Милый сердцу Найтхед! Милые стены из желтого камня, обвитые плющом, и изящные террасы, и оконные витражи, вспыхивающие в лучах утреннего солнца. Милые нежно-зеленые поляны и заросли рододендронов — розовых, белых и пурпурных. Милые мягкие холмы Дорсета, тянущиеся до самого моря…
— Ты в порядке? — Голос Летти прервал мысли Селины. — У тебя измученный вид.
— Нет, нет! — Девушка попыталась улыбнуться, но ей это не удалось. — Вернее, да… О, Летти, пожалуй, мне не по себе. Может быть, напишем папе и маме и попросим устроить мой отъезд домой немедленно?
Селина вздохнула, посмотрела на свои руки, безвольно лежавшие на мягких юбках желтого муслинового платья, полученного от Изабел Прентергаст. Карета, в которой они ехали на раут к миссис Арбутнотт, протащилась еще немного и остановилась вновь.
— Ты хорошо себя чувствовала, пока мы не встретили в полдень мистера Иглтона. — Летти наклонилась, чтобы ласково похлопать Селину по руке.
— При чем здесь мистер Иглтон? — резко сказала Селина, выдернув руку. — В самом деле, Летти, ты иногда изобретаешь странные связи.
— Разве?
— Да, ты сочиняешь, а я этого терпеть не могу. — Селина махнула рукой в сторону карет, в гуще которых они застряли. — Это абсолютная глупость.
— Глупость?
— Именно.
Летти прикрыла глаза и спрятала подбородок в тонкую полоску темного меха у воротника своей длинной коричневой мантильи.
— Что случилось? — сердито спросила Селина. — Ты устала?
— Я не устала. Я думаю, — ответила Летти.
Селина не выносила, когда Летти замыкалась в себе. Ведь ни на кого больше в целом мире Селина не могла положиться.
— О чем ты думаешь?
— О том, что мне хотелось бы иметь волшебное средство, способное сделать тебя счастливой.
Немедленно раскаявшись, Селина подвинулась на сиденье вперед и взяла Летти за руку.
— Я счастлива, когда я с тобой.
— Хотела бы я побольше узнать о нем, — пробормотала Летти.
Селина встрепенулась, прижала ладонь к горлу. Ей не нужно было спрашивать, о ком шла речь. Если бы она могла объяснить, насколько ошеломлена, сбита с толку, начиная с самой первой встречи с Джеймсом Иглтоном!
— Есть кое-что… — Летти покачала головой.
— Что? — спросила Селина настойчиво.
— Нет, ничего. Прошу только: будь осторожна. Он — красавец. Этого нельзя отрицать. Красив, обворожителен и явно пользуется успехом. Заветная добыча для удачливой девушки. И думаю, он, вероятно, хороший человек. Но есть кое-что…
— О, не тверди одно и то же! Мое знакомство с ним носит случайный характер, уверяю тебя. Он проявляет вежливость, потому… потому что…
— Почему? — мягко вставила слово Летти, убрав локон с щеки Селины.
— Потому что он вежливый человек, — сказала она, вскинув голову. — И хватит об этом. Взгляни лучше на эту пустую суету. На целую милю стоят кареты, едва двигаясь дюйм за дюймом, спеша на встречу, где большинство гостей не знают друг друга. Дикая глупость!
— Откуда такие познания о раутах, мисс? Это первый в вашей жизни.
— Фреда мне рассказывала. Между прочим, я не знакома с семейством Арбутнотт и не представляю, почему она меня пригласила. Гости будут ходить из зала в зал, говоря о пустяках с кем попало. — Селина перевела дух. — Еда, если вообще что-нибудь подадут, будет ужасной. И там будет нестерпимо жарко. А весь смысл этого действа лишь в том, чтобы тебя видели.
— Платье тебе очень идет, — сказала Летти с радостной улыбкой. — Лишь бы только никто его не узнал.
— Я мечтаю о том же, — ответила Селина. — Надеюсь также, что в темноте не заметят эту замызганную карету.
— Когда ты войдешь в дом, никто не сможет узнать, в какой карете ты приехала, — утешила Летти, но Селина выглядела несчастной. — Кстати, я ведь тебе уже говорила, что миссис Арбутнотт была знакома с твоей матерью в юности. Видимо, миссис Годвин написала, что ты прибыла к сезону нынешнего года, но она, твоя матушка, не сможет присоединиться к тебе сразу. Миссис Арбутнотт, ты очевидно помнишь, сделала очень любезную приписку приватным образом на пригласительном билете. Она будет рада встретить тебя как свою гостью.
Селина дотронулась до узкой черно-золотистой ленты, которую Летти с Фредой ухитрились вплести в ее локоны.
— Следует ли мне постоять возле миссис Арбутнотт?
— Да, — ответила Летти без колебаний. — Хоть с минуту. Конечно, совершенно естественно, ты можешь поговорить со всеми, с кем знакома.
— Я ни с кем не знакома.
— Возможно, ты познакомишься с восхитительным мужчиной.
— Я уже познакомилась…
— О чем я и говорю, — сказала Летти с мягкой усмешкой. — Ты уже познакомилась с мужчиной, который приводит тебя в восхищение, верно?
У Селины набежали на глаза слезы. Она никогда не плакала. Почти никогда.
— О, моя любимая зверушка! — Летти, несмотря на тряску в экипаже, пересела на сиденье к Селине. — Так это правда? Ты… Думаешь, мистер Иглтон становится тебе небезразличным?
Селина всхлипнула и посмотрела сквозь слезы на Летти:
— Но я же ничего не знаю об этих вещах.
Щеки девушки горели. Она хотела сказать, что за исключением ее опыта — слишком даже богатого — с Джеймсом Иглтоном, она не имела ни малейшего представления о взаимоотношениях между мужчинами и женщинами.
Летти похлопала по руке Селины:
— Как твоя компаньонка в отсутствие твоих матушки и отца я могу сказать мистеру Иглтону, что его интерес останется без взаимности и…
— Нет, пожалуйста, Летти, не делай этого!
— Ты неравнодушна к нему?
— Прошу тебя, не дави на свою Селину. Хватит с меня беспокойства при мысли о мистере Летчуизе.
— Хорошо, — согласилась Летти. — А ты знаешь, я думаю, что мистер Иглтон нисколько не стеснен в средствах.
— Какое это имеет отношение к мистеру Летчуизу?
— Просто думаю вслух. Я имела в виду, что твои родители предпочли бы иного поклонника для тебя, нежели Летчуиз, если бы у другого джентльмена было приличное состояние.
— Я думаю, ты слишком спешишь, — сказала Селина. — Мистер Иглтон очень мил. Но это совсем не значит, что он готов сделать мне предложение.
— Нет, не готов. — Мысли Летти были заняты, видимо, чем-то другим. — Еще не готов. Но это не значит, что так будет и впредь.
— Тебя беспокоит мистер Летчуиз, — сказала Селина. — Меня тоже. Но ведь мама и папа не стали бы тратить деньги на мои выезды в свет, если бы дела с мистером Летчуизом уже были решены… Как ты считаешь?
— Не знаю, что и думать. Но хочется верить, что ты права. Твои родители никогда не потратили ни одного пенни на… — Летти запнулась. А Селина продолжила:
— …на что-либо или на кого-либо, помимо самих себя, если можно было увильнуть. Это уж точно. — Селина не питала на счет родителей ни малейших иллюзий. — Знаю, что неправильно делаю, критикуя их. Тем более что совершенно очевидно, мама и папа ищут для меня наиболее подходящую партию.
— Наиболее подходящую для того, чтобы самим разбогатеть. Ты это имеешь в виду? — буркнула Летти.
— Возможно, — согласилась Селина. — Ах, если бы только встретить или хотя бы напасть на след подходящего приятного человека, который удовлетворял бы требованиям папы и мамы! И это несправедливо — девушки практически должны идти с молотка, как лошади… Столько-то фунтов стерлингов — раз! Столько-то фунтов — два, три! Продано! И никому нет дела, любят ли они своих…
— Любить, Селина, считается не столь уж важным.
Селина промолчала. Даже если мне для этого придется бежать из дому, я никогда, никогда не выйду замуж за отвратительного Бертрама Летчуиза!..
Карета остановилась, кучер спрыгнул с козел и распахнул дверцу.
— Минуточку, леди, — сказал он, откидывая ступеньки. Как положено, он поднялся на крыльцо огромного особняка из серого камня и громко постучал в дверь.
— Безумие, — шепнула Селина. — Как и говорила Фреда, всюду полно огней. Посмотри на окна. И они прекрасно знают, что гости прибывают. Почему же каждый обязан стучать?
— Так принято, — сказала Летти, и Селина с чувством вины поняла, что ее компаньонка тоже нервничает. — Пора входить.
С некоторой — впрочем вполне простительной для новичка — поспешностью Селина вступила в холл гармоничных пропорций. Ее внимание привлекла изящная белая лепнина карнизов, но гнетущие темно-красные обои на стенах вызвали подавленное настроение. Летти быстро сняла мантилью и занялась Селиной — поправила ей прическу, взбила оборки на обшитом золотой каймой лифе.
— Ты выглядишь прелестно, — наконец сказала Летти. В ее голосе слышалось волнение. — Нам надо подняться в пурпурный салон на втором этаже. — Она пошла впереди, почти бесцеремонно расталкивая окружающих, что было совсем непросто в такой толпе.
— Бессмысленно, — прошептала на ухо компаньонке Селина. — Мы сейчас можем уйти, и никто не узнает, что мы вообще были здесь.
— Тише. Миссис Арбутнотт специально просила, чтобы ты подошла прямо к ней. Если ты этого не сделаешь, она сочтет себя обязанной связаться с твоей матушкой и выяснить, что с тобой стряслось.
— О, как мне все это противно, — потихоньку простонала Селина. — Между прочим, как мы узнаем миссис Арбутнотт?
В этот момент знакомый женский голос почти перекрыл весь шум:
— Селина Годвин! Что ты здесь делаешь?
Овладев собой, Селина обернулась и увидела бледно-голубые глаза Изабел Прентергаст.
— Присутствую на рауте, — процедила Селина сквозь стиснутые зубы. — А что ты делаешь здесь, Изабел?
Изабел уставилась на нее, потом рассмеялась и слегка ударила ее по руке веером с отделкой из белого кружева и с алой лентой:
— Ты очень забавна. Такое чувство юмора.
Голубенькие глазки обшарили платье Селины, и изумление, охватившее Изабел, вылилось в приторную кислую улыбку:
— У тебя такое… впечатляющее платье.
— Спасибо, — поблагодарила Селина с наигранной скромностью. — Твое платье тоже очаровательно. Алая кайма — довольно смелое решение, драматичное.
— И благодаря этому платье запоминается, не так ли? — глаза Изабел стали совсем жестокими.
— Конечно, — согласилась Селина. — Собственно говоря, без каймы платье уже невозможно вспомнить, опознать.
— Ясно. — В голосе Изабел послышались лукавые нотки. Она понизила тон: — Может быть, мы сможем… э…
— Может быть, — бросила Селина свысока. — Я буду дома завтра, если ты собираешься заглянуть.
— Надо идти, — прервала их разговор Летти. — Надеюсь, ты знаешь, как выполнить нашу миссию.
— Что она имеет в виду? — грубо спросила Изабел. — И почему тебя сопровождает служанка?
— Летти — моя компаньонка. — Селина взглянула на бесхитростное платье дуэньи из коричневого шелка. Да, надо найти способ достать одно-два красивых платья для Летти. У нее хорошая фигура, яркое лицо. Если ее как следует одеть, она будет выглядеть совершенно очаровательно.
— Компаньонки — те же служанки, — сказала Изабел безапелляционно. — Ну, мне пора идти. Постарайся не слишком бросаться в глаза в этом платье. Ты сгоришь от стыда, если посторонние дознаются, что оно на тебе с чужого плеча.
— А ты не сгоришь от стыда, если посторонние поймут, что прежде оно принадлежало тебе?
Изабел тряхнула белокурыми кудрями, каскадом рассыпавшимися по спине:
— Я буду вынуждена признаться, что дала тебе его в порядке благотворительности, так как ты не можешь позволить себе купить новый наряд.
— Неужели? — Пришел черед Селины состроить холодную мину. — Почему ты думаешь, что твоей истории поверят больше, чем той, какую, может, мне захочется придумать? Например, такой: ты не отдала мне платье, а продала, ибо тебе нужны были деньги.
— Никто тебе не поверит, — нервно засмеялась Изабел. — Но не будем ссориться. Забегу завтра, и я уверена, мы забудем об этих мелких неприятностях.
— Безусловно.
Селина смотрела, как отчаливала Изабел в своем роскошном белом муслиновом платье с множеством оборок, и представила, как можно умело вышить его натуральным жемчугом и носить вместе с украшенным тоже жемчугом белым тюрбаном, который самым выгодным образом оттенит ее темно-золотистые волосы.
— Ты больше не станешь покупать у нее платья, — сказала Летти внушительно. — Теперь пойдем. Мы незаметно послушаем разговоры, пока не узнаем, которая из дам миссис Арбутнотт.
Они вошли в салон. Все леди были в великолепных одеяниях. Вечерние костюмы джентльменов тоже выглядели потрясающе.
— Ага! Вот она. Леди в пурпурном. Совершенно уверена, это миссис Арбутнотт.
— Та крупная дама?
— Да.
— На ней платье пурпурного цвета, но не совсем такого оттенка, как обои на стенах?
— Да.
— И на голове — дурацкий кружевной капор с вишнями из воска?
— Селина! Будь так любезна, следи за своими манерами.
— Я не намеревалась сообщать ей, как глупо выглядит кружевной капор с тульей, возвышающейся на двенадцать дюймов над головой, особенно, когда вишни свисают почти на самые глаза.
— Пойдем-ка со мной, юная леди, — сказала Летти, но на губах ее играла улыбка. — Извините, мадам, вы — миссис Арбутнотт?
Напыщенная женщина, стоявшая перед ними, подняла лорнет и направила прищуренные глаза на Летти:
— Кто желает это узнать?
Селина выпрямилась:
— Добрый вечер, миссис Арбутнотт. Я Селина Годвин, а это моя компаньонка, мисс Летиция Фишер. Моя матушка передает вам свои наилучшие пожелания и благодарит за то, что вы включили меня в число приглашенных на это празднество.
Дама нахмурилась:
— Годвин? Годвин? — Она закрутила головой на заплывшей жиром шее. Бриллианты сверкали на объемистой груди, в ушах, на запястьях и на коротких толстых пальцах.
— Мы знаем неких Годвинов?
Последовал хор неразборчивых отрицаний, и Селина почувствовала, как заливается краской. Но она взяла себя в руки:
— Моя мать — урожденная Мери Деттерлинг. Насколько мне известно, в детстве вы были с ней подругами.
— Добрый вечер, мисс Годвин, — перед Селиной склонился худощавый светловолосый молодой человек с приятным лицом и очаровательной улыбкой. — Роланд Итбери, к вашим услугам.
Он поднес к губам руку, которую Селина наконец догадалась протянуть ему, и поцеловал, как если бы это была самая вожделенная ручка, какую он когда-либо держал.
— Роланд Итбери, виконт, — раздался густой голос миссис Арбутнотт.
Селина сделала книксен:
— Как поживаете, милорд?
— В настоящий момент очень хорошо, — сказал Итбери с озорной улыбкой. — А как поживаете вы?
— Спасибо, милорд, лучше. — Селина инстинктивно почувствовала симпатию к молодому человеку и говорила приветливым тоном, предназначенным только ему.
— Мери Деттерлинг — так вы назвали имя вашей матери? — спросила миссис Арбутнотт. Ее маленькие глазки перебегали с виконта на Селину и обратно. — Да, уверена, что помню ее. Она вышла замуж за младшего сына некоего эсквайра из провинции, не так ли?
— Мама, — сказала молодая женщина почти такого же роста, как Селина, но куда более худощавая, и взяла миссис Арбутнотт под руку, — не хочешь ли ты познакомить меня с дочерью своей старой подружки?
— Беатриса, вот наконец и ты. — Мать снова покачала головой из стороны в сторону, как встревоженная черепаха. — Роланд прямо-таки вышел из себя, разыскивая твою особу.
Беатриса была не только тощей, но и поразительно бесцветной. Лишь прекрасные глаза сияли, как темные сапфиры, и блестели невероятно густые черные волосы, затейливыми косичками уложенные в шиньон. Селина обратила внимание: виконт Итбери и виду не подал, что вообще заметил присутствие Беатрисы, и продолжал пожирать глазами Селину.
— Я Беатриса Арбутнотт, — с улыбкой обратилась та к Селине. — Мы рады, что вы приехали, не так ли, мама?
— Очень рады, — не очень убежденно сказала хозяйка дома.
Селина подумала, что, пожалуй, могла бы полюбить Беатрису.
— Ваш дом весьма… живописен.
По правде, сама Селина предпочла бы скорее жить в своем довольно обветшалом доме на Керзон-стрит, чем в этом переполненном вещами подобии музея.
— Селина. Вы позволите называть вас Селиной? — Виконта трудно было отвлечь от его цели.
— Гм, конечно.
— Благодарю. А вы должны звать меня Роландом.
— Поосторожнее, старина! — произнес человек тех же лет. Он был выше ростом, одет в великолепный военный мундир. Отделившись от толпы за спиной миссис Арбутнотт, он подошел к ним. — Опасайтесь этого Роланда, мисс Годвин. Он страшный сердцеед.
Улыбка виконта стала менее уверенной.
— Это чертовская ложь, Тедди, и… — Он бросил испуганный взгляд на Селину. — О, извините. Я не хотел никого обидеть, уверяю вас.
Это рассмешило Селину. Ей начинало здесь нравиться.
— Никто и не обиделся, милорд… Роланд.
Вокруг Селины все кипело: вспыхивали разговоры, обмен любезностями. Летти тронула ее за рукав, показала жестом на уголок, где расположились другие дуэньи, и быстро удалилась туда. А миссис Арбутнотт громогласно объявила, что совершенно ясно вспомнила Мери Деттерлинг. Теперь хозяйка дома казалась благосклонно настроенной к ее юной дочери, которую все явно находят обаятельной.
— Послушайте, Селина, — сказал виконт, когда духота в салоне стала невыносимой, — могу ли я вас соблазнить стаканом лимонада?
— Почему же…
— Вы определенно можете соблазнить меня, милорд, — вмешалась в разговор прелестная рыжеволосая девушка, которая объявилась рядом с Селиной. — Я просто не могу пробиться к столам с закусками. Я, наверное, упаду в обморок.
Слегка приподнявшаяся бровь виконта была единственным знаком его недовольства.
— Я сделаю все, чтобы угодить вам, мисс… Простите?
— Дафни Деклэр. — Она с напускной скромностью сделала книксен и слегка качнулась из стороны в сторону своей изящной фигуркой, линии которой подчеркивало бледно-голубое муслиновое платье. — Леди Дафни Деклэр. Мы уже знакомы. Или, по крайней мере, мне так кажется. Мой брат Бенджамин говорил, что был представлен вам у Уайтов. Уверена, он упоминал обо мне.
Селину покоробила болтливость девушки.
Виконт сказал:
— Не могу утверждать, что он упоминал. Селина, я постараюсь не задерживаться.
— Какое интересное платье! — Леди Дафни обратила всю силу своих расчетливых голубых очей на Селину. Взгляд ее горел откровенной неприязнью. — Мне кажется, я уже видела точно такое.
— В самом деле? — услышала свой голос Селина. Пора уходить. Но как? Селина поискала глазами верную Летти.
— О да. Действительно, помнится, как молодая особа, которой это платье принадлежало, сказала мне, что оно сшито по ее специальному заказу. — Леди Дафни наклонилась, чтобы рассмотреть лиф. — Я не помню золотистой отделки, но это, конечно, можно было добавить… — Наконец она соизволила умолкнуть.
Неистово крутя головой из стороны в сторону, вновь появилась Изабел Прентергаст. Встретившись взглядом с Селиной, она покачала головой и предостерегающе приложила палец к губам.
— О! — Леди Дафни вскинула руки и прижала ладони к ушам. — Я такая глупая. Прости же меня, Селина.
Среди присутствующих воцарилось напряженное молчание.
— Пожалуй, я бы выпила лимонаду, милорд, — сказала Селина.
— Я испортила вам вечер, — вскричала леди Дафни. — Пожалуйста, не переживайте, что вам пришлось взять напрокат платье, чтобы посетить этот прием. Всем известно, как накладен сезон для тех, кто менее обеспечен.
Взглянув на лицо Изабел, Селина чуть не расхохоталась, что было бы опасно.
— Вы слишком добры, леди Дафни, — сказала она. — Но вы ошибаетесь в своих предположениях.
Глаза Дафни опять стали колючими, а очаровательный ротик злобно исказился.
— Объясните, что вы имеете в виду, прошу вас.
— С радостью, но не здесь — я бы обязательно нагнала на всех тоску своими объяснениями… Однако… — Селина раскрыла веер, остановив попытку Дафни прервать ее. — Однако буду безмерно рада поделиться деталями очень полезной системы, которую я изобрела. Уверена, вы оцените ее преимущества.
— Но…
— Нет, нет, — Селина улыбалась своей самой доброй, проникновенной улыбкой. — Вы заслуживаете полного описания моего открытия. Если вам угодно, мы устроим для этого встречу. Роланд, я, пожалуй, прошла бы в вашем сопровождении к столам с закуской.
— Я к вашим услугам. — Виконт предложил ей руку. — Извините нас, пожалуйста, — добавил он и увел Селину, оставив Дафни Деклэр в совершенном изумлении.
— Благодарю, — мягко сказала Селина.
— Это доставляет мне лишь удовольствие, — ответил он. — Может быть, выйдем на террасу? Чтобы не толкаться. Здесь не слышишь самого себя.
Селина с готовностью согласилась.
— Ваша неиспорченность чудесна, моя дорогая. Я восхищен сверх всякой меры.
Тут их путь пересек мужчина со странной походкой.
— Я восхищен сверх всякой меры, — передразнил он виконта. — Неиспорченность Селины действительно чудесна, не так ли, моя милая?
Сердце Селины готово было выскочить из груди, но она, вцепившись в рукав Роланда, спокойно сказала:
— Добрый вечер, мистер Летчуиз.
Мужчина ощерился, но в его пустых глазах не было света.
— Ладно, ладно. Между нами не должно быть формальностей. Ты знаешь: я для тебя — просто Персиваль, моя радость.
— Кто он такой? — спросил Роланд.
— Я хочу лимонаду, — сказала Селина в полном отчаянии: некоторые из стоявших поблизости гостей вовсе не скрывали, что внимательно прислушиваются.
Персиваль Летчуиз, схватив кисть Селины, лежавшую на руке виконта, оторвал ее своими тонкими цепкими пальцами и поклонился Роланду:
— Я буду рад сопроводить мисс Годвин к столу с прохладительными напитками. Она действительно очень робка и ничего не знает о свете… и о светских манерах. Извините ее за то, что она создала у вас впечатление, будто свободна одаривать своим вниманием любого, кто этого захочет.
Дама с роскошными перьями в прическе, приколотыми сверкающими гребнями, с явным интересом глазела на Селину, Роланда и Летчуиза. Девушке приходилось решать: позволить этому ненавистному ей человеку нагло тащить ее за руку или устроить скандал, который мама и папа ей никогда не простят.
Виконт смотрел вопросительно.
— Селина, имеет ли этот человек право так вести себя по отношению к вам?
— Я — Персиваль Летчуиз. — Наглец попытался в подражание виконту вопросительно наморщить лоб, но добился лишь того, что на его лохматой бесцветной шевелюре стала заметна краска для волос. — Я выступаю от имени моего отца, который не смог быть здесь сегодня вечером. Селина и я вскоре станем родственниками.
Сердце Селины грозило остановиться.
— Это не… Не подобает вам, мистер Летчуиз, делать такие заявления.
— Ну ладно, ладно, дражайшая крошка Селина. Сэр, как я уже сказал, она очаровательно робка и не хочет показывать, сколь взволнована открывшейся перед нею перспективой стать моей мачехой.