Глава двадцать третья

— Мне все кажется, что это сон, — нежно сказала Селина, со смехом глядя на Джеймса. — Никак не могу привыкнуть к мысли, что я опять в Найтхеде и ты тоже здесь, рядом со мной. — Он прибыл в имение час назад. Они встретились впервые с тех пор, как он вызволил ее из того ужасного места в Лондоне, и ей хотелось многое с ним обсудить. Но Джеймс был замкнут и молчалив. — Дорогой, тронула она его за плечо, пытаясь начать разговор, я чем-то тебя огорчила?

— Что ты сказала, Селина? — Он медленно повернулся к ней, прекратив изучать парк усадьбы Найтхед.

— Что с тобой? Ты не чувствуешь себя счастливым?

— Ну что ты! — Он отрицательно покачал головой. — Как я могу быть несчастным, гуляя в самом прекрасном саду… какой когда-либо видел, вместе с девушкой, которая скоро станет моей женой!

Женой! А он моим мужем! Селина медленно вращала в руках бледно-голубой, под цвет ее батистовому наряду зонтик для прогулок. Теплое послеобеденное солнце светило ему в спину, лицо его находилось в тени, и Селине было трудно разглядеть выражение его глаз в эту минуту. Он так неожиданно обнял ее за талию, что она упала ему на руки.

— Нет, Джеймс, мы не должны на глазах у маменьки…

— Хорошо, милая, мы будем осторожны и не станем нарушать правила так называемого хорошего тона. Но скоро мы поженимся, и тогда твое поведение будет исключительно моей заботой.

Джеймс выпустил Селину из объятий, и теперь ей было хорошо видно, как вдруг посуровели черты его лица, поползли вниз уголки губ, широко раздулись крылья ноздрей. Она тревожилась, не понимая причину этого. Но не переставала им любоваться. Как красив, как, однако, импозантен ее Джеймс! Он стоял перед ней в элегантном синем сюртуке, темно-желтых лосинах из замши, в сапогах, являя вид настоящего мужчины. Когда Селина увидела Джеймса в момент прибытия в усадьбу, — он скакал по подъездной аллее верхом на массивном вороном жеребце, — она всем своим существом поняла: это человек, способный отдавать приказы и навязывать свою волю. Рядом с ним все другие меркли… Почему он решил жениться на ней? Ведь он мог бы выбрать себе в невесты любую?

— Джеймс, у нас еще не было случая спокойно поговорить. А я все хочу спросить: почему ты решил так спешно сделать мне предложение?

— Талбот, — единственным словом ответил Джеймс.

— Дейвид? При чем тут он?

— Мисс Фишер направила его ко мне. Он объяснил, что произошло во время твоего разговора с родителями. — Джеймс внимательно поглядел на Селину. — Неужели именно Талбот забил тебе голову опасными затеями с так называемыми благотворительными делами?

Но Селина не поддержала эту тему:

— Какой молодец Дейвид, что пытался мне помочь. Мои родители в самом деле… были мною недовольны.

— Им больше не придется быть тобою недовольными. Кстати, мне представляется, что у мистера Талбота были и иные причины для посещения моего дома. Интересно, как долго он задержался там после моего отъезда?

— Думаю, ему захотелось поговорить с Лиам. Он вечно проявляет самую большую заботу о тех, кто, как он полагает, нуждается в его руководстве. — Джеймс коротко рассмеялся, и смех этот был не из приятных… — Джеймс, я не нахожу в своих словах оснований для смеха.

— Конечно, конечно, — согласился он, но рот его продолжала кривить усмешка. — Знаешь, давай лучше продолжим нашу прогулку. Мне хотелось бы взглянуть на озеро, а еще — на дубовую рощу на Малиновом холме.

Селина сочла за благо не продолжать спора и позволила Джеймсу свести ее вниз по склону холма к озеру, вокруг которого разрослись ивы. Раздвигая руками нависшие ветви, он пропустил невесту вперед, а сам застыл на месте, устремив взгляд прямо перед собой. Казалось, он видит что-то недоступное глазам Селины. Она осторожно подошла к нему.

— Раньше здесь плавали лебеди, — проговорил Джеймс чужим голосом.

— Лебеди? Да нет же. Уверяю тебя, здесь они никогда не водились.

Он резко обернулся к ней, явно охваченный каким-то глубоким чувством. Потом судорожно вздохнул и заставил себя успокоиться.

— Прости меня, я несу пустое. Поездка была изнурительной, по дороге я ни разу не остановился отдохнуть.

— Почему же?

— Потому что не мог дождаться, когда снова увижу тебя. — Он улыбнулся и взял ее под подбородок. — Всю дорогу я мечтал о твоих волосах медового цвета и золотистых глазах, о губах, таких нежных, ожидающих моих поцелуев.

В подтверждение своих чувств он склонился к ней, прижался щекой к ее локонам, потом заглянул в глубину ее глаз и нежно поцеловал. Но когда отнял свои губы и отодвинулся, ей показалось, что лицо у него снова опечалилось.

— Я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала, — сказал он, в его тоне сквозила настойчивость. — Обещай, что исполнишь это.

— Конечно! — с готовностью обещала она, но ее сердце тревожно сжалось от смутного предчувствия.

— Обещай, что ты никогда от меня не отвернешься, не покинешь меня.

— Никогда, Джеймс, никогда!

Джеймс так крепко ее стиснул, что она чуть не задохнулась.

— Помни, Селина, что бы ни случилось, ты не должна терять доверия ко мне. Верь, мне, дорогая! Я буду тебе хорошим мужем.

— Да! — сказала Селина ослабевшим голосом. Она была потрясена бурным всплеском его чувств. — Но скажи, чем ты так взволнован и встревожен? — Однако ответа на свой вопрос она не получила.

— О, мистер Талбот! — проговорил Джеймс. — Добрый день.

Селина обернулась и увидела приближающегося священника. Под руку тот поддерживал Лиам. Корона заплетенных в косички волос на ее голове была украшена пурпурными цветами рододендрона: они выглядели не менее экзотически, чем цветы, вышитые на ее длинном шелковом одеянии цвета лаванды.

— День добрый, мистер Иглтон! — Зеленые глаза Дейвида смотрели на Джеймса задумчиво и вопрошающе. — Я был у вас с визитом в замке Блэкберн. Мисс Лиам любезно сообщила, где вы находитесь, и показала мне дорогу. — Дейвид кашлянул и продолжал: — Мистер Вон Тель также нас сопровождал. Он сейчас угощается чаем в обществе Летти.

— Показала тебе дорогу? — ехидно начала было Селина, но, увидев, как зарделись обычно бледные щеки Дейвида, решила не напоминать ему, что он с детских лет прекрасно знает эти места.

— Добро пожаловать, Лиам! Что ты думаешь о Блэкберне? Удобно ли ты разместилась там?

Ослепительный блеск улыбки, впервые адресованной Селине, был просто потрясающим.

— Замок — лучше придумать трудно. Он невероятно красив.

— В Блэкберне некогда обитал сквайр по имени Лоудер, — сказала со смешком Селина. — Он жил там отшельником. Когда я была маленькой, я верила, что он — злой дух.

— Возможно, вы были правы, — ответила Лиам, сморщив безупречный носик и взглянув на Дейвида, который наблюдал за ней полными обожания глазами. — Я уже наняла нескольких женщин из деревни Литтл-Паддл. Полагаю, они довольно быстро все приведут в порядок. А с помощью той замечательной женщины, что ведет хозяйство в доме Дейвида, и ее подручной, я уверена, мы быстро со всем управимся.

— Неужели миссис Стрикленд предложила вам свою помощь? — спросила Селина.

— О да! Она очень изобретательная женщина. Не я, а именно она переговорила с деревенскими женщинами и сказала им точно, что надо делать. Миссис Стрикленд и Руби Роуз, очевидно, составляют очень дружную команду, они близки по духу. Я полна зависти к Дейвиду. — Она одарила его сияющей улыбкой. — Конечно, вполне естественно, что те, кто у него в услужении, должны быть вполне счастливы и ревностно служить ему, ну и другим тоже.

Селина обнаружила, что ей просто нечего сказать. Миссис Стрикленд и Руби Роуз — близки по духу?..

— Есть ли какая-либо особая причина, которая заставляет вас искать встречи со мной, мистер Талбот? — произнес Джеймс довольно резким тоном, взглянув на китаянку. — Лиам, твои туфли совсем промокли.

Селина перевела глаза с упомянутых туфель на хмурое лицо Джеймса, затем снова на Лиам. У китаянки не сходила с уст улыбка.

— Если вы не запамятовали, Иглтон, — заявил Дейвид с сугубо официальной интонацией, — вы просили у меня оказать услугу в определенном деле. Ваша просьба выполнена. Я сумел в первый же день по возвращении в Дорсет устроить оглашение имен вступающих в брак. Вчера в церкви состоялось вторичное оглашение. В предстоящее воскресенье будет проведено последнее, окончательное оглашение имен жениха и невесты. А вот документ, он полностью готов! — Дейвид протянул сложенный вчетверо лист бумаги.

— Очень хорошо! — Джеймс подошел к Дейвиду и довольно весомо похлопал его по плечу. — Великолепно, Талбот!

— Как я уже говорил вам в Лондоне, сэр, я надеюсь, что все это наилучшим образом послужит интересам Селины. Но если я когда-нибудь обнаружу, что дело оборачивается по-иному… — Брови Дейвида весьма многозначительно приподнялись.

— Какие интересы? О чем вы оба толкуете? — Селина была в полном недоумении.

Джеймс обернулся и подал ей руку. Когда она вложила свои пальцы в его ладонь, он притянул ее к себе:

— Мы говорили о свадебной церемонии, Селина. О нашей свадьбе — твоей и моей. В следующий понедельник, то есть ровно через неделю, мы поженимся!


Солнечные лучи, проникавшие в салон Найтхеда сквозь витражи, падали на пол пестрым узором. В стенах этого дома Джеймс почувствовал бы себя уютно, словно надел на плечи любимый хорошо сшитый сюртук, если бы знакомые картины и запахи не пробудили столь острых и жгучих воспоминаний, что он едва смог их вынести. Они еще сильнее раздували в душе тлеющие угли, усиливали жажду мести, которая могла в любой миг пламенем вырваться наружу. Да, предстоящая неделя ему дорого обойдется: нельзя допустить, чтобы хоть на секунду раскрылись его подлинные чувства, — ведь такие шансы, как сейчас, могут не повториться.

— Я уверена, Селина сознает, какая удача ей привалила, — говорила Мери Годвин. — Одному небу известно, по каким причинам подобный вам преуспевающий и полный совершенств человек предпочел сделать своей избранницей девушку с такой капризной и своенравной натурой.

Джеймс взглянул на бледное несчастное лицо Селины и весь закипел от гнева, который, однако, сумел спрятать за внешней невозмутимостью, уже становившейся постоянной маской на его лице.

— Думаю, вам не надо напоминать, мистер Иглтон, что подобных девиц следует держать в ежовых рукавицах, — продолжала нежная маменька.

— Совершенно правильно, — добавил папенька Годвин с весьма многозначительной ухмылкой, которая заставила Джеймса невольно потянуться правой рукой к своему левому локтю, где у него в рукаве был спрятан стилет. Он потрогал пальцами твердое тонкое лезвие кинжала. Потом таким же быстрым движением отвел руку. Нет, для этого человека смерть — самое легкое наказание!

Развалившись в красивом шезлонге в греческом стиле — в любимом кресле матери Джеймса, — Мери Годвин продолжала самодовольно разглагольствовать:

— Через неделю свадьба. Должна заметить, она будет выглядеть, как несколько поспешная. — Коварные глаза скользнули по лицу Селины и задержались на Джеймсе. — Но не стоит винить тех, кому повезло в жизни меньше, чем нам, если они начнут судачить и гадать по поводу такой не совсем приличной торопливости.

— Для нас, мужчин, все значительно проще, — вмешался мистер Годвин. — Зачем откладывать на завтра, если поспевший фрукт можно отведать уже сегодня? Не так ли, дорогой зять! — Джеймс лишь молча посмотрел на него. — Ну ладно. Нам с вами еще надо обсудить некоторые деловые вопросы, а миссис Годвин, без сомнения, захочет заняться необходимыми приготовлениями. И без промедления.

— Накануне нашей свадьбы в замке Блэкберн будет дан ужин по случаю помолвки. — Джеймс улыбнулся Селине, чтобы подбодрить ее, и она ответила ему таким же движением своих губ.

Мери Годвин поднялась с места, грудь ее взволнованно колыхалась самым впечатляющим образом:

— Кому прикажете передать ваш список приглашенных? Времени осталось совсем мало, ведь пригласить и тех, кто сейчас в Лондоне…

— Ужин будет в узком кругу… — Джеймсу доставило мрачное удовольствие видеть, как некрасиво побагровело лицо этой женщины.

— Неужели вы желаете, чтобы пошло еще больше сплетен и толков, чем уже, видимо, гуляет вокруг этого брачного союза? Я ожидаю, что мои ближайшие друзья…

— Нет, ничего такого не будет. — Джеймс произнес эти слова вполне любезным тоном. — Время покажет, что наша свадьба не была ни скороспелой, ни неприличной. Мое единственное желание сводится к тому, чтобы угодить Селине. Праздник по случаю помолвки — мой подарок Селине. Думаю, вы захотите доставить своей единственной дочери не меньше удовольствия. — И он продолжил, обращаясь к Годвину: — Деловые вопросы, сэр, мы с вами обсудим в самое ближайшее время. В сей час, как мне известно, Селине очень хочется показать мне… свой дом. — Скоро придет час, подумал он, когда этот дом — мой дом! — будет принадлежать Селине по праву.

Селина встала и пустилась почти бегом вон из комнаты, остановившись только для того, чтобы подождать, пока жених откроет перед ней дверь. В коридоре Джеймс поймал ее за руку и притянул к себе в мимолетном объятии.

— Все идет как надо, моя сладость. Я слышу, твое сердце бьется, словно у испуганной птички. Успокойся, ты в полной безопасности.

Они двинулись дальше, но тут их остановила Летти и жестом пригласила проследовать в коридор, ведущий в глубь дома.

— Я вас поджидала, — прошептала она. Ее глаза лихорадочно горели. — Может, до… до вашей свадьбы у меня не будет лучшей возможности, чем эта, поговорить с вами.

Селина взяла руку дуэньи и подруги:

— Дорогая Летти, в чем дело?

— Ничего… Это касается… — Она дрожала от волнения. — Я так счастлива! Извините меня за прямоту, мистер Иглтон, но я так рада за Селину и за вас тоже. Благослови вас Бог обоих! — Летти была близка к тому, чтобы зарыдать.

— Благодарю вас, мисс Фишер, — сказал Джеймс серьезно.

— Пожалуйста, называйте меня Летти.

Джеймс нахмурился. Он, конечно, был наслышан о преданности компаньонки Селины и знал это по своему собственному опыту, но никак не ожидал такого взрыва чувств.

— Благодарю тебя, Летти, — тихо сказала Селина, обнимая свою наперсницу.

Летти произнесла что-то сдавленным голосом и поторопилась удалиться.

— Мисс Фишер тебя очень любит. В этом я ее вполне понимаю. — Джеймс хотел вновь обнять свою невесту, но услышал чьи-то легкие шаги и чуть отстранился.

— Мистер Иглтон. — Перед ним в поклоне склонился Вон Тель. — Прошу меня извинить, но Лиам просит дать ей возможность поговорить с мисс Селиной по весьма серьезному вопросу.

Джеймс украдкой усмехнулся тому, в какой торжественно-уважительной манере говорил Вон Тель.

— Значит, по серьезному вопросу?

— Да, сэр. Относительно, как она сказала, прически мисс Селины!

Рука Селина невольно поднялась к волосам.

Джеймс заложил руки за спину.

— Не могу понять, что Лиам имеет в виду?

— Моя вина, сэр. — Вон Тель опять поклонился. — Я полагаю, мне следовало пояснить: Лиам хотела бы поговорить с мисс Селиной на предмет того, как лучше убрать волосы невесты для свадебной церемонии. Она сейчас в саду вместе с мистером Талботом.

Мелькнувшее было на лице Селины беспокойство сменилось улыбкой.

— Думаю, побеседовать с Лиам на эту тему будет весьма полезно: ее собственная прическа выглядит восхитительно. Ты не против, милый? Впрочем, — обернулась она к Вон Телю, — сначала я должна показать Джеймсу дом.

— Чепуха, — поторопился прервать ее Джеймс, — беги к Лиам. А я обсужу кое-что с твоими родителями и чуть позже присоединюсь к вашей компании.

Как только Селина и Вон Тель скрылись из виду, Джеймс вернулся к двери в салон и, услышав приглушенные звуки разговора четы Годвинов, быстро и уверенно пошел по коридору. Ему было не более десяти лет от роду, когда он в последний раз посетил этот дом, но он отлично помнил, как кратчайшим путем добраться до библиотеки. И едва войдя в нее, он понял, что от роскошной домашней библиотеки Френсиса Сент-Джайлса остались руины. Книги были вынуты из шкафов и грудами лежали на полу; прекрасный ковер работы Томаса Мура, который Софи Сент-Джайлс подарила мужу, небрежно скатан и сдвинут в сторону; картины сняты со своих мест и приставлены к стенам. Да, Годвины усердно искали спрятанные сокровища.

Но не нашли. Джеймс мрачно улыбнулся.

Он осмотрел фигуры драконов, вырезанные из нефрита, с обеих сторон украшавшие камин. Глаза драконов имели гладкую поверхность, и ничто не указывало на связь этих глаз со знаками на перстне Френсиса Сент-Джайлса. Джеймс вытащил из кармана мягкий кожаный мешочек и извлек это кольцо. На массивном утолщении лицевой стороны перстня, где должен был бы красоваться фамильный герб (перстень служил печаткой), находились лишь три выпуклости пирамидальной формы. Да, к глазам драконов они никак не подходят!..

За дверью библиотеки послышались какие-то звуки. Джеймс убрал перстень в мешочек и сунул тот назад в карман. Затем он спокойно продолжил осмотр комнаты: если кто-то обнаружит его в библиотеке, он скажет, что бродил по дому, ожидая возвращения Селины. Но никто не появился. Что ж, пора уходить. Пока он достиг лишь одного — убедился: им не было известно, что сокровище семьи Сейнсбери на самом деле будет найдено как раз в той комнате, где они уже ничего не искали. Придет время, и он получит возможность поиграть драгоценностями перед глазами своих врагов. Он воочию увидит их бессильную ярость и злобу. Вот тогда, и только тогда восторжествует справедливость! Он отомстит подлецам и получит все, что он желает получить, — поместье Найтхед, драгоценности семейства Сейнсбери и… Селину!

Остановить его может только смерть!

Загрузка...