при которой вибрирует не материя, а пространство. Кому другому уже оторвало бы руки, но регенерация Ыгры, как и прочность ее тела, плевать хотела на противоугонную систему. В будущем я обязательно попытаюсь разузнать у кого она эту колотилку приватизировала, а сейчас нужно бы успокоить Стайра, который скоро наподозревает себе вообще что угодно.

Только шевелится в глубине души подозрение, что у меня не выйдет убедить его в случайности и незапланированности возникшей в сей момент ситуации, какие бы я аргументы ни приводил. Ну, по крайней мере, на фоне того, как этот гад переиграл меня, будет приятно осознавать, что теперь он уверен, будто бы я тоже сумел его просчитать и подготовить встречу с Ыгрой на случай какой-то пакости с его стороны. Он, мол, приложил Чудом бедную и несчастную Дарящую, чтобы сил оставалось только на попытки не сдохнуть, а не удары в спину. Ну, а я, в свою очередь, был готов ударить его вместо Дарящей, вынуждая отвлечься на меня и открывая окно возможностей ручной Легенде. К бою со мной он готов и имеет все поводы верить в победу даже без вмешательства Гримментрея и перехода в состояние Аватары, но внезапная легендарная болотная огра с молотком в затылок давала все шансы не дать ему божественной помощью воспользоваться. Все те же первые такты сражения, тут же определившие победу: моя атака, его защита и встречная атака на меня, и удар Ыгры в спину - дяденька аки наяву видел, как близко прошел по краю и что перешагнул бы за этот край, реши он меня кинуть или если бы я подумал, что он решил меня кинуть.

Не мне одному теперь мучиться от пострадавшего чувства собственной важности!

За такое выписал бы Ыгре премию, но она, в отличие от Тарии или Гестии, по магазинам бродить не станет... наверное. А поблагодарить ее тем, чего бы она от меня хотела вот прямо сейчас точно не выйдет, не в пропитанном порочным флером городе, только-только отразившим порноапокалипсис чистейшей пробы, будто из какой-то хентайной манги в жанре хоррор вылезший. Блин, несмотря на всю серьезность ситуации, у меня сейчас немного приподнялось настроение от лицезрения чужого шока, и, честное слово, Иерему придется постараться, чтобы испортить его до прежних значений.

- Ладно. - Явно не без труда погасив почти сорвавшуюся с пальцев атаку, жрец принялся глубоко и размеренно дышать, потом ругнулся под нос и укрыл голову пузырем из небесной силы, очищая воздух. - Даже знать не хочу, откуда ты это животное взял и каким образом сделал таким, каким оно стало. В любом случае, мне нужно озеро, нужно в чистом виде и, я надеюсь, ты контролируешь огру достаточно, чтобы она убрала за собой свое болото.

А знаете, я очень рано сбросил святошу со счета!

- Так, Ыгра. - Подпускаю в голос уверенности, какую я не чувствовал на самом деле. - Нужно убрать болото.

- Ы? Зачем убрать болото? - Искренне возмутилась огра, аж подпрыгнув, заставив Иерема отступить назад и невольно проследить взглядом за подпрыгиванием отдельных частей зеленого тела. - Ненада убирать болото! Болото - это харашо!

Это будет несколько сложнее, чем я думал.

К тому моменту, когда я все же сумел донести до Ыгры необходимость разрушить созданное ею волшебство и отпустить ту странную силу, какой она преисполнила местность вокруг омута, сделав его снова чистым, сволота-жрец явно посчитал себя рассчитавшимся за пережитый шок, моральный урон и физическое желание убить меня за тупые шутки и хитрые планы (разубеждать его в том, что я засаду огры не планировал, я, конечно, не буду). И это еще вышло очень быстро - меньше трех минут понадобилось, чтобы донести свою мысль до Ыгры, когда раньше и трех часов было мало. По вполне понятным причинам я не собирался пользоваться вложенными в голову зеленокожей триггерами и поведенческими программами, не желая светить столь очевидную уязвимость легендарного монстра на глазах лишь временного и нежеланного союзника, который меня в гробу видел.

Дело было даже не в необходимости общаться в стиле тумба-юмбы, а в утекающем времени, для которого эти минуты казались вечностью - прикрытие Гримментрея и его Первожреца очень хорошо, но не абсолютно, а чем меньше оставалось в городе других точек интереса, тем больше Слуги и Вестники разных божеств обращали внимание друг на друга. Рано или поздно их обязательно заинтересует причина, по которой Воздающий накрыл это место своей силой и еще замаскировал ее присутствие на столь внушающем уровне. И если Иерем довольно просто сумеет отгавкаться, послав всех интересующихся подальше и сославшись на волю Бога, то нас он сольет с гарантией. Обещано было лишь прикрытие и портал на выход, а не помощь в битве, случись нас найти - он это отдельно подчеркнул несколько раз. В общем, вполне ясно, почему это я был немного нервным даже без учета накатывающей слабости и озноба.

Бардак в городе вышел на новый уровень, только теперь в положительном смысле этого слова - остатки тварей бежали быстрее своего визга, не успевшие или не сумевшие убежать, пожадничавшие расставаться с львиной долей сонмов, сейчас уже не кусали локти, потому как их им оторвали по самые плечи. Несколько очагов сопротивления, спешно организованных тварями, их сообщниками из состава выживших культистов и подчиненными флером неудачниками, методично зачищались, будто катком. Какими бы опасными ни были изверги в своей природе, но против катка божественной силы и поддерживаемых селестиалами смертных они не держались. Их не зря называют именно рейдерами, привыкшими к длительному внедрению и сверхбыстрым набегам на реальность - подготовленная атака Пекла страшна в своей изощренности и непреодолимости, но если они промедлят с отступлением, растратят резервы и не успеют забрать желаемое в срок, запал быстро иссякает, оставляя их хоть и не беззащитными, но уже не ультимативными нагибаторами всего сущего.

Стайр готовил портальный переход в глубине озера, когда на весь город в очередной раз жахнуло воинственным дальше некуда светом, заставив рефлекторно вздрогнуть всех, даже едва не запоровшего портал жреца. Я было подумал, что нас опять нашли и сейчас засветят Мечом промеж глаз, но пучок сконцентрированной поисковой истины ушел южнее, поближе к трущобным районам, очертив там какой-то участок реальности. Вот чего я точно не ожидал, так это того, что этот импульс высветит!

Прямо в небе словно лопнула пропитанная развращенной Зеркалью сеть, совсем не похожая на мои трюки с Грезой. Сеть была сделана из отдельных кошмаров, заключенных в зеркальные оковы, в ней жертвенных душ было поболее, чем в сонме Дарящей! Ну, изначальном сонме Дарящей, потому что сейчас она нахваталась от поверженных собратьев по самые гланды, едва удерживая украденное внутри себя, выкинув немалую часть душ своей изначальной коллекции ради освобождения лишнего места. Эта сеть и была в некотором роде еще одним извергом, только неразумным, буквально выращенным ради единственной цели. И ставлю на то свои кинжалы - именно эта штука, может быть лишь частью своей, являясь тогда не извергом, а лишь заготовкой под него, висела над Вечным еще в момент нашего прибытия в город, искажая восприятие и не давая замечать тревожных предвестий.

Все укрытое сетью будто не существовало, отсутствовало, не учитывалось в расчетах, выпадало из поля зрения. Даже если это "что-то" было чертовски жаркой бойней в стиле "воздушный абордаж в магопанковом антураже"! Я ведь видел эту битву, успел зацепить ее самым краем глаза, даже подумал было, что если верховный изверг отвлечется на помощь опороченному храму, то сумею выгадать момент для более удачной атаки. Только вот в какой-то миг и я, и сам Господин словно позабыли о громадном летающем танке и столь же летающем оскверненном храме, как забыли и все остальные участники этой битвы! Понятия не имею, что это за эффект, но он зацепил в равной мере и без разбору и своих, и чужих, сотворив идеальные условия для воздушной перестрелки.

Железная Погибель, воспринимающаяся, несмотря ни на что, разумным и самостоятельным существом, а не обычной боевой машиной против не особо разумной, но не менее опасной летающей скалы даже большего размера, чем летающий супер-танк. Сука, мать твою Всевидящую, е*учий ты Алурей! Летающий танк размером с большой особняк! Танк, сука, танк! Ле-та-ю-щий!!! Вот вроде уже привык к окружающему меня кровавому фентези, даже не вызывают удивления изредка проявляющиеся проблески технологий, вроде огнестрельного оружия, но тут на тебе, Костик, реалиями жизни по башке! Таааааанк!!! Здоровенный летающий тааааааанк! Вот она - машина моей мечты!

Причем этот танк впечатлял настолько сильно, что чувство опасности при его оценке вопило даже больше, чем при взгляде на клинок Лосия, хотя и послабее Господина, Приносящего Весть или Золотого Змея. Если же я не ошибаюсь, то это ненадолго - сущность боевой машины, ставшей наделенным автоматоном уже очень и очень давно, словно постепенно пробуждалась, расцветала подобно пустынном цветку, годами и веками не видевшего дождя, но сейчас попавшего под ливень и жадно впитывающего живительные силы. Как наяву вижу череду событий, в какой спрятанные в парящей скале ритуалисты-жертвенники высшей пробы, среди которых было как минимум двое перешагнувших полусотый уровень, применили сеть для того, чтобы задавить внезапный выехавший из-за угла посреди ровной степи танк мифического грейда, не дав остальной столице прийти ему на помощь. Они отрезали все и всех, выровняв сражение лишь для них двоих, создав идеальные условия, в которых никто даже вспомнить о необходимости поддержать железное страшилище не сумеет.

И видел, словно промотку кадров, обрывки никогда не посмотренного кино, как ловушка оборачивается западней для тех, кто посчитал ее своей собственной. С каждым мигом все сильнее разгораются движители, все быстрее регенерирует и восстанавливается металл корпуса, заживляя раны на железном теле, стоит им только возникнуть. Твари и культисты, элита и тех, и других, обеспеченные защитой своего храма, тоже ультимативного оружия, напоенного кровью и накормленного жертвами, в этот день способного выстоять и против Мифа, особенно такого... ослабленного? Да, ослабленного, вымотанного длительным заключением, лишенного подпитки и с неполным экипажем.

Твари и культ бьют, снимают одного разместившегося на броне защитника за другим, зачищая тех, кому экипаж танка позволил разместиться на своем страшилище, постепенно добираясь и до самого экипажа. И тут они останавливаются, упираются в ожесточенное сопротивление, а сокрытая в машине мощь все сильнее разгорается, становится непонятно, кто кого давит, кто побеждает и доминирует, неясно почему экипаж убивают, но их не становится меньше. И вот уже культ отступает, а твари вынуждены прикрывать союзников, чтобы не оказаться с орудиями машины один на один, а те немногие изверги, пролезшие внутрь через пробоины или захваченные люки, начинают о поспешном решении жалеть, когда против них оборачивается само пространство железных внутренностей разумной машины.

К моменту вскрытия несуществования исход своеобразной дуэли уже очевиден для всех, даже для самих тварей. Если подумать, то разрыв и уничтожение сущности сети, которая не позволяла даже подумать об отступлении ни одной из сторон, вышел на пользу Пеклу, дав призрачный шанс убежать. К этому моменту из сильных тварей осталась только одна очень побитая Легенда с полупустым сонмом, горсткой элиты и скрывающиеся в глубине парящей скалы культисты, старающиеся закупорить проходы и утопить штурмовиков в крови. Получалось не очень - прямо сейчас на верхушке оскверненного храма, весьма раздолбанной выстрелами орудий Погибели, заканчивалась натуральная резня, в которой несколько боевых жрецов Воителя, полторы звезды авантюристов высшего ранга и двое громил с примесью нелюдской крови заканчивали вырывать ноги-руки остаткам сопротивления, молитвами и боевой магией выжигая редеющий флер. Одновременно с тем, как один из полукровок оторвал голову высшему культисту-боевику, выглядящему как хрестоматийный варвар, только голый, весь в татухах и в очень хорошо зачарованном шлеме-шапке, весь храм-скала вздрогнул и начал постепенно падать.

Просели у него запасы энергии, не могущие восстанавливаться без концентрации флера, запаса потраченных на бой и освобожденных молитвами душ, или контрабордажники с летающего, сука, танка повредили участки скалы, отвечающие за полет, но противникам тварей едва удалось сбежать обратно на свой танк, сука, парящий, и даже так части пришлось либо прыгать блинком, либо вовсе левитировать. А часть так и не успела отступить, оказавшись добита почуявшими неизбежный конец врагами, не желающими упустить шанс нагадить перед смертью.

Центральное орудие Погибели вспыхнуло нечитаемой мешаниной цветов, активируя какую-то совсем уж лютую дичь, выпуская финальный аккорд противостояния - прежде чем успели среагировать не ожидавшие появления ранее скрытой битвы Вестники, скала оскверненного храма сначала покрылась сетью пульсирующих фиолетовым трещин, а после они расширились и развалили скалу на кусочки. Только вот остался от нее лишь тоненький слой камня, под которым скрывалась только пыль и пепел, ведь все внутренности летающего булыжника аннигилировало в ноль, вместе с попытавшейся скрыться в глубине оборонительного рубежа Легендой. Железо сильнее камня, как показывает практика.

- И ведь мне придется еще и с ними разговаривать. - Почти со слезами на глазах произносит Иерем Стайр, вытирая разом пропотевшее лицо платком и тут же тот платок бросая оземь, едва ли не плюнув вдогонку. - И я обрею голову и уйду заново в послушники, если первым, что сделает Барон, когда я приду под его очи, будет не выстрел из пистоля в лицо! Да что там, хорошо если он выстрелит из своего свинцестрела, а не прикажет разрядить в меня главный калибр! Потому что кому бы, проклянитесь вы все именами Небесными, идти говорить с тем, кого предшественник загнал в угол и вынудил отдать все ему дорогое, как не почтенному Иерему? А? Ну не дипломатов же внешнего ведомства посылать? Не переговорщика от Очей? Они-то, разрази их желтяная изжога, выстрел в лицо не переживут! А я говорил! А я предлагал! А я Прадию, покойся он в реке своей и Небо к нему пусть будет Справедливо, трижды говорил, что пора с этим что-то делать! Что Зайнберг уже ничего не решает и вынудить их признать отмену сделки выйдет почти без жертв! Что после выходки Палача Осени звездами помеченные пни только что задницу не подставят! Что распроклятое Подгорье купить можно, как и Нейтмак! Что часть пакта у Алишана и выкрасть можно, если они его завязали не на кровь династии, а на материальный якорь! Говорил! Говорил же, жмергдыт бырборыску! А теперь пусть расскажут свои отговорки Барону! Уничтожить их сейчас воинству Клинка та самая сделка, какой того заковали по рукам и ногам, и не даст, а уж у него-то эти руки, в крови по самые плечи, ничем теперь не связаны! Абргал его дыгыдщное могылыще!

Мы все скопом от такого нехарактерного проявления эмоций, больше подошедших бы иному сантехнику, уронившему себе на ногу железную трубу, только с местным колоритом, высокой связностью речи и почти без мата, лишь молча слушали, а Тария еще и кивала в нужные моменты, причем, жрец далеко не сразу понял, что над ним стебутся. Он явно что-то об этом летающем, - простите меня физика и логика, но это же смехотворно, - танке знал, а это знание давало ему четкое осознание, что особой любви к нему и всей Империи скопом, видимо, командир этой насмешки над здравым смыслом не испытывает.

- Так. - Вновь переведя внимание на нас, он только скривился так, словно съел разом полведра лимонов и у него заболели все зубы сразу. - Катитесь в самые глубины недр земных, пока я не передумал. Вот еще, познай образ и уничтожь - там знания о нескольких максимально доверенных и засекреченных связных. Выйдешь на связь, если посчитаешь нужным, именно через них, упаси тебя Он являться лично... хотя, как раз ты мог бы и попробовать, ссссыч ты "случайно" выдуманный и "смеха ради" упомянутый! За одну эту хохму тебя надо было бы запереть в келье на трижды три месяца и растянуть их на тысячелетие, больной ты ублюдок!

Хватаю брошенную в меня глиняную скрижаль теневым щупальцем, быстренько проверяя ее ясновидением, опасаясь ловушки или следящего маркера, но найдя лишь тот самый пароль-отзыв для парочки не связанных с клиром Справедливости персоналий, чтобы тут же уничтожить. И прежде чем я умудрился хоть как-то ответить, он одним движением заставил ставшее абсолютно прозрачным и словно не имеющим дна, источающим небесное сияние и при этом удивительно стабильное, озерцо выйти из берегов, взметнуться волной, накрывая нас всех сплошным покровом.

В последний миг понимаю, что Иерем Стайр действительно в душевном раздрае и самому ему сейчас лишь чуточку лучше, чем мне, что сказывается и на мышлении - в первый раз он о Дарящей и угрозе ее существованию от связи с Чудесами "забыл" намеренно, обезопасив себя от удара в спину, при этом все же выдержав точную дозировку благодати, чтобы ее почти вырубить, но не уничтожить. Сейчас же он об этом просто позабыл, причем я в этом уверен абсолютно точно - когда нас начала накрывать телепортационная волна, а дьяволица начала лихорадочно пытаться выставить бесполезную защиту, лицо у того стало очень красноречивым и он честно попытался как-то нивелировать собственную ошибку, в процессе сказав нечто, что жрецу говорить и не стоит. Я же, накрывая одержимую собственным телом и пытаясь накинуть на нее свою Эгиду и не убить ни себя откатом, ни ее слишком плотным контактом, успеваю высказать ему свои мысли. Что характерно, просто повторив сказанное им же в этот миг.

Второй переход был куда больнее предыдущего, а уж необходимость держать сдвоенную Эгиду, при этом не выводя ее на тот уровень, за котором она разорвет маскировочную сеть, делала опыт настолько неприятным, насколько это только возможно. В какой-то миг все закончилось и я, почуяв ушедшее давление, облегченно вдохнул... полные легкие воды! Сволочь телепортировал нас, воспользовавшись принципом подобия, перенеся в какой-то водоем, видимо, проточный, едва при этом не утопив. Все то время, пока я выкашливал воду, все сильнее бесился, а к моменту, когда пришел в себя, был готов прямо сейчас вернуться в Вечный и рассказать "святейшему Иерему" кое-чего о стабильности порталов и точности их применения.

- Тин. - Голосом разума выступила Тария и это уже само по себе очень тревожный признак, если эту роль приходится исполнять именно танцовщице. - Нужно валить, вот прямо бегом и без остановок. Можешь понять где мы?

Отбрасываю в сторону кровожадные мыслишки на тему расправы над первосвященником, одновременно только сейчас отпуская все еще прижимаемую ко мне Дарящую, которая сидела тише мышки, пользуясь возможностью прижаться ко мне всем телом. Запущенное ясновидение и попытка навестись на ближайшие зеркала тут же установили координаты - три с половиной перехода от Вечного в сторону диких земель. С этим можно работать, но сначала нужно как-то приготовиться к попыткам нас найти если не Гримментрея, то остальной компании возможных заинтересованных.

- Зеркала нужны. - Собраться вышло с трудом, но пока еще стою, пока не пускаю пену, нужно позаботится о способе убежать и дальше. - Придется выйти на рывок, иначе пропадем.

- Ты осилишь проход через Зеркаль? - Уточняет Лосий, задумчиво смотря на мою маску, под которой на лице проступает кровавый пот. - Или все же задержимся здесь?

- Я не доверяю Стайру и его боженьке, каким бы он справедливым ни был. - Отвечаю, переводя взгляд на подбоченившегося Ганса, уже понявшего мой план. - Зеркаль я не осилю, не с учетом доброго дедушки с ткацкой профессией, не с необходимостью прикрывать нас всех. Как думаешь, Ганс, насколько просто будет навестись Генератором Троп на то место, где он был рожден?

Следопыт, который уже и не следопыт, храбрится, но на деле он тоже устал не меньше нашего, а уж попытка устроить телепорт всей команды на такое расстояние была бы заведомо самоубийственной, если бы речь шла не о Тавимарке, где был сотворен тот самый артефакт, который телепортацию будет проводить, при участии едва-едва помогающего Ганса. Тоже риск, но намного меньший, тем более что эту возможность мы обсуждали, даже что-то пробовали рассчитывать, когда планировали уход из Вечного, еще до начала этого безумного дня. Из-под защиты внутренних полей столицы такую операцию провернуть если и выйдет, то засекут прокол хода на Тропы почти гарантированно, но вот здесь, в глухом углу, куда нас выпнул Иерем? Здесь это уже рабочий план, особенно если дать Гансу пару зелий из оставшихся запасов - кратковременных усилителей, именно на этот случай и заготовленных.

- Пока попробую без зелий. - Твердо и четко высказался Ганс. - С новым классом я это смогу сделать и так, токо пусть зеленая подойдет поближе и шо-то сделает со своим молотком. От него даже тропы дрожат, прям как амулет одинокой дамы.

Первым делом прикинул возможность замотать трофейный артефакт в собственные тени, закрыть его внебытийностью и потом еще создать ему хранящий контейнер, как ранее делал с уже перекованной Златой Иглой. Второй мыслью было нечто иное, тут же озвученное встрепенувшейся Тарией, словно ставшей на миг почуявшей кровь гончей.

- Ты-то откуда о таких амулетах знаешь? - И взгляд такой пронзительный-пронзительный, как у дознавателя со стажем. - О них даже я только попутешествовав с Тином узнала, а до того все пальцами да огурцами или иными продолговатыми овощами приходилось спасаться!

- Я могу попросить вас избавить меня от таких подробностей? - Уточняет снова восстанавливающая себе тело Гестия под молчаливое одобрение Лосия.

- Попросить, конечно, можешь, подруга. - Милостиво разрешает Тария. - Но я жду ответа, Ганс.

- Да шо тут отвечать-то? Я думал, шо раньше рассказывал. - То ли правдоподобно врет, то ли пытается соскочить на дурачка заерзавший мужчина в самом, по его словам, расцвете сил. - Задержали когда-то на границе груз бытовых амулетов, а старшина наш в толкучке слямзил один из мешков. Полный, бл*дь, мешок дамских спасителей, ни продать, ни самим воспользоваться. Меня через полгода перевели на другой участок, а энти побрякушки так и лежали да пылились. В той глуши из баб только медведицы были.

Под такие переговоры мы все собираемся в тесный круг, причем Дарящую так и приходится тащить на себе, чтобы она не отвлекалась от попыток залатать свою энергетическую структуру, а Ыгра очень обижено дулась и постоянно пыталась в меру сил намекать быть поосторожнее с ее новой дубиной. По-хорошему, стоило бы ее выбросить, слишком уж легендарные боевые артефакты приметны, но именно сейчас до него никому нет дела, так что есть возможность спрятать и прикарманить. Да и Ыгра так эту палку, которая, напомню, ее при касании ранит, берегла и носилась с ней аки блондинка с новым айфоном, что отбирать у нее новую цацку рука бы не поднялась.

Озерцо в которое нас выкинуло напутственным пинком, оказалось, скорее, запрудой небольшой речки - втекает с одной стороны, вытекает с другой, а в середине продолговатый водоем с едва-едва различимым течением. Пока Тария пыталась развести теряющую сознание от усталости Тиа на ловлю рыбы друидическими техниками, старательно не показывая, как на самом деле переживает за эльфу, Ганс закончил приготовления и нас всех словно скрутило в трубочку, сжало в точку, после чего раскрутило и проявило в новом положении. Путешествия я особо не запомнил и само оно, хоть и было куда более чувствительным, вмещающим многие мили в одном шаге на месте, но угрозы нашему существованию почти не несло.

Ганс же только молча и с подозрительностью во взгляде смотрел на поблескивающий непонятным сплавом шарик в своих руках, словно тот ему раскрылся с новой стороны, причем тут точно без всяких "словно" - два синергичных класса, куча полученных за бой в Вечном усилений и перетащенные кражей тени с него на меня все повреждения, кроме ментальной усталости, дали воспользоваться игрушкой очень чисто. Точка наведения, прочнейшая связь с местом порождения сущности артефакта, лишь упростила и без того ставшую в разы проще задачу еще сильнее.

- Ха! - Только и сказал Ганс, даже не успевший ощутить толком нагрузку от перехода. - А я хорош, шо твой золотой гривенник, только лучше.

- Вокруг следящая сеть. - Подает голос Гестия, чьи ноги и нижняя часть туловища превратились в стелящийся вдоль камней подземелья Тавимарка туман, очерчивая и помечая установленные на место бывшего сосредоточия Спирали чары тех, кто расследовал результаты нашего веселья в этих катакомбах. - Я уберу или оставить?

- Оставить разумеется! - Ответили хором я, чуть похорошевшая Тиа и даже малость оклемавшаяся Дарящая, отчего все трое мы одновременно сбились и посмотрели друг на друга странными взглядами, но продолжила все-таки эльфийка. - Я ведь правильно понимаю, что конечная цель нашего побега направлена не сюда, но в иное место, откуда проще будет переместиться с опорой на это место, как исток силы путевого истока почтенного Мастера Троп?

- Эк ты меня обозвала, Тиа, ты поосторожнее, а то я ужо загордюсь... загордяюсь... - Лингвистические мучения Ганса прервала Гестия, уже закончившая подсветку чужих чар, обернув их клочьями тумана и тем самым сделав видимыми невооруженному глазу.

- Возгоржусь. - То, как она спокойно исполняет весьма сложный трюк, требующий изрядной концентрации и сноровки, вызывает и радость за повышение ее возможностей, и тревогу за состояние ее психики. - Правильно будет возгоржусь.

- Я так и сказал. - Не моргнув глазом ответил Ганс, с тоской глядя на сжатые в руках пузырьки с зельями. - Придется все же хлестать их, тудык его суть. До того Аренама я даже с упором на это место не достану сам. И еще, скажу вам, шо будет шумно прямо аки на свадьбе детишек старост соседних сел. В смысле, магия вся кипеть начнет, шо твой жир в котле.

Гестия в ответ на мой взгляд принимается только сильнее оборачивать чары во Мглу, делая их по-прежнему ничего не замечающими, даже если рядом будет прорыв в Тень открываться, а Тиа тут же достала из-за пояса деревянную иголку с кристаллическим наконечником, на отдельных гранях которого блестели различные зачарования зависящего от грани типа. Этой иголкой она и начала осторожно тыкать прямо в центральные узлы сигнальных чар, словно замыкая их на себя - они по-прежнему могли отправить сигнал, по-прежнему можно было почувствовать их работоспособность через связные амулеты, но вот уловить те сигналы, ради которых они тут и висят, им теперь не по силам. Забавная техника, тоже можно взять на вооружение, только использовать зеркало, через отражение меняя основу чар, делая то же самое, но иным способом.

- Нужна ритуальная опора. - Закончив с сигналками, друидка принялась оценивать будущее место работы, осторожненько обходя вокруг медитирующего Ганса, пытающегося поплотнее войти в резонанс с местом породившим Генератор. - И нужно обеспечить ее бесследное исчезновение после нашего отбытия.

- Можно использовать несколько моих искр. - Подает голос все еще нездоровая и не могущая нормально шевелить чужим телом Дарящая, которой частичный паралич хоста не мешает колдовать, что она и продемонстрировала, выпустив на ладонь четыре разноцветных искорки чужих душ, вызывая истовое желание здесь ее и оставить. - Они войдут в фазу патоки и активируют нужные блоки, а потом сам ритуал схлопнется, убрав оставшиеся следы.

- Нет. - Говорю почти сразу. - Просто нет. И даже не потому, что меня от такого подхода тошнит, но еще и оттого, что следы магии Пекла будут искать по всей Империи Веков, если не по всему континенту. И стереть их достаточно надежно у тебя не выйдет, по итогу привлекая внимания куда больше, чем оставь мы следы своей деятельности вовсе не затертыми.

- Как обидно. - Видимо, она пыталась скорчить обиженно-просящую рожицу, что из-за частичной потери связи с одержимым телом выглядело той еще гримасой. - Но, предвещая ваши вопросы и страстное желание сделать так, чтобы меня больше не было, хозяин мой. Прошу. Присмотритесь к ним внимательнее, загляните в них, как вы умеете, господин мой, владыка мой, ценность моя.

Очень подмывало заткнуть довольно улыбающуюся тварь теневым копьем в лицо, но намеренно она таким образом подставляться не стала бы, так что прежде чем психовать и пускать пену от бешенства, действительно присматриваюсь к искрам, которые она тасует прямо на моих глазах в почти гипнотизирующем ритме. И признаю, что за короткое время нашего знакомства эта зараза неплохо сумела меня понять, прочесть, просчитать и после подобрать правильные с ее точки зрения аргументы. Это действительно достойно как минимум уважения, да. Все дело в выбранных ею искрах, огоньках плененных и пропитанных Похотью душ, отданных Пеклу на заклание и потеху.

Слабенький маг, возжелавший сначала свою четырнадцатилетнюю ученицу из семьи более богатой и знатной, для которой его наняли репетитором, заплатив нелюбимым и бесталанным братом за неплохой приворот и выправку мозга родителям девочки. Это еще не считая десятка рабов, бродяг и просто украденных во время возвращения домой горожан, ставших остальной частью платы. И он не остановился, захотев еще и совсем мелкую дочку той самой семьи, продолжая платить и платить, принимая один дар Похоти за другим. Когда его душу забрали за долги, в которые он загнал себя почти без помощи извергов, тот даже не заметил разницы, настолько потерялся в своих фантазиях.

Веселая дамочка с классом куртизанки, которая пристрастилась к очень жесткому сексу с молоденькими мальчиками, а после и с кем угодно вообще, лишь бы только больше крови и экстаза. Ее нашли уже готовые культисты, предложив служение напрямик, и она согласилась почти сразу, тоже без дополнительной обработки, кроме легчайшего гипноза, что убавил ей осторожности. В дар она получила возможность поддерживать в любовниках жизнь и разум, даже если от них останутся только одни ошметки, испытывающие дикую агонию. Вот только сама дамочка от таких упражнений на выносливость испытывала пропорциональное наслаждение, передавая его обратно своим жертвам, вгоняя боль и оргазм в маятник непрерывного движения.

Могучий кудесник, действительно могучий, познавший Шторм на уровне достойном элиты, перешагнувший сороковую ступень, осознанно пожелавший отдать душу взамен на исполнение своих желаний и планов. Пекло и домен выполнили все почти честно, лишь только не дав тому сорваться с крючка за счет предусмотренной им лазейки в договоре. Так уж сложилось, что он хотел, помимо прочего, получить душу и тело давней конкурентки, когда-то благоразумно отвергшей его ухаживания - он ее регулярно сводил с ума Похотью, заставляя трахать мертвое и гниющее тело ее мужа, вырезать из себя почти родившегося ребенка и пережевывать его плоть, помещая плод обратно в чрево. Изверги привязали память о лазейке к договору к этому плоду десяток лет пребывающей на последнем месяце дамочки, а забирать плату пришли как раз после очередной трапезы, когда тот еще не восстановился. Выражение лица мага было очень обиженным, когда он понял, что не может вспомнить, как именно планировал односторонне разорвать сделку, хотя точно знал и не раз проверял работоспособность этой хитрости. Недоумение продлилось недолго, пока навеянный оргазм не выпустил все семя, кровь, внутренности и под конец даже мозги мага прямо на пол его подвала для развлечений, оставив лишь обтянутый кожей скелет. Внутренности, кстати, сожрала в очередной раз сошедшая с ума беременная дамочка, переродившись в весьма забавный конструкт, но как раз ее души у Дарящей не имелось.

Старый импотент очень благородных кровей, которому нравилось смотреть на всякое, очень обществом осуждаемое, устроивший целый клуб по интересам, где можно было понаблюдать за различными извращениями, чаще всего кровавыми. Он вообще действовал четко ради выгоды, привлекая силы Пекла для подготовки особых сценариев и обработки кукол для нужных ролей. Потому что призвать изверга Похоти или даже Гордыни было кратно дешевле, чем нанимать высококлассных менталистов, рабомантов, гипнотизеров или даже проповедников, даже если умножить издержки от конспирации на десять. Он тоже очень удивился, когда во время очередного сеанса в кругу друзей в помещение клуба ворвались недобрые стражники и церковники. А удивившись, попробовал использовать купленный у пекла же артефакт-телепортатор, ведущий, как он оговаривал, в безопасное место, где ему ничего не угрожает и где сами дьяволы не станут на него давить. Переместило дядечку прямо в защитный круг высшей категории, замурованный глубоко под землей в каменном мешке в компанию к сделанной по исключительно человеческим лекалам тряпичной куклы женского пола. Игрушка сделанная каким-то талантом, постепенно влияла на беснующегося старика, вопящего об обмане и прочих мелочах жизни. Когда через четыре дня к нему в гости пришел переговорщик от культа, старик заявил, что желает выйти замуж (это не ошибка) за свою любимую милашку и готов выкупить ее хоть за собственную душу. И да, в куклу потом вселили дьяволицу среднего ранга, а старому уроду сменили пол, сделав из него старуху, столь же уродливую, но способную выйти замуж.

Лорд и Интриган просто и незатейливо продавший извергам четыре больших деревни в обмен на двести лет молодости, возвращение мужской силы и неотразимость у женщин, вообще без малейшего их влияния - те и сами удивились, когда тот сам вышел на один из их культов, вскрыв ячейку и не став ее сливать страже. Мелким шрифтом сделки было то, что каждый оргазм отнимал от той молодости один год, а благодаря легкой подкрутке измененного тела оно стало очень молодым, как у подростка в пубертатный период, способным кончить даже от взгляда на голое тело или от мокрого сна. И все по-честному: в своей юности ушлый лорд именно такой проблемой и страдал, так что откат возраста был совершенно честным. Более того, добрые твари даже перенесли благословение на всех его сыновей и дочерей. Один из них даже выжил и умер своей смертью, взяв добровольный обет воздержания и посвятив свою очень долгую жизнь выкорчевыванию культов, причем не только Пекла, а вообще любых.

Полноценный Герой, настоящий и достойный своего титула, познавший Безумие и ставший прославленным мастером ритуалов, хоть и темных да опасных, но не слишком требовательным к жертвам. Вот только он очень хотел отомстить целому городу, где проживала и квартировалась гильдия волшебников, когда-то с позором и помпой выпнувшая еще не героя за воровство чужих разработок и успешную попытку подставить в своей вине доверившегося ему дурачка. Того, кстати, казнили, а вот подающего надежды неофита со связями просто изгнали. Не забыл, не простил, отыскал в своих странствиях проклятый артефакт легендарного грейда, спланировал способ открыть этим артефактом пролом в Пекло, даже сумев заранее предупредить их о своих действиях, исполнил свою задачу, после чего устроился на холмике в стороне от города, наслаждаясь прекрасным видом разгорающейся бойни. Там, на том холме, его и захватила другая Легенда, пролезшая в реальность и проследившая за ниточкой связи артефакта и того, кто долгое время им владел. Без боя дяденька не дался, но оказался затрахан своим оппонентом, превращенным в аналог ездовой лошади и позже только отдав свою душу сонму. Эту Легенду, кстати, Дарящая и прибила в недавнем бою.

Сильный жрец, очень верный и искренне считающий себя образцом праведности, вот только бог его был из тех, верующие которого мало отличаются от иных культов. Старший из двух Проклятых Братьев крайне щепетильно отбирает в свои слуги только законченную мразоту, которая искренне считает и верит, что человечество (и любые иные расы) нужно регулярно жечь каленым железом, чтобы они помнили о боли, не привыкали жить в праздности, чтобы всегда боялись неумолимого рока, знали о тленности бытия, о безнадежности жизни. Силу его жрецы обретали немалую, но и отдавали тоже немало - мстители, карьеристы и просто законченные садисты, которым нравится банально убивать, но при этом нет желания становиться тварью, к обоим братцам тянулись. Кстати, эта парочка, Пожирающий Боль и Созерцающий Страдания, очень трепетно относятся к отварению своих молящихся, ставя их под приказ на убийство при первых же признаках скверны. Причем Пожирающий, на минуточку, постулирует, что каждому человеку нужно регулярно страдать от боли, чтобы потом этой боли не бояться, что, пережив мучения, за которыми созерцал его старший братец, ты станешь сильнее, больше не страшась новой боли. Этого жреца, как его коллегу из противоположного лагеря другого брата, взяли в дерзком рейде, пожертвовав парой крупных культов, чтобы получить обоих, сделав из них качественный тандем. Но их жертвы, наверное, очень удивились, когда вместо ритуальной пытки на алтаре люди божьи начали ритуальную оргию вокруг того алтаря. Взять невезучих жертв в компанию к жрецам изверги, однако, не забыли, ибо грешно разбрасываться едой же!

Воин уровнем почти в полусотню, из-за проклятия потерявший возможность в ближайшие годы набирать уровень, этакая заглушка. Ему ничто не мешало подождать годик-другой, прежде чем сорваться в новый бой, но так манило почти полное становление Героем, так он жаждал этого титула и всех дарованных им преимуществ, что решился сжульничать. Ритуалы на Тьме могли помочь, но грозили отварить в процессе либо разорить на жертвах, а скорее и то, и другое, потому жадность заставила перейти от практик сомнительной законности к практикам абсолютно незаконным, например, к связям с Пеклом. А те только и потребовали, что каждый месяц в течение следующих восьми лет, какие он должен был провести без повышения уровня, насиловать и убивать в момент пика наслаждения одну женщину или мужчину из самого простого сословия, - горожане, пейзане, ремесленники, - обязательно живущих в регионе проведения той сделки. Каждая жертва должна быть старше на год чем предыдущая. В один миг, несмотря на тот факт, что он начал с малого во всех смыслах, найти нужную жертву он не сумел, чему способствовали оставшиеся культисты, спокойно убивая или похищая самых старых простолюдинских аксакалов, какие еще жили на заявленной территории. Сначала была заключена дополнительная сделка за пяток жертв и пять недель спокойствия, потом пара услуг, потом еще несколько ритуалов, а потом уже было поздно дергаться - добро пожаловать в Пекло.

Тройняшки-убийцы, промышляющие своим злым ремеслом без лишнего стеснения, две сестры и братец, три беспринципных сволочи, идущие по своему пути возвышения без оглядки на кого угодно и строго по головам напластанных трупов. Идеальное трио из отравительницы, ассасинки и неплохого зрящего, способные разработать практически любую цель в диапазоне своего уровня и даже выше на пяток ступеней. Компания была настолько уверена в своей исключительности, порожденной изрядным везением и просто бешенной отмороженностью, что изверги долгие несколько недель искали подвох, когда эти трое почти без предосторожностей попытались урвать кусок силы Пекла и Похоти. Оказалось, что подвоха и не было, просто по кому-то плачет Благость Маосорка, которая тут вместо премии имени Дарвина за очистку генофонда. Только ребята ушли красиво, будучи погруженными в иллюзию, считая, что просто вернулись в детство и теперь играют в странные догонялки, от которых очень приятно, но неясно от чего. Кровавую баню они устроили на загляденье, а когда их все-таки прирезали силами подтянувшихся элитных стражников и отряда ликвидаторов, они еще и взорвались флеровой бомбой - душ-то в их телах уже не было, они уже в Пекле хранились, управляли куклами из собственных тел через ту самую иллюзию.

Души тасовались, крутились тошнотворным калейдоскопом, почти не заставляя напрягать ясновидение, сами сообщая все то, что их госпожа просила рассказать своему господину. Это было настолько мерзко и одновременно болезненно, что я бы мог запатентовать новый способ пытки, если бы не был уверен, что подобную методику и без меня давно запатентовали местные знатоки. Дарящая действительно расстаралась, заранее выбросив или потратив в бою с максимальной пользой все те души, какие принадлежали именно жертвам, невинным или не очень виновным, кого Пекло обмануло и прокляло, навсегда и без оглядки взяло.

Каждая из показанных мне душ, совсем каждая, была из тех, кто к своему итогу шел сам, сам пришел и сам себе принес этот самый итог. Жестокие, проклинаемые, ненавидимые, заслужившие самые страшные казни - они попались Пеклу, которое не делает разницы между правыми и виноватыми, которому плевать на их святость или низость, для которого любая душа лишь пища, добыча, материал, очередной кирпичик порочного могущества. Я видел их всех, смотрел и не мог найти обмана или изъяна, потому что самое страшное оружие изверга, неважно будет он союзным, что само по себе нонсенс, или враждебным, что как раз аксиома... самое страшное их оружие - это правда, потому что только она достаточно горькая и злая, чтобы даже объятия Порока показались лучшим выходом.

Предатели.

Убийцы.

Садисты.

Мучители.

Все пороки, какие только можно было придумать, какие только существовали под Небом без прямого влияния Пекла, еще до встречи с его эмиссарами. Тот факт, что для некоторых высших техник извергов необходимы очень специфические души, часто невинные и не заслужившие такого конца, совсем не значит, что нет таких высших техник, где нужна именно законченная мразь. И милая, умная, такая верная Дарящая Ласки только что предложила мне идеальное успокоение для моей совести - вот, гляди, каких отборных сволочей я нашла, какие они гады. Можешь, новый мой Господин, успокоить свою совесть и позволить мне сохранить хотя бы часть коллекции, только не убивай или не отнимай сонм, ведь без сонма изверг и не живет, лишь умирает, а она ведь сильная, ей для простого существования и активного мышления нужно много-много душ, иначе она станет тупой и бесполезной, как потерявшая возможность обучаться нейросеть.

- Даже говорить не желаю, какие сокровища я была вынуждена просто отпустить. - Плаксиво и даже с некоторой долей искренности в той наигранной горечи, произносит дьяволица, покорно склоняя голову. - Я готова жертвовать всем, лишь ради шанса. Я знаю, что вы зрите, ведаю, что испытываете при мыслях обо мне. Я могу быть полезна, буду полезной, но мне нужен хоть какой-то шанс, оплаченный искрами тех, кто с вашей точки зрения эту судьбу заслужил.

- С моей точки зрения такой судьбы не заслужил никто, даже они. - С каменным лицом и полностью остановленными эмоциями, вымороженным нутром, отвечаю смотря прямо в глаза одержимого тела. - И ты не можешь не знать, что мне не нужна твоя помощь.

- Я вижу вашу силу, господин мой, как вижу и слабость, проистекающую из нее. - Без экивоков, без попыток солгать пожимает она чужими плечами. - Вы, скорее всего, меня убьете, и это печалит лишь тем, что мой экстаз оборвется, но даже секунда его продления уже стоит всех моих жертв. Тем не менее я не могу не попытаться прочесть вас, подобрать ключи, стать той, кого не захотите убивать сразу.

- Это не лучший способ втереться в доверие. - Со смешком, несколько нервным и очень вымотанным, выдаю прямо в лицо. - Уж точно не в твоей ситуации.

- А остальные еще хуже. - Весело, беззаботно, словно малое дитя смеется изверг, которая может быть старше даже Тиа. - Я пытаюсь подстроиться, подобрать ключ к вашей сути, личностной карте, если хотите. Просто в этом случае я не притворяюсь для исподвольного совращения и последующего взятия. Я с радостью себя поменяю, стану той, кого вы пожелаете хотя бы терпеть рядом с собой. Не с намерением влюбить, сломить или подчинить, просто быть рядом, смаковать свой экстаз столько времени, сколько только отмерит мне Вечность.

- Ты смогла бы меня совратить? - Интересуюсь совершенно спокойно, видимо, перегорев в плане испытываемого перед Пеклом и его обитателями ужаса с омерзением. - И насколько быстро?

- На первый вопрос вы и сами ответили, господин. - Еще более самодовольно и чуточку грустно признается Дарящая Ласки. - В бою мне бы это удалось едва ли, несмотря на всю силу того, что ваш дар сделал с моими Нитями Воспоминаний, но вы ведь не про бой говорите. Оставьте меня рядом с собой и мне хватит пары лет, чтобы вы и вся ваша команда ела из моих рук, а за десять лет я могу совратить вас на путь Пекла. Если бы захотела. Если бы пожелала. Если бы это было моей целью.

- Продолжай. - По-прежнему без эмоций, лишь с легким интересом даю ей выговориться. - Я слушаю, а не атакую.

- В этом и проблема. - Качает она головой в почти человеческом жесте. - В этом моя природа, моя суть. Как Тень может сожрать что угодно, выпить до дна даже бездонный источник, так и извергу дана способность подыскивать ключи к чужим душам. Тут уже не важно какая ваша сила и сколь прочна ментальная защита. Я могу ошибаться, ведь нет возможности учесть перемены в том, что есть вы и ваша природа. Вы уже сейчас совсем не похожи на того, кто подарил мне экстаз своей воли, как не похожи и на того, кто шел на бой со сдохшим в безрадостных муках владыкой моего домена. Но без этих перемен, без постоянного роста я найду к вам подход даже если намеренно стану пытаться не искать, даже если буду регулярно исправлять собственную сущность, убирая подмеченные детали из памяти.

- И что ты предлагаешь? - Не убирая броню равнодушия позволяю продолжать. - Какой исход видишь?

- Первым делом не могу отказать себе в попытке предложить принять мою ласку. - Почти смеясь и плача одновременно выдает тварь, внимательно отслеживая мои реакции. - Знаю, что вы откажетесь, но не простила бы себе, не предложи я этого. Мне по силам стать идеалом наслаждения, не вредить психике и не превратить вас в раба или игрушку, не исказить разум новыми перверсиями, но утолить уже имеющиеся, какими бы они ни были. Если же говорить всерьез, то лучшим вариантом, какой позволит вам не беспокоиться обо мне будет мое развоплощение или запечатывание в подходящий реликварий до того мига, когда вам понадобятся мои таланты.

- Ты ведь все равно желаешь предложить что-то еще. - С готовностью следую за ее логикой, за фактическим приглашением задать этот вопрос. - У нас, так-то, мало времени, чтобы играть в подобные шарады.

- Позвольте мне остаться за вашими спинами, обеспечить вам надежный тыл. - Выдыхает она почти с отчаянием, все-таки не выдерживая, показывая из-под сотен наносных чувств, десятков вариантов одной и той же личности, меняющих друг друга по ее желанию, все то напряжение, нежелание заканчивать свою историю в самом начале ее счастливого конца. - Создать культ, неважно будет он в ваше имя или без служения вообще. Я чую, вижу своим сонмом, как реагируют на это ваши смертные слуги, у вас есть такое место, где я пригожусь, где буду полезна! Я готова отдать любые души, выпустить их все, даже исцелить от ран, нанесенных пороком моим, Похотью моей! Оставьте мне лишь крохи, лишь бы только их хватило на осознание самой себя, на возможность вспоминать и не забывать только что выученное, а остальное дополнят мои внесонмовые таланты и ваши дары! И в любой момент вы сможете рассчитывать на мою помощь, а ведь она чего-то да стоит - вы сами видели, что я способна убивать даже нареченных Легендой. У вас же есть ваш артефакт, есть подчиненные им, а я стану лишь одной из них, ваши дары и моя природа сольются в идеальный инструмент, пригодный к чему угодно!

Пауза.

Сказал бы что для вдоха, но ее тело сейчас не дышит, не бьется сердце и вообще она почти полностью перешла на магический метаболизм, сдерживая рвущиеся желания. Больше всего ее разочаровывает не смерть и забвение, ведь она не лгала о том, что даже секунда в подчиненном состоянии той смерти стоит в любой ее форме. Нет, разочаровывает ее осознание того, что она может быть полезной, что она может посодействовать моему возвышению так, как видит она его, или как вижу его я сам. И от осознания, что я сейчас из-за недоверия, опасения и омерзения готов избавиться от столь полезного инструмента, ее буквально колотит припадок. Имей она возможность передать те же ниточки кому-то еще, умирать ей стало бы тысячекратно легче, даже приятно в чем-то: почувствовать себя выжатой, использованной, добровольно все отдавшей и выброшенной за ненужностью - очень своеобразное топливо для последнего оргазма, но Дарящей такая идея нравится, она почти отдается фантазии о такой концовке, почти желает смерти медленной, небыстрой, чтобы видеть презрение и омерзение на моем лице в момент гибели.

- Примите меня хотя бы так. - Просит она и после, впервые за все время, продолжает уже требовательно, как дьяволица, что не единожды создавала культы и проводила кошмарные рейды в реальных мирах, привыкшая подчинять и совращать кого угодно. - Или завершите все в этот же миг. Поверить не могу, но ожидание настолько мучительно приятно, что я боюсь сорваться и начать делать глупости, вроде перезаписи себя в тело кого-то из ваших слуг. У вас есть способ уничтожить меня так, чтобы не оставить следов, вообще никаких.

- Они мне не слуги, ты это знаешь и намеренно меня провоцируешь. - Отбриваю, снова снимая маску и пытаясь понять, что делать с этим кадром. - Насколько ты была искренней, и сколько было в твоей тираде подгонки под мою, как ты высказалась, карту личности?

- Соотношение в четыре к трем в пользу искренности, пожалуй. - После паузы, за которую она сверялась со своей памятью и проверяла насколько сильно она сама себе мозги промыла для пущей убедительности, отвечает самая проблемная из жертв Кольца. - И я не могу удержаться от ранящего слова в адрес тех, кто продолжит быть с вами, каким бы ни было ваше решение касаемо меня. Пусть даже яда в том слове лишь кроха.

Вот же дерьмо...

- Вот же дерьмо! - Не вижу причин сдерживать мысли. - Почему это все так сложно, а?

Дарящая благоразумно промолчала.

- Изверги нестабильны. - После недолгого молчания, когда стало ясно, что мы оба не продолжим диалог, высказывается Тиа. - Это их сила и слабость, а ваше подчинение в сути своей должно иметь аспект стабилизации...

- Мне очень не нравится то, куда ты ведешь свою речь, звездорожденная. - Тоном, от которого можно в равной мере кончить на месте или словить сердечный приступ от накатившего первобытного ужаса, прерывает ее резко растерявшая навеянное равнодушие Дарящая, быстро, впрочем, возвращая обратно свое спокойствие. - Ты и понятия не имеешь о том, что я испытываю, что я желаю, и что я есть. Ты в праве говорить все, что только угодно, презирать, бояться, ненавидеть, страшиться и желать уничтожить, но одного я тебе или кому другому не позволю, дева звезд, - ставить под сомнения мою преданность.

- Это лишь сильнее меня убеждает в моей правоте. - Пугать Тиа точно не стоит, только силы зря потратишь, несмотря на всю ее усталость, от которой голос дьяволицы все-таки немного подействовал на короткий миг. - Свойство взаимодействия с Пеклом таково, что любая материя и сущность, проходя сквозь него, становится подобна испражнениям - неважно, что было в начале, ведь концовка едина.

По меркам Тиа с ее вежливой утонченностью, это было ужас как грубо, неэтично, оскорбительно и разве что только нахер не послала. Сразу видно много лет опыта взаимодействия с самыми разными опасностями.

- Мы и так по уши в дерьме. - Вздыхаю, чувствуя, что я еще об этом пожалею, о чем и сообщаю. - Чувствую, что мне придется об этом пожалеть. Я проверю твой сонм еще раз, а ты освободишь всех тех, кого я прикажу освобождать. Для тебя и вправду найдется работа, особенно пока я и Тиа не можем полноценно осуществлять ясновидческую работу.

- Я сделаю все, чтобы вас не разочаровать. - Отвечает Дарящая, и я ей, почему-то, поверил.

Наверное, это потому, что ее "не разочаровать" может быть воспринято также и в плане того, чтобы оправдать то самое ожидание "я еще пожалею". Остальная команда предпочла промолчать, хотя Лосий, я был уверен, хотел сказать что-то колкое, как и его клинок, в присутствии Дарящей ведущий себя еще недружелюбнее, чем по отношению ко мне любимому. Сказать, быть может, хотелось, но все были на нервах, всем хотелось побыстрее закончить и выдохнуть, даже мне. Заметить крайне недобрый в своей ласковой нежности взгляд, какой Дарящая успела отправить в сторону Тиа я успел, пообещав себе внимательнее следить за происходящими событиями, а в идеале, так и вовсе услать Дарящую к Зеленым Сиськам. У тех, если верить последним сводкам, немалые проблемы с дисциплиной и внутренними конфликтами, даром что в них проливается отнюдь не кровь, нужен кто-то, кто сможет прижать их к ногтю, умея не столько секса желать, а контролировать это желание.

Дарящая сюда подходила идеально, даже слишком идеально, заставляя раз за разом проверять себя на постороннее влияние, вновь и вновь понимая, что если она меня и окрутила, то на голой (и без пошлых гусарских каламбуров) дипломатии, банально просчитав. В который раз напоминаю себе, что главная проблема в ней не вопрос верности, а того, на что она пойдет ради моего внимания. Нужно будет хорошенько полазить в ее голове, предварительно защитив себя от совращения, чтобы понять, в какую сторону она мыслит - просчитать ее так же, как она попробовала провернуть это со мною. Ну, а еще не забывать о том, что она сказала - обычная ментальная защита от ее ужимок помогает не до конца, лишь усложняя и замедляя влияние.

- Готово. - Сообщает эльфийка, завершив очерчивать едва видимый круг на том месте, где раньше было сосредоточие Спирали, а сейчас сидит напряженно дышащий Ганс, в одной руке сжимающий артефакт, а во второй держащий флаконы.

- Готов. - Подхватывает следопыт, готовясь выпить краткосрочные, буквально на полминуты, стимуляторы, свою краткосрочность окупающие взрывным усилением и сравнительно щадящими побочками, как для такого взрыва.

- Готова. - Это уже Гестия, медленно убирающая свое присутствие из созданной туманной сетки, развернутой прямо над ритуальным кругом, оставляя только чистые чары, не являющиеся частью ее тела, которые, стоит нам исчезнуть, растворят остатки энергетических следов, какие не затрутся за счет дополнительных блоков ритуала.

- Тогда поехали. - Командую, вжимаясь затылком в сиськи Ыгры, которой пришлось так скрутиться, что может и навык йоги получить, одновременно фиксируя энергетику ее молотка и частично прикрывая Дарящую, чтобы избежать повторного появления едва затянувшихся повреждений.

Ганс одним движением, в котором чувствуется долгая-долгая практика, выхлестал все три флакона, будто выпивал гномью водяру, что не столь и далеко от истины - в двух из трех зелий основа была спиртовая, делая их обжигающе крепкими. Не выбрасывая флаконы, что очевидно, ведь их тогда найдут, он кладет стекляшки в карман и вцепляется двумя руками в Генератор, заставляя пространство пульсировать, будто в такт с биением его сердца. Место создания артефакта помогло притянуть нас сюда, но так же, как мы к нему были притянуты, так же можно от этой опоры оттолкнуться, стремясь допрыгнуть до ближайшего места, пригодного для того, чтобы отлежаться - Аренама.

Решение приходилось принимать быстро, но остановился на этой глуши я все-таки вполне уверенно, успев прокрутить и остальные варианты, один за другим отбрасывая их в утиль, тем более что было их не сказать, что много. Больше всего думал над лежбищем в диких землях - вот там реально все в три слоя укрыто сверхнадежной защитой, которую даже бог не продавит, если точно не будет знать, где именно нужно искать и кого ищешь. Две маленьких проблемы помешали отдать приказ о прыжке в том направлении, и я сейчас не о расстоянии, ведь для Генератора не играет особой роли сделать перенос на километр или на тысячу миль. Во-первых, как раз-таки Гримментрей вполне будет знать, кого он ищет, а я не могу быть уверенным, что он или его жрец не оставил на мне меток - божественная мощь мою-то силушку богатырскую превосходит, меряться с ним в силах и умениях этими силами управлять будет той еще глупостью. Это как сражение боксера-любителя, полгода позанимавшегося в неплохом зале, и действующего мастера спорта в тяжелом весе. Шансы, конечно, остаются, но больше математические, чем реальные. По итогу решено не светить самое надежное убежище перед возможным врагом, который лишь временно связан обязательствами, причем не предо мной, а перед собственной сутью!

Я еще не разобрался даже в том, как на меня повлияла сама сделка с сущностью, для которой всякие договоры являются родным аспектом могущества. Есть у меня такое подозрение, что Иерем мне сказал об алтаре в Библиотеке именно для того, чтобы дать повод попробовать сделку нарушить. Он ведь тогда еще не осознал, что Пыпыщ Сычерожденный был моим маленьким экспромтом, а не третьей силой, стравившей людей и извергов пораньше - спутав карты тварям и чуточку раскрыв глаза людям. Он явно был бы не против, чтобы я узнал о висящем над шеей таймере и поступил так, как должен поступить нормальный анонимус - попробовал бы хакнуть сервачок и потереть данные. Сейчас я даже после сканирования не чувствую на себе оков контракта, но это пока ничего не значит - на месте Иерема я бы тоже не лепил связь со сделкой на мою сущность, ее ведь и вырвать можно при достаточной отмороженности. А вот сотворить некий концептуальный механизм оценки определенных действий, просто не существующий до того момента, когда одна из сторон не решит контракт нарушить - вот это было бы решением умным, правильным. И, главное, проверить никак не выйдет, по крайней мере пока что. Позже, чую, придется много времени и сил потратить на поиск возможных ловушек, даже если их и нет... хотя кого я обманываю, кроме себя?

Второй же причиной, по которой Тропы несут нас в Аренам, является та самая защита, укрывающая племя Зеленых Сисек. Гестия своим Туманом исказила метрику пространства, сделала его неправильным, а лучше средства против Троп, чем безграничная Мгла, сыскать не выйдет. Учитывая тот факт, что защиту она ставила до того, как мы раздобыли Генератор, то никаких коридоров специально для него в тех монолитах нету и мы даже предположить не могли, что он так скоро понадобится. Аренам же не просто глушь, но еще и четко находится под пятой кровососущей твари, которая и прикрыть нас сможет, и о добыче зеркал позаботится, и найдет мне нормальную лабораторию для варки зелий и обновления тревожных комплектов. И, самое главное, если даже я этот город засвечу в качестве своей базы, мне ничего не будет стоить его быстренько покинуть через тот же зеркальный переход, заодно подготовив маскировку от Ткача и целую кучу обманок, чтобы скрыть истинную точку побега.

Лишь бы только нас не нашли чуть пораньше, но это уже та проблема, какую решить своими силами не выйдет, а размышления над ней только прибавят седых волос и убавят нервных клеток.

Снова ощущение тянущего движения, при полной неподвижности, чувство тягучего тоннеля, узкой Тропы, по которой тебя ведут за руку, или, скорее, несут за собой, словно ты воздушный шарик, подхваченный теченьем. И всех нас сюда приносит течением, да, главное, чтобы без кошмарных клоунов по дороге. Впрочем, зная Алурей, я даже не сомневаюсь в наличии подобных тварей в широчайшем ассортименте, огромном выборе и возможностью приобрести их на совершенно законных основаниях, чтобы натравить на своего недруга. Когда мы вывалились в нормальное пространство, - при этом Тропа отдалась во всем теле растянутой резинкой, какая шлепнула по нашим душам соответственно масштабу резиночки, - я уже почти запилил проект создания материального кошмара на основе пары трупов и кучи зеркальных осколков, имеющего вид жуткого клоуна и профильные зеркальные зачарования, заточенные под роль телохранителя для мелких детишек. Если когда-то разгребу авгиевы конюшни основного квеста, обязательно запатентую идею!

Выбросило нас всех прямо посреди города и от необходимости зачищать память свидетелям или даже самих свидетелей нас спасло только вечернее время и тот факт, что оказались мы в грязном проулке за трактиром, где справлял малую нужду какой-то вусмерть пьяный плотник. Ему же хватило ласкового поглаживания по щеке в исполнении изверга, чтобы сосредоточиться на своем деле и не воспринимать наше существование от слова вообще. Дарящая, конечно, хотела бы забрать себе его всего, а при идеальных условиях еще и поработать над развращением его искры еще до непосредственного изъятия, но свои желания она и сама прекрасно подавляла, без моего направляющего пинка.

- Я устанавливаю связь, не отвлекайте. - Подойдя к какой-то луже, самой чистой из имеющихся в этом проулке, я использовал ее для создания легчайшего поля отвлечения внимания, а после принялся связываться с оставленной за старшую хранительницу мира и добродетели тварь. - Эк!

- Что там? - Первой почуяла мои эмоции именно Тария, не Тиа или даже Дарящая, словно акула чующая кровь, так и она чуяла возможность постебаться надо мною. - У тебя бровь дергается.

- Ничего опасного. - Сейчас я выжигаю любые эмоции и лишние реакции даже более тщательно, чем во время диалога с Дарящей перед отправкой сюда, что, согласитесь, символично. - Раньше проверял кровососку только по верхам, не вдавался в подноготную ее работы. Удивило то, как она недурно здесь развернулась.

Не солгал, замечу, потому что разглядывая действия твари вблизи, зная куда смотреть и за счет этого обходя установленную ею защиту от возможных зрящих, и вправду впечатлился и почти прослезился. Если бы мэр моего родного Мухосранска чаял о малой родине хоть на пару процентов от того, как взялась за работу по облагораживанию Аренама моя комарик, я бы жил в самом лучшем городе на свете, а всякие европейцы мне бы завидовали! Впрочем, это удивление, хоть и было приятным (не зря оставил в живых, не зря сказал защищать город и его жителей), из колеи меня бы не выбило, если бы не оставленные для меня "подарки". Совершенно буквально говорю, им только бантика не хватало... хотя, вон у тех бантики есть. Промытые мозгами горожане из тех, кто перешел твари дорогу и мешал делать Аренам великим не снова, а впервые, шли во владение комара, и я даже не был особо против.

Трудно было быть против и другой инициативы, согласно которой желающая задобрить и вызвать хоть какой-то отклик в моей душе тварь выбирала девушек покрасивее (поголовно из тех самых вставших на пути к всеобщему благу) и садила их перед зеркалом в своем логове, голых или одетых так, что лучше голых, с табличкой с уровнем и краткой характеристикой в руках... Ну, это я не одобряю на самом деле, мне новые рабы или жертвы кольца не нужны, пока что точно, да и степень "достойности" и "заслуженности" такой судьбинушки я предпочту выбирать и оценивать сам, а не доверять это дело не совсем адекватной твари-кровососке. Впрочем, сама идея ее действий вызывала улыбку, пусть часть из девушек я прикажу ей отпустить, предварительно почистив память - это для нее они достойные жертвы, не для меня.

Ладно.

Ладно!

Ладно, сука бледная!!!

Какого детородного органа, засунутого в недетородное отверстие и там сто тридцать восемь раз повернутого по часовой стрелке и дважды по столько против нее же, после чего в то отверстие вставить бы ведерную клизму с освященным скипидаром, она перед зеркалами "предлагала" не только красивых девушек, но еще и милых женоподобных или просто изящных мальчиков!!? Это не говоря уже о парочке, тоже кстати, перевязанных бантиком, громил вида "если бы Конан пользовался спа-салонами и депиляцией", точно так же предложенных мне на заклание!

Да за кого она меня держит??!

Короче говоря, если подбить итоги моих впечатлений, то выходя на связь с дивно радой меня встретить дамочкой наружности бледной и зело зубастой, я четко осознавал несколько вещей. Во-первых, здесь нам придется задержаться - прийти в себя удастся не скоро, пусть до самого кошмарного состояния я себя не довел. Это лишь значит, что минимум полтора месяца я буду лежать, поплевывая в потолок в кроватке, а не скулить от боли или, скажем, пребывать в травматической коме, валяясь в уголке бревном овощного подтипа. Во-вторых, это будут очень веселые и забавные месяцы, потому что инициативность кровососки меня изрядно напугала, а уж если она споется с Дарящей или, не дай Система и админы ее, с Тарией, то житья мне не будет вообще. И третье, самое важное, пожалуй: я сделаю все, все, все, абсолютно все, чтобы о придумке комара с милыми мальчиками и депилированными громилами перед зеркалом с табличкой, бантиком, промытыми мозгами и остальными участками тела не узнала ни одна живая душа. Иначе придется весь этот город уронить в Тень, а самому начать свой квест заново, только на другом континенте. Ну, или подколки Тарии меня не оставят даже в посмертии, уж это я точно могу гарантировать и предсказать круче биржевого брокера.

Ыгра с огромным количеством мата с моей стороны, но почти без опасных моментов, двигалась за пределы Аренама, наяву являя собою хохму про незаметный стелс-бронепоезд в степях Казахстана, резко выползающий из-за угла. В городе ее прятать куда сложнее, чем в природном биоме, не говоря уж о банальной проблеме размещения - кроватку размером ей подходящую в этом городишке сыскать не выйдет, даже если очень постараюсь. Плюс на родных болотах, или тех местах, какие она захочет болотом сделать, она и сама себя спрячет не сильно хуже меня родимого. В список "задачи на ближайшее будущее" уже занесена необходимость хорошенько покопаться в ее Статусе. Список "нужно было сделать еще вчера" и вовсе переполнен на ближайшие недели, месяцы и хоть бы не годы.

Ганса на себе тащил я, а вот Тиа пришлось нести Лосию, что, опять-таки, вызывало у меня смутное пригорание пониже спины - почему я, главный попаданец в этом детском садике, вынужден тащить уже седеющего мужика, а Лосию досталась изящная эльфийка, причем еще и более легкая? Тиа отключила себя сама, погрузившись в медитативный транс и принявшись выдавливать из тела остатки флера, а после погружаясь в обычный сон. Она бы и раньше так сделала, но сейчас уже была возможность и пропали последние риски. По-хорошему, если до конца оставаться профессиональной, она должна была дождаться прихода на место отдыха, проверки защитных контуров, в которой она сама бы поучаствовала, короткого брифинга и только потом выключаться. Она легко могла и так, но при этом возрастал риск все-таки дождаться осложнений - отсутствие серьезных травм и поражений компенсировалось количеством мелких влияний, которые она преодолевала, но которые стоило бы все-таки нивелировать как можно раньше.

Приказным тоном была выдана команда на лечение, да и нести ее нужно было всего полквартала, к небольшому и неприметному домику, в котором был столь же неприметный погреб, у которого в одной из стен был спрятан проход на главную базу кровопийцы. А там и оставшаяся от мертвого патриарха защита, и новые ритуальные контуры, на которые вкладывающаяся в свою анонимность и ненаходимость тварь не скупилась, и несколько вполне годных артефактов, среди которых нашлась даже пара эпических, предназначенных скрывать все и вся. Оба эпика, правда, были именно скрывателями, предназначенными для капсуляции выходящих энергетических следов с помощью специфических замкнутых полей, а не закрывали от ясновидения. Даже стало интересно, где она два эпика раздобыть смогла, ведь не у криминала же она их отжала? У тех таких игрушек не водилось, иначе я бы об этом знал и забрал бы их перед уходом из Аренама.

Не знаю, насколько полно я сумел передать свое отношение, но к моменту, когда мы выбрались в подвале занимаемого кровопийцей имения (одновременно и надземный и подземный комплекс, вполне, кстати, уютный), никаких следов "конанов", как и вообще любых подарочков там уже не было, только почтительно склонившаяся кровопийца, одетая в элегантный и весьма обтягивающий охотничий костюм знатной леди на выезде, а за ее спиной уткнулись мордой в пол ее охранники и простая прислуга. Они сейчас нас не видят, не слышат, не воспринимают даже течения времени, что очень правильно - я об этом не говорил и не приказывал, но тварь и сама немало новых знаний о конспирации почерпнула за последнее время. Сказывалась, знаете ли, способность раздобыть почти любую литературу или даже инструктора взамен на подаренный только снятый сапожок - у бургомистра их уже целых три и мне бы очень хотелось забыть о том, что именно он с ними раз в неделю делает, даже не вспоминая об этом в остальное время.

Размещались быстро, лихорадочно даже, стремясь успеть сделать максимум до того момента, когда мне станет противопоказано творить любое волшебство. Радует хотя бы то, что создание зеркальной сети защиты требует не столько силы, сколько контроля и хорошего владения мистериями Грезы. Они тоже просели в сравнении с нормальным состоянием, но это именно в сравнении - для моей работы хватает с головой. Лосий положил свою шпагу в изолированный ритуальный круг, уже готовый, хоть его и не проверила Тиа, но заказывал конструкцию еще патриарх, причем у нормального специалиста, который потом согласился на чистку памяти за дополнительную оплату. Во втором таком же круге лежит мой трофейный меч, а в самом маленьком, дополнительно усиленном зеркальной крошкой и пропитанными небесной синевой кристаллами кварца, которые насыпали кругом и создали простейший и оттого очень надежный контур, лежит самый опасный груз. Туда приближаться запрещено вообще всем, включая даже кровососку и самых бесполезных ее слуг. Там лежала токсичная шкатулка-изолятор для наследия демонического дедушки, от чего дрожь пробирала даже Дарящую, причем дрожь, густо замешанная на злости, омерзении и жажде устроить классическое очищение пламенем в духе инквизиторов, что, учитывая сущность поборницы чистоты, весьма иронично.

Взять осколок, заместить его отражение, создать линию передачи образа, разместить десяток обманок, добавить простых мусорных образов, часть которых на деле имеет второе дно, чтобы заставить искать подвох и ниточку, которой там нет, залить Грезу, очертить границу эффекта, вмонтировать в общую сеть, повторить. На одну штучку уходит немного времени, меньше пяти минут, но для надежной работы их нужно по меньшей мере пара сотен, а с учетом того, что уже сейчас творится в ясновидческой сфере, нужно не сотни, а тысячи обманок создавать, связывать в несколько параллельных сетей, завязывать на разные центральные зеркала и создавать механизм, не слишком уступающий в сложности той херне, через какую я лез в Библиотеку.

Ко мне подходили, помогать пытались или отвлекали разговорами, нарываясь на подзатыльник, но Тарии его прописала Гестия, отправив отсыпаться. Сама она приняла туманную форму и начала гасить паразитные выплески Грезы, дав возможность освободить часть внимания, направленную на их самостоятельное нивелирование, чем уже немало помогла. Следом приперлась кровососка с десятком ритуальных принадлежностей и артефактов, среди которых половина имела редкий статус, вызывая у меня все больше вопросов на тему, кого и как она ограбить умудрилась. Она начала покрывать зеркала алхимическим лаком и обстукивать каким-то странным набором тоненьких жезлов, делая их более податливыми к моим трудам. Я успевал делать свои зеркала быстрее, но даже каждая третья усиленная деталька общей сети уже неплохо, пусть там того усиления на три процента в среднем. Пришла и Дарящая, накинувшая на свое уворованное у культистки тело предоставленную слугами одежду, начав каким-то образом делать осколки не податливыми, а, наоборот, слишком инертными. Для многообразных обманок это на пользу не пошло, но на такие штуки куда проще переводить откаты и зачернения - выдержат они несколько дольше. Все это я и сам мог сделать, даже лучше, но разорваться у меня не получится.

В смысле.

Я могу, уже пробовал.

Только надорвусь же.

Спасало, прямо выручало покруче стакана холодной водички, найденного рядом с кроватью утром, после бурного празднования, только то, что пока еще никто не рвался проводить масштабное просеивание образов в моем направлении. Хватало у ребят в Вечном иных дел, не считая зачистки остатков тварей, поиска их культов по самым горячим следам, спасения того и тех, кого еще можно спасти, и прочего хорошего. К моменту, когда новорожденную сеть начало всерьез дергать, вынуждая отвлекаться на ее донастройку, а не на создание новых элементов, сама сеть уже была, пусть и не настолько законченная, как мне хотелось бы. Сам же ее создатель пропотел насквозь, вид имел аки у больного горячкой и похмельем в самой тяжелой форме, а шатало его будто моряка во время алкогольного шторма.

До моей койки меня буквально понесли, причем кровососка, - как ее вообще зовут-то? - под одну руку, и дьяволица под другую. И смотрели они друг на друга так, что Гестия решила пройтись вслед за ними, просто на всякий случай. Наверное, картина обессиленного и явно страдающего человека, которого такая парочка куда-то там тащит, выглядела настолько зловещей, насколько это лишь возможно и немножечко сверху. От мысли о юморе всей ситуации меня пробивало на хихоньки, но получался только заглушенный кашель.

Положили меня в той же комнате, что и Тиа, отдельно уточню, что на другую кровать. Размышлять о том, зачем в фентезийном средневековье комната с двумя большими двухместными кроватями, каждая со своими балдахинами и занавесками, я даже не пытался. Ясновидение причиняло почти мучительную боль, будто резь в желудке, мигрень, ноющий зуб и защемивший нерв одновременно, на такую хрень тратить силы было просто омерзительно, непрофессионально, рискованно и вредно для меня самого. Я все равно проверил, разумеется, найдя историю достаточно забавной, в духе лучших строительных баек Земли, про дверь в лифт посреди жилой квартиры.

Уже закрывал глаза, но все-таки поднялся, сполз с кровати, едва не грохнувшись на пол, потом-таки грохнулся, больно треснувшись локтем из-за занемевшего от долгого сидения тела. Это моему-то локтю было больно, со всеми пассивками на прочность тела и его трудноуязвимость! На материале кровати и вовсе вмятина осталась, а если бы я не развернул вовремя подавление шума, то еще и переполошил бы команду. Подполз к Тиа, проверяя еще и ее - остальных удалось осмотреть раньше, а вот эльфийку в трансе унесли сразу и потом было не до нее. Транс перешел в обычный сон, да и большая часть флеровой интоксикации была из тела выведена, меток проклятий не имелось (я их не видел, но потом обязательно проверю еще, уже оклемавшись), травмы и побочные действия алхимии оставались неприятными, но не угрожающими чем-то действительно серьезным. Хотя находящаяся под легким кайфом Тиа, смеющаяся в лицо первожрецу Гримментрея и не сдерживающая эмоций, прочно засела в моей памяти, как один из самых шаблонорвущих моментов этого долгого дня.

В последний миг решаюсь проверить еще и ее сны - из-за флера, вернее его остатков, они могут стать слишком опасными, хоть вероятность и невелика. Несколько неловко, ведь я знаю, что из-за все тех же мельчайших обрывков Похоти, какие еще не выведены ее энергетикой, сны у нее должны быть красочными, что невольно заставляет почувствовать себя вуайеристом. Успокоив себя тем, что Тиа сама бы мне выписала моральных пинков, проигнорируй я возможность уменьшить риски, осторожно проверяю сон. Стараюсь не подсматривать сюжет, а только высматриваю следы неестественности, но обрывки сюжета сна, да, пошловатого, но обычного, и принадлежащего именно ее собственным фантазиям, только выведенным на волю и доведенным до абсурда, улавливаются все равно.

Улавливаю...

...сейчас нормально? Болей в голове и спине не появилось?

...я буду вести твой транс, так что постарайся не терять себя слишком сильно...

...следи за кулоном, не отвлекайся, дыши глубоко, неспешно. Движения кулона просты и предсказуемы, но, вместе с тем случайны...

...ведь ты все еще спишь, а во сне все бывает странно...

...я ступаю по земле, Тин, я ступаю по тебе, по твоим рукам, твоему лицу, твоим чреслам, твоим мыслям, своим желаниям, вверх, вниз, вверх, вверх, Тин, не отвлекайся...

...о ее стопах и ее красоте, дивной и верной, всегда твоей, в любой миг твоей, как ты стал ее, как земля, как трава, по которой я ступаю, так твои мысли стелются подо мною, а ты помнишь...

...как нельзя винить дождь за то, что он падает вниз, а не вверх, так и я не собираюсь винить человека в любви к эльфийским ногам, ступням, телам, в слабости перед нашей красотой...

...сейчас я уберу свою ступню, а ты, в благодарность за мою ласку, забудешь об этом прикосновении, но будешь помнить о нем в глубине памяти, хорошо?

...концентратором сегодняшней медитации я позволю избрать мои ступни...

...надеюсь, мне не стоит уточнять, что я бы не хотела увидеть тебя на очередном ритуале всего в пятнах семени...

...правильно построив гипнотическую индукцию, нужным образом убедив тебя, я смогла сделать так, чтобы ты сам удерживал на себе все мои внушения...

Мать.

Твою.

Эльфийскую.

Я возвращаюсь обратно в свою постель, заскакиваю на кровать, бодренько укрываюсь с головой и засыпаю уже через несколько секунд, счастливо и беззаботно, как маленький ребенок. Но прежде чем уснуть, за эти несколько секунд, я успел взять свой наполненный до отказа мысленный список задач из разряда "сделать еще вчера", едва не разорвал его на клочки и таки запихнул туда еще два пункта, поместив их, конечно, не на первую строчку, но настолько к ней близко, насколько это вообще возможно.

Все-таки согласиться с намеками Тиа на получение нормального, хоть даже ускоренного до предела и оттого фрагментарного, магического образования в стиле классической школы эльфийских листьев-ликвидаторов.

И никогда.

Никогда, бл*дь, не доводить Тиа до состояния бешенства своими приколами.

А вот потом я уснул.