Глава седьмая

— Старина, мы их потеряли.

— Нет, это не так, мистер Иглтон, — сказал Вон Тель, приникнув лицом к окошечку кареты. — В подобных делах надо соблюдать известные предосторожности, что мы и делаем. Не больше.

Джеймс скользнул взглядом по суматошной толпе вокруг.

— Эта проклятая свора не дает нам проехать. — Он уже не был уверен, что наемный кэб, в котором ехала от Керзон-стрит Селина со своей компаньонкой, по-прежнему впереди.

— Спокойствие, мой друг, — сказал Вон Тель. Он сидел на самом краю сиденья, прямой и настороженный. — Вы слишком медленно привыкаете к новой жизни.

Джеймс вскипел:

— Иногда ты уж слишком высовываешься со своим мнением. Я спешу покончить с этим делом. Хочу вернуть то, что принадлежит мне, и убраться из этой адской дыры.

— Кое-кто считает Лондон самым цивилизованным местом в мире.

Скрестив руки на груди, Джеймс мрачно смотрел в окошко на проносившуюся массу представителей рода человеческого. Даже весеннему солнцу не удавалось стереть мертвенную бледность с лиц прохожих.

— Те, кто называют это место цивилизованным, несомненно, нигде больше не бывали. Ты уверен, что эта афера с девушкой не игра твоего воображения?

Вон Тель лишь улыбнулся:

— Зачем бы ей вести себя так странно? И что… — Вы велели мне следовать за молодой леди повсюду — помните? Я лишь рассказал вам о том, что видел вчера на Бонд-стрит. И теперь, поскольку мы, безусловно, едем в направлении Бонд-стрит, вы можете сами сделать выводы.

— Вот и Бонд-стрит, — пробормотал Джеймс, заметив табличку с названием улицы. — Скажи кучеру, мы пойдем пешком, как только покажется, что мы можем спугнуть ее.

— Кучер уже знает.

Джеймс кивнул. Вон Тель неизменно опережает его на два шага.

— А он знает, как появится в этом сумасшедшем водовороте именно в тот момент, когда он понадобится нам снова?

— Предоставьте это мне, — сказал Вон Тель с усмешкой. Он был одет, как обычно, если его одеяние можно было назвать обычным: синяя куртка, черные шаровары, начищенные до блеска сапоги, круглая шапочка на голове. На лице Вон Теля появилась загадочная улыбка.

— Выше голову, друг мой. Я уверен, эта поездка, хотя и не слишком приятная, будет очень плодотворной. Опыт подсказывает мне, что обладание чужими тайнами бывает весьма полезным, когда надо привязать человека к себе. Уверен, у мисс Годвин наберутся два-три секрета, которые она предпочла бы скрыть.

Джеймс хмыкнул:

— Как я рад иметь в тебе друга, а не врага. Есть ли что-нибудь новое о Годвинах?

— Они еще в Найтхеде. Их посетили этот тип Летчуиз с сыном, но уже уехали. Годвины ожидаются в Лондоне.

— Тогда нечего терять время. — Джеймс подался вперед. — Мне предстоит многое сделать до их прибытия.

Он уже положил весьма удачное начало с Селиной. Бедра его напряглись, как и все тело. Да, весьма удачное. Оно настойчиво побуждало Джеймса как можно скорее осуществить его стратегический план, хотя и с некоторыми поправками.

Голос Вон Теля вывел его из задумчивости:

— Вы намерены жениться на этой девушке?

Джеймс бросил короткий взгляд на своего компаньона:

— Что заставляет тебя думать, что у меня такие замыслы?

— Это выглядит как логическое заключение.

— Почему?

Вон Тель посмотрел Джеймсу прямо в глаза:

— Вы — человек чести. Жестокий, конечно, но вы… блюдете свою честь. И вот вы гоняетесь за этой особой с целеустремленностью, которая позволяет думать о вашем намерении полностью ею овладеть. Поэтому предположение о вашей готовности просить ее руки является…

— Нечего гадать о моих намерениях. — Больно уж глазастый этот Вон Тель. — Помни: я лишь хочу использовать мисс Годвин вместо ключа к двери в Найтхед. Если она и ее родители станут смотреть на меня как на потенциального жениха, то будут приветствовать меня в своем доме, тем более что мы соседи.

— Сезон еще далеко не закончился, — сказал Вон Тель. — Ваша выдержка уже на исходе. Как вы сможете сохранить самообладание в течение целого лета?

Действительно, как?

— Не беспокойся насчет моего самообладания.

— Дариус Годвин и его жена уже договорились с Летчуизом. В лице Летчуиза у вас появится соперник в ухаживании за красавицей.

— Но ты говоришь, этот тип не… Что он, возможно, не сумеет понравиться юной девице?

— Ему почти шестьдесят. Коротышка, чудовищно толст и сверх меры бесцветен. Мои информаторы описали его как человека крайне уродливого. У него маленький, вечно слюнявый рот, который он беспрестанно облизывает языком. Еще одна деталь: вместе со своим сыном в качестве члена какого-то клуба постоянно охотится за юными девственницами, потерю которых не станут оплакивать их семьи. По-моему, Джеймс… — Компаньон Иглтона наклонился к нему с глубокой серьезностью в каждой черточке лица. — По-моему, Летчуизы намереваются затянуть мисс Годвин в свою непотребную игру.

— Это не может меня касаться. — Джеймс продолжал сидеть, сложив руки на груди. — Верно, она прекрасна. И невинна. Но… Еще будет время разобраться с этой шарадой.

— Ходят слухи, что в случае изгнания Летчуизов наиболее предприимчивых проныр Лондона постигнет экономический крах.

Джеймс попытался отогнать от себя образ Селины с ее широко раскрытыми глазами.

— Общество нуждается в людях каждого уровня, и они должны существовать. Но к чертям эти общие рассуждения! Когда мы займемся наконец своим делом?

— Кучер постучит нам, как только леди покинут карету.

Джеймс решил, что ему нужно завести роман. Нельзя, чтобы его так переполняли кипевшие в нем жизненные соки. Ему нужна любовница, он забыл бы с ней безупречное тело Селины Годвин… У леди Анастасии есть свои достоинства. Она сама страждет. О ней можно сказать что угодно, кроме того, что она невинна. Джеймс готов биться об заклад: ей известны тысячи уловок, как раскалить мужчину до яростного вулканического взрыва. Он поерзал на сиденье. Но все же влекли его совсем не заученные приемы дам типа леди Анастасии. Память возвращала его к ногам Селины Годвин, обнажившимся выше спущенных кружевных чулок, — все такое гладкое, нежное, нетронутое. Ни малейшего сомнения, он первый мужчина, который коснулся ее тела… Нет, так не годится! Он буквально одержим ею, в то время как голова его должна быть сейчас совершенно ясной.

— Может случиться, что Лиам станет трудноуправляемой.

Джеймс настороженно взглянул на Вон Теля:

— Лиам всегда выполняет мои желания.

— Она видела меня с розами.

— Но ты, надеюсь, не говорил ей, для чего они?

— Вы недооцениваете нашего китайского дракончика. Она хотела сопровождать меня, когда мне предстояло поехать вручать розы… «его возлюбленной», как она выразилась.

Джеймс громко чертыхнулся. Лиам нужно поберечь — ради него, Джеймса, и ради нее самой.

— Ты дал ей понять, что это наше дело ее совершенно не касается?

— Да, я дал ей понять. Но с самого раннего утра я ее не видел и теперь не знаю, где она.

— И ты только сейчас сообщаешь мне об этом! — вскричал Джеймс. — Что она хочет, по-твоему?

Вон Тель, вопреки обыкновению, выглядел очень расстроенным.

— Кажется, она подозревает, что вы заинтересовались весьма конкретной женщиной. Согласитесь, преподносить розы — нечто иное по сравнению с тем, что она привыкла видеть в подобных ситуациях. Она спросила, достойна ли вас эта женщина.

— Силы небесные, спасите нас! — Джеймс ударил кулаком по бедру. — Ты сказал ей, что это ее совершенно не касается?

— Да. А когда я отказался отвечать, — продолжил Вон Тель, — она заявила, что мое молчание достаточно красноречиво. Еще она сказала, что ни одна из этих бесцветных английских дев не посмеет мучить мужчину, который слишком хорош для любой из женщин.

— Бред какой-то! — Джеймс сверкнул глазами. — Незачем ей путаться в наше дело! Она знала, куда мы едем сегодня?

— Я ей не говорил. Но, к сожалению, Лиам умеет узнавать то, что ей надо.

Джеймс хмыкнул.

— Она не доберется до этой информации. Я с ней потом поговорю. Раздался легкий стук, карета замерла на месте, глазок в ее передней стенке открылся, в нем показалось багровое лицо кучера.

— Нужные особы высаживаются. Теперь лучше поторопиться, сэр.

Джеймс выпрыгнул из кареты и осмотрелся.

— Весь Лондон, должно быть, свалился сегодня на эту улицу, — сказал он Вон Телю, который уже стоял рядом. — Где же… Там! Вон они!

На Селине Годвин был синий костюм и дешевый чепчик, украшенный голубыми цветами и голубым бантом с одной стороны. Медово-золотистые локоны на ее затылке колыхались в такт шагам. Она шла очень быстро, как и мисс Фишер, одетая, по своему обычаю, в черную тафту. В руках у каждой были пакеты.

Джеймс огорченно вздохнул.

— Они делают покупки, дружок. И больше ничего.

Вон Тель увлек его ближе к стене дома.

— Смотрите и ждите. И будьте готовы действовать быстро.

Вокруг них кружился пестрый людской водоворот — таков уж Лондон в разгар сезона выездов в свет.

— Вон Тель, это сумасшествие, — сквозь зубы прошипел Джеймс. — Следи за женщинами. Но не получил ответа. Он оглянулся, его спутника нигде не было видно. Никаких следов! Джеймс остановился у какой-то витрины, пытаясь уследить за вспышками синего впереди. Тут из толпы вынырнул Вон Тель и быстро протиснулся к Джеймсу:

— Мисс Годвин здесь рядом, за домами. Вы их вскоре увидите. Но они не должны вас заметить. Я буду неподалеку.

Джеймс продвинулся вперед, к порогу лавки. Отсюда был хорошо виден проулок между домами, на который указал Вон Тель. Но зачем двум респектабельным леди рисковать, покидая относительно безопасную оживленную улицу, и идти в такое место, где, вполне вероятно, таится опасность? Джеймс решил забыть совет своего доверенного слуги — не показываться на глаза молодым леди. Если он почувствует, что им грозит хоть малейшая опасность…

Но вот дамы появились в проулке. Инстинктивно он прижался к окну, у которого стоял: они шли в его направлении.

— …Очень глупо, — послышались слова Селины при приближении к порогу лавки. — Пусть не думает, что я предоставлю ей еще один шанс. Найдется много желающих завладеть тем, что я предлагаю. Компаньонка что-то тихо сказала. Селина сердито посмотрела на нее и продолжила: — Не бойся, меня не поймают. Свои сделки я надежно держу в секрете…

Они прошли мимо.

— Поймают? — бормотал Джеймс. — Сделки? — Неужели девица из того же дьявольского теста, что и ее коварные родители? Он подождал секунду, прежде чем покинуть свое укрытие. И тут же отпрянул назад: Селина и ее компаньонка стояли, оказывается, на расстоянии вытянутой руки и ожесточенно вполголоса о чем-то спорили. Джеймс надвинул цилиндр на самые глаза и замер. И вдруг заметил блеск чего-то удивительно яркого, изумрудно-зеленого и золотого. Лиам!

Он двинулся вперед — лучше рискнуть быть замеченным Селиной, но удалить Лиам со сцены, чем смириться с вечным вмешательством в его дела. И тут появился Вон Тель.

— Вы видели ее?

— Лиам? Да, будь она проклята! — Он с облегчением увидел, что Селина и мисс Фишер продолжили свой путь. Зато быстроногая Лиам исчезла из виду.

— Она явно недалеко, — с мрачной уверенностью заявил Вон Тель. — Давайте поскорее закончим нашу слежку и вернемся на Гровнор-сквер. Наверное, мне не надо было беспокоить вас этой проблемой.

— Ты поступил совершенно правильно, — заверил Джеймс. — Хорошо, что я все видел и слышал. Думаю, девушка окажет мне неожиданное благодеяние.

— Каким образом? — Вон Тель отстал на шаг, и вскоре две женщины, идущие впереди, поспешно свернули в следующий проход.

— Мисс Селина, похоже, готовит какое-то темное дельце. Я его раскопаю и тоже использую как орудие против ее родителей. Самые невзыскательные мужчины, даже Летчуиз, порвут с девицей сомнительного поведения. — Джеймс улыбнулся Вон Телю. — Однако человек с пониманием, вроде меня, пожалуй, позволит уговорить себя и не заметит опрометчивых шагов бедной крошки. Он придет на помощь прежде, чем она будет обречена на прозябание, — во всяком случае, пока будет служить моей цели.

— Изумительно, — пробурчал Вон Тель и добавил, еще более понизив голос — Лиам на другом конце прохода.

Джеймс пригляделся — и как раз вовремя, чтобы увидеть, как Лиам, пригнув голову, медленно шла вслед за Селиной и мисс Фишер, которые снова оказались в пределах обозрения. Джеймс и не пытался прятаться. Женщины смеялись, разговаривали и были так поглощены своими общими радостями, что никого не замечали вокруг.

— Да, теперь я начинаю понимать, чем ты заинтересовался, дорогой Вон Тель, — спокойно сказал Джеймс, глядя, как две женщины продолжали свой путь по Бонд-стрит. — Конечно же, странно, что наша невинная маленькая мисс занимается чем-то подозрительным. Я слышал, как она говорила, что ее «не поймают». И если бы я не горел желанием заняться делом, запланированным на вторую половину дня, то выяснил бы, почему две дамы нагружаются пакетами до того, как идут за покупками.

— Совершенно верно, — согласился Вон Тель. — Вчера это обстоятельство не сразу бросилось мне в глаза. Как видите, теперь они несут лишь один большой узел. А до предыдущей встречи у них было несколько пакетов в руках.

Джеймс принял решение.

— Пусть Лиам наблюдает за нашим прогрессом. — Ему хотелось до конца поверить собственным словам. — Я намерен обратить себе на пользу эту небольшую проделку. Чем скорее мы начнем двигать дело, тем лучше. Не показывайся, пока я не закончу.

С этими словами, не обращая внимания на мелькавшую в своем заметном одеянии Лиам, Джеймс прекратил тайное преследование и пошел обычным уверенным шагом. Далеко идти не пришлось: Селина в сопровождении мисс Фишер свернула в еще один более чем скромный проулок между домами. Джеймс последовал за ними.

Продает ли Селина ворованное? Неужели отвратительные Годвины держат свою дочь в такой бедности, что она оказалась вынужденной красть у них, а потом сплавлять все каким-нибудь грязным перекупщикам, которых ей удалось найти?

Справа от него единственная дверь в стене была открыта, и он осторожно заглянул в полутемное помещение. И услышал ясно звучащий голос Селины:

— Нет, этого совсем недостаточно, и вам это прекрасно известно, мадемуазель. Вы пытаетесь нажиться на мне, но это так просто не выйдет. Моя продажная цена — ваше предложение, помноженное на три. Ни на пенни меньше я не соглашусь.

— Боже мой! — раздался голос женщины, не очень убедительно говорившей по-французски. — Это невозможно!

— Чепуха! — последовал недвусмысленный ответ Селины. — Это вполне может быть сделано — если не вами, то кем-то еще, у кого больше воображения. Пойдем, Летти.

Джеймс ждал, прижавшись к стене. Его миссия начинала преподносить любопытные неожиданности.

— Ладно, ладно. — В сердцах скупщица заговорила на грубом жаргоне восточного Лондона. — За половину пойдет?

— У Джеймса внезапное перевоплощение «француженки» вызвало усмешку.

— Мало, — прозвучал голос Селины.

— Вы умеете торговаться, ничего не скажешь. Даю сверх еще гинею, и это моя последняя и окончательная цена. Вам решать.

— По рукам! — объявила Селина.

— Думаю, вы будете довольны, если я с вами честно расплачусь товарами.

— Товарами вы со мной не расплатитесь — мне это совершенно не подходит, — возразила Селина. — Я возьму наличными, с вашего позволения.

Горестный вздох достиг ушей Джеймса.

— Ну ладно уж! Пройдите в лавку. Нехорошо, когда подобные вам снуют туда-сюда у черного хода.

Джеймс снял цилиндр, просунул голову в дверь и успел увидеть, как Селина расставалась с бледно-зеленым платьем. Он нахмурился. Если он не ошибся, это платье было на ней в первый вечер их знакомства.

Толстая женщина уложила купленный наряд на что-то вроде прилавка среди свертков тканей и жестом пригласила своих клиенток пройти. Значит, девушка распродавала свой гардероб. Очень интересно! Джеймс быстро прошел к выходу из проулка на Бонд-стрит. Отсюда были хорошо видны и черный вход в лавку, и двери в магазин женской одежды, к которому она явно примыкала.

Долго ждать не пришлось. Минуты через две двери магазина открылись, и в сопровождении мисс Фишер появилась Селина со злорадной улыбкой на прекрасных губах. Полный восторг был написан на ее лице. Мисс Фишер пребывала совсем не в восторженном настроении. Она взяла синий ридикюль Селины и широко раскрыла его. Селина ссыпала туда монеты, потом ридикюль вернулся к ней на запястье, и она двинулась вперед, чтобы вдруг оказаться… лицом к лицу с Джеймсом.

Загрузка...